– Ты говорил, что мир у тебя плоский и персонажи получаются не очень.
– Ну, – замялся я на секунду. – Было дело. Так и есть.
– Сейчас я задам один вопрос, а ты ответь на него сходу, не думая.
– Постараюсь, – смущенно буркнул я. Ну где это видано, чтобы кадет учил офицера. Еще в соавторы напросится. Ишь, губу раскатал.
– Ты упоминал какую-то медсестру, с которой у главного героя любовная линия. Кто ее родители?
– Они живут в другом городе, но иногда наведываются, – вдруг заговорил я быстро. – После налета орков на Пейтеромск (по-английски название звучало еще краше: Drinktherumville) некоторые люди расселились по другим городам, не стерпев смешения рас. Ушли, в том числе, и астролябины бабушка с дедушкой. Звали их Эфемерида и Альмукантарат. Как ты понимаешь, ее семья всегда была помешана на астрономии. Бабушка в то время носила под сердцем дочку и очень боялась за ее здоровье, поэтому и подбила супруга собрать вещи в поисках более спокойных мест. Молодая семья пересекла реку на крохотной пиратской шхуне. Две ночи Эфемерида и сама не спала, и мужу не давала, потому что за штурвалом стоял кадавр. Как ни уверял Альмукантарат любимую, что ходячий труп их не тронет, Эфемериде это не помогало успокоиться. “Не бывает бывших пиратов”, – говорила она…
– Стой, стой, стой, – заголосил Майк.
– Стою, – ответил я с ноткой непонимания.
– Я тебя спрашивал о родителях, а ты мне начал рассказывать историю всей семьи, да еще и на неродном языке, – справедливо заметил мьянмарец. – Как думаешь, к чему я клоню?
– К чему? – тупо спросил я, сообразительностью напомнив себе Натахтала.
– Ты уже сам живешь в этом мире. Судя по всему, тайком от себя, – заключил кадет.
– Да не продумывал я все это заранее, – мой голос предательски дрогнул. – Оно сейчас как-то само сочинилось. Ты всерьез считаешь, что я сидел весь такой важный за письменным столом и прикидывал, как описать семью третьего слева эльфа из пятой шеренги? Так мог только сэр Джон Рональд Роуэлл.
– Лично мне все понятно, – задумчиво произнес Майк. – Текст пишет сам себя. Так бывает, только если мир по-настоящему живой.
– Где ты этого нахватался? – спросил я строго.
– Книжки умные читал, – выпалил эмоционально кадет.
– И не придерешься, – я решил заткнуться, потому что Майк был прав.
– Волшебник твой неспроста взбунтовался, – абсолютно серьезно сказал мьянмарец. – Миру тесно в книге. Он давно живет своей жизнью.
– Что ты имеешь в виду? – напряженно уточнил я.
– Пиши давай, – фривольно ответил Майк. – А я посмотрю вперед. Все равно, никого вокруг.
– Так что, Серя? – ласково обратился философ к другу. – Все хорошо было пару лет назад? Конечно, хорошо. Слуги порхали вокруг тебя, стражники защищали. Постель всегда свежая, а девушки горя… Теперь-то что изменилось?
– Ты женился на мегере? – искусно парировал волшебник.
– Последнее предупреждение! – зло воскликнула Клофелина. – Еще одно хамство в мою сторону, и я вас лично пинками из города выгоню. А потом объявлю награду за ваши головы!
– Полно тебе, жена, – возмутился Алуфтий. – Не видишь – старые друзья общаются. Куда лезешь?
– Мне подать на развод? – тут же нашлась дама с ожирением второй степени.
– Нет, – тихонько вякнул философ.
– Заступиться нормально за меня не можешь, – завела старую пластинку Клофелина. – Унитаз после тебя мокрый, да и в постели… – тут супруга осеклась и спешно добавила: – громко храпишь.
– Без подробностей, прошу, – тихо промямлил Алуфтий и тут же обратился к другу совсем другим тоном: – Я спросил не о своей личной жизни, а о тебе. Что изменилось, Серя?
– Я пришел за детьми, – уверенно ответил чародей.
– Что, привязался к сокамерникам? – ехидно спросил философ.
Сидящий напротив воитель рассердился не на шутку. Опять важное событие проходило без его участия. Хватит это терпеть. Последние два дня были подобны пытке. Над его достоинством не глумился только ленивый. Пора заявить о себе, пора сломать дамбу, не дающую реке течь. Глаза Натахтала целиком стали красными и зажглись жуткими огнями. Крепкое тело налилось еще большей силой, разломав одно из немногих приличных кресел в этой комнате.
– Мне нужно выйти, – сказал Серетун, почуяв неладное. – Срочно.
– Приспичило? – радостно спросила Клофелина.
– Пускай будет так, – согласился волшебник и пулей метнулся к двери на втором этаже.
– С возрастом будет еще хуже, – крикнул ему в догонку Алуфтий и тут же посмотрел на жену в ожидании одобрения.
Чародей юркнул за дверь и пробежался к другой части коридора, чтобы его не услышали посторонние, прочистил горло и завопил во весь голос:
– Ты что, совсем обалдел?
Глава 41
Ответом была тишина. Вокруг никого, а волшебник нелепо кричит, ожидая реакции от несуществующего собеседника. Первые признаки деменции, однако.
– Не паясничай, я к тебе обращаюсь! – еще громче заявил Серетун.
Создавалось ощущение, что чародей реально сошел с ума, не сумев смириться с попаданием в рабство детей-полуорков.
– Хватит писать эту чушь! – не сдавался волшебник. – Насочинял такого, что волосы дыбом встают. На спине.
Похоже, великий маг обращался к Создателю, приписывая вину за свои грехи высшим силам. Конечно, проще упрекать во всем небеса, как делал Омар Хайям, под винцо рифмуя рубаи.
– Не льсти себе, придурок, – холодно сказал волшебник. – Да, я к тебе обращаюсь, Дима.
Сейчас было грубо, Серетун.
Раньше ты действовал более изящно, а теперь скатился до оскорблений, прям, как школьник неразумный. Чего же ты хочешь? Опять сюжет не угодил, или мебель не по фен-шую расставлена?
– А ну впиши себя в книгу, гаденыш, – приказал чародей. – Нам есть, о чем поговорить.
Да что это такое, в самом деле? То кадет устраивает мне тесты и учит писать, то собственный персонаж обзывается и ставит ультиматум, как настоящий террорист. Когда я уже стану самостоятельным?
Черт с тобой, волшебник, я иду…
Воздух в коридоре будто затвердел и стал жестче. Огромная масса атомов кислорода вжалась друг в друга и, спрессовываясь, порождала новую материю, чуждую этому миру. В набухающей атмосфере появилась человеческая фигура. Сначала осторожно, словно призрак, но с каждой секундой становясь более отчетливой.
– Кончай свои понты, – жестко сказал Серетун. – Раз – и появился, понял?
– Какая же ты сволочь, все-таки, – возмутился я, ступив на холодный паркет. – Сколько нервов мне попортил.
– Нет, вы посмотрите на него, – возмутился чародей. – Натворил тут дел, а теперь возмущается. Давай-ка я тебе кое-что объясню, дружочек.
– Внимательно слушаю, – фальшиво изобразил я покорность.
– Сейчас внизу сидит Натахтал и превращается в гигантский, прямо-таки отвратительно неприличный спойлер. Ты уверен, что хочешь раскрыть финальный поворот прямо сейчас? Тебе ведь еще… минимум три-четыре авторских листа писать. На этом моменте читатели закроют книжку и сожгут на фиг!
– А может, ты просто его боишься? – усмехнулся я. – Всю книгу насмехаешься над бедным воителем, унижаешь его, а теперь еще и пьяным сделал. Сам ведь знаешь, что с ним происходит в дни запоя. А я просто вынужден следовать внутренней логике.
– Это ты называешь логикой? – расхохотался Серетун. – Голуби, которые случайно попали под заклинание и стали наполовину людьми. Гениальная находка, аплодирую стоя.
– Ну, не все удачно вышло, – замялся я. – От меня-то что надо? Сам его опьянил. Я этого не планировал. Теперь расхлебывай.
– Перепиши этот кусок, – серьезно сказал маг. – Весь, целиком.
– И что это мне даст?
– Теперь я понимаю, в кого Натахтал такой, – Серетун схватился за голову и тяжело выдохнул. – Книжку это тебе нормальную даст. Насколько это вообще возможно с твоим отношением.
– А твой интерес в чем? – продолжил я осыпать волшебника вопросами.
– О-о-о, – раздраженно протянул чародей. – Это вообще отдельная тема, знаешь ли.
– Давай обсудим, раз уж я здесь.
– Я и так злой был, – справедливо заметил Серетун, – но ты вообще нарываешься. Что ты за прошлое мне впаял? Я появился с хлопком в собственной хижине, а Луфю знать не знаю.
– Героя не обязательно сразу наделять предысторией, – решил я поумничать.
– Ой, будешь мне рассказывать, – отмахнулся волшебник. – Я не вчера родился.
– Как тебе сказать, – с жалостью вздохнул я. – По хронологии твоего мира…
– Все шутки шутишь, автор, – Серетун рванул ко мне и прижал к стенке. – Как я мог дружить с этим болваном и терпеть рабство? И что ты там про меня еще хочешь написать, дурья твоя башка?
– Отпусти, – ровным голосом попросил я. С сумасшедшими маньяками лучше соблюдать осторожность.
– Не-а, – Серетун самодовольно покачал головой.
– И что ты мне сделаешь? – зашел я с козырей. – Ты здесь, а я там. Это лишь мой аватар, не привязанный к материальному миру. Да я убью тебя одним росчерком пера.
– Открою тебе секрет, дружочек, – чародей немного ослабил хватку. – Если я придушу тебя прямо сейчас, в этом мире, ты не сможешь писать книгу дальше.
– То есть? – искренне опешил я.
– То есть, ты перестанешь быть автором. Мир может жить и без тебя, дурачок.
– Еще чего, – огрызнулся я. – Ты только сейчас это придумал.
– Да, – резко провозгласил Серетун. – Ты тоже многое “только сейчас придумал”, и это уже канон. Я тоже так могу.
– И что, книга допишется без меня? – тупо спросил я.
– Нет, – волшебник переключился на миролюбивый тон. – Мы просто продолжим жить, как жили, а твой текстовый файл будет заблокирован. Причем, так и останется на диске. Никакое форматирование его не сотрет. Будет торчать напоминанием о самой большой ошибке в жизни.
– Что ты хочешь взамен? – я сразу решил пойти на сделку.