— Не видно же ни черта, куда идем, — посетовал Виталий, сидящий на носу катера. — Сейчас впишемся в какую-нибудь лодку, и потонем почем зря…
— У них в рубке стоит локатор, радиостанция и навигатор, — сказал Лунин. — Катер старый, английской постройки, времен войны, а оснащен нормально. Вполне по-современному. На локаторе они обстановку всю видят.
— И нас видят, — буркнул Коля. — Станция светит сильно. Радиотехническая разведка нас на раз-два вскроет…
— Надеюсь, здесь таких много, — сказал Дима. — Тот, кому мы нужны, не сможет выделить нас из общей кучи.
— Долго еще плыть? — спросил Шайба.
Колдунов мгновенно оживился — раньше он проходил срочную службу в морском спецназе, и естественно, владел морской терминологией и чтил морские традиции:
— Шайба, знаешь, что плавает?
— Что?
— Кое-что в проруби!
— Лёд, что ли? — пробурчал старшина, где-то задним умом понимая, что его вовлекают в очередной интеллектуальный диалог, в ходе которого он снова станет посмешищем для всего боевого коллектива.
Кто-то вяло поржал, и на этом все закончилось. Спустя несколько минут тишины Шайба не выдержал, и спросил:
— Ну и что же никто не потешается над старшиной?
— Ты бы выспался, — сказал ему Лунин.
— Не могу спать, — признался Широков. — Укачивает. Меня сейчас тошнить начнет.
Снова помолчали. Старшина успокоился.
— Командир, — к Лунину перебрался Коля Мигунов. — Какая у нас задача?
— Не знаю, Коля, — честно признался майор. — Часа через два-три генерал даст знать.
— Тяжко так, — признался Мигунов. — Вроде и спутник мы вытащили, а все равно, еще дел, как я понимаю, много.
— Не все мы еще сделали, — согласился Дима. — Главное сейчас — никому не расслабляться. Может быть, у нас впереди еще главный бой предстоит.
— Боеприпасов мало. Большую войну уже не сможем устроить, — посетовал Коля.
— Генерал в курсе, — отмахнулся Дима, давая понять, что все решения будут приниматься после постановки задачи.
Коля завернулся в плащ-палатку и отвернулся в сторону. Дима, которого мелкая качка тоже подводила к состоянию противной тошноты, закрыл глаза, но спать не получалось. В голову начали лезть разные мысли, отогнать которые было сложно.
Отряд был оторван от внешнего мира довольно длительное время, за которое в мире могло произойти все, что угодно. Конечно, Дима не знал многое из того, чем сопровождалась его работа по эвакуации спутника, но даже зная только свой участок, он поражался масштабности действий и политической наглости своего высшего руководства, которое, как оказалось, смогло проявить волю и решимость что бы практически в открытую выступить против вооруженных сил мирового гегемона — США. Фактически, отряду майора Лунина пришлось помериться силой, выносливостью, а еще больше военной хитростью, с самым опасным врагом — хвалеными «зелеными беретами». И, как он справедливо считал, бой этот он выиграл.
Это понимание сформировало в его душе чувство удовлетворения от проделанной работы, которое он сдерживал, чтобы оно не переросло в неуправляемую эйфорию. Работа еще не была доведена до конца, и он, как боевой офицер, понимал, что успокаиваться, пока работа не завершена — опасно. Сколько погибло разведчиков, которые после выполнения задачи, во время возвращения на базу, будучи в состоянии победной беспечности, утрачивали бдительность, утрачивали контроль над ситуацией и попадали в засаду? Очень много.
И сколько бы командиры не внушали бойцам пагубность преждевременного расслабления, часто это был крик в пустоту. И вот сейчас Лунин в своей душе боролся сам с собой — с одной стороны ему хотелось кричать от радости, что они наконец-то покинули Африку, а с другой стороны он понимал, что это еще не конец, и что впереди — неизвестность.
И только приказ генерала мог прояснить ситуацию.
Переговорив со своим президентом, для чего его пришлось поднимать с постели, Камара позвонил Майлеру:
— Барт, в обмен на снятие воздушной блокады с аэропорта Конакри, мы готовы передать вам задержанных на нашей территории наемников «Блэкуотера» и тела погибших. А так же разблокировать посольство.
— Ральф, вот это уже серьезный разговор! — Майлер был открыт к такому диалогу. — Откуда такое стремление?
— Оно вызвано необходимостью снизить возникшую напряженность. Вы же понимаете, что дальнейшая эскалация конфликта не приведет ни к чему хорошему. Думаю, что здесь уместно так же говорить и о ранее достигнутых договоренностях, — намекнул Ральф на полученную ранее приличную сумму денег в счет выкупа «беретов» и наемников.
— Ральф, дорогой, мы рады будем сотрудничать с вами, — продолжил расшаркиваться Майлер. — Каким образом вы предполагаете провести возврат наших людей?
— Знаете, Барт, в ООН сегодня все были возмущены отказом США предоставить комиссии ООН вылететь из Конакри в Женеву…
— Ха, — рассмеялся Майлер. — Я понимаю, понимаю… Вы всё-таки надеетесь, что результаты расследования сделают нам больно? Ну, вы же большой мальчик, прекрасно, как я понял, ориентируетесь в политике… неужели вы в это верите?
— Конечно, нет, — Ральф изобразил смех. — Разумеется, все эти советы безопасности никак не повлияют на решения вашего президента, но все же. Давайте сделаем так: вашим сигналом к готовности открыть небо и получить своих людей, станет пропуск джета с комиссией ООН. Таким образом, мы вместе гасим волну недовольства, возникшую в Организации Объединенных Наций, а согласитесь, она все же неприятна для США, и так же показываем друг другу готовность к исполнению договоренностей. А мы, в свою очередь, расскажем миру сказку о том, что это была совершенно секретная операция, совместно проводимая вашими и нашими спецслужбами против группировки Аль-Каиды, обосновавшейся в горах между Гвинеей и Сьерра-Леоне. Мол, такой туман напустили для того, чтобы не сорвать мероприятие. Идет?
— Нужен виновник.
— Ну, у вас же есть виновник. Вице-президент Сьерра-Леоне. Вполне похож на матерого террориста…
— Хорошо, — согласился Майлер. — Но вначале ваш президент говорит о совместной операции, и желательно — на полях ООН, а затем мы пропускаем джет. Как только самолет взлетает…
— Как только самолет долетает до Женевы… — вставил Ральф.
— Хорошо, как только самолет долетает до Женевы, в порт Конакри входит с дружественным визитом наш эсминец, и на пирсе в торжественной обстановке мы встречаем наших героев. Хороший вариант?
— Замечательный, — одобрил Камара.
— И все же, Камара, в чем твой интерес? — не удержался Майлер снова задать волнующий его вопрос.
— Свой интерес я от вас уже получил, — ответил Ральф.
— А почему же сразу не пошел нам навстречу? Для чего нужны были эти проблемы?
— Майлер, — усмехнулся Камара. — Интриги внутренней политики не позволяли мне тогда сделать то, что я могу сделать сейчас.
— Я понял, — Майлер захохотал в трубку телефона. — Все, я жду от вас заявления в ООН. Потом мы выпустим джет с комиссией…
Майский появился в здании аэропорта в строго обозначенное время. Майлер подкатил спустя пару минут. Они прошли в угол зала и плюхнулись в глубокие кожаные кресла.
— Я слушаю, — сказал Майлер.
— Меня уполномочили заявить, что президентом России принято решение о сворачивании миссии ООН в Сьерра-Леоне.
— И что послужило толчком для принятия такого решения? — усмехнулся Майлер.
— С одной стороны, отсутствие объективной необходимости исполнять миротворческие функции в условиях полного военного контроля данной территории со стороны вашего десанта, — Витя внимательно посмотрел в глаза Майлера: — с другой стороны — безысходность и понимание бесперспективности в этой связи наших действий по сами знаете какому вопросу.
Майлер некоторое время молчал, перебирая пальцами не прикуренную сигару.
— А твой личный интерес в чем?
— Я знаю, где он спрятан, — чтобы сказать это, Виктору пришлось немного приблизиться к собеседнику и даже понизить голос.
— И где же? — Барт сделал зеркальный жест.
Майский отстранился от него, улыбнулся, и покачал головой:
— Я пришел сюда, чтобы заработать немного денег.
— Сегодня я слышу эту фразу от каждого второго собеседника, — сказал Майлер. — Но не каждый достоин получить вознаграждение… твои условия?
— В течение предстоящей недели российская авиационная миротворческая группа ООН сворачивает свое присутствие, и вы позволяете… нет, скажет так — содействуете, нашему беспрепятственному покиданию этой земли самолетами российской военно-транспортной авиации.
— Все это вы делаете под нашим контролем. Ты понимаешь, чего я опасаюсь…
— Безусловно, — кивнул Майский. — Таможенные органы Сьерра-Леоне вполне официально имеют право досмотреть все, что будет перемещаться за пределы государства. А то, что вы ищите, имеет достаточно большие размеры, чтобы его можно было незаметным вывезти отсюда…
— Что, сдулся ваш спецназ? — Майлер не выдержал и широко улыбнулся.
Казалось, все границы общения рухнули, и теперь можно было говорить открыто — обо всем.
— Скажем так, — нахмурился Витя. — Наш не смог. Ваш, как я понимаю, тоже не смог. А вот мы — я и ты — сможем. Если тебе это действительно необходимо.
— Сколько тебе надо?
Майский набрал цифру на телефоне и показал Майлеру. Тот не удивился, но спросил:
— Не много?
— А вы его сами попробуйте найти, — сказал Витя. — Сколько вы уже потратили на его поиск? Во сколько вам обойдутся его секреты, если спутник попадет в Россию? Миллиарды. Думаю, что названная мною сумма вполне адекватна сложившейся ситуации.
— Хорошо, — кивнул Майлер. — Я согласен. Когда я буду знать место?
— Как только крайний борт с имуществом и людьми нашей миссии вернется в Россию, я пришлю широту координат. Получу на счете в Цюрихе оговоренную сумму, вышлю долготу. С точностью до метра. Согласитесь — схема проста и надежна.