— Гарантии?
— А разве факт моего предательства не является для вас гарантией?
— Нет, — помотал головой Барт. — Я же не знаю. С одинаковой вероятностью ты сейчас как предаёшь свою страну, так и работаешь на свои спецслужбы. Я тебе не верю, но соглашаюсь на это потому, что вы отсюда уходите. Нам это не менее важно, чем найти «Небесный щит». Уходя отсюда, вы демонстрируете падение своего интереса к данной территории. Мы получаем здесь минус одного игрока. Остается Китай, но, думаю, и его мы со временем дожмем… так что, я согласен с твоими условиями. И… что с комиссией ООН? Вы так же будете настаивать на том, что мы творили здесь кровавые зверства?
— Я здесь по собственному почину и личному интересу, — ответил Витя. — Комиссия, как я понимаю, сделает там какое-то заявление… на которое я не могу никак повлиять. Да вам-то что? Мы же здесь сворачиваем свое присутствие…
— И то верно, — усмехнулся Майлер.
— Тогда прощай, Барт, — Майский посмотрел в глаза Майлеру: — С тобой было приятно работать!
— С тобой тоже.
Они встали, направились к выходу, и уже перед самим расставанием, Майлер задал последний вопрос:
— Виктор, скажи, Ральф — ваш человек?
— Был наш, — сказал Майский. — Пока вы его не купили. Он вышел из подчинения, и в том числе поэтому, я и пришел на эту встречу.
— Прощай, — удовлетворенно сказал Майлер.
В три часа ночи диспетчерская служба аэропорта Конакри наконец-то получила разрешение на выпуск джета комиссии ООН. Пилоты и члены комиссии, не желая больше терпеть неудобства местного отеля, незамедлительно проследовали к аэровокзалу, где начали проходить процедуры пересечения таможенной границы.
В магазине беспошлинной таможни Олег купил маме и супруге какие-то местные безделушки, а для себя взял трехсотграммовую бутылку коньяка, которую тут же начал опустошать. Нартов хоть и переносил нормально, без нервов, полеты на самолетах, но в данной ситуации решил перестраховаться, и принять «допинга», так как никто точно не мог гарантировать, что ПВО эсминца не отработает по гражданскому борту — при всех тех недавних заявлениях и демонстративных действиях, которые показали всему миру американцы. Лучше уж выпить алкоголя, притупить немного чувство страха, и спокойно подниматься в небо…
Пока экипаж готовил самолет к взлету, члены комиссии оставались в здании аэропорта. Олег достал папку с документами, немного полистал их, готовя себя к решительным действиям в Женеве, и наконец-то решил позвонить отцу.
Тот ответил сразу:
— Нам разрешили вылет, — радостно сообщил Олег.
— Какая-то странная ситуация, — пожаловался отец. — Буквально час назад президент Гвинеи сделал непонятное заявление, будто бы вся эта кровавая круговерть была направлена на боевиков Аль-Каиды… якобы они действовали совместно с американцами…
— Что думаешь?
— Пока не могу понять. Возможно, что-то изменилось, чего я еще пока не знаю…
— Будем надеяться, что все обойдется, — сам себя ободрил Нартов.
Спустя полчаса их позвали пройти на посадку в самолет.
— Почувствуй себя морским пехотинцем, — Лунин весело толкнул Шайбу в спину.
Старшина с мостика, стоя рядом с рулевым, наблюдал, как танко-десантный катер приближается к берегу. Судно сбросило ход, и шло по инерции, преодолевая прибрежный прибой.
Полчаса назад Дима получил от генерала боевую задачу.
Водители заняли места в машинах, и КрАЗы стояли уже с заведенными двигателями. Все имущество было закреплено на машинах, люди в основном, сидели там же. Лунин время от времени сверялся по своему навигатору, не доверяя чернокожим матросам. Судно приближалось к обозначенной генералом точке — с точностью в пятьдесят-семьдесят метров. Что, в условиях широкого песчаного пляжа, не имело большого значения.
Дима посмотрел на часы — через полчаса начнется восход. Но уже сейчас темнота потихоньку растворялась, придавая видимые очертания местности. Берег был уже близко.
— Есть контакт, — вырвалось у Шайбы, когда катер ткнулся носом в берег. Нос зацепился за песок, и стоял ровно, а корма еще некоторое время продолжала гулять на небольших волнах.
Матросы бросились опускать аппарель.
— Сало! Аккуратно! — крикнул Лунин водителю автокрана.
Тот услышал, кивнул в ответ.
Аппарель опустилась вниз, упершись в песок.
— Пошел! — Дима махнул водителю руками.
Салават включил заднюю скорость, и осторожно, стараясь не допускать рывков, начал сдавать назад. КрАЗ ухнул по аппарели вниз, уйдя задней тележкой в песок, рыкнул, и стал выбираться на берег. Когда машина передними колесами сошла с аппарели, Лунин дал команду водителю второго грузовика, на котором находился спутник.
Но как только первый грузовик съехал на берег, судно облегчилось, и немного всплыло, в результате чего был утрачен контакт аппарели с берегом, а сам катер начало разворачивать бортом к берегу.
— Держи! — крикнул Лунин.
Матросы знали свое дело, и рулевой подработал одним винтом. Катер выправился и снова надежно ткнулся в берег.
— Пошел, — Дима махнул рукой Витале, который, цепко ухватившись за руль, во все глаза глядел на своего командира.
КрАЗ со спутником выбрался на берег, после чего по аппарели сбежал Лунин с Шайбой.
Майор на миг повернулся, чтобы махнуть матросам на прощание рукой, но они уже были заняты делом, не обращая на него никакого внимания. Мысленно попрощавшись с ними, Дима запрыгнул на подножку грузовика со спутником, и показал рукой в левую сторону пляжа:
— Давай Виталя, жми туда!
КрАЗ взревел двигателем, и, оставляя за собой в песке глубокую колею, двинулся вдоль берега туда, где в рассветной серости уже стали угадываться одноэтажные постройки с разноцветными крышами.
— Кажись, туда… — неуверенно сказал Лунин, зная, что навигатору можно доверять.
Через минуту впереди уже ясно были видны строения, среди которых выделялись два двухэтажных дома с красными крышами. Это был ориентир, указанный генералом в задаче.
— Вот они, — удовлетворенно сказал Лунин, и крикнул водителю: — Давай к этим домам! Слева от них должна быть проходная дорога!
— Есть! — Виталя переключился на вторую, разгоняя тяжелый грузовик по песку.
Обе машины вошли в узкий проход между домами, и метров триста шли впритирку к стенам небольших домов, наставленных друг к другу так часто, что у них не было привычного для двора пространства. Едва не задевая стены строений, грузовики все же удачно миновали этот участок, и тут же вышли на широкое поле, где метрах в пятистах левее, Лунин сразу увидел одиноко стоящий Ан-26.
— К самолету!
Еще через минуту оба грузовика уже были около самолета. Командир экипажа Паша Гаврилов пожал Лунину руку:
— Здорово, спецназ! Вы всё свою железку пристроить никуда не можете? — пошутил он.
— Здорово, Паша, — Лунин улыбнулся: — Да вот, видишь, никто кроме тебя его брать не хочет…
— Грузите быстрее, — Гаврилов посмотрел на автокран: — Справится? Что-то мне его вид не нравится.
— Справится, — заверил Лунин.
Автокран выставил опоры, груз застропили и аккуратно перенесли на специальную тележку, стоящую за кормой самолета. Потом лебедкой эту тележку втянули в грузовой отсек самолета. Туда же погрузили тела погибших спецназовцев.
— Удачи, мужики, — Лунин обошел и обнял каждого, кто сейчас должен был улететь этим бортом.
— Товарищ майор, — к Лунину подошел Миша Черный — «убийца чеченских детей». — Вот, держите! Вам пригодится.
Он вложил в руку майора гранату РГО. Диму тронул это жест, и он хлопнул бойца по плечу:
— Не ссы, Миха, все будет нормально. Скоро встретимся…
У машин остались стоять Лунин, Шайба, Мигунов, Колдун, Корней и Власов. Остальные поднялись на борт самолета.
— Удачи вам, пацаны, — Дима мысленно перекрестил самолет, и всех, кто в нем находился.
Паша махнул рукой из кабины пилотов.
— Так, — Лунин посмотрел на Мигунова: — Чего стоим! Бегом марш!
Власов, который не мог бегать, потихоньку заковылял вслед разведчикам, растворившимся в предрассветном легком тумане.
К джету группа Лунина приблизилась со стороны кормы, и поэтому до самого последнего мгновения они оставались невидимыми для экипажа легкого реактивного самолета. Скрывая свои личности, разведчики навязали на лица спецназовские косынки и просто куски тряпок на манер грабителей с Дикого Запада.
Несколько человек курили возле трапа. Сокрушая возможное недопонимание, Лунин с ходу вложил ближнему кулаком в челюсть, и тому, который стоял чуть поодаль — отбил достоинство ударом ноги. Оба дипломата с воплями упали на землю, две дамы, выпучив глаза, просто не знали, как им реагировать. Мигунов и Колдун стволами автоматов втолкнули их в салон самолета. Лунин поднял с земли своих подопечных, и тоже направил их в самолет.
— Hello, stay on the ground, the aircraft captured, — напрягая всю свою память, выдал Лунин.
На него смотрели человек двадцать. Кто-то подвывал. Одно лицо вдруг показалось Лунину до боли знакомым, но в этот момент не было времени предаваться воспоминаниям, нужно было действовать…
Корней и Шайба остались снаружи.
В кабине пилотов Мигунов воспретил летчикам шевелиться, после чего туда вошел Лунин.
— What is your callsign of the aircraft?
— AS — ten-twelve, — ответил пилот.
Лунин по рации связался с Чистяковым:
— Вадик, Альфа-Сьерра Уан-Зироу Уан-Ту!
— Все понял!
Пилотов вывели из кабины в пассажирский салон. Теперь оставалось только ждать.
Осматривая пассажиров из-под козырька своей затасканной кепки, Лунин снова столкнулся взглядом с явно знакомыми ему глазами, и на миг оторопел.
У Лунина вспотели ладони, чего с ним не случилось даже в момент захвата воздушного судна. В пяти метрах от него, в пассажирском кресле у правого борта, сидел его лучший друг, человек, которого он уважал, которого любил всей душой, с которым было столько пройдено и пережито.