Португальский в современной Африке испытывает жёсткую конкуренцию со стороны английского языка как языка мирового бизнеса и международных организаций. Представители политической и деловой элиты лузофонных стран вынуждены осваивать английский для контактов как с коллегами из Европы, США и Китая, так и с представителями соседних государств. В то же время в некоторых странах Африки, в первую очередь в Анголе, в последние годы наблюдается приток португалоязычных мигрантов – как поселенцев новой волны из Португалии, так и потомков бывших рабов из Бразилии.
Португальские диалекты в Африке сохранили относительную близость к стандартному литературному языку, обогатив его некоторым количеством лексики из местных языков, а также рядом грамматических особенностей. Например, составные видовременные конструкции повсюду в лузофонной Африке довлеют над синтетическими, допускается употребление объектных местоимений перед глаголом или после него. Существует и ряд фонетических отличий от литературного языка. Всё это объясняется и тем, что, в отличие от французского или английского языков, португальский практически нигде (кроме островных государств) не является единственным в употреблении, но повсюду – одним из двух языков, которыми свободно пользуются билингвальные носители. Африканские говоры оказали некоторое влияние на современный разговорный португальский язык после массового возвращения в Португалию репатриантов из бывших африканских колоний.
Испанский язык в Африке активно используется лишь в четырёх странах: Марокко (в северной части), Алжире (также только на севере), Западной Сахаре и Экваториальной Гвинее. Последняя является единственной африканской страной, где испанский имеет статус официального языка. В Марокко испанский является вторым языком населения северных областей, бывших до второй половины XX в. протекторатом Испании. Здесь испанский лидирует по числу студентов, изучающих иностранный язык в школе, так как из Марокко в Испанию идёт постоянный поток мигрантов. В Западной Сахаре – некогда испанской колонии, частично аннексированной Марокко, – испанский также остаётся вторым языком городского населения, а в районах, контролируемых частично признанной Сахарской Республикой (часть Западной Сахары), он используется в административных целях наряду с арабским. Около 200 тыс. человек пользуются испанским языком в Алжире, где ранее также располагались испанские колонии. Довольно крупные диаспоры испаноязычных студентов существуют в Кот-д’Ивуаре и Камеруне. Нельзя забывать и о Канарских островах, географически относящихся к Африке, а также о двух принадлежащих Испании городах на побережье Северной Африки – Сеуте и Мелилье, население которых также говорит на испанском языке. Общая численность испаноговорящего населения Африки достигает 5 млн человек. Выделяют три диалекта испанского языка в Африке – западносахарский (или сахарави), подвергшийся значительному влиянию арабского языка хассания; экваториально-гвинейский, испытывающий влияние языков банту, а также португальского языка; и диалект Канарских островов, развивающийся с XVI в. и сохранивший ряд элементов, восходящих, по-видимому, к ныне исчезнувшему языку гуанчей – коренного бербероязычного населения островов.
Глава 10. Контактные языки Африки
10.1. Пиджины и креольские языки
Африка представляет собой идеальный полигон для исследования конвергентных явлений в языках. Здесь засвидетельствовано не менее двух десятков контактных языков различного происхождения – причём как древних, так и относительно новых.
Пиджином называют контактный язык, используемый в общении между носителями различных языков, но не имеющий исконных носителей. Он создаётся в краткие сроки (иногда в течение лишь 10–20 лет или даже менее) в результате активного взаимодействия между представителями различных, чаще всего не близкородственных этносов – например, в ходе интенсивной торговли. Пиджины хорошо известны во всех частях света, включая и Европу, где один из пиджинов – руссенорск – в течение нескольких веков использовался русскими и скандинавскими купцами при торговых сношениях в Заполярье. Характерной особенностью пиджинов является отсутствие взаимопонимания с языками-источниками. Вопреки расхожему мнению тех, кто слышит речь на пиджине, его нельзя просто сымитировать упрощением живого языка, а приходится учить, как и всякий другой язык.
При этом пиджин не имеет носителей в строгом смысле слова: оба контактных этноса используют в быту свои родные языки. Статус креольского языка пиджин приобретает в том случае, если рождаются дети, использующие его как родной язык. В такой ситуации пиджин быстро кодифицируется, обретает стабильную структуру и уже в течение жизни одного поколения может стать полноценным языком со всеми атрибутами последнего.
При формировании пиджина и креольского языка один из контактных языков-источников становится лексификатором, т. е. наполняет новый язык основной частью его словарного запаса. Как правило, не менее 90 % словаря пиджина и креола происходят из языка-лексификатора: в Африке им становится наиболее престижный из языков-источников – как правило, европейский язык. Грамматика же чаще всего сохраняет характеристики автохтонного языка (или языков).
Отношение лингвистической науки к пиджинам и креольским языкам за последнее столетие претерпело резкие изменения. В парадигме младограмматической лингвистической науки пиджинам места не находилось: ещё в начале XX в. их было принято считать испорченными, временными версиями исходных языков либо диалектами последних. Конвергентный характер происхождения пиджинов не давал возможности встроить их в генеалогическую классификацию: неясно, к какой группе или семье можно отнести, скажем, язык крио в Сьерра-Леоне, если словарь в нём на 85 % составлен из слов английского происхождения, но грамматика во многом сохранила структуру языка йоруба (бенуэ-конголезская семья, НК). Отсутствие в языке устойчивой нормы, характерное для пиджинов, сильно снижало их престиж в глазах учёного, делая неприемлемыми в качестве языков в классическом понимании этого слова. Кроме того, видя в пиджинах и креолах лишь изменения канонической формы европейского языка, европейцы полагали такие изменения лишь деградацией и порчей. В результате в обществе и в науке укоренилось представление о пиджинах как об «уродливом явлении», искажённых вариантах европейских языков, плохо выученных африканскими туземцами.
Во второй половине прошлого столетия отношение к креолам и пиджинам начало меняться: их стали изучать как отдельное самостоятельное явление в рамках теорий конвергентного развития языка. В 1950-е гг. появились грамматические описания отдельных креольских языков Африки, за ними последовали сводные труды, сопоставляющие пиджины и креолы различных районов африканского побережья. К концу столетия эти языки стали изучать и в рамках новых дисциплин в языкознании – социолингвистики и психолингвистики, а также науки об усвоении языка детьми. Оказалось, что пиджины и креолы несут в себе массу полезной информации о механизмах формирования человеческого языка в целом и могут дать ценный материал в т. ч. для сравнительно-исторического языкознания.
Тем не менее до сих пор многие контактные языки африканского континента описаны недостаточно, а то и вовсе не описаны в научной литературе.
Важнейшей особенностью пиджинов и креольских языков с типологической точки зрения является редукция фонетической и грамматической структуры по сравнению с языками-источниками. Осваивая чужой для себя язык, говорящий на пиджине старается устранить незнакомые, нелогичные или неудобные для себя явления, упростить сложные конструкции или создать новые, более простые в образовании. А так как одновременно это делают оба участника процесса, то в результате пиджины – и рождающиеся на их основе креольские языки – структурно значительно упрощены по сравнению с обоими исходными языками. Фактически создатели пиджина идут по пути формирования быстрого для освоения и простого в употреблении языка: именно эти стимулы играют главную роль при создании и искусственных языков типа эсперанто.
Упрощённая структура фонологии и морфосинтаксиса пиджинов и креольских языков Африки по сравнению с исходными языками является результатом следующих процессов:
– редукция коды слога (англ. hoversack ‘заплечная сумка’ >крио abasa ‘сума’);
– устранение или упрощение групп согласных (англ. ground-nut ‘земляной орех’ > крио granat);
– упрощение вокализма до системы из 5–7 гласных фонем;
– элиминирование или ослабление тонологии и других супрасегментных явлений фонологии;
– дефлексия: замена флективных форм грамматических показателей на аналитические конструкции для выражения видовременных, модальных и других значений глагола (англ. we saw ‘мы видели’ ~ крио wi bin si);
– повышение роли редупликации для выражения значений усиления, множественности, постоянства признака имени или аспектуальных значений глагола (крио bɛga ‘просить’ ~ bɛgabɛga ‘попрошайничать’);
– упрощение морфонологии вплоть до полной редукции различных видов фонологических и грамматических чередований, сандхи и схожих явлений;
– упрощение структуры предложения: элиминирование встроенных клауз, разложение сложноподчинённых предложений на несколько простых;
– относительная бедность лексики, утрата лексических оппозиций, расширение семантики наиболее употребительных терминов, устранение супплетивизма.
Большинство известных нам контактных языков Африки появилось на свет в результате конвергенции между европейскими и автохтонными языками в прибрежных районах на западе и (реже) востоке континента. Этот процесс начался в XVII в. и достиг пика во второй половине XIX в. и начале XX в. в связи с интенсивным освоением европейскими державами побережья Африки. Особенно активно развивались пиджины в гвинейской социолингвистической зоне: на побережье Западной Африки от устья р. Сенегал до устья р. Конго. Сюда же после запрета международной работорговли прибывали корабли с освобождёнными рабами. Последние, будучи по рождению представителями самых различных народов Африки, вынуждены были в кратчайшие сроки создавать систему коммуникации на своей новой родине. В конце XIX в. и начале XX в. пиджины также создавались там, где концентрировалось большое количество наёмных рабочих различного происхождения: на шахтах и приисках Южной Африки, на плантациях Восточной и Центральной Африки, в вооружённых силах колониальных держав.