– Вы знаете, он вас не опознает, – усмехнулся Костя.
– Но почему? – искренне удивилась девушка.
– Потому что вы пришла в маскарадном костюме, – пояснил Павел.
Зина опешила:
– В маскарадном костюме? Каком, если не секрет? Микки-Мауса?
Коллеги переглянулись и промолчали.
– Я не думаю, что так просто проникнуть в театр и кого-нибудь там убить, – проговорила Зина. – Если бы я решилась отомстить Роману, то никогда бы не выбрала его вотчину. Скорее всего, попросила бы знакомых ребят избить его в укромном месте.
– И все же пока мы не можем вас отпустить, – сказал Киселев.
Зина пожала плечами:
– Тогда посадите меня, но оставьте в покое брата.
– Откуда вы знаете Скобину и информацию о черной вдове? – закинул Костя пробный камень.
Она даже не вздрогнула:
– Я не знаю никакой Скобиной. А про черную вдову мне почти ничего не известно. Разве только то, что у таких женщин умирают мужья.
Киселев поднял трубку и вызвал конвойного.
– Проводи девушку в свободную камеру, – попросил он.
Когда Зину увели, он повернулся к другу:
– Что думаешь по этому поводу?
– Наверное, то же, что и ты, – заметил Костя. – Они с братом невиновны. Против нее есть улики, но есть и факты, говорящие за. Во-первых, обратимся к ее брату. Допустим, тогда, у театра, он действительно затеял ссору с Бучумовым, от которой не отказывается, но маловероятно, что после этого он вошел через черный ход незамеченным и поменял кинжалы. Ни один из убийц, если он не полный идиот, не стал бы подставляться. Мне кажется, имей Кораблев злой умысел, он не затеял бы ссору на глазах свидетелей. Во-вторых, парень наверняка понятия не имел, где находится столик с реквизитом и что существует бутафорский кинжал. Бучумов часто менял девушек по наущению Николаевой, однако расставался с ними в тот же день. Они не успевали настолько с ним сойтись, чтобы узнать о театральном закулисье. В-третьих, Кораблевы – простые люди и вряд ли стали бы задумывать такое театрализованное представление с черной вдовой. Скорее всего, как утверждала Зина, они бы попросили своих дружков, и те бы измолотили Бучумова где-нибудь в темном углу.
Киселев почесал затылок:
– Возможно, ты прав.
– Согласись, в ее пользу тоже имеются факты, – продолжал Костя. – Если бы она убила Игната преднамеренно, то не только стерла бы отпечатки с кинжала, но и захватила бы свою косметичку. Оставлять такую улику – не в духе хладнокровного преступника, который помнит о том, что оружие необходимо протереть.
– Это логично, – кивнул Павел. – Напоследок я устрою ей очную ставку с кузнецом. Пусть странная дама не открыла рта, но он запомнил рост и фигуру.
– Вот это правильно, – ответил Скворцов. Он еще хотел что-то добавить, однако дверь распахнулась, и в кабинет влетела встревоженная Катя. Она задыхалась, и ее белокурые волосы выбились из-под шапочки.
– У меня разрядился телефон, – не поздоровавшись, пояснила женщина. – Иначе мы бы с вами уже везли преступницу сюда. Я догадываюсь, кто это. Мы должны срочно поехать в психдиспансер и задержать Клавдию Ивановну Гриневич.
Коллеги переглянулись:
– Кого?
– Медсестру, которая с самого поступления Захаровой в психдиспансер была возле нее. По моим сведениям, именно она состояла в интимных отношениях с судьей, занимавшимся делом Скобиной. Сейчас она наверняка на работе. Давайте не будем терять время.
Все вскочили и бросились к выходу. Зорина бежала к машине.
– Костя, садись за руль, – сказала она мужу. – Хотя я и неплохой водитель, до тебя мне далеко.
Скворцов кивнул:
– Слушаюсь, товарищ начальник.
Павел и стажер примостились на заднем сиденье. Костя завел «девятку», и она помчалась по улицам.
– Почему ты решила, что во всем виновата какая-то медсестра психдиспансера? – недоуменно спросил Киселев.
– Все сходится именно на ней, – пояснила журналистка. – Ну, посуди сам. Она была любовницей судьи и могла знать о Скобиной много чего интересного. Свою преступную деятельность Гриневич начала с того, что стала внушать пациентке больницы Захаровой: она черная вдова и убила мужей за то, что они плохо к ней относились. По ее наущению Анна Григорьевна начала облачаться в черное. Впрочем, думаю, в бывших квартирах Скобиной появлялась именно Гриневич, а не Захарова.
– Значит, этот кто-то, кто внушал Захаровой, что она черная вдова, – именно медсестра? Ты в этом уверена? – поинтересовался Костя.
Катя кивнула:
– Иначе и быть не может. Видите ли, ребята, мы с вами искали человека, внушавшего Захаровой такие мысли, среди тех, кто навещал ее дома или гулял с ней в сквере, и не взяли в расчет медперсонал заведения, где она лечилась.
– Верно, – согласился Павел. – Но зачем ей все это было нужно? При чем тут Бучумов?
– Думаю, все началось с банальной женской зависти, – бросила Зорина. – Я не знаю о ней практически ничего, но уверена: нам расскажут, что эта женщина была крайне завистлива. Даже, правильнее сказать, патологически завистлива. Такие люди иногда встречаются. Она позавидовала прошлой счастливой жизни с двумя хорошими мужьями своей пациентки Захаровой и решила отомстить. Охотно верю, сначала она не собиралась никого убивать. К сожалению, в психдиспансере не проверяют свой персонал на вменяемость. Возможно, со временем у Гриневич совсем съехала крыша. Ребята, я видела фотографию этого судьи. Бучумов был очень на него похож. Медсестра вполне могла увидеть Романа на спектакле, и в ее голове что-то перемкнуло. Сразу же сложился четкий план убийства, тем более подставная фигура Анна Григорьевна была уже готова. Возможно, Найденов видел, как она подменила кинжал, но сначала или не придал этому значения, или никому не сообщил специально, а потом начал ее шантажировать. Впрочем, это одна из версий. Я все же не скидываю со счетов и то, что маньячка могла убивать молодых и красивых мужчин. Но, выходит, она не совсем рехнулась, если попыталась подставить двоих человек – Захарову и Кораблеву. Нужно очень хорошо проверить ее на вменяемость.
– С черной вдовой понятно, – щелкнул пальцами Киселев. – Но почему она заказала пять кинжалов? И притом, если Гриневич имеет отношение к медицине, она могла травить мужчин алкалоидом, как это делала Скобина.
– Ты же миллион раз говорил сам: у маньяков нет логики, – проговорила женщина. – У меня есть предположение только насчет пяти кинжалов. Возможно, это своеобразная месть пяти любовникам, которые в свое время оставили ее.
– Вот и подъехали, – Костя уже подруливал к соснам. – Если не ошибаюсь, нам по этой дорожке.
Зорина кивнула:
– Идемте быстрее.
Они направились к корпусу. За столом сидела та же женщина, которая встретила журналистку несколько дней назад.
– Здравствуйте, – сказала она Кате. – Вы, если не ошибаюсь, у нас уже были.
– Я не помню вашего имени-отчества, – отозвалась Зорина.
– Тамара Ильинична, – любезно подсказала та.
– Тамара Ильинична, нам нужна ваша подруга Клавдия Ивановна, – обратилась к ней журналистка.
Женщина покачала головой:
– Сегодня я ее не видела. Зайдите в отделение. Вроде бы Клава должна была быть на работе. Но я могу и ошибаться.
Журналистка повела оперативников по коридору. Вышедшая навстречу дама в белом халате удивленно посмотрела на них:
– Вам кого? Сейчас не часы приема.
Скворцов вытащил удостоверение:
– Полиция. Нам нужна ваша коллега Клавдия Ивановна Гриневич.
Дама наморщила лоб:
– Она сегодня не вышла на работу. Доктор попросил меня позвонить ей домой, но никто не взял трубку.
– И вы не поинтересовались, что с ней случилось? – удивилась Катя. Ее порой возмущало подобное равнодушие, тем более со стороны медиков.
– Такое с ней бывало, – пожала плечами медсестра. – И вообще она давно на пенсии и страдает гипертонией. Ей пора на покой, но за такую зарплату и с такими больными никто не хочет работать. Видите, к нам очередь не стоит.
– И она, когда не выходила на работу, никогда никого не предупреждала? – поразилась Зорина.
Медсестра уставилась на нее не очень доброжелательно:
– А вот это мне неизвестно и неинтересно.
– Понятно, – кивнул Павел. – А с кем она общалась?
– С дежурной, – зевнув, ответила медсестра.
– Не смеем больше вас задерживать, – с иронией произнес Киселев.
Медсестра никак не отреагировала на его ехидство.
– Всего хорошего.
Они вышли в холл, и Катя заметила:
– Самое печальное, что такие люди работают с больными, которые нуждаются в чуткости и понимании.
Костя усмехнулся:
– Она же тебе объяснила: очередь к ним не стоит.
– Да, все верно.
Зорина подошла к Тамаре Ильиничне:
– Ваша подруга сегодня не вышла на работу и никого не предупредила. Такое с ней часто случалось?
Тамара Ильинична вскочила со стула и прижала руку к груди:
– Никогда. Моя подруга дорожила этим местом. Ведь здесь она проработала всю жизнь. Если вдруг Клаве становилось плохо, поднималось давление, она звонила всем – от главврача до меня. Но просто не прийти – нет, это на нее не похоже. Я прошу вас поехать к ней домой, – ее голос задрожал. – Я чувствую: с ней случилась беда. Но вдруг ее еще можно спасти? Ей, наверное, стало плохо, и она потеряла сознание.
– Диктуйте адрес и телефон, – Костя достал блокнот и быстро записал координаты Гриневич.
– Она одинокая женщина? – поинтересовалась Катя на прощанье.
Тамара Ильинична отрицательно покачала головой:
– У нее есть сын. Но они в плохих отношениях. Вроде бы иногда он звонит ей. Но не каждый день, это точно.
– Спасибо вам.
Компания ринулась на стоянку, и вскоре «девятка» набирала скорость.
– Сейчас я позвоню нашим дорогим Прохорову и Сомову, – Павел достал мобильный. – Пусть узнают о ней все, вплоть до того, сколько у нее имелось любовников, – его пальцы ловко нажимали кнопки. – Привет, Петя. Бросай все и поезжай туда, где ты любишь бывать, то есть в психдиспансер. Постарайся разговорить дежурную Тамару Ильиничну и других и вытряси всю информацию о некой Клавдии Ивановне Гриневич. Мы подозреваем ее в убийствах. Пусть Леонид тебе поможет и соберет сведения по всем каналам. Все. Мы едем к ней. Новости сообщим.