Министры молчали. Они все поняли.
— Теперь, чтобы вернуть себе должность, каждый из вас делом докажет мне свою преданность!
Помощник принес трубку телефона:
— Мистер президент, Майлер на связи…
Сиака холодеющей рукой взял трубку. Только что он занялся опасной самодеятельностью, но будучи обладателем высокой пассионарности, он не мог взять и полностью отдаться своим новым покровителям. Нужно было хоть как-то диктовать и свои условия игры…
— Сиака Стрессер слушает! — сказал он в трубку, выгоняя всех из кабинета.
— Вы не много себе позволяете, Сиака? — грозно спросил Барт.
— А я разве отказываюсь от достигнутых договоренностей? — голос Стрессера вдруг окреп.
Барт на пару секунд замялся, но тут же взял себя в руки:
— В следующий раз такие громкие заявления вы согласовывайте со мной. Договорились?
— Нет проблем. Только отдайте мне моего бывшего вице-президента.
— Зачем?
— Мне нужно понятное для народа пугало. Я его показательно накажу, чем сниму недовольство некоторых социальных слоев.
— Вижу, — рассмеялся Майлер, — вы неплохо ориентируетесь в политических моментах. Хорошо. Вам его сегодня привезут. Делайте с ним что хотите. Он нам теперь не нужен.
Барт Майлер отключился.
Сиака удовлетворенно вытер со лба капельки пота. Жизнь стала налаживаться, и можно было перевести дух.
В кабинете посла России в Гвинее было прохладно. Нартов выложил на стол папку со стопкой исписанных от руки бумаг — на его ноутбуке совершенно не вовремя сдох аккумулятор, и ему пришлось по старинке конспектировать всё отцовско-дедовским методом. С непривычки Олег даже натёр авторучкой мозоль на среднем пальце.
— Ну, что теперь скажешь, — спросил посол. — Когда ты уже все увидел вживую?
— Выводы я уже сделал, — сказал Нартов. — Если коротко, то штатовцы в поисках своего аппарата неаккуратно наследили, а потом у них не оставалось ничего другого, как подключить к операции более мощные силы, так как малыми силами выполнить задачу у них не получилось.
Тимошенко недоверчиво посмотрел на Олега:
— А как же защита граждан США от преступных посягательств? Ты же сам видел, как в соседней Либерии бандиты расстреляли сотрудников Красного Креста! Разве это не повод для вторжения?
— Не повод, Родион Петрович. Вы же лучше меня знаете, что на окраине Монровии, помимо тел сотрудников Красного Креста, так же были обнаружены тела бандитов, из оружия которого были расстреляны сотрудники миссии.
— Неужели? — поддельно удивился Тимошенко.
— А вот гильзы и пули, которыми они были убиты — до единой совпадают с теми, которые обнаружены на аэродроме в Гвинее. Эксперты провели большую работу, и лично у меня нет сомнения, что миссию Красного Креста «выключили» «зеленые береты», правда, руками местных боевиков, которых тут же сами и устранили.
— А где сейчас эти «зеленые береты»?
— Часть убита на аэродроме, а часть или взята гвинейцами в плен, или скрылась в неизвестном направлении. Пока точно не знаю. Ну, это не страшно, все равно рано или поздно, они вылезут на поверхность.
— Вы делаете очень и очень смелые выводы, Олег, — сказал посол. — Чувствуется аналитический ум отца…
Тимошенко рассмеялся.
— Спасибо за комплимент моему отцу, — насупился Олег.
— Да не расстраивайся, — Тимошенко хлопнул Олега по плечу. — Когда комиссия ООН будет обнародовать результаты расследования?
— Скорее всего, завтра. В Генассамблее сейчас решают, в какой форме это преподать…
— И конечно, с оглядкой на США, — съязвил посол.
— Безусловно. Вон как Майлер взъелся на помощника президента Гвинеи на пресс-конференции. И мне показалось, что они обменялись недвусмысленными намеками, за которыми стоит что-то такое, о чем мы не знаем…
— Это тебе не показалось, — покачал головой Тимошенко. — Это так и лезло из них обоих! Только ленивый не заметил.
— Что бы это значило? Как считаете, Родион Петрович?
— Ты правильно всё оценил — между ними было что-то такое, о чем они и поговорили, не раскрываясь для других. Но мой опыт подсказывает, что если войнушка началась, то никакие громкие заявления в Женеве уже не помогут. Теперь американцы из Сьерра-Леоне выйдут только после того, как установят там свой режим, обеспечат исполнение каких-либо договоренностей с местной политической элитой, и пока не убедятся в безопасности своих экономических активов.
В этот момент в кабинет вошел один из помощников посла, и предложил включить телевизор на одном из местных каналов. Там выступал Сиака Стрессер. По окончанию просмотра, Тимошенко откинулся на спинку своего кресла и некоторое время молчал. Нартов тоже молчал, и пытался собрать шаблон, порванный полученной информацией.
— Всё… — вырвалось у Олега. — Столько всего было сделано… и все напрасно…
— Главное, — сказал Тимошенко. — Не принимай это близко к сердцу как своё. Ну, обыграли. Жизнь состоит не только из побед.
— Да я не переживаю, — отмахнулся Нартов. — Просто столько времени впустую…
— Не впустую! — возразил посол. — Ты получил неоценимый опыт. Когда бы тебе еще пришлось участвовать в зарубе России и США? Да и не проиграли мы вовсе!
— Почему вы так думаете?
— Олег, потому что мы не боролись за Сьерра-Леоне! Мы сейчас работаем на Гвинею! А кое-кто работает по теме, о которой ты говорил! И выходит, что мы ничего не потеряли от американского вторжения…
— Что вы знаете про упавший спутник, Родион Петрович? — Олег посмотрел послу в глаза.
— А что я должен знать? Ничего не знаю. Официально мне информацию по спутнику не доводили. Если говорить неофициально, то скажу так: часть посольской резидентуры убыла в неизвестном мне направлении с неизвестной мне задачей.
— Об этом я и сам догадался.
— Как?
— У вас нет второго секретаря.
— Все-то ты замечаешь, — улыбнулся Тимошенко.
— Если бы не было первого секретаря, тогда бы я не дергался, но второй — это почти всегда военный разведчик…
— Сменим тему? — спросил посол, торопясь предотвратить наступление уголовно-наказуемых обстоятельств.
— Да, — спохватился Олег.
— Как там твой родитель поживает? Ты знаешь, что мы учились с ним в МГИМО в одной группе? Это были славные годы…
Нартов посмотрел на стопку исписанный бумаг. Ему оставалось доложить в МИД свое видение ситуации, а он только что поймал себя на мысли, что сознание не хочет заниматься обозначенной проблемой, а постоянно срывается в сторону спутника. А был ли спутник? И теперь, после косвенных слов посла, Олег убедил себя — спутник был. И он еще не эвакуирован. Он где-то рядом.
— Деньги есть? — спросил Удет у проводника.
— Есть немного, — покорно отозвался гвинейский паренек.
— Нужно заправиться. Топливо снова на исходе, — полковник указал пальцем на датчик топлива.
— Скоро будет заправочная станция.
— До города далеко еще? — спросил Бейкер.
— Миль пятьдесят.
— Хватит денег на заправку?
— Да.
Действительно, спустя четверть часа на пути показалась станция заправки топливом, совмещенная с придорожной забегаловкой.
— Я буду держать тебя в прицеле, — предупредил Алекс гвинейца. — Ты идешь, платишь, возвращаешься. Ни с кем не разговариваешь. Если что-то пойдет не так, я тебя убью. Как твоего друга. Все понял?
— Понял, — отрешенно кивнул проводник.
Машина остановилась.
— Иди, — полковник показал проводнику пистолет.
Парень вышел из пикапа и двинулся к будке оператора. Стоящий без дела заправщик лениво двинулся навстречу. Проводник сделал ему знак, что подходить к машине не надо, мол, сам заправлю, и тот с готовностью вернулся на свое место и сел на лавку. Заплатив, парень вернулся к машине, и, открыв горловину, вставил заправочный пистолет в бак. Нажал кнопку.
— Сейчас, — сказал он Удету. — Сейчас заправимся…
Но топливо не шло. Прошла минута, но ничего не изменилось. С лавки поднялся заправщик и пошел к машине.
— Оружие укройте, — тихо сказал Алекс тем, кто сидел в кузове.
Заправщик подошел, пнул колонку, и она заработала, качая в бак бензин. Босоногий заправщик встретился взглядом с пленным пограничником, который сидел в кузове в компании Бёрнса и Маккински.
Бёрнс угрожающе шевельнул бицепсом, и заправщик, встрепенувшись, отошел от машины.
— Спалили нас, — сказал Бейкер.
— Не дергаемся, — предостерег полковник. — Мы уже рядом.
Двадцать литров перетекли в бак, и проводник сел в машину.
— Поехали!
Машина тронулась с места и вышла на трассу.
— Нкет! Ты жив?
Рамус, держа пистолет наготове, вошел в открытый гараж. Переступив через труп Джина, он обошел труп американского агента и вошел в коридор, уходящий в глубину дома. Со второго этажа раздался голос Нкета:
— Я ранен.
Рамус поднялся по лестнице, и нашел Нкета в одной из комнат. Тот сидел на широкой кровати и разорванной простынёй бинтовал себе простреленное плечо.
— Сильно задело? — Рамус решил оказать полицейскому помощь, но тот отверг предложение.
— Ерунда, вскользь! Машину угнали, да?
— Угнали, — подтвердил пограничник.
— Живые-то хоть остались?
— Я и ты. Они всех там положили. И Джина тоже грохнули.
— Надо их догнать! — решительно заявил Нкет.
— Мы остались вдвоем! — напомнил ему Рамус.
— Это вовсе не меняет дело!
— Да они нас как котят перебьют! — возразил Рамус. — Я умываю руки. Мне жизнь дороже!
— О чем ты говоришь, — возмутился Нкет. — Какая жизнь? Да мое руководство знает, что пленные у меня! Если мы их сейчас не найдем, с нас живьём шкуры снимут! Это же такие деньги от нас ушли!
— Меня это теперь не касается!
— Касается, Рамус. Ты увяз в этом деле почище меня. Так что… — Нкет затянул импровизированный бинт. — Мы с тобой едем за ними. Мы должны их догнать! Догнать и либо убить, либо снова захватить!