4.8. Кушитские языки
Кушитская семья насчитывает ок. 40 языков, распространённых в странах Восточной и частично Северной (Египет, Судан) Африки. Кушитский ареал охватывает центр, восток и юг Эфиопии, территорию Джибути, Сомали, юга Эритреи, отдельные районы Кении и Танзании. Всего кушитские языки считают родными не менее 50 млн человек, крупнейшим из них является оромо (Эфиопия) с 30 млн носителей. Другие крупные языки включают сомали (ок. 15 млн), сидамо (Эфиопия, ок. 3 млн) и беджа (Судан, ок. 2 млн).
Территория к югу от нильских порогов ещё в древнеегипетских документах называлась страной Куш. Кушитские народы можно назвать автохтонным населением долины Среднего Нила. Скотоводы и земледельцы кушитского происхождения, вероятно, составляли существенную долю населения древних государств Мероэ и Напата, позже многие имена кушитских народов, в т. ч. сохранившихся до наших дней, упоминаются в надписях Аксумского государства. Вероятно, ареал распространения народа беджа включал территорию Северного Судана, а изучение современных нубийских языков Южного Египта (относятся к восточносуданской семье, НС) показывает ряд кушитских заимствований в области скотоводческой лексики. В то же время предки носителей агавской группы кушитских языков населяли уже в древности практически всю территорию Эфиопского нагорья, где частично были ассимилированы носителями эфиосемитских языков. В результате иссушения Аравийской пустыни скотоводческие кушит-ские народы уже в античный период начинают миграции к югу; этот процесс продолжался и в Средневековье, в результате чего кушит-ские языки проникают в регион Великих озёр: сегодня самый южный из языков семьи – дахало – используется на территории Танзании. В XVI в. началась массовая миграция скотоводов оромо из полупустынь Африканского Рога на территорию современной Центральной и Южной Эфиопии, ими был образован ряд протогосударств (Волло, Джимма и др.), впоследствии попавших под власть Эфиопии.
С VI в. часть кушитского населения небольших государств Среднего Нила – Макурии, Алвы, Нобатии и других, образовавшихся на периферии Аксумского царства, – приняла христианство, которое уже с X в. начинает вытесняться исламом. Процесс исламизации завершился в XV–XVI вв.: сегодня кушитские народы Судана, Джибути и Сомали повсеместно исповедуют ислам суннитского толка. Среди оромо Эфиопии распространены как христианство (есть монофизиты, католики), так и ислам. Другие скотоводческие народы во многом сохранили традиционные верования.
Сомали – единственный кушитский язык, имеющий официальный статус в Республике Сомали и непризнанных государствах на её территории. Языки сомали и афарский провозглашены национальными языками Джибути. В ряде штатов Эфиопии оромо официально используется на региональном уровне.
Единственным старописьменным языком семьи также является сомали, первые документы на котором, выполненные адаптированным арабским письмом вадаад, датируются XIII–XIV вв. В начале XX в. для сомали было разработано сразу несколько оригинальных алфавитов, однако они вскоре уступают место латинскому шрифту. Некоторые кушитские языки Эфиопии пользовались эфиопским слоговым письмом, однако в последние десятилетия также перешли на адаптированные разновидности латинского алфавита.
Генеалогическая классификация кушитских языков делит семью на четыре группы:
– северная, представленная единственным языком беджа (Судан);
отличия беджа от остальных языков семьи позволили ряду учёных (например, Р. Хецрону [Hetzron 1980]) выступить с гипотезой о его особой позиции в составе афразийских языков;
– центральная (несколько близкородственных языков Эфиопии и Эритреи, ранее считавшихся диалектами языка агау и потому часто именующихся агавскими);
– восточная (наиболее крупная группа, объединяющая такие языки, как оромо, афарский, сидамо, сомали и др.; подразделяется на высокогорную (Highland) и равнинную (Lowland) подгруппы);
– южная (кушитские языки Кении и Танзании, крупнейшим из которых является иракв).
Эта классификация считается общепринятой, несмотря на весьма существенные лексические расхождения между языками различных групп. Такие расхождения, в частности, позволили в 1980-е гг. выделить из состава кушитских омотские языки [Bender 1975; Fleming 1976]. Л. Бендер вовсе полагал, что существование кушитской семьи обоснованным не является.
Несколько слабоописанных языков Кении, Танзании и Южного Сомали (яку, квадза, боон, аасах) по сей день убедительно не классифицированы, однако могут относиться к кушитской семье или быть связанными с ней на более высоком таксономическом уровне. Уже упоминавшийся язык онгота в Эфиопии, а также широко известный как пример «смешанного языка» ма’а (мбугу) (Танзания) также иногда включаются в состав кушитской семьи.
Как и другие афразийские языки, кушитские языки демонстрируют богатую систему согласных фонем. Во многих языках присутствует особый ряд глоттализованных смычных (ḳ, p̣, ṭ, c̣), функционируют лабиовелярные согласные (gw, kw, xw, ŋw, в агавских языках также лабиоувулярные qw, Gw), ларингальные фонемы ʔ, h. Отдельные языки также используют имплозивные смычные (оромо ᶑ), фарингальные щелевые, латеральные свистящие согласные (иракв ɬ, tɬ). В языках восточной и центральной групп используется противопоставление согласных по долготе.
Гласные в кушитских языках (за исключением центральных) также делятся на долгие и краткие, при простой пятичленной фонемной структуре: a, e, i, o, u. С этой оппозицией тесно связана просодическая система. Практически повсеместно в кушитских языках имеется тон, который в большинстве случаев сложно отделить от ударения. Тон практически нигде не является средством формирования лексической оппозиции, однако играет важнейшую роль при формировании морфологических значений и категорий, ср. в сомали:
а) nín bà libàax diléy ‘[это] человек убил льва’;
б) nín bàa libaax diley ‘[это] человека убил лев’.
Различаются как регистровые, так и контурные тоны, при этом высокому регистру чаще всего сопутствует динамическое ударение, а также признак долготы гласной. Жёсткая связка между тоном и ударением не позволяет назвать кушитские собственно тональными языками: высокий тон (и с ним силовое ударение) может сопутствовать только последнему или предпоследнему слогу, и этот слог является в непроизводных словах единственным тонированным. Вполне вероятно, что на глубинном уровне можно говорить об ударении, которое в ряде случаев реализуется в виде тона. В современных языках тоны начинают играть смыслоразличительную роль в некоторых языках, и механизм этого процесса можно легко проследить диахронически. Так, в рендилле существует оппозиция ínam (м. р.) ‘мальчик’ vs. inám (ж. р.) ‘девочка’. Последнее слово некогда было трёхсложным и содержало древний показатель женского рода *-et, притом что ударение в языке фиксировано на предпоследнем слоге. Процесс превращения ударения в тон произошёл после отпадения древнего форманта и привёл к образованию омонимичных слов с различной позицией высокого тона: *ínam-et > *inámet > *ináme > *inám.
Кушитские языки насчитывают от двух (например, в билин) до четырёх тонов (в оромо, сомали, иракв).
Базовой структурой корня в кушитских языках является CVC, для глагольных корней характерна также схема CVCC.
Строй грамматики кушитских языков можно назвать агглютинативным с элементами флективности. Именная система весьма сложна. В большинстве языков сохранился грамматический род (мужской и женский, в южных языках также средний), при этом по роду согласуются с именем как прилагательные, так и притяжательные местоимения, артикли и глаголы. Большинство имён не маркируют рода в ед. ч., однако ряд флексий можно выделить: например, показатель ж. р. -t-, восходящий к афразийскому праязыковому состоянию. В иракв существует сложная система маркеров рода, соединяющих основу имени с притяжательными аффиксами.
Категория числа включает категории единичности и множественности, обе они в кушитских языках маркируются: например, сахо basal ‘лук’, basalto ‘луковица’. Множественность выражается при помощи суффиксов, чередования конечной согласной или корневой гласной, изменения ударения или тонального контура. Нередко форма мн. ч. совпадает с формой ж. р. существительного, как в сомали dibi ‘корова (ед. ч.); быки (мн. ч.)’. В иракв подлежащие с. р. требуют формы сказуемого во мн. ч.
В кушитских языках насчитывается от трёх (в сомали) до двенадцати (в иракв) морфологически оформленных падежей. Номинативная форма чаще всего маркирована суффиксом, в то время как аккузативная, напротив, нередко несёт нулевое окончание. Маркирование остальных падежей происходит при помощи суффиксов или изменения долготы финальной гласной.
Личные местоимения различают несколько серий: независимые формы склоняются и согласуются с именем в 3 л., аффиксальные маркеры лица и числа присоединяются к глаголу. Кроме того, в ряде языков существуют дополнительные проклитики и энклитики, выражающие лицо, род и число субъекта или объекта высказывания, иногда параллельно с личными глагольными аффиксами. Притяжательность выражается независимыми местоимениями, согласуемыми с именем, либо именными суффиксами.
В языках беджа, афарском, сахо, а также рудиментарно в некоторых других языках семьи сохранился архаичный афразийский тип префиксального спряжения глагола. В беджа глаголы с префиксально-суффиксальным спряжением называются сильными, в отличие от слабых глаголов с суффиксальной флексией, не меняющих основы при формообразовании. В большинстве современных языков используется исключительно вторичное спряжение суффиксального типа, возникшее из перифрастических конструкций. При образовании вторичного спряжения основа глагола потеряла способность к изменчивости, характерную, например, для семитских языков, и приобрела стабильность, практически не меняясь при образовании видовременных, модальных форм и форм актантной деривации: