— Ты произносил эти слова, — Нейл встал на сторону Молли. — Я помню.
— Будь осторожен, Нейл. Паранойя может быть заразительной. Лучше возьми бутылку джина и сделай себе прививку от паранойи.
— Если ты думаешь, что кто-то хочет добраться до тебя, и кто-то действительно хочет добраться до тебя, это не паранойя, — ответила Молли. — Это реальность.
Ткнув пальцем в потолок, указывая на левиафана, присутствие которого все они чувствовали, пусть не видели и не слышали его, Дерек ответил:
— Реальность — вон она, Молли, над нашими головами. Мы все мертвы, весь наш мир мертв, никто не спасется, и все уже решено, за исключением часа, когда топор упадет на последних из нас.
Она не увидела в Дереке ни страха, ни отчаяния, ни даже меланхолии, которую он расхваливал как идеальное убежище от более сильных эмоций. Вместо этого в его на удивление ясных глазах и улыбке Чеширского кота она увидела торжество. Вроде бы такого быть не могло, но она увидела, и в этом у нее не было ни малейшего сомнения.
— А теперь, дорогая Молли, забудь о гипотетических заговорах и насладись тем, чем еще можно насладиться. Выпивка сегодня за счет заведения.
Раздраженная, многого не понимающая, хотя враждебность и лживость Дерека сомнений у нее не вызывала, Молли отвернулась от него. Отошла на несколько шагов, прежде чем осознала, что не имеет ни малейшего представления, куда идет, чем собирается заниматься.
Вроде бы оставался только один вариант: ждать смерти и встретить ее приход с распростертыми объятиями.
Глава 29
Нейл взял ее за руку и отвел в кабинку у северной стены таверны.
Сесть она отказалась.
— Время у нас на исходе.
— Я слышу, как тикают часы.
— Мы должны что-то сделать, подготовиться.
— Правильно. Но что? Как?
— Может, банк — наилучшая идея. Безопасное место. Внизу бункер. По крайней мере, мы сможем дать бой.
— Тогда пойдем туда, вместе с остальными.
— В этом все и дело. В остальных. Они все умерли… в зеркале. Они умрут в банке? Там до них доберутся… разорвут на части?
Молли покачала головой. Оглядела таверну. Увидела, что те самые люди, которые несколько минут тому назад обсуждали тактику, стратегию и шансы на выживание, сейчас едва сдерживают панику. Они поверили зеркалу. И ждали ужасной смерти, в самом скором времени.
— Я боюсь, — призналась она. — Пока я держалась, и вроде бы неплохо… но начинаю сдавать.
Нейл обнял ее. Он всегда знал, когда лучше промолчать.
Молли дрожала всем телом, прижимаясь к нему. Вслушивалась в удары его сердца. Сильные и не такие уж частые.
Когда же и ее сердце начало замедлять свой бег, он увлек ее в кабинку, сел напротив.
Свечи на столе не горели, и темнота ее только радовала. Она не хотела, чтобы кто-либо помимо Нейла видел ее слезы. Она гордилась своей несгибаемостью, умением противостоять трудностям.
Возможно, гордость более не имела никакого значения, но по причинам, которые она не могла выразить словами, Молли подумала, что это совершенно не так, и роль гордости только возрастает.
— Прежде чем мы решим, что делать дальше, может, мы должны спросить себя, а что нам известно на текущий момент, — сказал Нейл.
— Все меньше и меньше.
С иронией в голосе Нейл процитировал Элиота: «Наши знания приближают нас к нашему невежеству».
Под деревянными скамьями, на которых они сидели, было пустое пространство, и Молли убрала туда ноги, но вдруг подумала о пропавшей кукле.
В те короткие мгновения темноты, между отключением централизованной подачи электроэнергии и зажжением свечей, кукла могла добраться до этой кабинки и затаиться под ее скамьей. Безглазая, но всевидящая. И лишенный языка рот все равно оставался пастью вышедшего на охоту хищника.
Молли с трудом подавила желание выскочить из кабинки, а потом обшарить пространство под своей скамьей лучом фонаря. Поддавшись детскому страху, едва ли она нашла бы в себе мужество противостоять реальным событиям, с которыми ей и Нейлу наверняка предстояло столкнуться.
Это была всего лишь кукла. И если бы она почувствовала прикосновение маленькой ручки к своей лодыжке, это были бы пальчики куклы, пусть и оживленной дьяволом, но все равно куклы.
Она вытерла влажные щеки.
— Они действительно отнимают у нас наш мир?
— Факты говорят, что да.
— А может, мы неправильно истолковываем эти факты?
— Я не представляю себе, как их можно истолковать иначе.
— Я тоже. Эта тварь в чулане… — Молли содрогнулась.
Она все еще ощущала невидимую громадину над головой, и теперь, посмотрев в потолок, почувствовала, что этот летающий объект движется, перемещается сквозь ливень на юго-восток. Теперь она куда более чутко реагировала на небесного незваного гостя.
— Но быстрый терраформинг — версия Дерека, — напомнила Молли, — а я ему не доверяю.
— И что случилось с Дереком? — спросил Нейл. — Почему он так повел себя с тобой?
— Не знаю.
— Ты сказала, что Рендер был не только Рендер.
— И я все еще не знаю, что я имела в виду.
— Может, и Дерек в действительности не только Дерек?
— Это точно, с ним определенно что-то не так.
Нейл потер затылок.
— На ум вновь приходят фильмы о инопланетных паразитах.
— Тогда почему они не залезли во всех нас? Почему мы не все под контролем?
— Может, скоро будем.
Она покачала головой.
— Жизнь — не научная фантастика.
— Подводные лодки, атомное оружие, телевизоры, компьютеры, коммуникационные спутники, трансплантация органов… все это пришло в реальную жизнь из научной фантастики. И самая главная тема, занимавшая и занимающая умы фантастов, — контакт с инопланетянами.
— Но располагая возможностями изменить мир… зачем нужна психологическая война? Они могут просто раздавить нас, как муравьев, похоже, так и поступают, если не здесь, то в больших городах.
— Ты про куклу, зеркало?
— И про Гарри Корригана, и про эти странности с Ти Эс Элиотом. Если они хотят заместить всю нашу окружающую среду своей, выкорчевать человеческую цивилизацию за дни или недели, уничтожить ее эффективнее, чем это сделала бы глобальная атомная война, они не прилагали бы столько усилий, чтобы свернуть нам мозги.
Вспомнив куклу, которая посмотрела на потолок, прежде чем вырвала себе язык и глаза, Молли сама вскинула глаза кверху и задалась вопросом: а может, ее возросшая чувствительность к плывущему во тьме левиафану позволяет тому более эффективно воздействовать на ее разум? Может, лишенная воли, она поведет себя точно так же, как кукла, и вырвет себе глаза?
— Мы еще не умерли только потому, что они хотят нас как-то использовать, — внезапно осознала она.
— Как же?
— Я могу представить себе несколько…
— Я тоже.
— Но хорошего нет ни одного.
— Помнишь фильм «Матрица»?
— Забудь о фильмах. Они хотят, чтобы мы так думали, подталкивают нас в этом направлении.
Но происходящее нельзя сравнить ни с одним фильмом.
Она наблюдала, как Винс Хойт что-то возбужденно говорит мужчине, которого не знала. А память тут же, пусть Молли этого и не хотела, подсунула ей другой образ, из зеркала: тренер со снесенной верхней половиной черепа.
— Может, они не хотят использовать нас всех, — продолжила она, — но некоторые им точно нужны. Нас выбрали не для смерти, а для манипулирования. Этот бенефис куклы, эти образы в зеркале за стойкой… и первое, и второе видели все, но, возможно, весь спектакль разыгрывался для того, чтобы воздействовать на нас.
— Может, только на тебя, — предположил Нейл. — Дерек подходил к тебе. Рендер пришел к тебе. Гарри Корриган тоже общался с тобой. Мне они внимания не уделяли.
Молли совершенно не понравилась мысль о том, что их индивидуальные судьбы могут радикально отличаться, то есть рано или поздно их ждет развилка, на которой им предстоит расстаться.
— Я не знаю, что это значит, но неспроста в зеркале не отражались только мы вдвоем.
— Не только мы, — поправил жену Нейл. — Дети тоже.
Шестеро детей стояли рядом с кабинкой, в которой они ранее сидели. Если прежде они и храбрились, полагая, что их ждет некое приключение, то теперь полностью сдались страху. И, похоже, могли броситься в бегство при первых признаках опасности.
Ведомые инстинктом и своим предназначением, собаки смещались туда, где они были нужнее всего. Если шесть из них еще кружили по залу, то три, золотистый ретривер, немецкая овчарка и черно-коричневая дворняга с телом боксера и мохнатой мордой шотландского терьера, подошли к детям, чтобы успокоить их, как всегда делали собаки, и, разумеется, защитить, попытайся кто-либо на них напасть.
Наблюдая за детьми и собаками, Молли вновь почувствовала, что ответ на мучивший ее вопрос совсем рядом, на границе открытых полей сознания и темного леса подсознания, и требуется совсем ничего, чтобы вытащить его из темноты на свет божий.
— Кто еще, кроме детей, не отражался в зеркале? — спросила она Нейла.
— Не знаю. Все произошло слишком быстро, не было возможности считать по головам. Может, еще два-три человека. А может, только мы — восемь: ты, я и дети.
Беззвучная вибрация в костях, крови, лимфе, импульсы, синхронные ритму работы электромагнитных двигателей, приводящих в движение бегемота над их головами, начали затухать.
Она почувствовала, как громадный вес и зловещая тень миновали их, гигантский летающий объект ушел на юг, и, чтобы не пасть духом, Молли постаралась не думать об ордах пришельцев, которые находились на борту этого корабля, о жестокой неодолимой силе, которую он собой представлял.
По всей таверне пламя свечей прибавило в яркости, словно огромная масса подавляла свет точно так же, как людей.
И к Молли вернулась способность мыслить быстро и четко. Она увидела цель там, где раньше царил туман замешательства.
Повернулась к Нейлу.
— Кто такой Рендер? Мой отец?
— В каком смысле?
— Каким словом можно определить его сущность?