— И зачем же тогда?
— А вот этого я тебе сказать не могу, — усмехнулся Виктор. — Но ты парень толковый, сам догадаешься.
— Я уже догадался, — улыбнулся Олег. — Мы ничего здесь строить не будем. Мы просто отвлекаем их внимание от более важных районов.
Майский рассмеялся.
— Я тебе этого не говорил.
Женя Филатов отдал ручку управления от себя, и машина чуть опустила нос. Вертолет, идущий на предельной скорости, едва не рубил лопастями верхушки деревьев. Прижимаясь низко к земле, летчик старался опустить винтокрылую машину ниже линии радиогоризонта тех средств освещения воздушной обстановки, какие работали в данном районе. Это позволило бы ему пройти незамеченным большую часть пути.
— Ну что, штурман, ссыкотно, когда весело? — на пике боевого возбуждения прокричал Женя по внутренней связи.
— Давно мечтал так повеселиться, — в тон ему отозвался Шубников из нижней кабины.
Вертолет выгрузил на американцев практически весь свой боезапас, осталось буквально три-четыре десятка патронов в пушечной ленте, и машина поэтому шла налегке, верткая и управляемая.
Внезапно в наушниках Женя услышал голос Петрова, который не постремался орать открытым текстом:
— Филатов, небо закрыто! В твою сторону ушли две штатовские «Кобры».
— Понял, батя, — ответил командир вертолета.
Женя осмотрелся — и он, и летящие ему на встречу «Кобры», могли обнаруживать воздушного противника только с помощью глаз пилотов, и поэтому шансы уравнивались. Филатову нужно было хотя бы максимально приблизиться к своей базе, если уж и не долететь до нее. Ему не хотелось уткнуть вертолет в землю и пешком тащиться до базы по земле, рискуя своей жизнью и здоровьем в этой горячей стране.
Женя поделился «радостью» со штурманом, который, впрочем, особого беспокойства не высказал.
Еще несколько минут полет проходил в спокойном режиме, но вскоре штурман разглядел впереди две точки, которые быстро приближались, и вскоре приобрели вполне ясные очертания американских боевых вертолетов «Кобра».
— Женя, на одиннадцать часов… — сказал штурман.
— Вижу, — спокойно отозвался командир.
Сомнений в том, что они остались незамеченными, у пилотов не было. В отличие от американских вертолетов, «ооновский» Ми-24 был окрашен в белый цвет, хорошо видимый на фоне темных зарослей экваториального леса. А вот американские «Кобры» были выкрашены в защитные цвета, и хорошо различать их можно было только на фоне светлого неба. Благо, что пока они шли выше, чем Ми-24.
— Командир, только не укачай, — съязвил Юра, которому в предстоящем воздушном бою делать было нечего — управляемого оружия на борту не было, и таким образом, Шубников был сейчас просто балластом, ничем не озадаченным, но все же так же, как и пилот, рискующим своей жизнью…
— А ты пакетик-то целлофановый приготовь, — сказал Женя. — На всякий случай…
Вертолет начал косо пересекать русло какой-то реки, и командир мгновенно сориентировавшись, выполнил педальный разворот, и на скольжении с небольшим снижением, ровно вошел в своеобразный коридор, который был образован над водной поверхностью между деревьями, росшими на берегах реки. От потока воздуха по водной глади пошли волны…
— Ты их видишь? — спросил Женя.
— Нет, — ответил штурман.
— Значит, и они нас не видят.
Одно дело было лететь над верхушками деревьев, и совсем другое — в узком коридоре, рискуя в любое мгновение влететь в узость, шириной меньшую, чем диаметр несущего винта. Женя полностью сосредоточился на управлении машиной, интуитивно понимая, что штурман в эти мгновения во все глаза высматривает врага.
— Командир, пора выглянуть, — посоветовал Юра, когда вертолет пролетел над рекой около двух километров.
Филатов ручкой шаг-газа приподнял машину, и справа-сзади оба летчика тут же увидели уходящие на расходящихся курсах две «Кобры». Это была идеальная позиция для начала атаки — и оба летчика по-звериному взвыли, обуреваемые боевым азартом.
Женя начал выполнять правый разворот, заходя «Кобрам» в заднюю полусферу. Набрав сотню метров высоты, он ринулся вдогон за ничего не подозревающим врагом. Когда до американских вертолетов оставалось около километра, один из них вошел в скольжение, очевидно, для того, чтобы осмотреть слепую зону, и естественно, увидел заходящий в атаку Ми-24.
Скорость «Кобр» была не больше двухсот километров в час, тогда как «двадцатьчетверка» шла на максимально возможном для нее ходу. Расстояние быстро сокращалось. «Кобры» начали выполнять боевые развороты, тем самым расходясь в разные стороны, снижая риск одновременного поражения. И пришло время выбирать.
— Правого! — крикнул по связи Юра, в азарте держась в кабине за поручень, понимая, что сейчас Женя начнет крутить высший пилотаж, а его самого начнет швырять по кабине.
— Принято, — рыкнул в ответ Филатов, доворачивая вертолет на «Кобру», уходящую скольжением вправо. — Смотри за левым!
Женя видел, как пилот «Кобры» пытается вывернуться из сложившейся ситуации, он уходил вправо, поднимая нос машины и набирая высоту, тем самым снижая горизонтальную скорость, в надежде, что быстро летящий Ми-24 не успеет нормально прицелиться. Но расстояние катастрофически быстро сокращалось, и Женя уже скинул с гашетки предохранительную скобу.
В последний момент, поняв бесполезность таких своих действий, пилот «Кобры» опустил нос, в надежде прижаться к верхушкам деревьев. Но это уже не имело смысла. Филатов наложил марку прицела на центр вражеского вертолета, прямо в главный редуктор, и утопил гашетку.
Короткая очередь 30-миллиметровой автоматической пушки достигла своей цели. От «Кобры» в разные стороны полетели какие-то ошмётки, отлетели две лопасти, и машина, кроша деревья оставшимися на втулке лопастями, мягко погрузилась в бушующую зелень леса. Кроны деревьев схлопнулись над упавшим вертолетом.
Спустя несколько секунд над местом падения «Кобры» прошел Ми-24.
— Грамотно, — съязвил Юра. — Воздушный «Ворошиловский стрелок», ни дать, ни взять…
— Ты за вторым смотри, — бросил Женя. — Где он?
— Влево ушел. Доверни чутка, не вижу его…
Женя ввел вертолет в левое скольжение, одновременно уходя на горку. Машина начала забираться вверх, увеличивая угол тангажа. Земля ушла вниз, и перед собой летчики видели только безоблачное небо. Достигнув высоты триста метров, Женя выполнил ранверсман — педальный разворот, повернув вертолет носом к земле. На какое-то мгновение машина застыла в воздухе, но тут же начала быстро проваливаться вниз, набирая вертикальную и горизонтальную скорость.
— Вон он, — крикнул Шубников, и тут же уточнил: — Смотри правее, на два часа! Он к нам левым боком, в боевом развороте!
— Вижу, — отозвался командир, вгоняя вертолет в крутое пике, разгоняя его на максимальную скорость.
— Не успеем, — констатировал штурман, наблюдая за маневром оставшейся «Кобры».
В это время пилот «Кобры», завершая разворот, вывел свою машину на углы, позволяющие оператору работать подвижной пушечной установкой.
— Уклоняйся, Жека, в сторону! — завопил Юра, понимая, что сейчас произойдет. — Он сейчас довернет, и пустит в нас «Стингер»!
— Вижу, — ответил Женя. — Будь готов пустить «асошки»!
20-миллиметровая автоматическая пушка «Кобры», максимально вывернутая влево, выпустила длинную очередь в Ми-24. Рой снарядов полетел прямо в лица Шубникова и Филатова.
— Женя-а-а-а! — взвыл штурман, которому в случае прямого попадания должно было достаться больше.
— Вижу, не ори, — спокойно ответил командир, и ввел вертолет в скольжение с небольшим набором высоты.
Спустя секунду рой снарядов красными строчками прошелестел чуть ниже вертолета, и лишь один касательно ударил по броневой скуле слева от командира.
— Попали, — нервно констатировал Юра. — Ты там жив?
— Жив, Юра, жив! — весело крикнул Филатов, насаживая «Кобру» на марку прицела.
Вертолеты открыли огонь друг в друга практически одновременно. Вынужденный удерживать машину точно на линии прицеливания, а так же интуитивно учитывать необходимое упреждение по фронтально перемещающейся цели, после выпущенной очереди Женя Филатов наконец-то смог дать волю чувству самосохранения, и снова ввел вертолет в скольжение. Однако, на этот раз спастись от пушечной очереди не удалось. Американский летчик выбрал ошибку в прицеливании и несколько снарядов «Кобры» влетели в носовую часть Ми-24. Один из них пробил толстое лобовое остекление нижней кабины, после чего разрушил в кабине прицел, осколки которого попали Шубникову в лицо и шею. Командир увидел, как остекление кабины штурмана изнутри окрасилось брызгами алой крови — количество которой не оставляло никаких иллюзий.
— Юра! — крикнул Филатов по связи. — Юра!
Чтобы ответить командиру, штурману нужно было нажать маленькую кнопку на ручке управления — привычная для летчиков манипуляция. Но Юра не отвечал. Даже простого щелчка Женя так и не услышал в своих наушниках.
Несколько снарядов, выпущенных Филатовым, попали в «Кобру», отчего вертолет получил серьезные повреждения, начал неконтролируемое вращение и через несколько секунд скрылся среди зарослей.
Филатов еще несколько раз пытался дозваться штурмана, но тот молчал намертво.
Женя сориентировался, снизился, осмотрелся. Горело табло «температура масла», левая турбина выла с какими-то посторонними звуками — очевидно, вертолету досталось не хило, и машина шла на честном слове.
— Что у вас? — донесся по рации голос Петрова.
— Юрка двухсотый, — ответил командир. — Оба гада на земле.
— Пакистанцы подняли свою «Кобру», — довел до Филатова начальник авиабазы.
— Я пустой. Все потратил.
— Мы не можем его сбить — спецов на базе нету. Сади машину, сообщай координаты, мы тебя заберем.
— Протяну, сколько смогу.
— Я понял. Удачи.
— Конец связи…
Женя глянул вниз, на кровавые ошметки, которыми была заляпана внутренняя часть остекления нижней кабины.