— Все нормально, — заверил ее Дерек.
— Гриб — это чей-то дом, — Нейл озвучил вывод Молли, — как ракушка — дом моллюска.
— Нет, я так не думаю, — Дерек вытер лезвие ножа торчащим из кармана носовым платком. — Вы можете поискать земные сравнения, но в действительности ни одно не подойдет. Насколько я могу судить, эти извивающиеся щупальца — часть самого гриба.
Лихорадочный бег маленьких щупалец замедлился. Они продолжали двигаться быстро, но куда как более расчетливо.
Молли чувствовала, что они занялись каким-то делом, хотя она не сразу поняла, каким именно.
— Это быстрое движение, — отметил Нейл, — способность перемещать отростки и манипулировать ими… все это свойственно животным, а не растениям.
Молли согласилась.
— Да, тут должна быть задействована мышечная ткань, которой у растений нет.
Дерек отбросил испачканный носовой платок.
— На планете, откуда они прилетели, возможно, нет такого четкого разделения между животной и растительной жизнью, как в нашем мире.
Щупальца тем временем принялись заделывать дыру.
— Надо бы, конечно, смотреть более внимательно, чем мне того хочется, — продолжил Дерек, — хорошо бы через увеличительное стекло, чтобы понять, как щупальца это делают, но, похоже, они выделяют из себя материал, который идет на заделку пробоины.
Молли заметила розовую жижу, сочившуюся с кончиков некоторых щупальцев.
— Вроде бы я вижу и микронити. Такое ощущение, что это чертово существо зашивает рану, как это делал бы хирург, — Дерек пожал плечами. — Наши знания приближают нас к нашему невежеству.
Несмотря на ужас и отвращение, Молли не могла оторвать глаз от ремонтирующего себя гриба… если, конечно, это название могло считаться правильным.
— Вы только представьте себе! — воскликнул Дерек. — Мир, заполненный отвратительными растениями, внешне недвижными… но внутри которых бурлит тайная жизнь.
Молли знала, что на далекой планете, откуда прибыл этот гриб, он был таким же естественным и неприметным, как одуванчик на земном поле. Здравый смысл не позволял ей приписывать этому грибу разумность, точно так же, как она не могла наделять сознанием морковку.
Тем не менее, судя только по вещественным уликам, которые предоставляли глаза, она чувствовала, что видит перед собой что-то очень злобное. На интуитивном уровне она знала, что гриб этот грезит насилием, как затаившийся паук мечтает о том, чтобы высосать соки из мухи, которая рано или поздно попадет в его паутину. Однако своей злобностью эта тварь могла дать пауку сто очков форы. На другом уровне, даже более глубоком, чем интуиция на уровне сердца, а не разума, может быть, даже веры, Молли знала, что эта жизненная форма, гриб или нет, растение, животное или нечто среднее, не просто ядовитое, но и смертельно опасное.
И когда эта отвратительная тварь закончила «зашивать» себя изнутри, когда серые щупальца исчезли, оставив после себя гладкую черную, с желтыми точками кожу, Молли пришла к окончательному выводу, что этому существу не место во вселенной, созданной Богом света, что оно принадлежит к другой вселенной, отличной от этой, где свет заменяет тьма, а жестокость божественного помысла находится за пределами понимания.
Сложив нож и убрав его в карман, Дерек повернулся к Молли.
— Ты все еще думаешь, что это экзотический гриб, который тебе не довелось видеть раньше?
— Нет, — признала она.
Глава 23
После того как Молли и Дерек вышли из чулана, Нейл бросил еще один взгляд на гриб и вышел следом, закрыв за собой дверь и тем самым погасив в чулане свет.
— Если мы сейчас пройдемся по Черному Озеру, то найдем этих тварей по всему городу, не так ли?
— Этих и еще бог знает каких, — ответил Дерек. — Быстрый терраформинг. Период роста уже начался. На улицах и в парках, во дворах и в переулках, на школьных площадках, в лесах, на дне озера… везде, везде мы найдем новый растущий мир, ботанические чудеса, которых мы никогда не видели раньше и не хотели бы увидеть.
Внезапно Молли вздрогнула.
— Воздух.
— Я все ждал, когда же ты об этом подумаешь, — усмехнулся Дерек.
Деревья, трава, огромные поля плавающих водорослей в океане: флора Земли, поглощающая из атмосферы углекислый газ. И, в качестве побочного продукта фотосинтеза, вырабатывающая кислород. Поддерживающий жизнь кислород.
А какой процесс, аналогичный фотосинтезу, но отличный от него, задействован инопланетной растительностью? Может, вместо кислорода она вырабатывает другой газ? Может, все происходит с точностью до наоборот: кислород поглощается, углекислый газ вырабатывается?
— Сколько пройдет дней, прежде чем мы заметим, что нам не хватает кислорода? — спросил Дерек. — И заметим ли мы? В конце концов, один из симптомов кислородного голодания — забытье. Сколько пройдет недель, прежде чем мы задохнемся, как выброшенная на берег рыба?
Эти вопросы парализовали разум и давили на сердце, и Молли подумала, что обладает даром предвидения, вспомнив, как раньше она решила, что Дерек Сотель — искушение отчаянием в образе человеческом.
Резкий сосновый запах, идущий от ароматических таблеток в писсуарах, вкупе с вонью мочи жег Молли ноздри и горло. Она старалась дышать ртом, чтобы отделаться от неприятных ощущений. Не помогало, и неожиданно для себя она задышала быстро и глубоко. Тут же поняла, что этим пытается подавить поднимающуюся в ней волну паники.
— Возможно, нам лучше надеяться на то, что задохнемся мы раньше, чем позже, — продолжал разглагольствовать Дерек, — до того, как на нас набросятся чудовища иного мира.
— Если новостям можно доверять, эти монстры уже в больших городах, — напомнил Нейл.
Дерек покачал головой.
— Под «чудовищами» я подразумеваю не самих пришельцев, а животных их мира, зверей, которые бродят по их полям и лесам, хищников, змей, насекомых. Я подозреваю, что некоторые из них будут куда более злобными и ужасными, чем могли представить себе фантасты, когда сочиняли свои самые жуткие истории.
— Господи, Дерек, — голос Нейла сочился сарказмом, — я и не догадывался, что ты — фонтан позитивного мышления.
— Это не пессимизм, — ответил Дерек, — всего лишь правда. Хотя избыток правды еще никому не приносил пользы. — Он вывел их из мужского туалета в коридор. — Вот почему я приглашаю вас к своему столу. Встретьте свою судьбу среди тех, кто любит выпить, и с максимальной пользой используйте оставшееся нам время. Залейте в себя несколько стаканов анестезирующего средства.
Мы, конечно, не столь веселы, как всегда, сегодня нам тоже не до смеха, но разделенная меланхолия может успокаивать, даже греть душу. Вместо озабоченности, горя и злости мы предлагаем вам теплое, нежно укачивающее море меланхолии.
Когда Дерек попытался взять Молли за руку и сопроводить в общий зал, она уперлась.
— Мне нужно в туалет.
— Ты уж меня прости, но я дожидаться тебя не стану, — Дерек отпустил ее руку. — На данный момент в моем организме осталось слишком мало смазки, роль которой для меня играет джин, и я боюсь, в нем что-то сломается, если я незамедлительно не залью в него пинту «Гордонса».
— Я не хочу нести ответственность за поломки в твоем организме, — сухо улыбнулась Молли. — Конечно, иди.
Они наблюдали, как профессор уходит навстречу забвению, а когда остались одни в маленьком коридорчике, повернулись друг к другу.
— Ты выглядишь… серой, — сказал Нейл.
— Я чувствую себя серой. Святой боже, неужели все действительно так ужасно?
Нейл ей не ответил. А может, предпочел не облекать в слова единственный ответ, который на этот момент казался честным.
— Я не просто хотела от него избавиться, — продолжила Молли. — Мне действительно нужно в туалет. Подожди меня. Держись поблизости.
Когда она вошла в женский туалет, там, судя по приоткрытым дверцам всех трех кабинок, никого не было.
Дождь слышался здесь громче, к барабанной дроби по крыше добавились плеск и журчание воды.
Стекло в обеих оконных панелях было матовое, нижнюю панель подняли, так что в женский туалет вливался ночной воздух.
Дождь барабанил и по подоконнику, брызги летели во все стороны, на полу у окна натекла неглубокая лужица.
Вода отражала свет лампы под потолком, но сама вроде бы не светилась. И от нее не шел специфический запах, так что, возможно, дождь перешел в новую фазу.
Помня о том, к чему привела протечка в чулане мужского туалета, Молли прямиком двинулась к окну, чтобы закрыть его.
И когда потянулась к ручке, чтобы опустить нижнюю половину, вдруг замерла, убежденная, что в темноте ночи что-то есть. Что-то затаилось за окном, дожидаясь, когда она подойдет поближе, чтобы схватить и утащить в темную сырость, что-то с когтями, острыми как бритва. И когти эти уже изготовились к тому, чтобы вспороть ей живот.
Страх этот был таким резким, что она отпрянула, зацепилась ногой за ногу, чуть не упала, с трудом сохранила равновесие и тут же отругала себя за то, что позволила Дереку превратить себя в испуганного ребенка.
А когда вновь шагнула к окну, за ее спиной раздался знакомый голос. Она не слышала его много лет, но узнала сразу же:
— Ты меня поцелуешь, детка?
Она повернулась и увидела Майкла Рендера, отца одного ребенка и убийцу пятерых, который стоял на расстоянии вытянутой руки.
Глава 24
В насквозь мокрых от дождя серых брюках из хлопчатобумажной ткани и такой же рубашке, Майкл Рендер выглядел так, словно этот жуткий ливень только взбодрил его, прибавил сил, оказал на него такое же благотворное воздействие, как и на инопланетную растительность.
Двадцать лет пребывания в психиатрических клиниках пошли ему на пользу. Освобожденный от забот, связанных с необходимостью зарабатывать на жизнь и заботиться о пропитании и крыше над головой, обеспеченный благами, которые есть не у всех королей, имеющий возможность консультироваться у диетолога и пользоваться хорошо оборудованным тренажерным залом, он сохранил узкую талию, подкачал мышцы и не приобрел морщинок в уголках глаз и рта. В свои пятьдесят он мог легко сойти за мужчину, который только собирался отпраздновать сорокалетие.