— Я это и так знала, — ввязалась Белл. Она уже умудрилась размазать картофельное пюре с подливкой по всему подбородку. — Я знала, что все эти страшные штучки — всего-навсего спецэффекты.
— Нет, не знала! — отрезал я.
— Нет, знала!
— Не знала! Вот еще!
— Можем мы хоть раз спокойно поужинать? — вздохнул папа. — А ты, Белл, вытри подбородок. — Он погрузил вилку в пюре и повернулся ко мне. — Значит, тайна раскрыта? Никаких больше диких историй?
— Никаких диких историй, — пообещал я.
— Да куда он денется! — усмехнулась Белл. — Ну не может он без диких историй.
— Ничего подобного! — вскричал я. — Подумаешь, один раз…
— Спросите у него, почему все прозвали его Тарелочником, — сказала Белл. — Давайте. Спросите его.
— Заткнись, Белл, — прошипел я.
— Почему тебя прозвали Тарелочником? — спросила мама.
Я пожал плечами:
— Убей — не знаю.
Следующие несколько дней пролетели стремительно. Последние дни летних каникул всегда пролетают чересчур быстро!
На лето нам задали прочесть две книги. Одну я уже одолел и сейчас был на середине второй.
Когда я не сидел, уткнувшись носом в книгу, то следил за небесами в поисках метеора. Во всех новостях метеор прочно занял первое место.
Серебристый объект по-прежнему кружил вокруг Земли — а ученые всего мира по-прежнему ломали над ним головы.
Никто из них так и не смог придти к определенному выводу — что это за объект и откуда он взялся!
Я искал и искал. Но так никогда и не увидел его.
В ночь воскресенья, перед началом занятий, метеорит совершенно вылетел у меня из головы. Я мог думать только о школе. Кто у нас будет преподавать? Какие ребята соберутся в классе?
Раздеваясь перед сном, я нащупал что-то в кармане джинсов. Засунув руку в карман, я извлек квадратный металлический предмет из лаборатории мистера Флешмана.
Должно быть, я тогда машинально сунул его в карман, подумал я. И принялся вертеть его в руках.
Он был маленький и блестящий, размером с пейджер.
И как я мог подумать, что такой вот фитюлькой можно остановить здоровенного монстра? — удивился я. Охваченный паникой, я не мог тогда мыслить здраво.
На ощупь предмет был совершенно гладкий. Я нажал на кнопочку с тыльной стороны, но ничего не произошло. Поднеся его поближе к глазам, я разглядел на верхней части три ряда крошечных дырочек.
Может быть, это какая-то навороченная солонка, подумал я.
У меня и в мыслях не было красть эту штуку. Завтра же верну ее мистеру Флешману, решил я. Положил ее на тумбочку и забрался в постель.
Не скоро я смог уснуть. Все думал о школе. И не мог выбросить из головы все, что видел в доме мистера Флешмана. Потрясающие киноафиши… искусственный призрак… радиоуправляемый монстр…
А потом, когда я лежал в полусне, пришли голоса.
Дребезжащие голоса; казалось, они доносятся издалека. Чудные, тоненькие голоса, как у жевунов из «Волшебника страны Оз». И все как один что-то быстро-быстро тараторили.
Может, мне это снится? Или кто-то болтает на заднем дворе?
Я вслушивался в них, пытаясь понять, что они говорят. Но голоса заглушались шипением и свистом, словно передаваемые далекой радиостанцией.
Треск помех то становился тише, то нарастал. Бормотание голосов сливалось в подобие музыки.
Что они говорят? Неужели они разговаривают со мной?
Может, кто-то так оригинально пытается меня разбудить? Или это все — часть моего сна? Какой раздражающий сон! Как бы мне хотелось знать, что они говорят!
Всю ночь я ворочался и метался по кровати. Поворачивал голову то так, то эдак. Но голоса все равно звучали у меня в ушах. Дребезжащие, почти металлические голоса, то пропадающие, то снова прорывающиеся сквозь гул статических помех.
Я зарывался головой в подушку. Я натягивал подушку на голову и прижимал ее к ушам.
Но голоса не смолкали. И тараторили так быстро, так возбужденно…
Они не смолкали, пока меня не разбудил голос мамы.
— Джек! Джек! — окликнула она из-за двери. — Пора вставать! Школа!
Я сел, точно подброшенный пружиной. Сна не было ни в одном глазу.
Я поднялся на ноги и встал, как вкопанный.
— Джек? Ты меня слышишь? — крикнула мама. — Пора вставать в школу!
— Я готов! — отчеканил я громким, чистым голосом. — Я буду подчиняться!
15
— Что?! — воскликнула за дверью мама. — Что ты сказал?
И только тут я понял, что стою посреди комнаты, замерев по стойке смирно.
— Я готов! — выкрикнул я, как солдат на плацу. — Я буду подчиняться!
— Заканчивай этот цирк, — сказала мама. — Одевайся. Твоя сестра уже внизу.
Я стоял прямо, будто аршин проглотил, слыша, как она спускается по лестнице. Затем, невероятным усилием воли, я заставил тело расслабиться.
— Почему я так говорю? — спросил я вслух.
Я окинул взглядом комнату. Все вроде на месте. Но я все равно ощущал себя не в своей тарелке. Я чувствовал… растерянность.
Я услышал жужжание у себя в голове. Словно стрекотали миллионы сверчков. Я потряс головой. Попытался прочистить уши пальцами.
Но тихое стрекотание рождалось не в голове; оно доносилось откуда-то еще.
Я принялся натягивать чистую пару джинсов. А голоса нашептывали мне что-то. Два голоса. Три. Откуда-то совсем рядом.
Голоса звучали, как стрекот насекомых. Но я их понимал!
— Когда вы прибудете? — спросил я. — Вы можете назвать мне день?
Я слушал их тихий, приглушенный расстоянием ответ.
А потом отсалютовал, точно солдат.
— Я буду подчиняться! — пообещал я.
Я уставился на черную квадратную коробочку, лежавшую на тумбочке. Голоса доносились именно из нее. Несколько голосов, сливающихся в один.
Я взял коробочку. Я чувствовал, как она вибрирует в такт жужжанию голосов.
— Что вы хотите, чтобы я сделал? — спросил я коробочку. — Когда вы прибудете?
И тут мое дыхание прервалось.
Кто они? Зачем я говорю с ними? Почему я их понимаю? Чего им от меня нужно?
В голове проносились миллионы вопросов. Миллионы пугающих вопросов.
Я схватил коробочку и запихнул ее в карман джинсов.
Я должен ее вернуть, сказал я себе, трясясь от страха.
Голоса что-то сделали со мной. Голоса заставляли меня вести себя странно.
Я не мог заставить их умолкнуть. Я должен вернуть коробочку мистеру Флешману.
Мистер Флешман…
Может, это тоже какой-то спецэффект?
Но если это всего лишь кинотрюк, почему он заставляет меня так странно себя вести?
Я надел футболку, торопливо сунул ноги в кроссовки. Потом скатился по лестнице, вбежал на кухню и направился к задней двери.
— Куда это ты навострился? — поинтересовалась мама. Она сидела за столом напротив Белл. Белл зачерпывала ложкой большие порции каши.
— Нужно кое-что вернуть, — ответил я, взявшись за ручку двери.
— Не раньше, чем ты позавтракаешь! — отрезала мама и показала на стул: — Садись.
Голоса щебетали у меня в ушах.
— Я буду подчиняться, — сказал я.
Я повернулся и подошел к столу. Плюхнулся на стул наискосок от Белл.
— Джек, — сказала Белл, — спорим, вам достанется мистер Лэйкер? — И засмеялась. Мистер Лэйкер был самым суровым и придирчивым учителем в нашей школе.
Белл говорила что-то еще, но я ее не слышал. Ее слова потонули в гуле голосов.
— Джек, ты портфель собрал? — осведомилась мама. Она встала и направилась к кофеварке — налить себе еще кофе.
— Я буду готов, — ответил я.
Белл продолжала в красках расписывать грозного мистера Лэйкера. Но шум голосов у меня в ушах нарастал. Я видел, как движутся губы Белл, но не слышал ее.
— Хватит! Хватит! — заорал я.
— Я ничего не делала! — заверещала Белл.
— Молчать! — приказал я голосам.
— Я молчу, молчу! — взвизгнула Белл.
— Джек, что с тобой такое?! — возмущенно спросила мама.
В голове прояснилось. Я уставился на нее.
— Зачем ты орешь на сестру? — спросила мама, наклоняясь ко мне.
— Я… не знаю, — пробормотал я. — Ничего не могу поделать…
Голоса снова защебетали.
— Мам, скажи ему, чтоб не смотрел на меня так! — захныкала Белл. — Он пытается меня напугать.
— Джек, возьми себя в руки, — сказала мама. — Разве ты не рад первому дню в школе?
— Я буду готов, — сказал я.
— Прекрати разговаривать как робот, — велела мама. — Ты пугаешь сестру. — Потом добавила: — Между прочим, ты пугаешь и меня.
— Я буду подчиняться, — ответил я.
Я зажмурился и усилием воли попытался изгнать голоса из головы. Я знал, что мне нужно сделать. Я должен вернуть коробочку мистеру Флешману.
Я вскочил. Схватил рюкзак. И выбежал в заднюю дверь.
Я слышал, как мама что-то кричит мне вслед. Но не остановился.
Мне позарез нужно отдать коробочку мистеру Флешману.
С коробочкой в руках я поспешил к его подъездной дорожке.
Но голоса… голоса…
Они приказали мне повернуться. Тараторя наперебой, они велели мне уходить.
Я пытался сопротивляться.
Я сделал несколько шагов вверх по дорожке. Я помахал коробочкой, на случай, если мистер Флешман видит меня из окна.
Но после этого мою голову пронзила невыносимая боль. Виски раскалывались. Перед глазами полыхнула ослепительная белая вспышка.
Раскаленная вспышка боли.
Я повернулся и побежал. Я бежал всю дорогу до школы. Бежал с маленькой черной коробочкой в руке и настырным стрекотом голосов в ушах.
В школе все шло хорошо… поначалу. Я не загремел в класс к мистеру Лэйкеру. Я попал к миссис Хофф, которая славилась своей добротой. И все мои друзья оказались со мной в одном классе.
Я засунул коробочку вглубь рюкзака. Я не слышал голосов весь остаток утра. Я не слышал их и днем… до урока ИЗО.
Миссис Хансен, училка ИЗО, всегда напоминала мне жужжащего шмеля. Она низенькая, кругленькая, и снует от парты к парте эдак вприпрыжку.
Она объявила, что сегодня мы будем лепить скульптурный портрет из глины. В качестве модели она выбрала Мадди. Устраиваясь на высоком табурете перед всем классом, Мадди делала вид, что ужасно стесняется.