«Мы радуемся, когда наша земля прирастает, — обычно говорила я с лукавой улыбкой, и на этом месте в зале всегда раздавался смех. — Вот почему Исландии не нужна армия. Нам не надо завоевывать новые земли, наша страна сама по себе увеличивается в размерах».
Сейчас у меня другое мнение.
От последствий «Скафтаурских огней»[10] погибла почти четверть населения страны. С тех пор полностью сменились восемь поколений. Мы — потомки выживших, в генах у нас огонь, пепел и голод. Мы не отвечаем за себя — просто огонь влечет нас, как ночных бабочек.
Мы живем на действующем вулкане
Эксплозивные извержения, которые возникают, когда текущая горячая лава соприкасается с водой, у исландцев называются «разрывными». Один из их видов назван в честь острова Сюртсей и того типа извержения, которое происходило, когда этот остров поднимался из океана. Высокий процент мелких частиц увеличивает приток тепла к столбу извержения, чем обусловливается то, что он поднимается в атмосферу выше обычного. Таким образом, базовая лава, соприкоснувшаяся с водой, легко может образовать насыщенную веществами эруптивную колонну, поднимающуюся на высоту 10–20 км, которая при других условиях могла бы течь в виде лавового потока.
— Как это, черт возьми, возможно?! Что это такое: на аэродроме Кеблавика извержение, а мы ничего не знали заранее?
Начальник полиции Исландии, вероятно, сейчас орет на сотрудников Метеорологического центра, которые несколько недель кряду безрезультатно пытались привлечь его внимание к необычной сейсмической активности на Рейкьянесском мысе. Сейчас он стоит в помещении координационного центра службы гражданской обороны, вертится вокруг своей оси и кричит в сотовый телефон, который держит у лица, а люди, потоком входящие в помещение, смотрят на него с недоумением.
— Знали заранее? А понятие «степень неопределенности» тебе вообще что-нибудь говорит, а?
Хриплый злой голос, раздающийся в телефоне начальника полиции, принадлежит Юлиусу, директору сейсмологической службы Метеорологического центра; ему не смешно. Это ужасно, это удар, что датчики центра не зафиксировали мелкие толчки перед началом извержения, но таково неудобство извержений на океанском дне. А еще — гигантская эруптивная колонна, которая образуется, когда раскаленная лава вырывается из-под земной коры в океан и прокладывает себе путь на поверхность воды, взмывает к небосводу, рассыпает целые грузовики вулканического пепла над Кеблавиком и на неопределенное время перекрывает авиасообщение над этой частью Северной Атлантики. Самолеты, которые не успели повернуть назад, отправлены на аэродромы Акюрейри[11], Эйильсстадира[12], Наука и фарерского Торсхавна, планы тысячи пассажиров и авиакомпаний сорваны; на рубашке начальника полиции под мышками проступили большие пятна: все это так огромно, так ужасно, так неудачно, и все это свалилось на него!
— Здравствуйте, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ободряюще.
Это главный начальник службы гражданской обороны, ему надлежит принимать взвешенные решения. Но в данный момент не похоже, что он на это способен: его лоб побагровел, взмок, глаза с отвращением блуждают по экранам на стенах. Кому-нибудь обнять бы его да успокоить: все, мол, в порядке, мы пришли, Научный совет собирается, правление службы спасателей входит в помещение; а вот и Милан, главный полицейский чин гражданской обороны, спокойный, со стрижкой ежиком, и плечи у него такие широкие, что он может удержать на них небосвод. Все будет хорошо.
Мы рассаживаемся за запачканным столом для заседаний, все взъерошенные и взбудораженные; директору по безопасности ISAVIA, кажется, не хватило времени переодеться с утра, но это все частности, она сделала все, что надо: компания отменила полеты из аэропорта Кеблавика, задействовала запасной аэродром, включила контроль вулканического пепла в Лондоне, остановила авиасообщение над Северной Атлантикой. После всей этой суматохи на лице у нее написано недоумение.
— Спасибо всем, что пришли на заседание в это время суток, хотя о нем и было сообщено только что, — говорит Милан, окидывая взглядом разношерстую заспанную компанию. — Мы посчитали необходимым созвать Научный совет из-за извержения вулкана возле Рейкьянеса. Кое-кого все еще нет. Представители Агентства по окружающей среде и Метеорологического центра вот-вот подъедут, кофе уже готовится, думаю, мы можем начать. Анна Арнардоттир из Геологического института Университета Исландии, лучше, если начнете вы, пока мы ждем представителя Метеорологического центра. Что нам известно о происходящем на Рейкьянесе?
— Мне известно не намного больше вашего, — отвечаю я. — Если основываться на тех скудных данных, которые есть в нашем распоряжении, на дне океана, похоже, открылась вулканическая трещина, недалеко от бухты Кедлингарбаус на самом юго-западе Рейкьянеса. Это похоже на типичное разрывное извержение сюртсейского типа — эксплозивное, и эруптивная колонна поднялась на высоту около десяти километров. Мы можем отслеживать его в режиме реального времени метеорадаром на Кеблавикском аэродроме.
— Насколько плохи дела?
— Трудно сказать; это зависит от того, как все будет развиваться. Извержение подводное — во всяком случае, пока, и его продукты попадают на поверхность в виде вулканического пепла. Пеплопады могут стать весьма обильными в Гриндавике и Хабнире[13], вызвать сбои в электроснабжении и доставить существенные неудобства к северу, в городе Кеблавик и в аэропорту. Пепел может привести к гололедице на дорогах на весьма большой территории, но наибольшую опасность, по всей видимости, представляет эруптивная колонна для самолетов.
— Еще рано строить предположения, как все будет развиваться?
— Ну, такие подводные извержения возникают и затухают, но насколько они проявляются над поверхностью моря, бывает по-разному. Этот порыв может длиться несколько часов или дней.
— Порыв?
Милан отвлекается от монитора и вопрошающе смотрит на меня. Голос его звучит чеканно, в остальном же почти не напоминает о его далеком прошлом — службе в югославской военной полиции. Тон спокойный, басовитый, словно мы просто беседуем о погоде: ему приходилось сталкиваться с куда более сложными задачами, чем это извержение.
— Еще рано судить об этом. Подводные извержения, прорывающиеся на поверхность, часто проходят порывами, раз за разом. Например, Сюртсейское извержение длилось с перерывами с тысяча девятьсот шестьдесят третьего по тысяча девятьсот шестьдесят седьмой, три с половиной года. О вулканической активности на океанском дне здесь, у Рейкьянеса, мы знаем меньше, с четырнадцатого века там бывали лишь отдельные мелкие извержения. Последнее произошло в тысяча девятьсот двадцать шестом году, к северо-востоку от Эльдея. Но было недолгим, длилось всего несколько часов. Серьезных извержений в этой части страны, насколько нам известно, не происходило с тринадцатого века. Тот порыв начался на суше, а потом сдвинулся в море.
— И долго он продолжался?
— В целом тридцать лет с перерывами.
— Тридцать лет?
Милан наморщил лоб — первый признак тревоги с момента его прихода сюда.
— Да, «Рейкьянесские огни» длились тридцать лет. Они стали заключительной главой почти трехсотлетнего периода вулканической активности на этом полуострове. Сначала извержение произошло в горах Бреннистейнсфьёдль примерно в тысячном году, затем — «Крисувикские огни» в двенадцатом веке, а затем — «Рейкьянесские огни» с тысяча двести десятого по двести сороковой. Извержения возникали то там, то тут, перемещались из одного роя трещин в другую, с востока на запад по всему острову.
— Простите, сейчас там именно такое происходит? — Оулёв, директор по безопасности ISAVIA, недоверчиво смотрит на меня, словно впервые это слышит.
— Сложно сказать, — отвечаю я. — Активность началась считаные минуты назад, а показаниями очевидцев об извержениях в Средние века мы, конечно же, не располагаем, так что можем только по крупицам собрать данные геологических слоев в этом регионе и сделать выводы, учитывая недавние выбросы в других местах. Но с последнего извержения прошло более восьмисот лет. Ничего исключать нельзя.
— Почему мы услышали об этом только сейчас? — спрашивает она. — Мы вложили много миллиардов в международный аэропорт, позиционировали его на рынке как центр авиасообщения над Северной Атлантикой и только сейчас встаем на ноги после пандемии, а вдруг это извержение продлится без перерыва тридцать лет?
— Все это ясно изложено в отчете о степенях риска, — я начинаю злиться. — Его последнее издание уже три года доступно всем. И должно быть очевидно. Мы живем на вулканически активном острове, где извержения происходят в среднем раз в четыре года. Откуда, по-вашему, взялось лавовое поле, на котором стоит аэропорт?
— Давайте обсудим это потом, — говорит Милан. — Нам необходимо принять меры в соответствии с данной ситуацией и следовать плану действий. Уже отправлены сигналы тревоги, началась эвакуация Хабнира и Гриндавика. Спасательные отряды начали развертывать центры помощи в школах Кеблавика и в Богаре на Васлейсисстрёнде. Пассажиры и туристы могут посидеть в аэропорту несколько часов.
Это собрание предполагалось кратким, строго по делу, но Научный совет следует своим неписаным правилам: каждому надо встать и обозначить точку зрения своей отрасли или учреждения; геофизиков беспокоят движения земной коры, геологи обсуждают изотопы старых лавовых полей в той местности, Морис из Центра энергетики показывает новейшие кадры спутниковой съемки Рейкьянеса, а Бард из Агентства по окружающей среде прогнозирует, что крыши домов на Южных мысах просядут, когда слой пепла на них достигнет 80 см; каждый кубометр пепла весит 600 кг, говорит он, хмуря брови, и даже целую тонну, если пепел намокнет.