Людмила остановилась и пристукнула пару раз в пол босой ступней.
— Эх ты как, вот так вот так, моя милая девочка.
Людмила остановилась и подошла к маме.
— Ну что, перестало тебя крутить?
— Да.
— Давай снова вцепляться.
— А давай песенку с тобой споём, которую мы с воспитательницей пели в группе и будем колосками обмениваться, — предложила Людмила.
— А ты хочешь?
— Да.
— Тогда давай.
Мама сняла с Людмилы платье и трусы, разделась сама легла поперёк комнаты возле кровати Людмилы и подложила под голову подушку, а сверху на половой лобок села Людмила детскими половыми губами. Таня вцепилась ногтями ступней в стену, Людмила согнула пухлые пальчики на ступнях и вцепилась в пол, на котором уже лунок от ногтей стало больше.
Мама запела первая:
— Колосок идёт, нагревается. Солнышко с небес улыбается. Милый бедный колосок ты идёшь через столько ног.
Тут запела Людмила вместе с мамой.
— Колосок по босыни идёт. Что с тобой он нам принесёт?
Мама изменила выражение лица и пропела:
— Может радость, а может беду. На тебя, на милого гляжу.
Выделился на последнем слоге детский голос.
— Милые бедный колосок ровно заходи на ноготок, — поёт мама, — покрутись на ноготке и снова ты иди во влагалище ко мне. И снова ты иди во влагалище ко мне. Бедный милый колосок ты идёшь ко мне в носок. Ты идёшь на пятку, хочешь босонятку.
— Давай ещё раз споём, — попросила Людмила.
— Давай, — улыбнулась Таня и погладила дочку по голове, — поглядела на детский половой лобок дочки и спросила:
— Зацепила мой колосок своим колоском?
— Да.
Тогда давай.
Они запели снова тонкими голосами ту же самую песню, сделав жалостливые лица. Обе поют и морщат лбы. Колоски бегут по их ногам и ступням, переплетаясь между собой на босынях Тани и Людмилы, крутятся на ногтях и бегут снова в рычащие влагалища. Мама взяла руки дочки и стала ими шевелить в такт пению. Людмила принялась петь и улыбаться. Всё идёт хорошо. Колоски послушные и отличные. Они крутятся на ногтях, бегут по босыням, сплетаясь в сложные причудливые узоры, источая на всю комнату запах влагалищ. Людмила закричала маме, сделав испуганные глаза:
— Мамочка, у меня на левой босыни колоски запутались.
Таня прекратила петь, приподняла голову, оторвав её от подушки, лежащей на деревянном полу и уставилась на левую ступню Людмилы.
— Блядь, вечно эти колоски спутываются, да что такое? — Она положила свою руку на пухлую детскую босынь и стала водить пальцами по ней:
— Распутывайтесь, распутывайтесь, давайте же бедные тонкие колосочки, распутывайтесь, идите правильно.
— Мама, они ещё больше спутываются.
— Блядь ёбаная, — рявкнула мама, — ну сейчас пойдёт всё, на хуй сука блядь.
Они заорали в два голоса долго предолго, затянув первый гласный звук. Смешались вместе женский и детский голос, превратившись в какофонию.
Рявкнула мама за стеной:
— Блядь, снова чего — то у них пошло не так. Ну каждый вечер чего то у них начинается. Ни одного вечера нормально не проходит у них в комнате.
Мама знает, что Таня просила не вмешиваться в обучение её дочки. Она неоднократно видела и слышала её ошибки в обучении, но держала своё слово и потому, как только снова услышала за стеной крики старшей дочери и своей внучки, то осталась в комнате, продолжая обучать вцеплениям Волгу. Взглянула Таня на свои ступни и закричала:
— Спутались, спутались, переколосило.
Указала Людмила на левую босынь:
— Мама, они ещё больше спутались.
— Вот же блядь, — рявкнула Таня и принялась сильнее натирать босынь. Стали выскакивать из пола один за другим в хаотичном порядке ногти, сопровождаясь вычурными двойными визгами Тани и дочки. После чего детскую ступню затянуло во влагалище Тани. Обе завизжали, расширив глаза. Таня вытянула детскую ступню Людмилы из своего влагалища, а она снова туда заскочила, заставив завизжать Таню и Людмилу ещё громче.
— Чего делается, — произнесла за стеной мама, посмотрела на Волгу и произнесла:
— Умничка, Волжаночка, а теперь осторожно выбей свои ноготочки и перецепись.
Волга застучала пятками, ногти стали выскакивать, а пальцы распрямляться.
— Так, умница, Волга, а теперь вцепись сырно — босырно.
Волга соединила пятки, развела носки и снова вцепилась ногтями в пол.
Таня в это время уставилась на ступни Людмилы и прокричала:
— Блядь, колоски снова затягивают. Мамочки.
Таня обхватила детскую пирожковую ступню Людмилы и принялась работать на плюсне пальцами:
— Распутывайтесь, распутывайтесь.
Людмила закричала, перейдя на визг, проехала попой, словно по льду и притянулась своими половыми губами к половым губам Тани. Обе вылупились друг на дружку. Глаза их округлились. Они начали кричать в два голоса. Закрутила Людмила ногами с пухлыми крупными ступнями, начав визжать. Захлопала Таня по своему лобку и попыталась отодвинутся, но дочка проехала следом.
— Да что это такое? — проорала Таня, — всё запуталось. Всё переколосило. Ебучие колоски сцепили нас пиздами. Ааааааа, — закричала Таня и зашлёпала рукой по половому лобку. Людмила стала повторять за своей мамой Таней. Перешла Людмила на рёв, упёрлась руками, начав пытаться, отодвинутся от своей мамы Тани. Влагалища стали рычать, груди мычать. Таня зашлёпала по своей груди, крикнув Людмиле:
— Ты то же по своей детской груди шлёпай, чтобы она не разошлась.
Людмила приподняла ручку и принялась хлопать ладошкой по пухлым грудям, похожим на булочки. Шлепки раздаются то и дело, смешиваясь с визгами и рычаниями. Людмила указала на мамины и свои голые ляжки и провизжала:
— Ещё сильнее спутываются. Мама, мама.
— Да что это такое? — рявкнула Таня, — снова всё началось.
Обе закричали долго — предолго, а когда закончился в лёгких воздух, набрали снова и закричали в два голоса ещё сильнее. Людмила стала быстро шевелить пальцами ног и шлёпать то по правой, то по левой босыни. Материться Таня и хлопает по ляжкам, то по своим то по детским. Они аж все красные начали делаться. Несутся по дому два голоса женский и детский. Глаза расширены, лица напуганы. Уставилась Мама на свою левую ляжку и захлопала по ней:
— Да куда ты идёшь, сейчас же ещё больше с ним спутаешься? Ну, ну куда ты идёшь ебучий колосок. Всё, блядь, спутался. Я же сказала в пизду.
Людмила орёт, надрываясь в крике, и шевелит пальцами ног, и начала снова крутить ногами, заработали под кожей детские мускулы пухлых ягодиц. Таня увидела, что показался на её ляжке кончик колоска. Он ушёл к ней во влагалище, пройдя через все сложные колосковые узоры, которые быстро стали исчезать один за другим. Таня крикнула Людмиле:
— Успокойся, успокойся, сейчас всё будет нормально. Пошло распутывание.
Людмила визгнула и отодвинулась от Тани. Обе сели на кровать. Таня посадила Людмилу на бёдра и спросила:
— Сильно испугалась?
— Да, сильно, — прохныкала Людмила.
Таня стала гладить по голове свою дочку, продолжающую сгибать и разгибать пальцы ног на ступнях то вместе, то поочерёдно. Зашли в комнату все домашние. Мама спросила:
— Чего тут снова у вас случилось?
— Да стали петь, а колоски вдруг пошли спутываться.
— Вечно у вас каждый вечер, что то случается, — махнула рукой бабушка.
— Ну что ты, Таня, какая?
— Если бы колоски не спутались, то срывы бы не произошли, — ответила Таня.
— В принципе да, — ответила бабушка.
— Ладно, продолжайте вцепляться, только осторожней.
— Ладно, мама, — пообещала Таня.
Все вышли из комнаты, оставив Таню с дочкой наедине. Таня произнесла строго:
— А теперь я подготовлю колосок с действиями и пущу его, а ты приготовься его принять.
Людмила села пока что на покрывало и взяла куклу, начав играть, а Таня уставилась на свои ступни и зашевелила пальцами на ногах:
— Вот так вот, потом ты сделаешь вот так вот и снова вот так вот. Ага. Теперь вот так вот и вот так вот.
Таня поделала по всякому ступнями, постукивая отращёнными ногтями по деревянному полу. Ступни у Тани огромные крупные мощные. Блестят ногти на свету. Людмила продолжает играть в куклы, посматривая часто на огромные крупные мамины ступни. Наконец, Таня сказала:
— Людмила, иди сюда. Сейчас я запущу в твоё влагалище колосок, милая моя доченька, и ты очень красиво станцуешь.
Подошла Людмила к Тане.
— Садись вот сюда на кроватку. Вот так вот напротив меня.
Людмила села напротив Тани, спиной к окну, а Таня спиной к двери.
Мама засунула осторожно ноготь большого пальца ноги в преддверие влагалища Людмилы. Обе стали так сидеть, смотря, то друг на дружку, то в стороны. А Людмила при этом посматривала часто на огромную ступню своей мамы — Тани возле её половых детских губ. Вставлен в детское влагалище отращённый мамин ноготь. Скользнул по нему вглубь детского горячего влагалища колосок. Они посидели так ещё немного. Убрала мама ступню от детских половых губ. Людмила вышла на середину комнаты, стала вращать голой пухлой детской попой, расставила ноги с пухлыми ляжками пошире, и затрясла задом, поворачивая его то в одну сторону, то в другую.
— Уууууух, — прокричала в задоре мама, смотря на затанцевавшую Людмилу, которая всё продолжает вилять задом, расставив ноги. Людмила соединила ноги, расставила их вновь, прокрутила попой и повернулась лицом к Тане, завихляв тазом и делая как бы волну. Закричала снова радостно Таня, наблюдая за танцем. Встала Людмила на одной ножке, приподняла вторую и ухватилась за неё рукой, не давая ей упасть. Постояла так немного и наклонилась ещё больше, сделав из ног почти вертикальную линию. Постояла так несколько секунд, отпустила ногу и проскоком побежала вперёд, сделала кувырок, а по его завершении, села на попу и расставила руки. Затем вытянула ноги, соединив их вместе, повернула головку вправо, потом влево, сделала кувырок назад, показав маме Тани детские половые губы и детскую пухлую попу, а после этого села с широко разведёнными почти в шпагат ногами и оттянула крупные пухлые пирожковидны