28
Джамбоне по-прежнему стоял рядом с дверью, точно бы не решаясь подойти ближе. «Находка», как окрестил про себя Джамбоне то, чем ему в ближайшие минуты предстояло заняться, лежала на большом металлическом столе.
В зале никого не было. Служащие мелкого ранга, сделав свое дело, удалились, даже Пол Рэн – Джамбоне слышал его шаги – двинулся по коридору в сторону от двери, оставляя Джамбоне наедине с тем, что не укладывалось в рамки привычного.
В душу Джамбоне закрался какой-то необъяснимый, противоестественный страх.
Он подошел к столу ближе… Кажется, у него даже принялись дрожать руки.
«Да что за черт!» – выругался про себя Джамбоне.
Такого с ним никогда не было!.. Воистину в находке заключалась какая-то чертовщина! Джамбоне никак не мог приступить к работе. Чувства его по-прежнему были в смятении.
– Мистер Джамбоне! Вас к телефону! – голос раздался из-за полуприкрытой двери, ведущей в соседнее с залом маленькое рабочее помещение.
Голос служащего вывел Джамбоне из неприятного состояния.
«Надо же, даже не услышал телефонного звонка!» – еще раз поразился себе Джамбоне и с какой-то внутренней радостью поспешил от «находки» к телефону.
Звонил Вильямс. Торопил с результатом… Хотя быстрый результат здесь вряд ли возможен, и полицейский это прекрасно понимал.
– И вот еще что, Джамбоне, – проговорил он. – Мы решили пока не распространяться о находке (странно, не сговариваясь, все использовали один и тот же термин).
– Я обратил внимание: в телерепортажах о ней не было ни слова… Хотя по повешенным репортеры прошлись довольно подробно.
– Да, им хватило и повешенных… Так что я прошу вас: соблюдайте режим конфиденциальности. И попросите об этом же ваших коллег, – проговорил в трубку Вильямс. Должно быть, в его офисе было открыто окно – слышался уличный шум, вой дальней сирены.
– Само собой… – согласился Джамбоне. – Можешь не волноваться.
Вильямс неожиданно повесил трубку. В некотором недоумении Джамбоне повесил свою: начальник отдела этнической преступности был весьма вежливым и церемонным человеком и никогда не бросал трубок, не попрощавшись.
– Вот что… – обратился Джамбоне к служащему. – О том… О «находке» – никому не слова.
– Само собой! – деловито ответил тот, повторяя слова, сказанные только что Джамбоне в разговоре с Вильямсом. – Зрелище такое неприятное, что даже трепаться о нем не хочется. Если понадобится помощь, позовите…
– Хорошо… – пробормотал Джамбоне и пошел к «находке».
Тело лежало перед ним. Хотя, можно ли назвать так фигуру, сшитую из кусков разных человеческих тел?!.. Кто и зачем сотворил это?..
Джамбоне бросилось в глаза то, что до него отмечали все, кто в первый раз видел находку: части негра и белого были скомпонованы так, что надень на эту фигуру костюм, который укроет от взгляда наблюдателя все, кроме кистей рук, головы и части шеи да еще ступней – это будет белый человек, типичный лондонец.
Но Джамбоне видел находку без костюма: отрезанные от белого голова с шеей, кисти рук и ступни были пришиты к иссиня-черному туловищу негра.
– Ну что ж, дружище, давай попробуем понять, на что намекал тот, кто сотворил тебя! – пробормотал себе под нос Джамбоне, к которому постепенно возвращалось привычное рабочее спокойствие, и тут в глаза ему бросилось то, что до сих пор не заметил никто, из видевших тело…
29
Было ровно двенадцать. Лувертюр уже несколько минут разгуливал у колонны, воздвигнутой в ознаменование победы английского флота под командованием знаменитого адмирала Нельсона над эскадрой наполеоновской Франции. Бонапарт, не будучи моряком, не мог применить свой гений в морском сражении и подвергся сокрушительному разгрому.
– Ну что ж, настало время многое узнать! – услышал за своей спиной мулат.
Он обернулся. Джон стоял за его спиной. Новый приятель был явно чрезвычайно возбужден и встревожен.
– Что случилось? – проговорил Лувертюр. Всю ночь он практически не сомкнул глаз, сон не пришел даже под утро, но как ни странно, усталости он пока не ощущал. Новый приятель так и не позвонил. Иван набирал его мобильный, но номер не отвечал.
– Ты слышал репортаж в вечерних новостях?.. – ответил вопросом на вопрос Джон.
– Да… – ответил Иван.
– Удивительно: как прочно, однажды туда попав, укореняется идиотская мысль в головах людей!.. Ты поджидал внизу бак с девочкой, который сам же выбросил из окна…
– Надеюсь, эти «идиоты» меня не запомнили…
– Я тоже на это надеюсь. Послушай, вчера вечером, попрощавшись с тобой…
Джон вдруг умолк и принялся озираться по сторонам.
– Ты можешь сказать, что произошло?!.. – нетерпеливо спросил мулат. – Вчера ты говорил, что тебе угрожает опасность.
– Не знаю… Понимаешь, черт возьми, ничего не понимаю… Кто-то пытался на меня напасть… Имей в виду, у меня есть такое ощущение, что за мной следят. И это не полиция.
– Тебе не надо было возвращаться туда, где ты живешь!.. – проговорил Иван.
– Да, приход в пансион был ошибкой… Боюсь, у нас с тобой очень мало времени. Я должен многое тебе рассказать… Итак, вчера мы остановились на том, что с моего деда, Уолта Кейна, срезали лицо, – рассказывал Джон, то и дело озираясь. Они медленно двинулись прочь от монумента. – Хоронили его в полностью закрытом гробу. Бабушка обезумела от горя. Весь город был потрясен смертью радиоведущего. У полиции, хотя она взялась за это дело достаточно рьяно, не было ни единой версии. Всем очень хотелось представить эту смерть как самоубийство психически неуравновешенного человека. Этому мешало срезанное лицо. Любая попытка объяснить странное варварство скатывалась на чертовщину: как, простите, можно использовать содранную маску?!.. Существование некого убийцы-маньяка многое бы объясняло. Но знаешь, в маньяка почему-то с самого начала никто, даже любители маньяков, не верил. А потом произошло одно событие, которое отвлекло внимание жителей городка от смерти моего деда. Некая молодая женщина, работавшая секретарем в престижной адвокатской конторе, получила в наследство от бездетной тети маленький домик, стоявший крайним на тихой безлюдной улице. Ей было где жить, и она решила продать его. Желающий купить вскоре нашелся. Дом был уже достаточно ветхим, требовал серьезного ремонта, и покупатель приобретал его фактически под снос. Вместе с покупателем однажды утром секретарша подъехала к тетиному дому. Они зашли на участок, отперли дверь, зашли внутрь… В главной, самой большой комнате дома, за плотно зашторенными старыми занавесями на веревках, прикрепленных к одной из деревянных потолочных балок, болталось шестеро повешенных…
– У них тоже были содраны лица!.. – воскликнул, предчувствуя продолжение, Иван Лувертюр.
– Нет, ничего подобного не было… Лица были на месте. Но история имела продолжение…
– Это я знаю. Вчера!..
– Да, вчерашний день тоже можно считать ее продолжением. Но было и другое, из-за чего я, собственно, и оказался в Лондоне. А когда я приехал в Лондон, я еще не знал, что встречусь в подсобке бакалейного магазина с шестерыми повешенными… Но с теми повешенными все было гораздо невероятнее…
30
– Все-таки я не понял: это слишком туманно… Рок-н-ролл, вуду, оккультное влияние, деградация и развал Соединенных Штатов Америки. Какие конкретные действия предпринимает этот некто? – спросил Уолт Кейн.
По-прежнему они с сотрудником контрразведки стояли окруженные мрачными могильными плитами.
– Этот некто… Он…
Сотрудник контрразведки задумался.
– Понимаете, Кейн, для некоторых моментов в этой истории очень трудно подобрать правильное обозначение. Я могу сказать вам, что этот человек – колдун и общается с потусторонним миром. Но это будет неправильно, потому что я не верю в колдунов и загробные влияния. Контрразведка не занимается тем светом вне зависимости от того, верим мы в его существование или нет. Если бы я знал, что вся деятельность этого человека заключается в вызывании духов и общении с мертвецами, в тот же момент он стал бы мне неинтересен. Но дело в том, что его загробная муть действует. И значит, определение неверно. То, что мы называем загробной мутью и колдовством, на самом деле не является ни первым, ни вторым, потому что в существование всего этого верить я отказываюсь категорически!.. Но человек этот определенно обладает каким-то таинственным знанием, способом, который позволяет ему влиять на поступки людей и события. Причем так, что его рука может быть обнаружена лишь при очень тщательном наблюдении и то только по каким-то косвенным признакам.
– Он – колдун вуду?..
– Он как-то связан с вуду. Видите ли, расследование началось с рок-н-ролла.
– Опять рок-н-ролл?!.. Дался он вам!.. Вы смотрели известный фильм?.. Помните, как он называется?..
31
С Трафальгарской площади Джон и Иван Лувертюр свернули в одну из впадавших в нее улиц. Кругом ходило множество народу. Попадались в этой толпе и полицейские с внимательными, цепкими взглядами, перебегавшими по лицам людей, словно бы ища то одно, на котором следует остановиться.
– Дело в том, что в пустующем доме было обнаружено нечто, что с известной натяжкой можно назвать культом смерти. Людей повесили, но смерть, пришедшая через них в этот дом, тут же стала предметом поклонения. Комната была убрана черной полупрозрачной тканью, кругом были приготовлены свечи тоже черного цвета. Правда, судя по неоплавившемуся воску и необожженным фитилям, ими так и не успели воспользоваться. У ног повешенных были расставлены букеты цветов. Разумеется, все они были только черными.
– Послушай, а вдруг это было ритуальное жертвоприношение?!..
– Именно так и подумали… Во всяком случае, жертвы были, подобие алтаря было, вывод напрашивался сам собой…
– Кем были повешенные? Русскими? Советскими?
– Нет. В те послевоенные годы в нашем маленьком городке на Юге Америки встретить русского, а уж тем более советского было не более реально, чем мамонта на улицах современного Лондона. Конечно, в Америке было много эмигрантов из России, но в нашем городке они не селились. Все шестеро были коренными американцами, белыми, местными жителями самых разных профессий. Обыкновенные обыватели. Удивительно, что никого из них не разыскивали родственники, хотя убийство или, если хочешь, ритуальное жертвоприношение, было совершено за день до этого, и как минимум две ночи все повешенные провели вне дома. Один – адвокат, числился уехавшим в другой город на суд, молодой парень недавно закрутил любовь с одной заезжей барышней и неделями пропадал у нее в гостинице. Еще один был агентом по продажам одной местной фабрички и постоянно колесил по стране в поисках покупателей. И так – все шестеро!.. Расследование опять зашло в тупик. Секретарша, молодая женщина…