Начальник охраны ничуть не смутился.
— Так точно, борты АСК — модель начала XXII века, не используется свыше двухсот лет. Но это так. Субъект родился на борту АСК двести сорок пять лет назад. При невыясненных обстоятельствах родители субъекта погибли вместе с АСК в периферийном квадрате Арагона55 — Рочерс-12. Ребенок был погружен в анабиоз ботакапсулы, два века с лишним капсула блуждала в пространстве, до тех пор, пока не была обнаружена патрульными сторожевиками. Дата выведения из анабиосна была принята за дату рождения младенца. Далее — специнтериат, практика вне Земли, Общая Школа Дальнего Поиска, практика на геизируемых объектах, Высшие спецкурсы боевой группы особого назначения, работа в закрытых секторах Пространства, факультет СМ-1, биоперестройка, закладка полных объемов системы «альфа», психокоррекция, два года практики с наращиванием боевыносливости и мнемокодирования, особая рота космоспецназа, седьмой взвод десантников-смертников экстракласса, группа «черный шлем», звание — полковник с 2474 года, выполняет исключительно индивидуальные задания с 2469 года, входит в десятку лучших десантников-смертников России и Федерации, с 2478 года в регенерационном отпуске. Двести пятьдесят шесть боевых и разведвылетов, двадцать четыре спецпрограммы по особому разделу, эпизодическое участие в двенадцати метагалактических войнах, сорок семь ранений, четырнадцать выводов из. клинической смерти, полная регенерация, тонус-альфа, сбой — 2478 год. Внеплановое проникновение в дельта-коллапсар УБО-1800, мания преследования…
Правитель резко топнул ногой, скривился.
— Вы мне бросьте это, — прошипел он, — мания преследования… я вам не девочка из видеоинформа. Что там было!
— Проникновение в Систему — игровая цепь, минимум информации!
— Ясно! Что еще!
— Внеплановый проход в сектор смерти…
— Что-о?!
— По наводке второй ложи Синклита. Они его вели.
— Черт возьми! Этот парень был везде, и еще не сдох?! Вам не кажется это странным?!
Правитель трижды ударил стоптанным мыском бурого штиблета в лицо лежащему. Но тот только передернулся. Потом с нескрываемой злостью уставился на узкоглазого.
— И это все?!
— Так точно, все.
— А ликвидация Анатолия Реброва?!
Начальник охраны побагровел. Однако голос его не дрогнул:
— Причастность субъекта к убийству Реброва не доказана…
— Плевать мне на ваши доказательства! Он там был?
— Нет!
— Я вышвырну тебя отсюда, понял?! — заорал пуще прежнего Правитель. — Ты знаешь, куда вышвыривают отсюда?!
— Знаю, — покорно проговорил узкоглазый, — на тот свет.
— Верно мыслишь, молодой человек! — Правитель отвернулся от начальника охраны. Ткнул пальцем в угол камеры. — А это еще что?
В углу темнела уродливая, еле различимая головастая тень карлика-нечеловека.
— Фантом.
— Что?!
— Фантомное изображение… так бывает при сильных потрясениях. Когда этот тип придет в себя, фантом исчезнет.
— Ты хочешь, чтобы он пришел в себя?!
Узкоглазый растерянно развел руками.
— Сколько времени потребуется на полную мнемоскопию?
— От силы полторы недели!
— Так вот, чтобы через полторы недели вопрос с этим смертником, — Правитель снова пнул ногой безвольное тело, — был решен, ясно?!
— Так точно!
— И никаких фантомов! — Правитель поднес кулак к носу начальника охраны. — Ты думаешь, это у меня от усталости в глазах мельтешит?! Думаешь, сдает старик?!
Ошибаешься! Убрать!
Узкоглазый ринулся в угол. С налета ударил ногой тень в голову. Но нога прошла насквозь, сапог врезался в серый упругий синтокон. Тогда начальник охраны выхватил из кобуры лазерный пистолет тройного боя и принялся исступленно расстреливать притихшую головастую тень. Камера превратилась в нечто кошмарное, напоминающее металлургические плавильные цеха древности, запахло горелым.
— Прекрати! — в ярости заорал Правитель. — Болван!
Узкоглазый бросил пустое занятие. С недоумением поглядел на бесполезный пистолет, сунул его в кобуру.
— Я только хотел показать, что с ней ничего невозможно сделать, — начал оправдываться он.
Но Правитель уже повернулся к выходу.
— Осевое везде… — неожиданно прохрипел в бреду узник.
Начальник охраны в сердцах ударил его сапогом под ребра. И истово заверил шефа:
— Через полторы недели все будет в норме!
Туман поднимался все выше, он уже скрывал колени, вырывающимися молочно-белыми языками лизал кисти рук. Иван поглядывал в сторону скалы — надо бы пересесть повыше.
— Прилив, — пояснил бледный. — Тут всегда так, то прилив, то отлив.
— Ну и пусть. Нам ничто не угрожает? — спросил Иван.
— Пока нет.
— Тогда расскажи про Старый мир.
— Это трудно описать. Там все иначе, там другая материя, другая энергия, там все иное. Там — боги! И они все видят.
— Как это?
— Очень просто, мы вот сейчас сидим и ни черта не видим, кроме скал и тумана. Попадем на Землю — тоже будем видеть только то, что под носом. А из Старого мира весь наш Новый мир, все миры, составляющие его, видны как на ладони, будто сидишь перед кучей аквариумов, в которых плавают рыбки — и видишь сразу все или те, что захочешь. Но только все сложнее, нет таких слов.
— Ты был там?
— Я входил туда. Но не так, как сюда. Туда невозможно впереться со всем этим, — он выразительно обвел красными глазами свои руки, ноги, все тело. — Туда проникает только… душа… или то, что в мозгу, я не знаю. Но не само по себе, оно сразу входит во что-то другое и обретает силу, понял?!
— Нет.
— Это и невозможно понять!
— Может, там загробный мир, рай?
— Сказки! — отмахнулся бледный секретник. — Я в сказки не верю. А там все реальней, чем здесь в тыщу раз! После Старого мира, когда я назад вернулся, будто в вату попадаешь… или в песок с головой, со всем телом — только что все видел и понимал, и будто разом отрезает, будто глохнешь, слепнешь, дуреешь», и толком вспомнить даже не можешь. Короче, там боги. А здесь — черви! — Он вдруг с подозрением посмотрел на Ивана, вжал голову в плечи. — Вот я тебе все выложу, а ты меня убьешь.
— Я тебя убью, если ты не выложишь мне всего! — прямо ответил Иван. — Ладно, черт с ним, со Старым миром — может, это одни галлюцинации только.
— Галлюцинации?! — удивился бледный. — А где все наши парни? Куда они тогда подевались?!
— Хватит об этом. Скажи, ты знаешь про Пристанище, планету Навей, сектор смерти. И смотри мне в глаза!
— Нет! — выдохнул бледный.
— А про Систему?
— Какую еще систему?
— Система одна.
— Нет, ничего не знаю! — Бледный не врал, глаза его были прозрачны, красны, но не лживы.
— Если это миры не нашей Вселенной, значит, проход в них только через Осевое измерение? Через эту вот пуповину?!
— Ты забыл, есть прямые двери.
— Но никто не знает про них?!
— Может, кто-то и знает, — развел руками бледный. — Только не я.
Старый мир, Новый, свои Вселенные, чужие. Пристанище, Система, Преисподняя, которая по словам Авварона Зурр бан-Турга тоже везде и повсюду… может. Осевое это и есть преисподняя?! Нет, не сходится! Тут можно с ума сойти. И повсюду не счесть всяких внутренних уровней, пространств, измерений, ярусов, миров-веретен и черт-те чего! Прав был батюшка — нечего вообще высовываться из своей берлоги, незачем уходить с Земли!
Проклятье! Он никогда не доберется до разгадки… Иван вдруг похолодел. А может, никакой разгадки вообще нет?
Ведь Мироздание бесконечно и вечно — одно свивается с другим, порождает новые формы бытия, переходит в другие измерения — и нет тому конца?! И плевать! Сто раз плевать на все! Но есть один вопрос — это Дверь, растреклятая тайная «дверь» из мира в мир, из пространства в пространство! Через нее начнется Вторжение… начнется лютая, беспощадная резня. Миллионы людей будут погибать в страшнейших муках… и их призраки, их души, как ни называй, будут проникать сюда, будут впитываться Осевым, и будут вечно блуждать в нем. Так ли? Да, ежели уничтожение человечества будет вести исключительно Система. Но ведь и Пристанище жаждет того же. Черное Благо алчет крови миллиардов… и не только крови. Не просто убить. Но и погубить! То есть, лишить души, отправить ее в пропасти преисподней или вывести вовсе, обратить в ничто! Это самое страшное — никакой памяти, никаких блуждающих призраков, ничего, полное забвение и абсолютная необратимая смерть! Зачем тогда были тысячелетия истории созданных по Образу и Подобию?! Не останется и призрачного следа! Хватит об этом! Есть еще и другое, что заставляет его копаться в хитросплетениях и нагромождениях хаотически-безумного мироустройства. Это они! Света. Аленка. Лана. Он обязан их вытащить! Он погибнет сам, но не оставит их в чужих мирах. И первая она, Света, она все еще стоит над обрывом — мертвая, призрачная. И живая, теплая…
— Света-а-а! — закричал он неожиданно для себя.
И она разом оказалась рядом, по правую руку
— Ты звал?
— Да.
— Зачем?
— Я заберу тебя с собой! И этот приятель, — он кивнул на бледного, — поможет мне.
— Ее нельзя забрать отсюда! — захрипел тот. — И не думай! Она мертва! Осевое ее не отдаст!
— Отдаст! — упрямо процедил Иван.
Она неожиданно прильнула к нему, прижалась горячим, неестественно горячим телом, обвила руками.
— Ты ведь не обернешься опять упырем? — ласково спросил Иван.
Нет, любимый, — ответила она шепотом, на ухо. — Я никогда и не превращалась в него. Это все шутки Осевого. Оно издевается над чужими, оно гонит их из себя, оно боится их… и потому оно вырывает меня из твоих объятий, и подсовывает мерзких тварей чужих миров, призраков-оборотней, чудовищ, оно умеет это делать, а я рвусь из туманного болота, из этого тоскливого плена… и не могу придти к тебе. Это страшно! Держи меня, не выпускай!
— Ты пойдешь с нами! — сказал Иван еще тверже. — Но он не все мне сказал.
— Я сказал все! — перепугался бледный.
— Нет! Ты не сказал, кто ведет проект в Осевом, кто тут хозяйничает? И для чего, с какой целью?!