До меня.
— Я подумал, если вам нравится заниматься выездкой, возможно, вы захотите воспользоваться им, — он неловко пожал одним плечом. — Или нет. Вам и не нужно, если вы не хотите, я…
— С удовольствием, — сказала я, прерывая его нервозность. Отойдя на несколько шагов назад, я посмотрела прямо — в его ярко-голубые глаза и положила свою руку на его. — Для меня это будет огромной честью.
Ахилл глубоко и с облегчением вздохнул. Мы оставались в таком положении, казалось, целую вечность, просто дыша одним воздухом, окруженные вновь обретенным покоем. Затем он отступил назад и скрылся в стенном шкафу. Когда вернулся, он нес пару длинных, кожаных сапог для выездки. Как и в случае с седлом, они были отполированы до совершенства.
— Я не знал, какой у вас размер или есть ли сапоги… — он замолчал, когда мы оба посмотрели на мои сапоги.
Его плечи поникли, и я выпалила:
— Я ношу тридцать седьмой.
Ахилл протянул мне сапоги, и я перевернула их подошвой вверх. Размер стерся с подошвы.
— Вы можете примерить их, если хотите.
Я подошла к стулу, села и поставила их рядом. Я попыталась стащить свою обувь, но не смогла сдвинуть дальше каблуков. От этих усилий у меня перехватило дыхание. Я услышала взрыв тихого смеха и подняла свой взгляд на Ахилла, смотрящего на меня с нескрываемым весельем на лице. Его руки снова были скрещены на груди.
С необычным юмором он спросил:
— Обычно для этого у вас есть слуга?
У меня отвисла челюсть от его колкости. Это, казалось, заставило его смеяться еще больше. Моя грудь сжалась при виде того, как он рассмеялся, и дрожь пробежала по моей коже от его низкого смеха.
— К вашему сведенью, сеньор Марчеси, обычно для таких сапог у меня есть жук-денщик54. Не думаю, что у вас есть один из них поблизости, не так ли?
Он покачал головой.
— Нет. Но у меня есть это, — Ахилл помахал своими руками и сел передо мной на одно колено.
Я, не моргая, уставилась на него. Ахилл похлопал по своему бедру.
— Давайте мне ногу.
Я молилась, чтобы он не почувствовал легкую дрожь в моем теле, когда положила свою ногу ему на бедро. Его мышцы были такими крепкими и четко очерченными, что я могла их чувствовать даже через кожу сапог.
Руки Ахилла сомкнулись вокруг носка и пятки моего сапога. Он осторожно потянул его. Сапог соскользнул, и Ахилл, удивив меня, пробежался своими руками по своду моей стопы, затем поставил мою ногу на пол. Он поднял мою вторую ногу и повторил процесс. Я практически растаяла сидя на стуле.
Он только прикоснулся к моим ногам, поверх носков, и все же его руки на мне стали моим уничтожением. Все, что он делал, он делал с такой интенсивностью, что это вызывало привыкание. Он больше ничего не говорил, но его действия показывали, каким хорошим человеком он был.
Честным и чистым.
Ахилл, казалось, не заметил моих внутренних рассуждений. Он поднял сапог своей матери и натянул на мою ногу. Кожа была маслянисто-мягкой, когда он провел рукой по моей икре. Сапог был тесным, но Ахилл потянул сильнее, пока он идеально не обернулся вокруг моей ноги. Я улыбнулась, когда посмотрела вниз на свои икры. Как и на седле, королевский герб Савона, был размещен на верхней части сапога.
Ахилл поймал мою улыбку и наградил меня ответной. Когда сапоги были надеты, Ахилл поднялся на ноги. Тем временем я поджимала пальцы, проверяя ощущения.
— Мои ноги затекли. Так происходит каждый раз, когда я надеваю свои сапоги для верховой езды — они немного тесные, — сказала я, ставя ноги на пол. — Не уверена, что смогу подняться.
Рука Ахилла в тот же момент появляется перед моим лицом, ладонью вверх.
— Я помогу, — предложил он.
Я вложила свою руку в его, и Ахилл аккуратно потянул меня, чтобы я встала. Но в ту минуту, когда я выпрямилась, онемение усилилось в десять раз, заставляя меня потерять равновесие.
Я вскрикнула, начав падать. Твердое тело мгновенно предотвратило мое падение, когда сильные руки обернулись вокруг моей спины, сохраняя мое равновесие. Мои ладони потянулись, пытаясь найти точку опоры и приземлились на твердую грудь Ахилла.
Я знала, что должна была убрать их в тот же момент. Я чувствовала теплую кожу под своими ладонями, и должна была отступить или сесть обратно.
Но я этого не сделала.
Напротив, я позволила подушечкам своих пальцев впитать тепло от груди Ахилла. Я позволила им двигаться — кропотливо, медленно лаская его грудные мышцы и спускаясь к верхней части его четко очерченных мышц живота.
Чем больше они исследовали его тело, тем сильнее сжимались руки Ахилла на моей спине.
Он глубоко дышал.
Так же, как и я.
Жар между нами возрастал.
И все же ни один из нас не отодвинулся.
Не было никакой необходимости расставаться, только невысказанное стремление оставаться рядом.
«Магниты».
Моя голова придвинулась ближе к его груди, мои губы едва коснулись его горящей кожи. Его свежий, землистый запах вторгся в мои чувства, взяв меня в заложники. Руки Ахилла на моей спине притянули меня ближе, его хватка превратилась в неизбежные тиски. Он выдохнул, и теплый воздух поплыл вниз по моей шее и по всей длине позвоночника. Я вскинула голову, как будто изголодалась по тому, чтобы увидеть глаза Ахилла. Кончик моего носа скользнул по нижней части его шеи и поднялся к грубой щетине на подбородке.
Я чувствовала, как его колотящееся сердце так близко прижимается к моему собственному. Они пели одну и ту же симфонию, точно зеркальные отражения одного и того же ритма.
Рука Ахилла скользнула вверх, его пальцы свободно запутались в прядях моих волос. Мои губы путешествуя, миновали его подбородок, добрались до уголка его губ. Я не осмеливалась поднять свой взгляд. Я не была уверена, что мое сердце выдержит ту реакцию, которую вызовет синий омут его глаз.
Я почувствовала вкус кофе и мяты, когда коснулась его губ краешком своих, обещание наших соединяющихся ртов висело над пропастью.
Я закрыла глаза, нуждаясь в ощущении его губ на своих больше, чем в дыхании, когда внезапно снаружи громко раздался голос:
— Ахилл?
Глубокий зов его имени заставил Ахилла отстраниться. Его руки отпустили меня, и он отступил назад. Его глаза были широко открыты, как у пойманного оленя в свете фар. Его грудь поднималась и опускалась, выдавая панику.
— Ахилл? — снова прозвучал мужской голос, но на этот раз он был ближе к нам.
Ахилл выбежал из пристройки, оставив меня в одиночестве.
Я услышала, как он поприветствовал мужчину и повел его прочь, а я откинулась на сиденье и положила руки на голову.
— Какого черта ты делаешь? — прошептала я вслух, закрывая глаза, но быстро открыв их снова, когда все, что я увидела в темноте — были губы Ахилла, находящиеся всего на волоске от моих собственных, его руки, прижимающие меня к его торсу, и вкус его кожи на моем языке.
Я не знала, как долго тут просидела, борясь со своей совестью. Но мне нужно было двигаться. Мне нужно было что-то сделать, чтобы занять свои мысли. Я взяла новый инвентарь, который Ахилл приготовил для Розы, и в мгновение ока оседлала ее.
Я занималась с ней в течение часа, вплоть до последних лучей солнца. Мы изрядно потрудились. Поэтому, когда я сняла шляпу для верховой езды, мои волосы были влажными от напряжения; мои ноги и руки болели от укрощения силы Розы.
Я отвела Розу в стойло. Накормив обеих лошадей и напоив их свежей водой, я решила найти мужчину, которого чуть не поцеловала.
Из амбара доносились мелодичные звуки «Весны» из «Времен года» Вивальди. Я остановилась у двери, заглядывая внутрь. Ахилл был у корзинного пресса, усердно работая, но с той же тщательностью и мягкостью, которые я видела в тот день, когда мы встретились.
Как будто он начал чувствовать меня так же хорошо, как и я его, он поднял голову. Алый румянец расцвел на его щеках, когда он увидел меня, маячащую у входа. Он отвернулся, не говоря ни слова, продолжая свою работу. Но прошло всего несколько секунд, когда он отошел от деревянного пресса, опустив свои плечи.
Это разбило мое сердце вдребезги.
— Ахилл, — мягко позвала я, заходя в амбар.
Он подошел к небольшой картонной коробке, которую должно быть доставил мужчина, привравший нас. Затем Ахилл достал из нее лист бумаги и пробежался по ней глазами. Достав ручку из кармана, он неуклюже поставил подпись внизу листа и положил его обратно. Он держал ручку, крепко сжимая в кулаке, а не пальцами. Я видела, как она дрожит. По тому, как он отводил от меня глаза, было очевидно, что он не хотел говорить о том, что произошло между нами.
— Инвентарь просто чудесен, — сказала я, пытаясь заставить его хотя бы признать мое присутствие. — Спасибо, что позволил мне им пользоваться.
Ахилл мельком взглянул в мою сторону, затем кивнул и вернулся обратно к прессу.
Из естественного любопытства я опустила взгляд, чтобы посмотреть, что было в коробке. Я узнала знакомый рисунок «Беллы Колины Резерв» в оттенках серого и написанный курсивом хорошо известное название.
— Этикетки сбора урожая этого года?
На мой собственный вопрос был дан ответ, когда я увидела нынешний год, указанный внизу этикетки с образцом.
— Да, — не оборачиваясь, ответил Ахилл.
Я подняла лист и пробежалась глазами по тексту. Ахилл поставил отметку в поле «Одобренный образец». Его подпись представляла собой беспорядочные каракули, едва разборчивые. Я вспомнила его трясущуюся руку и сразу почувствовала себя виноватой. Я совершенно застала его врасплох. Настолько, что он даже не смог писать.
Я снова посмотрела на текст.
Две. Я нашла на этикетке две орфографические ошибки.
В слове «Белла» была пропущена одна «л» и в слове «мерло» отсутствовала «р».
— Ахилл, — окликнула я, — ты уже расписался в договоре на этикетки?
Он оставил свою работу и подошел ближе. На его лице застыло настороженное выражение страха. Я изучала его, когда его голубые глаза пробежали по этикетке. Его темные брови были нахмурены, а губы поджаты.