— Простите, я вдруг поняла, что все время говорю о себе, — виновато заметила Мередит.
— Вам не за что просить прощения. Я хочу знать о вас как можно больше.
— А я хочу побольше узнать о вас, — призналась Мередит.
— Боюсь, во мне нет абсолютно ничего интересного, — вздохнул Росс, вытащил из пачки сигарету и закурил.
Мередит помахала рукой в воздухе, отгоняя дым:
— Вы знаете, что курение убивает?
— Только не меня.
— Почему это?
— Потому что я не могу умереть.
Неожиданно для себя Мередит усмехнулась:
— Пока не снимете магического ожерелья из криптонита?
— Нет, серьезно. Меня не берут ни пули, ни ножевые удары, ни автокатастрофы. Как-то раз в меня ударила молния, но я все равно остался жив.
— Вы шутите.
— В подтверждение своих слов могу показать медицинские счета.
— Удивительный дар, — признала изумленная Мередит.
— Для того, кто готов отдать свою жизнь ради другого, подобный дар — всего лишь досадная помеха.
— Ради другого? Вы говорите о вашем племяннике?
— Не только.
В глубине его глаз вспыхнула затаенная боль. Мередит подалась вперед:
— О женщине, которая похожа на меня?
Росс молчал. Судя по всему, он был не в состоянии ответить на этот вопрос. «Какое это, наверное, удивительное ощущение — знать, что рядом с тобой мужчина, который любит тебя больше жизни, — подумала Мередит. — Тот, кто даже после твоей смерти не может погасить в душе огонь любви. И, вглядываясь в чужие лица, ищет в них сходство с тобой…»
— Здесь нельзя курить, — буркнул парень-официант, подошедший к их столику.
— Я так понимаю, вы тоже заботитесь о моем здоровье? — повернулся к нему Росс.
Юнец растерянно заморгал:
— Еще чего не хватало. У себя дома можете обкуриться до чертиков. Мне до этого дела нет.
Мередит невольно усмехнулась.
— Наверное, нам пора идти, — предложила она. — Мы здорово провели время. Кажется, в последний раз я говорила такое в детском саду, — добавила она с улыбкой. — После того как мы с приятелем налепили в песочнице множество прекрасных куличиков.
— А сегодня вам не пришлось даже пачкать руки.
— Вдвойне приятно. — Во взгляде Мередит мелькнуло смущение. — Вы пробудете в нашем городе еще какое-то время? Мы могли бы встретиться еще. И действительно пообедать вместе. Или просто перекусить. Как пожелаете.
— Увы, я не могу принять ваше предложение.
Мередит бросила взгляд на его левую руку. Кольца нет.
— Вы гей?
— Дело не в этом.
Что ж, этого следовало ожидать. Она показалась ему недостаточно привлекательной. Или он обнаружил в ней какой-то другой изъян. Так или иначе очередное свидание закончилось поражением. Ее удел — одиночество, и с этим надо смириться.
— Ладно… — Мередит встала и протянула руку. — Приятно было с вами познакомиться.
Росс взял ее ладонь так благоговейно, словно она была сделана из тончайшего хрусталя.
— Мередит… — пробормотал он. — Вы мне нравитесь… Очень. Но есть одно обстоятельство…
Женщина, похожая на Мередит.
Она понурила голову:
— Простите, я не думала, что вы до сих пор…
Он что-то вложил ей в руку. Вырезку из газеты, выцветшую, пожелтевшую от времени. В центре — фотография молодой женщины. Женщины, похожей на Мередит как две капли воды. Под снимком подпись: «Сесилия Бомонт-Пайк, 1913–1932».
— Это ваша биологическая бабушка, — донесся до нее голос Росса. — И я ее люблю.
Битва оказалась жаркой, и перевес сил был явно не на стороне Мередит. Скрестив руки на груди, она метала глазами молнии. Росс и Руби, сидя на диване, по очереди отражали ее яростные атаки. Но заставить Мередит поверить в то, что они говорят, не удавалось.
— Когда я открыла твоей матери, что она не моя дочь и зовут ее не Люкс, а Лили Пайк, у нее случился инфаркт, который унес ее в могилу, — заявила Руби. — Сама понимаешь, после этого я боялась даже вспоминать о той давней истории.
— Что значит «боялась»? — взорвалась Мередит. — Нельзя скрывать от человека такие важные вещи!
— Можно, если от этого зависит его жизнь, — вставил Росс.
Разъяренная, как раненый медведь, Мередит повернулась к нему:
— Объясните мне странный факт. Как это получилось, что вы знакомы с женщиной, которая умерла задолго до вашего рождения?
— Я встретил ее на работе.
— Любопытно. Насколько я понимаю, ваша работа — воскрешать мертвецов?
Росс и Руби обменялись многозначительными взглядами.
— Воскрешать мертвецов я не умею. Но иногда я встречаюсь с теми, кто давно умер, — признался Росс.
— Великолепно! Вы охотитесь за привидениями. В вас ударила молния, но вы остались живы и здоровы. Руби, я не знаю, каким образом этому типу удалось втереться к тебе в доверие и затуманить твои мозги. Но он сумасшедший, это ясно как день. Шизик. По-моему…
— По-моему, тебе лучше его выслушать, Мередит, — перебила внучку Руби. — Все, что он говорит, — чистая правда.
— Чистая правда? — процедила Мередит. — Значит, ты теперь тоже веришь в призраков? Поздравляю. Послушайте, может, вызовем призрак моей… биологической бабушки? Если она возникнет из воздуха и подтвердит ваши слова, я поверю, что вы оба не свихнулись.
— Призраки не подвластны нам, — пояснил Росс.
— Очень жаль.
— Детка, не стоит убивать гонца, даже если он принес дурную весть, — изрекла Руби.
— А что мне с ним делать, с этим твоим гонцом? Поблагодарить и расцеловать? Дескать, я счастлива узнать о том, что вся моя прежняя жизнь была построена на лжи?
— Это не так, — поправил Росс. — Просто… вы не знали некоторых обстоятельств. — Он приблизился к Мередит. — Вы — прямой потомок Лии Пайк. А это означает, что вам принадлежит огромный участок земли в городке Комтусук. Это в штате Вермонт.
Ему хотелось рассказать ей о тех краях. Вокруг высятся изумрудно-зеленые горы, такие яркие, что на них больно смотреть. Воздух чистый и благоуханный, как ни в одном другом уголке земли. Росс мог бы показать Мередит то место, где он впервые увидел Лию и влюбился в нее…
— Не нужен мне никакой участок в Вермонте! — отрезала Мередит.
— Тогда вы можете передать его индейцам племени абенаки, которые пытаются предотвратить строительство на этой земле.
— Все это не мои проблемы.
— Почему же? Земля принадлежит вам — и вам решать ее судьбу.
— А-а-а, кажется, я начинаю кое-что понимать! Вы борец за права индейцев.
— Я вовсе…
— И если вам удастся внушить мне, что в моих жилах течет кровь абенаки, я, разумеется, захочу помочь своим родичам. Только все ваши расчеты напрасны. Посмотрите на меня. — Мередит вытащила шпильки из волос, и пряди рассыпались по ее плечам. — У меня светлые волосы и кожа. Неужели вы думаете, я поверю, что во мне течет хоть капля индейской крови?
— Лия тоже была белокурой и светлокожей. Тем не менее ее отец был индейцем абенаки, — возразил Росс. — Послушайте, вы же ученый. Кому, как не вам, знать, что все это можно проверить. Ваш прадедушка Эз Томпсон до сих пор жив. Мы можем провести сравнительный анализ ДНК.
— И что потом?
Росс посмотрел на бабушку, перевел взгляд на внучку:
— Что потом — решать вам.
— Слушайте, а вам-то от всего этого какая выгода? Абенаки обещали хорошенько вас отблагодарить? Или вы писатель — и рассчитываете превратить эту дурацкую историю в бестселлер?
— Мне от всего этого нет ровным счетом никакой выгоды, — отчеканил Росс, глядя на некролог Лии, лежащий на столе. — Все, чего я хочу, — помочь ей.
Внезапно он почувствовал, как маленькие ручки отталкивают его от стола. Люси, дочка Мередит, как выяснилось, вовсе не спала, а подслушивала разговор взрослых.
— Люси! — с укором воскликнула Руби. — Тебя кто сюда звал?
— Иди в свою комнату, — приказала Мередит.
Но девочка, не отрываясь, смотрела в печальные глаза Лии.
— Она потеряла своего ребенка, — выдохнула она.
Росс ощутил, как внутри у него натянулась струна.
— Люси, — процедила Мередит, — я вижу, ты подслушивала. Очень плохо, когда дети…
— Дайте ей сказать, — перебил Росс.
— Она потеряла своего ребенка, — повторила Люси. — Она сама мне об этом рассказывала. Много раз.
— Кто? — Росс не узнал собственного голоса, осипшего от напряжения.
— Эта леди, — сказала Люси, указывая на фотографию Лии. — Она приходит ко мне по ночам.
Илай не сознавал, до какой степени его дом похож на берлогу, пока не увидел свое жилище глазами Шелби.
— Боюсь, у меня не слишком прибрано, — предупредил он.
Открыв дверь, Илай с отвращением взглянул на обшарпанные половицы и старый диван, скрывающий свою ветхость под цветастым покрывалом, — увы, оно тоже знавало лучшие времена. В раковине громоздилась гора грязных тарелок, такая огромная, словно посуду здесь не мыли неделями. На полу в прихожей паслось целое стадо разрозненных ботинок.
— Я не ожидал, что вы придете, — извиняющимся тоном пробормотал Илай.
— Вау! — завопил Итан, проталкиваясь между взрослыми. — Здесь у вас круто! Хотел бы я иметь такой дом!
Не спрашивая разрешения, он вслед за Ватсоном бросился вверх по лестнице. Через несколько минут оттуда долетел вопль, полный восторга.
— Похоже, он обнаружил мой домашний тир, — усмехнулся Илай, глядя в потолок.
— У тебя есть домашний тир?
— Шутка. Но у меня есть крутая игровая приставка «Плей стэйшн два».
— Вот как? А Ватсон, я так полагаю, подсел на «Гран туризмо».
— Нет, он не геймер. У него же нет большого пальца, чтобы управлять джойстиком. — Илай провел ее в кухню и поставил на стол сумку с продуктами, из которых Шелби обещала сотворить несколько кулинарных шедевров.
Кто сказал, что три часа ночи — не самое подходящее время для пиршества?
Шелби немедленно принялась суетиться, разбирая продукты и складывая в раковину овощи, которые предстояло помыть. Ее драгоценный братец наконец-то соизволил позвонить и сообщить, что жив и здоров. Убедившись, что он не валяется мертвым в придорожной канав