Мама вытянула сквозь смех губы и почмокала ими в сторону Насти. Та ответила тем же. Пахнет в комнате ногами, влагалищами, салатами, яичницей и жареной картошкой. Лада начала оживлённо говорить маме и бабушке. Те лица сморщили, закатились смехом. Таня прикрыла рот и нос ладонями и смотря на них, пролепетала с ужасом:
— Что то будет. Что — то точно будет.
Настя услышала это и спросила со страхом:
— Что будет?
— Не знаю, но что то будет.
Вдруг раздались у мамы ногтевые щелчки, а пальцы пошли друг за дружкой распрямляться:
— Срываюсь.
Таня хлопнула по голой ляжке:
— Блядь, я же сказала, а.
Все завизжали. Радость сменилась тут же испугами.
Бабушка воскликнула:
— Не успели даже третий раз перецепиться, срывы пошли.
Зарычало у мамы влагалище, замычали груди:
— Сейчас сорвёт, сейчас сорвёт.
И забегала с визгом по комнате.
Лада крикнула:
— Пошло крутить милую.
Ругнулась бабушка:
— Блядь, вечно нас начинает срывать. Что за хуйня?
Лада сказала:
— Только бы мне не сорваться. Только бы мне не сорваться.
— Этого ещё не хватало, — произнесла бабушка, — я даже представить не могу, что тебя может сорвать.
Раздались два детских голоса Аишы и Гузели:
— Мама, не срывайся, мы просим тебя.
Таня крикнула:
— Ну всё. Пошло, — и махнула рукой.
Бабушка прокричала Ладе:
— Вот как бы меня не сорвало. Это будет да. Это будет кошмар.
Лада произнесла, глядя на бегающую маму:
— Надеюсь, меня не сорвёт, надеюсь, меня не сорвёт, — и замахала подолом короткого платья, оголяя то и дело половой лобок и губы.
Уставилась бабушка на маму и крикнула:
— На цыганочку бедная перешла. Как прокручивает её, как прокручивает, — после чего завизжала вместе с ней долго-предолго. Раздался среди какофонии и крик Лады:
— Срывы, срывы.
Уставилась Таня на Ладу и увидела, что та переменилась в лице. Она первый раз увидела её такой напуганной.
— Держись, — крикнула бабушка.
Завизжали её две дочки сидящие рядом. Настя включилась с кровати в этот писк, наполненный страха. Лада заматерилась. Выскочили из пола её ногти с такой силой, словно пробки шампанского. Завизжали по свинячье её влагалище и груди. Она вскочила и забегала вместе с мамой под визг своих двух дочек, под визг Насти, под матерную брань Тани и ласковые слова бабушки.
— Как хуячит милых, как хуячит, — провопила Таня, расширив глаза.
Мама встала на раскоряку. Заходила туда и сюда жопа. Глаза выпучились, глядя на Таню:
— Блядь, сука, как меня на хуй крутить, Танька гляди. Глядииииии ааааааааа, ёбаный в рот как меня на хуй крутит.
— Мамочки, мамочки, мамочки, — начала вскрикивать то и дело Лада, бегая по комнате вприпрыжку, — как меня крутит, ух, ах, ой, ай.
Проорали дочки:
— Мама, держись.
— Держись, — крикнула Настя своей маме.
Таня прорычала:
— Сейчас нас всех посрывает, как сук ебучих. Не успели даже нормально повцепляться, как всё пошло. Да блядь сука, — и хлопнула с досады по голой ляжке.
Раздались следующие ногтевые щелчки. Таня уставилась на бабушку, сморщила лицо и закричала:
— Неееет, — после чего замолотила быстро пятками, вышибла вонзённые ногти и накинулась на ноги бабушки, обняв крепко голени.
— Держи меня Таня, срываюсь. Аааа.
— Держу, бабушка, держу.
Запищали Аиша, Гузель и Настя.
Таня проорала:
— Как всё серьёзно, как всё серьёзно.
Мамы спутались ногами и упали посередине комнаты, начав пытаться распутываться.
Смотрят на происходящее дочки и пищат в три голоса. Мама Оля потащила Ладу в другой конец комнаты. Та упёрлась ладонями, но руки скользят. Ползёт мама к окну спиной вперёд, кряхтит, а Лада дрыгается, пытаясь выпутать ноги и ухватиться одновременно руками на полу хоть за что то. Они остановились у окна и стали хлопать по голым ляжками и орать. А груди их мычат и визжат. Рычит влагалище мамы, а у Лады визжит свинушкой. Кричит бабушка, кричит Таня, глядя на её испуганное лицо. Визжат дочки в три голоса. Затем сорвало Гузель пяти лет. Она забегала с визгом по комнате. Следом сорвались одновременно Аиша и Настя и втроём то же спутались ногами в единый ножной голый клубок.
Бабушка закричала:
— Танька, срываюсь, держи, а то дел наворочу, ещё хуже прежних.
— Держу, бабушка, держу.
Обхватили ноги мама с Ладой и пытаются разжать. Сидят рядом спутанные ногами дочки и то же пытаются распутаться.
— Давай, давай, давай, — запищала тонко мама.
Несётся по дому многоголосье. Длинные голоса на фоне коротких, обрывочных визгов. Смешались детские и женские голоса. Только мат перемат стоит. Накалилась в комнате обстановка до горячего взрывного коктейля. Пышут жаром разъярённые вагины. Визжат и мычат груди. Рычат влагалища, а у Аишы и Гузели визжат поросятками. Раздаётся скотный двор на фоне визгов.
Таня уставилась на бабушку и молвит:
— Не срывайся, не срывайся.
— Не могу, срывает.
Таня принялась чмокать голени бабушки:
— Я прошу тебя родная, только не срывайся.
— Не могу, Танечка, срывает.
Раздался ещё щелчок пальца.
— Нееееет, — проорала Таня причудливым голосом.
— Как срывает меня, Таня, как срывает. Это будет всё, это будет пиздец, если я сорвусь, и ты меня не удержишь.
— Я удержу тебя бабушка, удержу.
Хлопают по-прежнему возле окна мама с Ладой, пытаясь распутать ноги. Они то принимаются их растаскивать, то шлёпают по ним. Визжат по середине спутанные ногами Аиша, Гузель и Настя. Им это не в первый раз. Такое уже с ними было. Они стали придумывать хитроумный план, как им распутать ноги, и начали перекрикиваться и спорить. Чуть не подрались. А мама с Ладой, поняв, что всё бесполезно, закричали в два голоса:
— Аааааа спутались. Ааааааа спутались.
Выщёлкивают по — прежнему один за другим ногти бабушки.
— Ещё один, ещё один, — прорычала Таня, держа крепко голени, — пусть они прекратят выскакивать, пусть прекратят, — взмолилась Таня, — скажи им, скажи.
— Я скажу им, Таня, но они не послушают меня и всё равно случиться сейчас срыв. Я уже приготовилась.
— Я буду держать тебя бабушка, буду держать. Вот увидишь. Я умею очень крепко держать. У меня знаешь, какая мёртвая хватка, — заплакала Таня, — я удержу тебя бабушка, удержу.
Раздались громче рычания, мычания и свинячьи визги у дочек. Они пошли действовать по хитроумному плану.
— Чего — то сильно спутало, — раздался крик Насти среди визгов, мычаний и рычаний.
— Ну всё. Это на долго, — крикнула Аиша.
Мама предложила Ладе сидя с ней у окна:
— Давай ещё раз попытаемся расползтись. Я сюда, а ты туда, а иначе вообще никогда не распутаемся.
— Хорошо, давай, — крикнула Лада, перекрикнув поросячью грудь.
— Пошло, пошло, — сморщила лицо мама.
— Ну давайте же, распутывайтесь, — крикнула Лада.
Мама прокряхтела, дёргая ноги на себя, а Лада свои на себя. Обе стонут.
— Распутывайтесь же суки, — прокричала мама.
— Никак никак, — прорычала Лада.
Продолжает Таня держать голени бабушки. Глаза глядят на неё, словно молят, не срывайся.
Бабушка провопила:
— Я уже на ноготке от срыва нахожусь. Держи меня, Танюша, крепче, — раздался ещё один щелчок. Бабушка закричала. Влагалище зарычало, груди замычали. Таня уставилась на бабушку и закричала вместе с ней. Распутались вдруг первыми мама с Ладой. Мама сделала испуганное лицо и побежала, ойкая по комнате и стуча по половому лобку от куда с неистовством раздалось рычание. А следом за ней побежала Лада и то же принялась шлёпать по лобку:
— Успокойся, успокойся. Оно взбесилось, взбесилось.
Мама обняла Ладу и давай половым лобком долбить в половой лобок Лады. Визг поднялся такой, что можно оглохнуть. Заткнули дружно уши дочки, кроме Тани, держащий ноги орущий бабушки и может быть, Таня не особо ощутила этот безумный визг свиного влагалища от того, что и сама сейчас орёт, держа голени бабушки и сидя на её ступнях голой подростковой жопой с мощными половыми губами и рычащий вагиной. Бабушка прокричала так сильно, насколько могла:
— Удержи меня, Танюша.
— Я удержу тебя бабушка, удержу, — проорала Таня, пытаясь перекричать поросячий визг и добавочные крики мамы и Лады. Согнули в это время дочки пальцы на ногах и зашевелили пальцами влагалищ, а между ними по ногам побежали тонкие длинные светлые волоски, называемые в этом мире колосками. Смолкли влагалища мамы и Лады. Раздаются шлёпанья лобков друг в дружку. Ноги спутались. Они закричали, повалились на пол и начали дрыгаться, пытаясь распутаться. Мама прокричала:
— Да что это за ёб твою мать твориться? Да сука блядь ебучая.
— Ой, мама, ой, мама, — заорала Лада, вытаращив глаза.
Бабушка закричать во всё горло:
— Сейчас последний ноготь выбьет.
— Нет, бабушка, держись. Я не разрешаю.
— Нет, его сейчас выбьет, Танюша, — промолвила обречённо бабушка и поглядела на неё жалостливо.
— Гадкие срывы, — прорычала Таня, оскалив белые ровные зубы.
Мама потащила Ладу снова на себя. Лада визжит и пытается руками распутать ноги. Мама зарычала:
— Заклинило, заклинило.
Бегут по детским ляжкам и голеням промеж пальцев ног светлые колоски. Шевелятся влагалищные пальцы ног. Раздаётcя одно рычание и два свиных визжания и похрюкивания.
Аиша смотрит на спутанные детские ноги и кричит:
— Иди, милый колосочек.
Настя вопит:
— Только не оборвись и не спутайся.
Кричит тонко и продолжительно пятилетняя Гузель, смотря на ножной клубок из шести детских ног, по которым бегут в разных направлениях светлые длинные колоски.
Заорала истошно бабушка, а следом Таня. Руки обхватили бабушкины голени и держат крепко.
— Держи меня Таня, я сорвалась, сорвалась, — и выпучила глаза.
Таня надорвалась в плаче и зарыдала на всю комнату от страха. Губы залепетали:
— Бабушка, бабушка, бабушка. Милая милая, милая. Родная, родная, родная.