– центральносуданские языки (ок. 60 языков в Центральной Африке: Южном Судане, ДР Конго, ЦАР, Чаде, а также в Уганде);
– восточносуданские языки (до 100 языков в Египте, Судане, Южном Судане, Эфиопии, Эритрее, Кении и Танзании, включая наиболее крупную нилотскую группу языков);
– кулякские языки (Уганда);
– языки фур (Чад и Судан);
– языки каду (Судан);
– языки комуз (Судан и Эфиопия);
– языки маба (Чад);
– изолированный язык берта (Эфиопия);
– изолированный язык кунама (Эритрея);
– сахарские языки (Чад, Судан, Нигер и Нигерия);
– языки или диалекты сонгаи (Мали, Нигер, отдельные эксклавы в Алжире и Бенине).
Крупнейшими языками в составе макросемьи по числу носителей являются луо (восточносуданская семья, 4 млн человек), канури (сахарская семья, 4 млн человек), зарма (макроязык сонгаи, 2,5 млн человек), тесо (восточносуданская семья, 2 млн человек), динка (восточносуданская семья, 1,5 млн человек), маасаи (восточносуданская семья, 1,5 млн человек) и лугбара (центральносуданская семья, ок. 1,5 млн человек), но на большинстве языков макросемьи говорит не более 50 тыс. человек.
Носители нило-сахарских языков, в противоположность другим макросемьям Африки, принадлежат к множеству различных антропологических типов. Носители языков Египта, Судана, Северной Эфиопии и Эритреи, говорящие на нубийских языках, языках нара и кунама, относятся к эфиопскому антропологическому типу, характеризующемуся удлинённым узким лицом, прямой и узкой формой носа, относительно светлой кожей и волнистыми волосами. Среди носителей наиболее северных нубийских языков есть и светлокожие – свидетельство распространённой в этом регионе клинальной негроидно-европеоидной изменчивости. То же можно сказать о тебу (тубу) – народах сахарской семьи языков, кочующих по Сахаре в Чаде и на юге Ливии и имеющих традиционные для берберских народов средиземноморские черты лица. Большинство нило-сахарских языков Восточной Африки используются народами восточноафриканского подтипа негроидов. Их характеризуют высокий рост (доходящий до мировых максимумов – выше 180 см в среднем для мужчин) и чрезвычайно чёрная кожа. Некоторые учёные выделяют этот подтип в особую нилотскую малую расу. В Центральной и Западной Африке нило-сахарцы (сонгаи, большинство носителей сахарских и центральносуданских языков) принадлежат к суданской разновидности негроидного типа. Таким образом, носители нило-сахарских языков относятся как минимум к трём различным антропологическим типам. Кроме того, два центральносуданских языка – асоа и мамву – используются группами охотников экваториального леса, которых в литературе чаще называют ака и эфе соответственно. Эти народности относят к пигмоидному антропологическому типу. Весьма вероятно, что язык они заимствовали у своих соседей – земледельцев мангбету, которые исторически называют себя «патронами» пигмеев и доминируют над ними в культурном отношении.
С точки зрения хозяйственно-культурной типологии сельские носители нило-сахарских языков в основном заняты земледелием. Преимущественно земледельцами являются народы сонгаи, большая часть центральносуданских народов, фур, маба, куляк, нубийцы долины Нила. Скотоводческий тип характерен для сахарских народов и народов восточноафриканских саванн, в основном принадлежащих к нилотской и сурмийской группам восточносуданской семьи. Уже упоминавшиеся ака и эфе, а также ряд небольших охотничьих народов Кении, известных местным жителям как ндоробо (народности омотик и акие-кинаре), являются единственными нило-сахарскими народами, живущими охотой и собирательством.
5.2. История изучения
Генеалогическая классификация нило-сахарских языков является самым сложным вопросом в изучении этой макросемьи. Первые классификации, выдвинутые Гринбергом в конце 1940-х и 1950-х гг., содержали, наряду с койсанской и нигеро-конголезской, до двенадцати независимых семей, которые впоследствии были объединены в единую нило-сахарскую макросемью – весьма возможно, по остаточному принципу. Родство между ними, в окончательном виде предложенное Дж. Гринбергом в 1963 г., явно не было тщательно проработано. В сопоставлениях, указанных автором работы как основания для родства нило-сахарских языков, было обнаружено много ошибок в транскрипции и записи. В результате лингвисты уже с 1970-х гг. начали критиковать нило-сахарскую гипотезу Гринберга как несостоятельную, указывая на отсутствие либо малочисленность изоглосс между её языками, которые могли бы служить основанием для доказательства языкового родства. К 1990-м гг. в мировом языкознании распространилось мнение о нило-сахарской макросемье как о «мусорной корзине Гринберга», куда были помещены все семьи и изолированные языки, не вошедшие в состав более надёжно постулированных макросемей – афразийской и нигеро-конголезской. В последние десятилетия авторитетные лингвисты либо полностью отрицали её (как Р. Диксон [Dixon 1997]), либо вычёркивали из её состава новые и новые семьи (как Г. Диммендаль [Dimmendaal 2011]). Несмотря на то что в большинстве учебников и баз данных, в т. ч. и общепризнанной базе Ethnologue, нило-сахарская макросемья по-прежнему фигурирует, это объединение в глазах большинства учёных служит скорее реферативной цели, объединяя различные семьи языков Суданского пояса в некое ареальное объединение, генетические перспективы которого сомнительны. По словам американского африканиста Т. Чайлдса, метод [Гринберга] не получил широкого признания за границами Африки, однако в Африке он хотя бы привёл вещи в порядок [Childs 2003].
Эта точка зрения имеет все основания. Различные семьи нило-сахарских языков кардинально отличаются друг от друга как по типологическим характеристикам, так и по лексическому составу. Объём грамматических и лексических схождений между ними чрезвычайно скуден. Как указывает Г. С. Старостин [2015], хронологическое расстояние между семьями нило-сахарских языков даже в случае их родства является колоссальным: даже наиболее устойчивые термины из 100-словного списка базовой лексики М. Сводеша, включая ряд существительных, местоимений и базовых числительных, не демонстрируют очевидных признаков родства между языками сонгаи, маба и восточносуданскими (в данном случае западнонилотской группы).
Таблица 5.1.
Сравнение лексики нило-сахарских языков [Старостин 2015]
Весьма вероятно, что глубина распада макросемьи настолько велика, что при существующей методологии убедительных подтверждений её состоятельности в области лексики и грамматики никогда не будет достаточно для того, чтобы нило-сахарская общность выглядела так же надёжно, как афразийская или даже нигеро-конголезская.
Общее критическое отношение к нило-сахарской макросемье как генетическому объединению, установившееся в языкознании на сегодняшний день, парадоксально соседствует с общим недостатком работ в этой области. Сам Дж. Гринберг, использовавший свой метод «массового сравнения» лексики, был весьма осторожен в оценках своей нило-сахарской гипотезы и нередко указывал, что необходимо провести большой объём работ для верификации макросемьи на основе сравнительно-исторического метода. Тем не менее за 50 лет, прошедших со времени выдвижения гипотезы, в этой сфере было сделано чрезвычайно мало. В общей сложности лишь около десятка учёных обращались к проблемам собственно нило-сахарского языкознания. При стремительно растущем объёме полевых данных о различных языках макросемьи – за последние полвека опубликовано не менее 60 языковых описаний – сравнительный анализ этих данных остаётся уделом немногих энтузиастов. Несмотря на то что коллоквиумы и конференции по проблемам нило-сахарских языков проводятся с 1980 г., объём исследований по нило-сахаристике (исключая исследования отдельных семей и групп языков) остаётся незначительным. Серьёзный сравнительный анализ языков макросемьи в их совокупности был проведён только дважды: Л. Бендером (его последний фундаментальный труд [Bender 1996]) и К. Эретом ([Ehret 2001], а также в неопубликованной работе [Ehret 1992]). Исследователи пришли к весьма различным моделям праязыка. Методология первой из двух монографий основывалась прежде всего на выделении морфологических изоглоосс, в то время как вторая базировалась на данных лексики. Однако обе работы сразу же после выхода в свет были подвергнуты серьёзной критике с точки зрения как методологии, так и фактических данных. В частности, Л. Бендер в качестве основных грамматических изоглосс выделил «характерные черты» нило-сахарских языков. Однако, как видно из нижеследующей таблицы, представленные им примеры свидетельствуют о весьма вольном обращении с исходным материалов (в частности, местоимения ay и ka из различных нило-сахарских языков сведены к праформе *akwai). Кроме того, аналогичные примеры «характерных черт» нило-сахарских языков легко обнаруживаются и в других макросемьях языков Африки.
Недостаёт нило-сахаристике и качественных сравнительных исследований на более низком уровне – на уровне отдельных семей языков, некоторые из которых сами являются крупными объединениями с неясными генетическими связями. Без этого необходимого компонента метод ступенчатой реконструкции – единственный на сегодня надёжный метод подтверждения дальнего родства языков – не может быть применён, и он действительно фактически игнорируется авторами обеих упомянутых монографий. Исследователи сравнивали между собой первичные глоссы отдельных языков различных семей, обходя своим вниманием вопрос о том, имеется ли возможность для реконструкции праязыков этих семей и как выглядела бы эта реконструкция. Таким образом, в орбиту анализа неизбежно попадают случайные совпадения, заимствования и составные слова, а сам анализ может привести к непредсказуемым результатам реконструкции.
Таблица 5.2.
Грамматические соответствия нило-сахарских языков