Том Уитмор умер на руках посольских врачей от тяжелой кровопотери и серьезного ранения головы. Ему даже наложили на голову тугую повязку, но врач, проводивший эту работу, понимал — пуля буквально раскрошила офицеру череп, не оставляя ему шансов на жизнь. Уитмор хоть и подавал признаки жизни, но это была агония. И если еще можно было надеяться на чудеса нейрохирургии, то массированная кровопотеря из перебитых пулями магистральных кровеносных сосудов, сделала свое дело — лейтенант перестал дергаться и затих. Навсегда.
Бейкер тоже не выжил — морским пехотинцам удалось попасть ему в голову. Пуля, выпущенная из М-16, вынесла сержанту половину содержимого головы. Наверное, ему повезло больше всех — по крайней мере, из погибших, он умер мгновенно, не успев почувствовать боль. О такой смерти на войне можно только мечтать. Раз — и нет тебя. Без мучений и страданий.
Удет получил две пули в грудь и плечо, но находился в сознании, мог говорить, хоть и потерял много крови. У него было прострелено легкое, и пневмоторакс заставлял рану пузыриться розовой пеной. Полковник надрывно дышал, время от времени выплевывая на землю сгустки крови. Морпехи из охраны посольства, используя штатные перевязочные пакеты, перевязали Алексу грудь так, чтобы воздух не прорывался через рану.
Бёрнс был избит пулями практически весь, но сердце его еще билось — на него, собственно, и был истрачен практически весь запас перевязочного материала, каковой был у охраны посольства. Его состояние, в силу большой кровопотери и повреждения жизненно-важных органов, было крайне тяжелым. Врач посольства направил в ближайшую аптеку двоих работников, чтобы они купили кровезаменители. Вскоре раненые уже были с капельницами…
Спустя полчаса посольство было заблокировано десятком полицейских и военных машин, которые перекрыли все дороги. Гвинейские солдаты демонстративно установили несколько пулеметов, направив их стволы в сторону американцев.
Охрана посольства наглухо закрыла ворота, изготовившись к бою.
Злыми глазами оппоненты рассматривали друг друга через прицелы стрелкового оружия.
Томас выглядел весьма растерянным. Такого удара судьбы он никак не ожидал. Может быть, где-то в глубине души он еще надеялся, что это сон, но сон не проходил. Страшный сон сидел на стуле напротив и внимательно смотрел ему в глаза…
— Я вас слушаю… — Томас нашел в себе силы начать разговор.
— Клауссон, я не буду кривить душой, и сразу скажу вам — я генерал российской военной разведки, и пришел к вам с конкретным интересом.
Томас шумно выдохнул, как будто после этого признания ему могло полегчать.
— Я… я… — он мгновение пытался подобрать нужные слова, но они так просто к нему не приходили, то попадались такие, которые были совершенно не к месту, то такие, которые не соответствовали его эмоциональному настрою. — Я так и знал, — наконец-то выдал он наиболее уместную фразу.
Лихой оценил ступор, который овладел Томасом, и тут же добавил надлежащей жути:
— Надеюсь, мне не нужно вам напоминать о некоторых подробностях вашей биографии, и вы все так же остаётесь верны своему добровольному согласию сотрудничать с нами, которое вы дали нашему оперативному офицеру в неприметном кафе в славном городе Дуйсбург четверть века назад. Не так ли?
— Это была ошибка молодости… — пробормотал себе под нос Томас.
Он мгновенно вспомнил этот небольшой городок в промышленном районе Западной Германии. Вспомнил, как из чистого любопытства, помноженного на желание выделиться из числа окружающих его пресных и никчемных людей, он согласился встретиться с советским торговым представителем. Намёк торгового агента, возжелавшего начать бизнес с совершенно неприметной фирмочкой Томаса, ясно давал понять о возможных откатах, которые бы позволили быстро разбогатеть как самому агенту, так и начинающему бизнесмену Томасу Клауссону. Томас помнил этот разговор — речь шла о поставках совершенно чего-то незначительного. А вот перспективы были очень заманчивые. Впрочем, советский торговый представитель его не обманул. Томас быстро разбогател. Но в ходе этого процесса был аккуратно подведен к необходимости дать некое обещание. Обязательство, которое он сперва воспринял как некую советскую шутку. Которое потом накрыло его с головой.
А сейчас он пытался вырваться из этого зыбкого плена. Но вырваться не получалось.
Перед ним сидел опытный разведчик, который тут же вернул агента на место:
— Согласно оперативным документам, вы, Томас Клауссон, за двенадцать лет активного сотрудничества с советской разведкой выполнили сто тридцать пять заданий и поручений, передали нам более трех тысяч секретных и особо секретных документов, обеспечили проведение двадцати четырех важнейших специальных мероприятий. Более того, на деньги ГРУ вы выстроили свой бизнес, смогли поднять свой социальный статус и войти в высшую элиту Соединенных Штатов. Многие годы вы обращались в самых высших кругах американской экономики и политики, и вы называете это ошибкой молодости?
Деньги ГРУ. Эта закрытая и весьма могущественная организация никогда не вкладывается в сомнительные предприятия. Эти люди знают, куда инвестировать финансовый капитал. Неужели пришло время отдавать долги?
Клауссон сжал кулаки. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы собеседник вдруг испарился, пропал, исчез… но генерал все так же продолжал сидеть напротив него.
— Советского Союза больше нет, — сказал Томас. — Следовательно, мои обязательства перед ним больше не действительны…
Эта фраза далась ему с большим трудом. Почему-то он подумал, что русский генерал его сейчас пристрелит. Но этого не произошло.
— Согласен, — неожиданно кивнул Лихой. — Но осталась Америка, интересы которой вы бессовестно предавали! Уголовную ответственность за предательство своей страны еще никто не отменял… поверьте, нам ничего не стоит обнародовать некоторые документы, которые касаются не только вас, но и неких властных особ из администрации Белого Дома. Они вам этого уж точно не простят. И, как следствие — вы это понимаете — вас немедленно сотрут в порошок…
На несколько секунд воцарилось тягостное молчание. Клауссон взял со стола пачку сигарет и закурил. Генерал отметил трясущиеся руки своего собеседника. Американец затянулся и выпустил клубок дыма. По его лицу Лихой понял, что в сознании Клауссона сейчас воцарился когнитивный диссонанс, преодолеть который он своими силами не мог… в такой момент обычно принято подсказывать решения, за которое жертва уцепится всеми зубами, но генерал решил, что Томас должен сам сделать необходимые выводы, пусть это и займет немного большее время…
— Я вас понял, — наконец-то кивнул Томас. — Что вы от меня хотите?
Томас сдался, не попытавшись самостоятельно найти выход из сложившейся ситуации. Генерал это мгновенно оценил. Нужно было закреплять успех.
— Перед тем, как я вам обозначу задачу, я хотел бы удостовериться, что вы в достаточной степени осознали значимость данных нам обязательств…
— Чего? — не понял Томас.
Он сейчас туго соображал, так как продолжал лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. Но выхода он найти не мог.
— Вот чего… — генерал выложил перед Клауссоном несколько фотографий: — Это же ваш дом? Да? Это ваша жена, а вот — дети. Вот внуки и внучки. На этом фото ваша любимая женщина — давняя любовница, а вот её ребенок. Это ваш внебрачный сын, которого вы содержите скрытно от своей «основной» семьи, не так ли?
Глядя на фотографии, Томас невольно прокрутил в памяти все яркие моменты своей жизни, связанные с указанными людьми. Вот жена накрывает стол — она ведь так превосходно умеет готовить. Вот младший сын идет в школу — машет отцу рукой, направляясь из машины к крыльцу старинного здания где-то на окраине Филадельфии. А вот старшая дочь справляет свою свадьбу, где все так пышно и красиво, а в гостях — сам Арнольд Шварценеггер. Вот череда внуков и внучек, которые небольшой вечно галдящей толпой заполняют на летних каникулах семейное гнездо. Вот красавица Сюзи, выросшая из секретаря в одной из фирм Томаса до положения любимой любовницы — а что делать, когда жена за своими домашними хлопотами совсем забыла, что такое настоящий, страстный и яркий секс. А вот и сын любовницы. Его, Томаса, сын. Такой хороший мальчишка, мечтающий стать морским летчиком…
— Что вы хотите этим сказать? — Томас напрягся еще сильнее. Кровь стучала в его висках…
— За всеми этими людьми нами установлен неусыпный контроль. Более того, если вы себя поведете неадекватно, то по моей команде в течение нескольких часов агентурно-боевая группа, находящаяся сейчас в Америке, ликвидирует их всех. Это станет вам хорошим уроком за непослушание — на всю вашу оставшуюся никчемную жизнь в американской тюрьме. Всё ясно?
Лица близких людей, которые только что предстали перед глазами Томаса, вдруг оказались залиты кровью. Клауссон даже почувствовал на языке ее терпкий привкус. Ему стало плохо.
— Все вы сволочи, — вырвалось у него.
— Вижу понимание, — удовлетворенно кивнул Лихой. — Теперь перейдем к делу.
— Говорите, что вам надо… — пересилив себя, сказал Томас. Теперь он был готов ко всему.
— Мне нужно, что бы вы доставили четыре двадцатифутовых контейнера, с десятью паллетами внутри каждого, на окраину города Макени. Каждый контейнер на отдельной машине. Там их загрузят, а через четыре часа эти контейнеры под охраной "Диаманта", "Блэкуотера" или морской пехоты США, вы развозите по местам, которые я назову дополнительно. В случае, если контейнеры и их содержимое будет задержано где-либо, хоть на час, мы начнем отстреливать ваших родственников. Если они будут задержаны и вскрыты — вся ваша семья будет уничтожена, а вы предстанете перед американским правосудием в качестве предателя своей страны. Я понятно выражаюсь?
— Понятно.
— Можете приступать. Вот телефон для связи со мной. Не считайте себя умнее нас. Все козыри сегодня в наших руках. И помните о своей семье и высоких чинах Белого Дома. Удачи…