- Не преувеличивай. Все нормально. Вот только не могу понять: что ему нужно от меня.
- Влюблен, я же говорил тебе.
- Нет, Мишка, нет. Тут что-то другое.
Я уже вознамерилась рассказать ему про сон, но вовремя застрекотал камушек. Я промолчала.
Поздним вечером у служебного входа меня ждала машина Бурелома. Я прошла мимо. Шофер догнал меня в два прыжка.
- Только не говорите, Мария Николаевна, что вы меня не заметили.
- Заметила, конечно. Но хочу поехать сегодня общественным транспортом.
- Не выйдет, - сказал шофер и потянул меня за руку.
- Делать мне больно вам приказал Бурелом? - спросила я, выдергивая руку. Электрические покалывания не смолкали во мне, но я была настроена решительно.
Мой вопрос сильно смутил шофера.
- Как вас зовут? - спросила я.
- Николай.
Я вспомнила испуг Вражича, когда отказывалась от подношения Бурелома, и фразу, которую сказал ему тогда Мишка: "Успокойся, нагоняя не будет". Ничего умнее этой фразы в голову мне сейчас не пришло, и я сказала испуганному Николаю:
- Успокойтесь, нагоняя не будет. А вашему Льву Петровичу я сама скажу, чтобы в дальнейшем ради меня он не тратился па бензин. Зачем так разоряться...
- Разоряться?! Да Лев Петрович может скупить полмира...
Он запнулся, а я как бы услышала продолжение: "Уж тебя-то купит..."
Не хотелось дискутировать, да и не стоило, уже потому хотя бы, что шофер, похоже, наговорился сегодня на неделю вперед. Молчаливость была его природным и неотъемлемым качеством. Меня же задела за живое его усмешка. Он сам, как и все окружение Бурелома, куплен с потрохами и не сомневался, что купить можно все и всех. Если бы у него имелось столько же денег, сколько у Бурелома, он бы тоже чувствовал себя королем мира.
"Плохо. Все это очень плохо". Я свободолюбивый человек. И сейчас особенно остро почувствовала, насколько сильно во мне желание быть свободной.
Мы ехали мрачным Ленинградом. Декабрь и без того самый темный месяц в году, а тут еще и освещение в городе почти полностью отсутствовало. Кое-где в переулках мелькали подозрительные личности, свет горел уже в очень немногих окнах жилых домов, да в ночных киосках, торгующих спиртным. Страх выползал из этой смутной жизни. В этом смысле профессия у нас неудачная: все мы, артисты и артистки, заканчивали работу не настолько рано, чтобы по дороге домой чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Бурелом, если он действительно хотел купить меня, не мог выбрать подкупа точнее, чем эта машина и ее шофер, провожающий меня до лифта. Надо быть полной идиоткой, чтобы отказаться от такого вида заботы.
Папа ждал меня. И мама еще не спала.
- Слава богу, Мария! - сказала она. - Я очень волновалась за тебя.
Странно, ее волнение показалось мне сегодня вполне искренним.
- Почему? - спросила я без всякой подкавыки.
- Представляешь, твой одноклассник, Валерка Черешков, попал сегодня во дворе под машину. Смотреть на Наталью было страшно, когда она подбежала к сыну...
- Насмерть?! - с замиранием души спросила я.
Ответил отец:
- Пока живой, но состояние очень тяжелое. Наталья говорит, что он с утра был не в себе, после твоего ухода... Она на улице набросилась на твою мать, вопила, что это ты виновата...
- Машенька, у вас что, ссора произошла, ты его чем-то обидела? Ты ведь такая резкая...
- Мама, успокойся, я тут ни при чем. И что это за манера: ответственность за свои несчастья валить на других!..
Нет, такого я не хотела. На меня подействовало не столько то, что расплата за обман обрушилась на Валерку, сколько то, что она обрушилась с такой бешеной скоростью. Кто же он, мой защитник?.. Может быть, это и есть Бог?.. Я бы уже поверила в это, если бы не удивительная избирательность: разве мало людей заслуживают наказания, а покарали, причем моментально, только моего Валерку.
Папа ушел спать, а мама дождалась, пока я выйду из ванной. Ей хотелось еще пообсуждать событие. Но у меня такого желания не было. Однако от одного вопроса я не удержалась:
- Мама, ты когда-нибудь изменяла папе?
- Ты же не смотришь "богатых", откуда в тебе этот комплекс?
- Да не комплекс, нет.
- Юрке, что ли, собралась изменить?..
- Когда люди расстались, новый человек в жизни - уже не измена. Так ты можешь ответить мне?
- Мы с отцом поздно поженились, ты знаешь. А если бы не твое рождение, может, и вообще бы не поженились: отец был очень нерешительным. А я понимала, что люблю его, и он любит меня, и что лучше для жизни мне никого не найти.
- Так ты забеременела не от него?
- С какой стати? Но один раз подумала, вернувшись после свидания: не переспать ли с кем-нибудь, чтобы забеременеть. Вечером перед сном подумала - мечтала о ребенке, о Коле - а утром поняла, что зря хотела дождя над Данаей, что уже и без того беременна.
- А что снилось? - спросила я, как бы невзначай.
Мать моя покраснела и рассердилась:
- Ничего! Ничего мне не снилось! И вообще, у меня такое ощущение, что я сошла с ума, рассказывая тебе эту ерундистику...
"Снилось", - подумала я. Содержание сна тоже казалось мне ясным.
Чем хороша усталость - не успеешь добраться до койки, как сон уже валит меня. Иначе, наверное, я сбрендила бы от тех бесконечных знаков вопроса, которые плыли во мне, заполняли меня и тревожили.
III
На следующий день я позвонила Юрке.
- Спорткомплекс "Юбилейный" слушает, - Юрка тяжело дышал в трубку.
- Хочу подать заявку на конкурс по бодибилдингу.
- Ваше строение тела меня вполне устраивает, так что пойдете вне конкурса, - ответил Юрка.
- Ладно, позвони, когда закончишь зарядку.
- Да я уже закончил, подожди, накину халат. Не так-то часто ты звонишь, чтобы я заставлял тебя набирать номер дважды.
Ждала я недолго, и с молчащей возле уха трубкой думала о том, что Юркин голос все еще волнует меня.
- Что скажете, сеньорита? - произнес Юрка голосом Луиса-Альберто, вернее, того актера, который его дублирует.
- С вашего позволения... - подхватила я.
Юрка перебил:
- "С вашего позволения" надо говорить, когда прощаешься, уходишь. А сейчас надо сказать: "Простите, сеньор, что я побеспокоила вас..."
- Вот именно, - ответила я. - Простите, сеньор, но у меня ни черта не получаются песенки: буду петь прошлогодние.
- Можно, конечно. Но одну ты должна сочинить, на любой, приятный тебе мотивчик. Когда они забредают в чашу и Баба-Яга, то есть я, пытается помешать им оттуда выбраться. Самое время спеть. На одну-то песенку тебя хватит?
- "Пробираясь темной чащей, ты смотри под ноги чаще..." - скаламбурила я.
- Начало готово. А ты боялась!.. У тебя все?
- Нет, Юрка, не все. У меня появился поклонник...
- Хороший мужик?.. - спросил после маленькой заминки Юрка.
Эта запиночка и интонация ревнивого любопытства, которую я сумела распознать за Юркиным вопросом, очень меня воодушевили.
- Крутой, - ответила я.
- Звучит безрадостно. Ну что ж, Маша. По телефону я не буду выпытывать, что да как. Могу предложить: приходи ко мне сейчас, я тебя обниму, и ты мне все расскажешь...
Мне очень захотелось поддаться. И я бы поддалась, если бы не понимала: объятиями дело и ограничится.
- Знаешь, мне, пожалуй, достаточно на сегодня уже и того, что ты сказал. Спасибо, дорогой. Пока.
- Надо говорить: "с вашего позволения", чумичка!..
Следующий звонок делать было неприятно, но с моей точки зрения, необходимо.
- Наталья Васильевна, здравствуйте. Это Маша. Как там Валерка? Что с ним?!
- Маша! Хорошо, что ты позвонила. Я вчера наорала на твою мать, извинись за меня: сама не понимала, что горожу. Плохо с Валеркой. Очень плохо. У него с головой непорядок...
- Его можно навестить? С утра я могла бы у него подежурить.
- Спасибо, Маша. У тебя и своих забот по горло: я же знаю, как ты пашешь. Да пока и не надо. Не надо помощи. А навестить можешь: завтра впускной день с четырех до шести.
После этого разговора настроение у меня не улучшилось, но я не позволила себе расслабиться. Однако из всех предстоящих сегодня занятий выбрала самое спокойное: решила сделать маникюр. Пошла в ванную, простирнула колготки и блузочку, приготовила инструменты и лак, включила телевизор. И попала на передачу об НЛО и о пришельцах.
- Я уже спала, - рассказывала какая-то простецкая баба. - И вдруг меня точно по башке огрели. Глаза открываю: в углу комнаты сияние, и посреди этого сияния - человек стоит. Странный, как нарисованный. Как дети из черточек рисуют...
На экране появился рисунок - иллюстрация к рассказу.
Машинально я потрогала свой затылок - он уже не болел, но и благотворных последствий не наблюдалось. Досмотрела передачу до конца. Уже и лак высох, и время неумолимо текло, а я смотрела и слушала, и все думала: имеет ли это отношение ко мне? Может быть, отгадка именно в пришельцах? Не придя ни к какому выводу, я телевизор выключила.
Песенка упорно не хотела сочиняться. Лезла в голову всякая галиматья и на бумаге сложилось только неказистое:
Если ты блуждаешь в чаще,
то смотри под ноги чаше.
Попадешься в бурелом
будет ноженькам облом!
Не годилось даже для капустника. Даже для куплетов в ресторане, не то что для детского представления. К тому же слово "бурелом" так и тянуло написать с большой буквы.
По дороге на работу в голову все еще лезли мысли о моем загадочном сне, о благородном старике и мечтающей о ребенке маме. Потом я постаралась избавиться от них. Следовало думать о песенке, о "рэкетирских" частушках, которые мы задумали с Мишкой, а не обо всяких ирра-циональностях. Есть задачи, которые никогда не решишь без специальной подготовки, и можно надеяться только на подсказку. Но подсказанный ответ незнающему человеку тоже может ничего не прояснить. Похоже, я наткнулась именно на такую задачку. Просто удивительно, как во мне уживались мечтательност