ко это считалось бы нарушением общественного порядка, а потому снять себе жильё было просто необходимо…
В небольшом, — относительно, ибо все помещения, предназначенные для драконов, были по меньшей мере в три раза больше, чем жилища представителей прочих народов, — баре на окраине местный хозяин и вовсе проявил чудеса деловитости и объявил, что его заведение не будет закрываться всю ночь, и что каждый желающий за скромную плату может остаться. Он даже потрудился убрать все столы и стулья в сторону, чтобы удобнее было лежать на грубых, но подогретых камнях.
Уже вечером перед барной стойкой выстроилась очередь. Драконы сыпали монетки, хозяин их подбирал и показывал на свободное место. Всё это время на его чешуйчатой морде висела улыбка. Но вот в какой-то момент случилась странная вещь: очередной посетитель заплатил, покинул очередь, и за ним образовалось пустое пространство. Очередь ещё не закончилась, но прямо перед стойкой зияла пустота. Не успел хозяин заведения удивиться, как маленькая ручка положила на каменную стойку несколько монет. Тогда дракон наклонился и увидел небольшое существо всего метр восемьдесят ростом. Вместо чешуек у него была шерсть. Хвост его был длинным и мохнатым. На его руках вместо когтей розовели гладкие ногти.
Это была обезьяна.
Хозяин растерянно посмотрел на неё, почесал голову когтем и сказал:
— Забавно… Это чей питомец?
— Я не питомец, — вдруг заговорила обезьяна на языке драконов. — Меня зовут Сун, хозяин, и я бы хотел снять себе жильё.
Дракон сперва удивился, а затем как будто что-то вспомнил и сказал:
— Ах… Ты из этих… Как вы себя называете… Разумных?
— Почти. Мы зовём себя просвещёнными, — с улыбкой ответила обезьяна.
После великой войны, которая прогремела почти сотню лет назад, флора и фауна планеты пропитались богатой на Ци кровью драконов и стали стремительно меняться. Множество зверей и растений заполучили великую силу и обрели разум. Сперва драконы не обращали на это внимание. У них были свои заботы, а всех тварей, вне зависимости от того, могли они говорить или нет, воспринимали как обыкновенных животных; однако потом, после того, как научное сообщество провело кропотливое исследование, велением самого императора прочие разумные создания были признаны полноценными членами общества.
К новоявленному виду тотчас отправились мудрецы и учёные — проповедовать великую мудрость, однако на данный момент большинство просвящённых всё ещё проживало в резервациях, отчего увидеть такое существо в пределах города, и уж тем более в столице, было большой редкостью.
— Вот оно что… Ты сопровождаешь своего учителя, верно? Тогда денег здесь не хватит, — заметил хозяин заведения. Дракон вспомнил, что многие мудрецы учили просвещённых грамоте, и разумно заключил, что эта обезьянка была слугой учёного дракона, который прибыл в столицу на экзамен. Он, и не только он, но и прочие посетители были в этом абсолютно уверены, а потому сильно удивились ответу зверька:
— Нет, — сказала обезьяна. — Вовсе не так. Я сам намереваюсь пройти экзамен.
На секунду все драконы в баре, а было их довольно много, притихли. Они не верили своим ушам. Это существо собиралось пройти экзамен? Это… Шутка? Многие с прищуром посмотрели на мохнатое животное и к своему удивлению обнаружили, что оно хотя и улыбалось, намерения у него были совершенно серьёзными. Тогда среди драконов зазвучал недовольный ропот.
— Серьёзно?
— Смех и да только, кто придумал эту глупость?
— Да это же просто оскорбительно…
Сам Сун не обращал на них внимания. Наконец хозяин пришёл в себя, кивнул и сказал:
— Ну ладно… Тогда денег хватит… Выбирай себе место.
— Благодарю вас, — Сун поклонился, самую малость, как того требовал этикет, и прошёлся в зал. И сразу его встретили плеяды пристальных глаз. Некоторые драконы смотрели на странного зверька с любопытством, некоторые — с презрительным высокомерием.
— Если позволите… — сказал Сун и уже собрался разместиться в уголке возле синего змея, когда последний зашипел:
— Не позволю… Я слежу за моей гигиеной, — в его глазах мелькнула усмешка.
Сун медленно кивнул и пошёл к другому месту, затем к третьему, четвёртому, пятому — везде он получал отказ. Вскоре даже те драконы, которые не испытывали к нему отвращения, стали отказывать ему в праве устроиться рядом. Они, может быть, и хотели согласиться, но боялись общественного порицания. Ведь если они позволят этому зверьку разместиться рядом, то и сами покажутся грязными. Сун всё понимал, но совсем не сердился. Наконец, за неимением выбора он разместился в самом тёмном и холодном углу, среди пыли и паутины на потрёпанных камнях.
Стоило ему положить на пол свою сумку, как в зале снова раздался ропот:
— Ещё одни…
— Зверинец, какой-то… Омерзительно.
— Топай к своему дружку…
Сун удивился, приподнял голову и увидел, что к нему направляется ещё одна мохнатая фигура. Обезьянка немедленно подвинулась, улыбнулась и сказала:
— Прошу, места нам хватит…
Неизвестный просвещённый кивнул и уселся возле грубой стены. Сун краем глаза посмотрел на него. Из-под длинной бамбуковой шапки выпирал чёрный носик и белые усики. Сверху в головном уборе были проделаны два отверстия, из которых торчали мохнатые ушки. Сун попытался вспомнить, что же это был за вид, — сам он таких прежде никогда не встречал, а спрашивать было по меньшей мере грубо, — и спустя пару секунд припомнил, что это, кажется, был кролик…
Белый кролик.
Глава 54. Важный день
Сун задумчиво почесал за ухом. В той местности, в которой он вырос, кролики совсем не встречались. Он читал про них, разумеется, но своими глазами никогда не видел. И уж тем более удивительным показался ему окрас пушистого собрата. Он был белый, как первый снег… Впрочем, снег тоже Сун видел только один раз: когда учитель привёз горстку, возвращаясь из странствия в далёкий ледяной предел.
— Здравствуйте, — сказал Сун и доброжелательно улыбнулся своему соседу. Последний самую малость кивнул. Замечая, что он не очень настроен говорить, Сун решил его больше не беспокоить, разместился поудобнее на грубых и грязных досках и достал из своей сумочки книгу:
«Изречения великого мудреца Вури».
Обезьянка открыла её на первой страницы и принялась с внимательным интересом изучать.
Первое время драконы с презрением поглядывали на уголок, в котором расположились пушистые звери. Когда Сун достал книгу, некоторые из них прыснули и высказали такое предположение, что «зверёныш» только делает вид, будто читает, а на самом деле перелистывает страницы. Кое-кто даже скривил хмурую морду и заявил, что «не подобает животному пачкать своими грязными лапами великую книгу». Однако Сун никак не отвечал на провокации, и постепенно чешуйчатым это надоело, и они стали заниматься своими делами.
Через пару часов обезьянка отложила книгу в сторону и достала из своей сумки несколько кусочков чёрствого хлеба.
— Будете? — спросил Сун.
Кролик, который всё это время сидел неподвижно со скрещенными лапами, помолчал некоторое время и ответил:
— Не откажусь.
Голос его был глубоким и нежным.
Сун обрадовался, причём не столько согласию своего соседа, сколько тому, что последний всё-таки решил заговорить. Вскоре между ними завязался разговор:
— Так вы тоже прибыли на экзамен, сир…
— Ву. Нет, я пришёл навестить одного старого знакомого.
— Вот как… Не лучшее вы подобрали время, сир Ву. Сейчас в столице не протолкнуться.
— Вижу, — кивнул кролик. Он был не очень многословным, но при этом в словах его не было ни холода, ни враждебности. — Однако мой друг уже стар, и я боялся не успеть.
— Вот как… Мне очень жаль, — с искренним сожалением сказал Сун. — Время беспощадно, — заметил он с грустной улыбкой на своём мохнатом лице. — Я и сам недавно похоронил своего учителя.
Белый кролик повернул голову, показывая, что слушает.
— …Он был великолепным драконом, учёным. Двадцать лет назад он отправился в чащу, где проживал мой народ. Я эти времена застал так, мельком, но мы тогда были совсем дикими. Жили на деревьях и ели бананы. Теперь о таком и вспомнить уже стыдно. Но потом пришёл мастер и научил нас рычать, писать и правильно себя вести. Ещё он защищал нас от браконьеров…
— Браконьеров? — спросил Ву.
— А вы про них не знаете? Тогда вам повезло, — без толики зависти заметил Сун. — Даже когда их Мудрейшество объявили, что все просвещённые обладают равными с драконами правами, остались те, кто продолжал охотиться за нашей плотью и нашими шкурами. Обычно их зовут браконьеры, я сам подцепил это слово, но учитель всегда говорил, что намного правильнее будет называть их убийцами. Они перебили несколько резерваций в округе и, если бы не учитель, они бы с нас тоже шкуры содрали.
Он был мудрейшим драконом, простите, если я повторяюсь. В столице его ожидала великолепная карьера, если бы он только захотел вернуться… Но вместо этого он двадцать лет учил меня и остальных писать, читать, а ещё самому важному — манерам и справедливости… — в чёрных глазах Суна засиял благодарный блеск.
— Но пару месяцев назад он погиб… Признаться, именно поэтому я и хочу попробовать свои силы на экзамене, — Сун поджал хвост. — Я знаю, что это немного эгоэстично, но я хочу доказать, что учитель не напрасно потратил годы своей жизни, когда учил нас. Говорят, имена тех, кто займёт первую сотню мест на экзамене выбьют золотом на обсидиановой пластине толщиной в три метра и шириной в несколько сотен и разместят на главной площади прямо напротив императорского дворца. Если бы я только мог попасть в этот список… Тогда никто бы не смел… Прошу прощение, вырвалось грубое слово. Никто бы не стал говорить, что учитель ошибался, — сказал Сун, и его большие чёрные глаза засияли.
Господин Ву внимательно выслушал своего собеседника, а затем заключил:
— Похвально.
— Благодарю вас, — кивнул Сун.
После этого он закончил трапезу, извинился и продолжил читать книгу. Вечером они ещё немного поговорили, а затем хозяин заведения велел гасить свет, и бар накрыл приятный полумрак…