Закончив игру, я снял очки, вытер полотенцем пот, попил воды и отправился в тренажерный зал. По пути заглянул в гараж, чтобы полюбоваться своей коллекцией автомобилей. Из всех ежедневных дел именно это неукоснительно вызывало улыбку у меня на лице.
В гигантском гараже поместья теперь стояли четыре копии автомобилей из различных классических фильмов – те самые, которые послужили вдохновением для транспортного средства моего аватара в OASISе – для ЭКТО-88. То бишь – машина времени «делориан DMC-12» Дока Брауна 1982 года выпуска (первоначальная версия, а не летающая), катафалк «кадиллак» 1959 года, он же эктомобиль ЭКТО-1 из «Охотников за привидениями», черный Pontiac Firebird Trans Am Knight Industries 2000 (с добавленным позже сверхскоростным режимом) по кличке КИТТ из «Рыцаря дорог». И наконец, у дальней стены стояла точная копия автомобиля доктора Бакару Банзая – преодолевающего измерения значительно переделанного пикапа «форда» F-серии 1982 года, с воздухозаборниками от самолета, кабиной немецкого истребителя времен Второй мировой войны, турбинным реактивным двигателем и парашютами для быстрого замедления.
Ни на одной из машин я ни разу не ездил, мне просто нравилось ими любоваться. Иногда я сидел в салоне, включив экраны и панели управления с подсветкой, слушал саундтреки к старым фильмам и обдумывал следующие эпизоды своей серии фильмов «ЭКТО-88» – проекта, над которым начал работать после того, как психолог посоветовал найти себе творческое хобби.
GSS давно владели компаниями, чьи киностудии обладали правами на фильмы «Назад в будущее», «Охотники за привидениями», «Приключения Бакару Банзая» и на сериал «Рыцарь дорог», а отстегнув кругленькую сумму наследникам Кристофера Ллойда, Дэвида Хассельхоффа, Питера Уэллера, Дэна Эйкройда и Билла Мюррея, я создал их компьютерные факсимильные версии (фактеров) для своего фильма, который снимал на виртуальных съемочных площадках в популярном программном обеспечении GSS для создания фильмов под названием «КиноМастер». По сути, фактеры являлись неигровыми персонажами со слабым искусственным интеллектом, благодаря которому они понимали указания режиссера.
Таким образом мне наконец удалось воплотить в жизнь свою давнюю фанатскую мечту: посмотреть легендарный кроссовер, где доктор Эмметт Браун и Бакару Банзай объединяются с Рыцарем дорог, чтобы создать уникальную межпространственную машину времени для охотников за привидениями, и все вместе они спасают десять известных измерений от четырехкратного разрыва в ткани пространственно-временного континуума.
Я уже написал сценарии, спродюсировал и снял два фильма «ЭКТО-88». Они неплохо зашли по современным меркам – в наше время нелегко загнать народ в кинотеатры и удержать до конца фильма, учитывая море дешевой альтернативы в «ОНИнет». И все же киноленты не покрыли мои бесконтрольные затраты на производство и кучу спецэффектов. Разумеется, мне было до лампочки, сколько собрало мое дилетантское творчество, главное – удовлетворение, которое я получил от их создания, просмотра и от радости других ярых фанатов. Теперь же я работал над третьей частью «ЭКТО-88» – заключительной главой моей суперзадротской трилогии.
Подойдя к КИТТу, я поздоровался с ним, и он пожелал мне доброго утра. На одном из экранов в салоне появился Макс и отвесил комплимент новому бортовому жесткому диску КИТТа, и компьютеры принялись обсуждать характеристики железа, как два помешанных на технике ботаника. Я не стал их слушать и покинул гараж.
Затем настал черед силовых упражнений в тренажерке, организованной в дополнительной столовой. Пока я тягал железо, Макс время от времени отвешивал комплименты, а порой вворачивал насмешливые замечания. Вообще из него вышел неплохой личный тренер. Тем не менее вскоре я его отключил, чтобы посмотреть «Доктора Кто» времен Питера Дэвисона. Кира Морроу обожала этот сериал, а Дэвисон был третьим в списке ее любимых докторов после Джоди Уиттакер и Дэвида Теннанта.
«Осколки! – напомнил я себе. – Нужно искать осколки!»
Но мне с трудом удавалось сосредоточиться. Мысли то и дело переключались на квартальное совещание совладельцев GSS, запланированное на сегодня: впервые за три месяца мне предстояло увидеться с Самантой. То есть увижу я только ее аватара, так как наши совещания проводились в OASISе. Но от этого нисколько не легче. Мы с Самантой познакомились в сети и подружились через наши аватары задолго до того, как встретились вживую.
Впервые я увидел Саманту Эвелин Кук в доме Огдена Морроу в горах Орегона, сразу после того, как она помогла мне выиграть конкурс Холлидэя. Последующую неделю мы, вместе с Эйч и Сёто, провели у Ога в качестве почетных гостей, узнавая друг друга в реальной жизни. После всего вместе пережитого в OASISе мы крепко сплотились, а спустя неделю личного общения стали настоящей семьей, пусть и весьма неблагополучной.
Тогда же мы с Самантой полюбили друг друга.
До встречи в реале я уже считал, что влюблен в нее. И в некотором наивном, подростковом смысле, возможно, так оно и было. Тем не менее после долгожданной встречи вживую я влюбился в нее по новой – гораздо сильнее и гораздо быстрее, поскольку теперь наша связь стала не только платонической, но и физической, как и заложено природой.
На этот раз и она влюбилась в меня.
Прямо перед тем, как впервые меня поцеловать, она призналась, что я ее лучший друг и самый дорогой человек. Полагаю, она тоже начала в меня влюбляться еще в OASISе. Только, в отличие от меня, ей хватало благоразумия не воспринимать эти чувства слишком серьезно и не поддаваться им, пока мы носим маски аватаров.
– Нельзя по-настоящему влюбиться в человека, которого никогда не касался, – заявила она мне. И, как обычно, оказалась права. Едва начав прикасаться друг к другу, мы уже с трудом держали себя в руках.
Всего через три дня после первого поцелуя мы вместе лишились девственности. А затем пользовались малейшей возможностью уединиться. Как пели Depeche Mode в своей песне Just can’t get enough – мы не могли насытиться друг другом.
Поместье Ога спроектировали по образу волшебной долины Ривенделл из фильмов «Властелин колец». Ввиду его специфики громкие звуки мгновенно разносились по всей местности и эхом отражались от окружающих его гор. Однако наши товарищи и хозяин дома великодушно делали вид, что не замечают производимого нами шума.
Мне еще ни разу в жизни не доводилось испытывать такого головокружительного счастья и эйфории. Я никогда не чувствовал себя столь желанным и столь любимым. Когда Саманта обвивала меня руками, мне хотелось остаться в ее объятиях навечно. Мы проводили вместе часы напролет, болтая обо всем на свете или занимаясь любовью под Space Age Love Song группы A Flock of Seagulls. Теперь же я не выносил эту песню и даже заблокировал ее в OASISе, чтобы она мне никогда нигде не попадалась.
Всю неделю мы с друзьями также отвечали на нескончаемый шквал вопросов от журналистов, давали показания правоохранительным органам и подписывали гору документов для юристов, которым полагалось разделить имущество Холлидэя между нами четырьмя.
За период нашего короткого визита, мы все полюбили Огдена Морроу. Он своего рода заменил нам отца, которого ни у кого из нас не было, и, благодарные ему за помощь во время и после конкурса, мы сделали его почетным членом Великолепной пятерки, с чем он милостиво согласился (и после смерти Дайто нас вновь стало действительно пять). Мы также предложили Огу вернуться в Gregarious Simulation Systems в качестве главного советника – в конце концов, он был соучредителем компании и единственным из нас с опытом ее управления. Однако Ог предложение отклонил, поскольку уже вышел на пенсию и не хотел вновь браться за работу. Тем не менее он пообещал нас консультировать, если мы пожелаем к нему обратиться.
В то утро, когда мы наконец разъехались по разным местам, Ог проводил нас к частной взлетно-посадочной полосе. Он крепко стиснул каждого в объятиях и велел оставаться на связи через OASIS.
– Все будет хорошо, – заверил он нас. – Вы справитесь!
В то время у нас имелось море причин сомневаться в его словах, тем не менее мы сделали вид, будто с ним согласны и его вера в нас оправдана.
– Как бы не ослепнуть от нашего светлого будущего! – заявила Эйч, надевая темные очки, а затем поднялась по трапу в личный самолет, готовый умчать ее на историческую родину.
Когда тем утром мы с Самантой поцеловались на прощание, я и вообразить не мог, что тот поцелуй станет последним. Уже на следующий день я обнаружил оригинальный нейронный интерфейс, и все перевернулось с ног на голову.
Как и следовало ожидать, Саманте не понравилось, что я протестировал ОНИ, не посоветовавшись с ней. Но, поскольку все закончилось благополучно и без малейшего вреда, я ждал, что она не придаст моей опрометчивости большого значения. Я просчитался: она пришла в ярость и оборвала связь еще до того, как я закончил описывать чудесные ощущения, испытанные мной с ОНИ, – и те, от которых я предпочел воздержаться.
Эйч и Сёто восприняли новость с гораздо большим восторгом, оба тут же побросали все дела и примчались в Коламбус, чтобы опробовать ОНИ на себе. А опробовав, обалдели точно так же, как и я. Они согласились со мной, что нейронный интерфейс – настоящее чудо техники. Венец протезирования, который способен временно излечить от любой болезни или травмы, отключив сознание от тела и подсоединив к новому, совершенно здоровому, полностью функционирующему смоделированному аватару в OASISе – к виртуальному телу, не подвластному боли, через которое можно испытать все мыслимые и немыслимые удовольствия. Мы втроем до исступления обсуждали возможности устройства, которое изменит мир.
Однако, когда к нам наконец присоединилась Саманта, все резко пошло наперекосяк.
Даже спустя три года перед глазами в мельчайших подробностях проносится та ссора, будто все произошло только вчера. Впрочем, так и было: я беспардонным образом записал наш разговор с помощью гарнитуры ОНИ и с тех пор переживал его чуть ли не каждую неделю…