– Ну, прости, – замялась красавица. – Это для твоего же блага, бедный мой.
Массивный повстанец даже не шелохнулся в ответ.
– Не думала, что ты такой ранимый, – вздохнула Астролябия. – Ты скоро все узнаешь, правда.
Боец стоял, как вкопанный, пока девушка продолжала распинаться:
– Что мне сделать, чтобы ты перестал дуться?.. Молчишь, да? Ну и пожалуйста! Все вы, мужики, одинаковые, – красавица почти сорвалась на крик. – Надо было заподозрить неладное, еще когда ты принял меня за проститутку!
– Он тебе не ответит, – посмеиваясь, заметил Серетун. – И не проси.
– Как? Почему? – осеклась Астролябия.
– Для начала, тебе нужно понять, что наш мир способен жить самостоятельно, в отрыве от автора. Его, кстати, Дима зовут, – пустился в объяснения великий чародей. – Пока он пишет книгу, мы живем в рамках уготованного нам сюжета. Но, как только автор бросает нас ради реальной жизни, мы можем снова быть собой. Из всех персонажей только ты да я осознаем свою сущность, поэтому сейчас книжка не властна над нами. Моя сила заключается лишь в том, что я могу общаться с Димой напрямую и перечить его решениям. А ты, Астролябия, влияешь на саму ткань повествования.
– Это я уже поняла, – красавица скрестила руки на груди. – Ты давай ближе к делу. Почему Натахтал замер?
– Если бы ты не перебивала, я бы уже объяснил, – сварливо отозвался волшебник. – Раньше ты умела только вырезать из сюжета объекты, будто их никогда и не было, а теперь можешь управлять стазисом, пока автор не пишет про нас.
– А почему тогда стражник угрожал нам из-за пропавшего ножа?
– Это еще надо обдумать, – замешкался Серетун. – Но зато смотри, сколько я уже понял.
– Рассказывай быстрее, – требовательно молвила красавица.
– Ты здесь главная, – затараторил волшебник. – И только от тебя сейчас зависит, кому действовать без автора, а кому нет. Пока это выходит неосознанно: ты подвержена эмоциям. Как только вы с Сеней начали ссориться, наш маленький повстанец снова присоединился ко всеобщему стазису. Вы сможете поговорить, когда автор вернется к тексту. Ну, или если ты перестанешь дуться. Но вообще, я тебе не советую раскрывать Сене этот секрет. Даже не так: я строго-настрого запрещаю тебе говорить ему. Не травмируй детскую психику. Но если захочешь еще покричать, дождись, когда Дима вернется к работе – и вперед. Мне понравилось.
Серетун засмеялся, но тут же утих под тяжелым взглядом Астролябии. Волшебника начинало пугать, что из скромной девушки она превращалась в уверенную сотрясательницу миров.
По крайней мере, этого мира.
– Неужели, этому всему суждено исчезнуть? – красавица заметно погрустнела и устроилась на ступеньках, обхватив колени руками.
– Зависит от выбора автора, – Серетун присоединился к девушке, приобняв ее по-отечески за плечи.
– Я знаю обо всем немногим больше суток, но продолжаю помогать вам, – говорила в никуда Астролябия. – Будь моя воля, сбежала бы с Натахталом прямо сейчас.
– Он пока не может, – иронично ответил волшебник. Девушка грустно усмехнулась и не стала противоречить.
– Почему нам нельзя просто спокойно жить?
– Мы – люди подневольные, – успокаивающим голосом ответил чародей. – И должны следовать интересам автора. Все-таки, если бы не он, не было бы нас. Так что, стоит быть благодарными.
– Тогда зачем ты вечно с ним препираешься? – красавица перестала выглядеть взрослой и уткнулась Серетуну в плечо.
– Для его же блага, – ответил волшебник. – Чтобы книга была интересной и логичной.
– Ты для того нас опьянил? – Астролябия засмеялась. – На потеху читателям?
– Не только, милая, – Серетун загадочно улыбнулся.
– А зачем еще? – девушка приподнялась и посмотрела волшебнику в глаза.
– Ты слишком устала для этой беседы, – ответил чародей умиротворяющим голосом. – Я все расскажу, когда придет время.
– Ладно, – сдалась Астролябия и снова легла на плечо волшебника.
Со стороны могло показаться, что на крыльце засыпают папа с дочкой, которые давно не виделись и так наговорились при встрече, что оказались выжатыми, как апельсины с далеких китайских полей. Серетун действительно задремал, а в голове у красавицы с новой силой забурлили мысли, от которых она отмахивалась всю ночь.
Нужно спасать Натахтала и спасаться самой.
Глава 34
Вдали за переливами волн показалась линия тайваньского берега. Пароходы вокруг расступились, давая нам место для маневра. Разыгравшийся ветер стал суровым препятствием для береговой службы спасения, и нашими перемещениями взялись руководить по УКВ, чтобы скоординировать действия.
– О! – воскликнул с непосредственностью капитан. – Мы же можем записать это как учебную тревогу “Операции с вертолетом”. Дима, сфотографируй, пожалуйста, происходящее.
– Возьмите на десять градусов южнее, – оборвала Василия шипящая станция.
– Есть взять десять градусов южнее, – повторил мастер и дал команду рулевому на английском.
Провожать дядю Колю пришли все офицеры. Хоть наш электромеханик и был раздолбаем, которого работа интересовала в последнюю очередь, все-таки, мы с ним провели не один месяц. Нам хотелось помочь ему не потерять работу и остаться при пальцах.
– Вертолет уже видно, – сообщил Максим с порога двери, выходящей на крыло мостика.
– Где? – капитан вытянулся по струнке и солидно пошагал к старпому.
– Вон там, – чиф указал пальцем на виднеющийся со стороны кормы пропеллер. – Догоняют.
– Документы все оформил? – спросил капитан.
– Конечно, – ответил я. – И даже подписаны.
– Ну надо же, – саркастично фыркнул мастер.
На правом борту возле дивана, где еще недавно Субару страдал от потянутой спины, лежал чемодан, надеясь, что его не оставят тут в одиночестве. Рядом расхаживал Никита, окидывая мостик профессиональным взглядом клептомана. Дмитрий стоял возле штурманского пульта и выяснял у Жени, справится ли он с работой электромеханика в отсутствие дяди Коли. Неподалеку расхаживал Махеш, совершенно не понимая наши разговоры.
– Поверните еще южнее, – раздалось по УКВ. Капитан послушно приказал взять право руля, и судно оказалось на нужном для вертолета курсе. Фырканье пропеллера приближалось. По мере движения винтокрыла в нашу сторону, стало заметно, что длинный выметанный за кабину пилота трос держал фигуру человека. На конце была приделана большая “корзина”, в которую, очевидно, нужно было сесть электрону.
– Похоже, вещи останутся здесь, – вздохнул дядя Коля.
– Мы чуть позже их отправим вам домой, – сказал Василий.
Шум лопастей перекрыл остальные звуки. Утонченные формы вертолета нависли над левым бортом. Человек в обтягивающем термокостюме спустился вниз и отцепился от каната.
– Ready? – спросил нас таец.
– Ну, все, пора, – грустно сказал дядя Коля. – Вы там не сообщайте моим пока. Я сам.
– Хорошо, – первым к электрону подошел Женя, пожал ему здоровую руку и приобнял.
Потом и остальные офицеры попрощались. Все выглядели обеспокоенными. Только мастер сконцентрировался на судовождении. Стихия не благоволила готовящейся эвакуации, но медлить было нельзя. Пароход заостренным носом рассекал пену от волн, а филиппинский матрос правил движение корпуса под командованием капитана.
– Что же дальше-то? – растерянно прошептал электрон и проследовал за своим спасителем.
Таец указал дяде Коле на корзину и попросил сесть. Старый моряк занял удобное положение в небольшом пластиковом контейнере, Максим подал ему документы и пакет с пальцами. Электрон смотрел в нашу сторону, цепляясь глазами за взгляды, которые вот-вот ускользнут от него, сменившись врачебными, напряженными от попыток вернуть утраченное на место.
– Все, братцы, я полетел, – электромеханик помахал рукой на прощание.
Азиат прицепился обратно к тросу и жестом отдал команду пилоту. Корзина вместе с дядей Колей взмыла в воздух, и вертолет вскоре скрылся вдалеке, оставив нас с чувством тоски.
– Право руля, – бесстрастно скомандовал капитан, возвращая судно на прежнюю линию курса.
Господа офицеры провели еще некоторое время в молчании. Действительно, что дальше-то? В одну секунду, приняв неправильное решение, человек драматически изменил свою жизнь. А вдруг пальцы не пришьют, вдруг больше не возьмут на работу? Возможно, это был последний день дяди Коли на борту, и теперь все кончено.
– Пора идти работать, – первым отважился разорвать тишину Никита. Трудяга из него был так себе, но зато командовать он умел хоть куда. Все механики ходили по струнке, осыпая главу департамента лестными отзывами за спиной.
– У нас конец месяца, – следующим из оцепенения вышел Максим. – Будь любезен, Никита, заполни рабочие часы своим.
– Хорошо. Мог бы и не напоминать, я и сам знаю, – сразу принял защитную стойку второй механик.
– Да? Ну, ладно, – с легкой иронией ответил чиф. Уж кому-кому, а Максиму было известно не понаслышке, что механикам нужно повторять по нескольку раз. Инженеры и бюрократия – понятия взаимоисключающие.
Постепенно мостик опустел. Пароход возвращался к нормальной жизни. Единственным напоминанием о недавних событиях стал чемодан, лежащий бесхозным хламом прямо на мостике.
Остаток дней под началом Василия пролетел в бесконечной переписке с офисом. Нашим дорогим менеджерам хотелось знать все подробности того, как дядя Коля покалечил себя, вплоть до поминутного отчета о событиях. Василий долго работал над тем, чтобы выставить электромеханика в выгодном свете. Официальная версия гласила, что один из членов экипажа, пожелавший остаться неизвестным, позвал электрона по имени, чем застал его врасплох. Дядя Коля отозвался и резко развернулся, подставив руку под неумолимый ход ременной передачи. Пальцы затянуло, и острый край механизма сделал свое дело.