Однако! Не все драконы умны, образованы, разумны… Сама необходимость демонстрировать терпимость говорит о том, что нашему народу её решительно не хватает. Со временем это изменится, друзья, но сейчас… Если правителем нашего народа станет просвещённый зверь, иные, не я, но другие, недостойные массы не смогут этого принять.
Разве согласится дракон, чтобы его учило создание, у которого нет даже чешуи? Разве согласится он слушать веления зверя в четыре раза ниже собственного роста?
Моё сердце обливается кровью, но я не могу позволить, чтобы мастер Сун стал новым императором на замену моему отцу. В идеальном мире это был бы наилучший исход, и я бы первый упал на колени, желая стать учеником почтенного мастера, но мир далёк от совершенства, господа, друзья, экзаменаторы, и если мы будем закрывать глаза на эти пороки, мы будем… Всё равно что слепцами. Так нельзя. Дракон, который не видит ничего дурного, настолько же прекрасен, насколько и глуп…
Именно поэтому: я против! — кончил свою велеречивую речь Кархан. Наступила тишина. Драконы стали обдумывать его аргументы. На первый взгляд доводы юного принца казались более чем логичными. Даже среди учёных не многие готовы были принять, чтобы верховным учителем их народа стало животное. Оно было такое мелкое, жалкое, и у него даже не было чешуи! Это было не слыхано! Что и говорить про обыкновенных, необразованных драконов. Если мохнатое создание действительно сядет на престол, начнутся беспорядки. Может быть даже случится народное восстание… Единство, в котором пребывала их раса после победы над Великой матерью, будет нарушено. Начнётся страшная смута, и ясное будущее, в которое они стремились по дороге, протоптанной силой разума, покроется завесой мрака…
Даже экзаменатор, по всей видимости, признавал силу доводов Кархана. Дракон в золотистой мантии притих. Его молчание продолжалось почти целую минуту. Когда же он снова заговорил, язвительное раздражение звучало в его голосе:
— И что же ты предлагаешь, Кархан? Хочешь сам стать императором?
Чёрный дракон помолчал некоторое время, опустил голову, закрыл глаза и вздохнул:
— Быть может, у нас нет иного выбора… Я бы не хотел, — в его голосе звучало смирение, — чтобы мои действия воспринимали как честолюбие, пагубную жажду власти, и в то же время преступной робостью с моей стороны будет отказаться. Причём это преступление будет не столько против меня самого, ибо я не питаю желания править, сколько против моего народа… Изначально, я решился писать экзамен с тайной надеждой потерпеть на нём поражение. Возможно, именно поэтому я не написал его настолько хорошо, как мог бы… Я не испытываю ни малейшего желания облагать себя бременем власти, и в то же время чувство долга заставило меня предложить себя народу. На мгновение, когда только объявили результаты, я был счастлив, ибо думал, что второе место освобождает меня от этого, но… — Кархан страдальчески вздохнул. — Судьба оказалась беспощадна.
В глазах экзаменатора промелькнуло лёгкое раздражение; ещё сильнее оно стало, когда он заметил, что все остальные поверили принцу и теперь смотрели на него с уважением. Некоторые даже восклицали:
— Принц, вы — мой герой!
— Воистину, именно такой дракон и достоин занять императорский престол. Тот, который этого совсем не желает!
— Уже за такую речь его высочеству… Нет, его мудрейшеству можно подкинуть один или два балла, или сколько ему не хватило до первого места…
Экзаменатору неприятно было слушать эти восторженные восклицания. Он был старым, опытным драконом, а потому прекрасно видел, насколько надуманной была речь Кархана; и в то же время она была достаточно выверенной, чтобы в ней нельзя было так сразу найти слабое место. Дракон замялся. Неужели им действительно придётся поменять своё решение? С жалостью он посмотрел на Суна… И удивился, когда заметил, что в глазах юной обезьянки не было ни капли огорчения или злости. Напротив — она испытывала облегчение, как будто и вправду не желала власти! Когда экзаменатор это понял, горечь его стала ещё сильнее. Помявшись, он сказал:
— Не тебе решать Кархан… И не нам. Его мудрейшее величество предложил экзамен, он же им и заведует.
— Я уверен, что мой отец, стоит ему только услышать мои доводы, примет верное решение, — с лёгким, почти незаметным нахальством в голосе заметил Кархан. Он уже чувствовал за собой расположение народа, а потому решил немного уколоть экзаменатора, который как будто только и делал, что вставлял ему палки в колёса. Последний заметил это и нахмурился.
— Его мудрейшество прибудет через пару минут, — заметил дракон в синей мантии. — Тогда дело и решится.
Кархан кивнул. Вскоре среди зрителей и учёных повисла оживлённая тишина. Драконы шептались и с нетерпением ожидали прибытия императора. Сун неуверенно сминал свой хвост. Сир Ву стоял возле него и казался совершенно непоколебимым.
— Ты не хочешь быть императором, Сун? — вдруг спросил он тихим голосом.
— Я… — Сун замялся.
— Если нет, — спокойно сказал кролик. — Прошу тебя меня простить.
— Простить? — удивилась обезьянка. — О чём вы говорите?
Но не успел сир Ву ответить, как раздался крик:
— Там, смотрите!
Все драконы посмотрели в небо и увидели, как со стороны дворца приближается маленькая чёрная точка. Вот она спикировала вниз и присела на землю неподалёку от обсидиановой стелы. Драконы немедленно замолчали и согнули свои лапы. В их глазах засияло благоговение. Все они смотрели на чёрного дракона в чёрной же мантии, старого, немного даже дряхлого, но обладающего неописуемым величием. Это был он… Великий и мудрейший император Крест.
Герой восстания! Победитель Великой Матери! Основатель их империи. Их… Всё.
Неторопливо, он приблизился, и все снова поразились, когда увидели ясное сияние его глаз и услышали глубокий, но приятный и как будто нежный голос:
— Вы закончили, Рарх?..
— Нет, вашей мудрейшество, — ответил экзаменатор в золотистой мантии. — Возникла проблема.
— Ох, проблема? — непринуждённо спросил Крест.
Рарх кивнул и поведал ему недавние события. Крест его выслушал и посмотрел сперва на стелу, затем на Кархана и на Суна; наконец его взгляд опустился на «сира Ву», который стоял возле обезьянки.
Глаза чёрного дракона стали стеклянными.
Кархан уловил момент и, думая, что последний размышляет, заговорил:
— Вы же меня понимаете, отец? Не может быть, чтобы нашим народом правило, и уж тем более учило его животное! Ни один дракон никогда этого не примет.
Крест молча прошёлся вперёд.
— Ты постарел, Кэ Ру, — спокойно заметил белый кролик.
Император всех драконов кивнул… А затем согнул все четыре лапы и поклонился.
— С возвращением… Мастер, — раздался его глубокий голос.
Глава 59. Три причины
И наступила тишина. Драконы, которые с нетерпением ожидали решения его мудрейшества, оторопели от удивления. Все их мысли как ветром унесло. Растерянные, они смотрели, как император согнул все четыре свои лапы и наклонил голову перед обыкновенным беленьким зверьком… Что происходит? Они не понимали.
— Ты постарел, Кэ Ру, — сказал белый кролик, которого прежде никто не замечал. Если даже к Суну, когда он занял первое место на экзамене, относились с некоторым недоверием, то его прислугу и подавно ни во что ни ставили. Для драконов это маленькое пушистое животное было даже ниже домашнего животного. Многие из них испытывали недовольство, когда видели, что он держит свою голову прямо, в то время как все остальные слуги, зная своё место, в присутствии учёных опускали глаза. И теперь сам император поклонился этому зверю!
— С возвращением, Мастер, — с благоговением и в то же время улыбкой на устах сказал чёрный дракон.
Мастер? Что значит «мастер»? Неужели этот кролик был учителем его мудрейшества? Нет, этого просто не может быть. Каждой ящерке было известно, что учителем императора Креста был никто иной, как великий мудрец Вури. Если только…
И тут драконы вытаращили глаза.
Единственная верная догадка, точно молния, пронзила их души и выжгла все прочие мысли.
Кархан стиснул зубы с такой силой, что на мгновение поднялся ветер.
— Встань, Кэ Ру, — меж тем сказал кролик и сложил лапки у себя за спиной.
Чёрный дракон медленно приподнял голову.
— Нам есть о чём поговорить, — продолжил кролик. — Но лучше подобрать для беседы менее оживлённое место. Разберись со своими делами и пошли.
— Как скажите, Мастер, — почтительно кивнул дракон и снова посмотрел сперва на обезьянку, которая таращила свои большие чёрные глазки, затем на Кархана.
— Сын… Кархан. Можешь повторить своему отцу, почему же просвещённый зверь не может быть императором?..
— Потому… Потому… — Кархан запинался. Глаза его бегали из стороны в сторону. Казалось, вся его велеречивость разом куда-то улетучилась, и теперь он и двух слов не мог связать. Наконец дракон прохрипел:
— Нет… Такой причины.
— Вот и хорошо, — спокойно кивнул Крест. — Рарх…
— Ваше мудрейшество?.. — экзаменатор в золотистой мантии пришёл в себя и вытянул свою длинную, как у жирафа, шею.
— Мой сын, кажется, совсем растерялся. Экзамен вскружил ему голову. Ему не помешает немного сосредоточить свои мысли. Отведи его в зал Предвечности и пускай он, скажем… — дракон задумался. — …Десять лет непрерывно медетирует перед великой стеной. Думаю, это прочистит его разум.
— Как скажите, ваше мудрейшество.
— Что же касается экзамена… Сун из деревни Тростника, верно?..
— Ах, да… — неловко ответила обезьянка.
— Поздравляю. Рарх тебе всё расскажет. Впрочем, ты далеко не сразу займёшь моё место. Десять лет ты будешь учиться у меня. Ещё десять — служить при дворе. После этого… Посмотрим. Ты не против?
— Нет, нет, конечно, — Сун быстро замахал головой. Казалось, отсрочка, о которой говорил император, принесла ему великое облегчение.
— Хорошо… И последнее: я желаю, чтобы сегодня, завтра и послезавтра во всей империи прогремели два празднества. Первое мы спланировали заранее — по случаю завершения экзамена. Второе же будет новым, и праздновать мы будем возвращение моего учителя — мудреца Вури! — и с этими словами дракон повернулся и направился вместе с белым кроликом в сторону дворца. Ещё некоторое время среди учёных и зрителей царила тишина. А затем разразились такие оживлённые обсуждения, так зарычали тысячи драконов, что вся каменная площадка задрожала, точно случилось землетрясение…