как у маленького ребенка, припухлости рядом с уголками губ, и еще много-много других, тоже не менее существенных достоинств - поразительно вписывалось в то, что Ребрин мог бы смело назвать эталоном женской красоты в своем понимании. И с каждой пройденной секундой он все больше и больше убеждался - сними сейчас девушка свои желтую майку и черную мини-юбку, под ними также обнаружатся продолжения этой потрясающей гармонии. Только вот глаза у нее выпадали из общего ансамбля. У девушки были синие, а Виктору больше нравились зеленые. Но это, конечно же, при стольких совпадениях нельзя было считать серьезным недостатком... Какое-то время, почти целую минуту, Ребрин стоял в неподвижности, не испытывая ничего, кроме легкого потрясения, очень близкого к тому, что в боксе называют нокдауном. Девушка между тем молча его разглядывала. Она тоже не шевелилась, но каких-либо признаков волнения, вызванного появлением Виктора, на ее лице заметно не было. Потом Ребрин пришел наконец в себя, он сделал еще один осторожный шага сторону веранды, и тотчас же, словно бы испугавшись, девушка захлопнула книгу и, прижав ее к груди, резко поднялась со своего места. - Эй, вы кто? - спросила она громко. - Что вам здесь нужно? Виктор сразу же остановился. Голос девушки, прозвучавший мелодично и нежно, как звон серебряных колокольчиков, вызвал в его душе новую бурю эмоций. Он почувствовал, как откуда-то из нижней части живота начинает стремительными волнами распространяться по всему телу какая-то сладостная горячая истома. И рубашка, и брюки сразу же стали невыносимо тесными. Он хрипло произнес: - Не бойтесь... Я не сделаю вам ничего плохого. - А я и не боюсь,-заявила вдруг девушка. Она улыбнулась, и эта улыбка была столь совершенна, что Ребрин вздрогнул.- С чего это вы взяли, что я должна кого-то бояться? - Ну, все-таки, - начал он неуверенно, - лес, ночь... А вы здесь одна или еще кто есть? - спросил он потом. - Одна, - сказала девушка. - И нисколько от этого не страдаю. Ребрин задумался, не намек ли это, но тут девушка вышла из-за стола, подошла к лесенке, спустилась на одну ступеньку, и все мысли вылетели из его головы. Фигура у девушки, что и говорить, била тоже, как и все остальное, выше всяческих похвал. Виктор почувствовал, как к горячей истоме начинают присоединяться сначала звуки отборнейших тамтамов в ушах, а потом яркий золотистый туман в голове, в втором, кувыркаясь, носились обрывки дежурных фраз, анекдотов и прочей пустопорожней дребедени. - И вам здесь не страшно... одной? - нашелся он наконец. Девушка засмеялась. - Что вы, наоборот, мне здесь очень даже нравится. Здесь очень красиво. Особенно вечерами, Во время закатов. Да и люди сюда почти не заходят. - М-да, красиво,- промямлил Ребрин, соглашаясь и осыпая себя неслышной бранью за отсутствие находчивости. - И сколько же, если не секрет, вы здесь уже живете? - Ну... - Девушка закатила глаза. - Я купила этот дом в начале июня, вот, а сейчас уже середина августа. Получается, уже третий месяц. А почему вы меня спрашиваете об этом? - Да так,- пробормотал он.- Вы хоть с кем-нибудь общаетесь? - Ни с кем. Только со зверушками со всякими. Я ведь, собственно, для того здесь и поселилась, чтобы отдохнуть от рода людского. - Но тогда как же... - начал было он и вдруг замолчал, отводя глаза в сторону. Девушка истолковала эту заминку по-своему. - О, запасов у меня сколько угодно,- сказала она, улыбнувшись. - Сухари, консервы. Я, вообще-то, неплохо готовлю. - Но я не об этом, - сказал Ребрин. - Вы разве не в курсе? За последний месяц в мире многое что изменилось. Она пожала плечами, посмотрела на него вопросительно, а потом покачала головой, давая тем самым понять, что нет, мол, она не в курсе. Он с недоверием на нее уставился. Что-то здесь было не так, что-то здесь настораживало его. Но понять, что именно, ему никак не удавалось. В золотистом, тумане появлялась, правда, на короткие мгновения какая-то здравая мысль, но, как Ребрин ни старался, поймать ее он не мог. Ребрин вздохнул. Девушка же тем временем спустилась еще на одну ступеньку, открыла рот, и звон серебряных колокольчиков снова огласил окрестности. - Ничегошеньки-то я не знаю. А все потому, что ни телевизора у меня нет, ни радио. - Она вдруг бросила на него глубокий волнующий взгляд, и у Ребрина мгновенно покрылись потом спина и ладони. - Жаль, что каникулы уже кончаются,- пожаловалась она потом.- Так не хочется возвращаться в этот шумный и пыльный город. Опять эти бесконечные семестры, сессии, коллоквиумы. Эй, у вас есть имя? - Имя? - переспросил он машинально. Где-то в глубине его сознания мелькнуло удивление по поводу быстроты, с какой девушка перехватывала инициативу, но прислушиваться к доводам рассудка ему хотелось сейчас меньше, чем к чему бы то ни было другому. - Ну да, имя, - сказала она. - У каждого человека есть имя. Вы разве не знаете? Она засмеялась, и Ребрин тоже засмеялся. - Имя,- сказал он, радуясь, что уяснил наконец суть вопроса.- Конечно же, знаю. Меня зовут Виктор Ребрин. Можно просто Витя. А вас? - А меня Лиза. Вы, случайно, не охотник? - Случайно не охо... - начал было он, но тут же замолчал, обнаружив вдруг, что ствол его автомата направлен девушке прямо в живот. - Пардон, пробормотал он смущенно, поспешно опуская оружие. - Э-э... Есть такое дело. Люблю, знаете, пострелять на досуге... куропаток. Да еще этих... вальдшнепов всяких. - Понятно, - сказала девушка и спустилась еще на одну ступеньку. - Это, должно быть, очень интересное занятие, Витя. Вы расскажете мне что-нибудь о нем? - попросила она. - Какой-нибудь случай. Если, конечно, не торопитесь. - Ну, разумеется, расскажу,- пообещал он с готовностью и подумал, а почему бы, собственно, и нет. Времени у меня еще предостаточно, не меньше четырех часов, это точно. Можно, в общем-то, тормознуться тут на часок посидеть, расслабиться, а заодно, чтобы не терять зря времени, поразмыслить над программой своих дальнейших действий. - А я вас за это чаем угощу, - пообещала Лиза. Как-то незаметно приблизившись, она стояла уже совсем рядом, в полуметре, вся какая-то близкая, доступная, желанная. Казалось, протяни только к ней руку, и... Но вот сделать этот последний шаг Виктор все никак не решался. Он даже не осмеливался посмотреть ей в лицо. Ему казалось почему-то, что стоит только это сделать, как девушка тотчас же прочтет его мысли, найдет в них что-то нехорошее и скажет: да пошел, ты, постылый! - Что ж, - пробормотал он наконец. - Если это вас не затруднит... - А заодно вы мне расскажете, какие-такие изменения произошли в нашем глупом и шумном мире, хорошо? Идемте. Она повернулась и, не оглядываясь, ни секунды, должно быть, не сомневаясь, что Ребрин последует за ней, стала подыматься по ступенькам. Но Ребрин за ней не последовал. В самый последний момент он нашел все-таки в себе силы посмотреть девушке в лицо и вдруг обнаружил, что глаза у нее не синие, как ему показалось вначале, а зеленые. Какого-либо вразумительного объяснения этой метаморфозе он придумать не мог, тем не менее он был уверен, что не ошибся ни в первый, ни во второй раз. В голове, как назло, сидела идиотская фраза "а потом она сбросила свой прозрачный халатик...", и только воскресшая с прежней силой подозрительность удерживала его на месте. - Ну, что же вы? Так и будете там стоять? Девушка была уже на веранде. Она стояла, опираясь прямыми руками о перила, смотрела на Ребрина большими, влажными, зелеными глазами и вся такая ладная, строчная, пригожая походила не то на ожившую бронзовую статую античных времен, не то на спустившуюся с небес Афродиту. Да нет, подумал Ребрин неуверенно. Мне, наверное, показалось. Свет, видно, не так падал. И хотя какой-то крошечный червячок в уголке его сознания исступленно кричал, что нет не показалось, что свет тут совсем ни причем, Ребрин храбро ступил на первую ступеньку и стал медленно подыматься вверх по лестнице. В конце концов, успокаивал он себя в унисон с грохочущими тамтамами, что я, собственно, теряю? Ну, посижу, ну чай попью. Программу еще надо обдумать, то-се... Когда он взошел наконец на веранду, девушка услужливо распахнула перед ним дверь, посторонилась, пропуская его вперед, и Ребрин, готовый ко всяким неожиданностям, осторожно переступил порог. Ничего опасного, однако, в этой оклеенной розовыми обоями комнате он не обнаружил. Справа у стены стояли два стула, слева была дверь, а прямо посередине располагалась широкая двухместная кровать, заправленная пурпурным покрывалом. Ребрин успокоился. Не дожидаясь приглашения, он проследовал к одному из стульев, сел и, бросив на ширинку конфузливый взгляд, как бы невзначай закинул ногу на ногу. - Вот так я и живу,- сказала девушка, закрывая дверь. - Пользуюсь только самым необходимым. - Она повернулась к диктору и одарила его одной из своих самых очаровательных улыбок.- Вы какой чай предпочитаете? Индийский или, может, цейлонский? - Все равно, - пробормотал он. - Тогда будем пить индийский, - заключила Лиза. - Сейчас я поставлю чайник, а вы, чтобы не было скучно, полистайте пока журналы. И, кстати, можете снять свое ружье. Думаю, в ближайшее время оно вам не понадобится.Она подошла к Виктору и нежно проворковала: - Давайте, я вам помогу. Ребрин послушно встал, наклонил голову, чтобы девушке было удобнее снять с него автомат, и тут совсем близко от себя увидел великолепную, словно бы выточенную из белого мрамора шею, ощутил дурманящий, аромат надушенных волос, и сразу же звуки тамтамов достигли необычайной силы. Он почувствовал, будто проваливается в какое-то непередаваемо сладостное небытие. Это роковое состояние продолжалось недолго, секунд пять, но и их хватило, чтобы произошло то, что и должно было произойти. Когда Ребрин очнулся, он обнаружил, что желтая майка и черная мини-юбка снявшиеся с девушки как бы сами собой, валяются на полу, а сам он лежит рядом с Лизой на кровати, покрывает ее лицо страстными поцелуями и одновременно с этим безуспешно пытается правой рукой вытолкнуть из-под себя какой-то больно упирающийся ему в бок предмет. Секунду спустя он сообразил, что это ракетница. - Черт! - прорычал он сдавленно. - Подожди. Я сейчас. Он осторожно высвободился из объятий Лизы и к уже валявшемуся на полу автомату присоединил две сумки с гранатами, два пистолета, ленты с патронами" штык-нож, ракетницу и ручной пулемет, который носил за спиной. Девушка между тем наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы.