мократия необходима в первую очередь им, и как раз для того, чтобы занять соответствующее их значению социальное положение. И именно среди Профессионалов наши политические лидеры от “демократии” не пользуются никаким уважением, а тем более авторитетом. Кто такие для них всякие Бурбулисы, Хасбулатовы, Поповы и прочие "демократы"? Выскочки, оказавшиеся наверху власти в результате интриг, сиюминутных комбинаций неких эгоистических интересов. Для народных масс они вполне приемлемы, но для таланта, интеллекта - нет. “Кто они такие? Откуда они взялись? Почему я должен признавать их право решать мою судьбу, если они не заслужили моего уважения своей предыдущей жизнью и деятельностью?” Для интеллектуальной, профессиональной прослойки общества такие вопросы чрезвычайно важны, именно ответы на них порождают то или иное отношение к власти вообще.
Это острейшее политическое противоречие между стабилизирующим общество профессионализмом и выбирающим представителей во власть популизмом возможно разрешить только Конституционным установлением двухпалатной системы представительной власти. Государству сейчас нужна Верхняя Палата, сенатская палата. Однако она будет служить целям укрепления новой власти и социальной стабильности, если к выборам в такую палату станут допускаться лишь люди, имеющие подлинные заслуги перед государством, верно и талантливо служившие ему продолжительное время. Желательно, чтобы они были хорошего происхождения, - потому что хорошее происхождение есть показатель определённого накопления генетических данных, интеллектуальных, культурных традиций служения государству и обществу, оно обеспечивает преемственность такого служения. И пора бы уже прекратить лицемерить в этом чрезвычайно важном вопросе.
Вышеизложенным подходом к формированию сенатской палаты реально было бы резко поднять, утвердить авторитет Профессионализма и заслуг, дать мощнейший стимул росту культуры и социальной морали в обществе. Именно Верхняя Палата своим опытом, своими знаниями, заслуженным авторитетом её членов должна была бы вмешиваться в конфликтные ситуации между Президентом и палатой народно-представительной, то есть Нижней, помогать вырабатывать легитимный компромисс в спорах двух ветвей власти. Если Нижняя Палата политически отражала бы Инстинкты, Страсти народа, то Палата Верхняя обязана была бы отражать его Разум, Талант, Профессиональный Опыт. Из-за своего интеллектуального уровня, из-за своего общественного авторитета сенатская палата могла бы стать мобильной, быстро добивающейся объединения политических сил в кризисных внутриполитических и внешнеполитических обстоятельствах, стать символом внутриполитических компромиссов между различными социально-политическими силами страны.
* * *
Стабилизирующее значение Верхней Палаты, её положительное нравственное влияние на жизнь общества, кажутся, достаточно очевидными. Но возникает естественный вопрос, как её следовало бы выбирать сейчас, в наших условиях и на нынешнем крайне сложном этапе буржуазной революции, когда набирает размах хаотическое перераспределение всяческой собственности? Наиболее разумным было бы избирать в неё по одному представителю от края, области, республики. А в наших конкретных исторических обстоятельствах производить выборы не народной средой, а местными Советами Народных депутатов, которые сами по себе являются достаточно легитимными представительными собраниями. Кроме того, они уже имеют опыт управления, а значит, смогут более здраво, нежели толпа, судить о качествах кандидатов, - судить не столько на основе сиюминутных пристрастий, сколько с позиций их способностей и профессионального опыта, профессиональных качеств.
12 февраля 1993г.
Политологические соображения о предстоящих измененияхкультуры в России
1.
Наша национальная культура от царствования Петра Первого развивалась по своеобразной диалектической спирали, точно иллюстрируя гегелевский закон отрицания отрицания.
Пётр Первый в пору самообучения в различных странах Западной Европы познакомился со всеми политическими системами, какие там были в то время. Он прекрасно понял, что абсолютистские монархии Франции и Австрии явно архаичны в сравнении с конституционными монархиями Англии и Нидерландов. Тем не менее в России он вынужден был создавать усовершенствованную систему жёстко централизованного абсолютизма, - вероятно по тем же причинам, по каким она возникла и утвердилась во Франции. Как бы там ни было, самобытно развивавшиеся великорусские народные общественные отношения, благодаря возникновению которых Россия только и выбралась из Великой Смуты и выжила в ХVII веке, оказались чужеродными в созданной Петром Великим российской империи, и рост русского общественного сознания остановился на полтора столетия.
Для создания политического режима феодально-бюрократического абсолютизма потребовалось разрушение народно-самобытного самосознания и допетровской великорусской культуры в среде правящего класса, то есть в среде боярской аристократии и столичного дворянства. На начальном этапе, когда самодержавный абсолютизм Российской империи только утверждался в стране, это был режим страшный в своей беспощадной жестокости в первую очередь по отношению к традиционному, коренному великорусскому служилому сословию, в том числе к дворянству, к наследственному боярству, ибо искоренялось всё, что имело силы сопротивляться разрушению русского народного общественного бытия, родовой памяти о традиционном мировосприятии дедов и прадедов. Вся система воспитания и образования нового правящего класса, отрываемого от великорусских народных корней, была направлена на то, чтобы убедить его, де, история России началась с Преобразований Петра Великого. И пока бюрократический абсолютизм успешно решал внешнеполитические задачи становления империи, задачи ускоренного хозяйственного развития, развития государственности, он находил себе оправдание в такой политике, - в частности в культурной политике, обстоятельно ориентированной на западноевропейские традиции. Однако кризис европейского абсолютизма, в конце ХVIII столетия ставший причиной Великой французской революции, расшатал самодержавный абсолютизм и в России.
Оказывалось, что решать усложняющиеся экономические и социально-политические задачи и проблемы века широкого наступления буржуазных преобразований в Европе без опоры на развивающееся общественное сознание больше нельзя. Все попытки Александра I усовершенствовать екатерининский абсолютизм, половинчатыми мерами возрождая великорусские общественные отношения, - все эти попытки в условиях полиэтнической империи, так или иначе, проваливались. Становилось достаточно очевидным, что созданный Петром Великим режим исчерпал запас положительного воздействия на развитие страны. Начались лихорадочные поиски приемлемых России форм общественной жизни в рамках самодержавия, и обнаруживалось, что они уже существовали в ХVII веке и были достаточно развиты, чтобы вдохновлять европейски образованную элиту правящего класса.
Именно этим объясняется тот подъём интереса историков, поэтов, писателей к допетровскому времени, который начался с последней трети восемнадцатого века и продолжался вплоть до Первой мировой войны. А выдающийся историк Карамзин один из первых обвинил Петра Великого в том, что его Преобразования в действительности затормозили развитие России, ибо подавили развитие самого главного, что скрепляет людей в духовном единении, - культуру народных общественных связей и отношений, и что Преобразования были просто выгодны его самодержавным личным взглядам на государство. С этого времени началось постепенное, однако и довольно быстрое восстановление в правящем классе стремления возродить народное общественное сознание, как сознание именно великорусское. Вследствие таких тенденций происходило широкое обращение образованной части правящего класса к духовным и культурным истокам прежней Руси. Карамзин и Пушкин в своём творчестве наиболее ярко выразили эту направленность складывавшихся настроений среди правящего класса. А выступление декабристов показало, насколько эти настроения враждебны самодержавному абсолютизму. Самодержавная бюрократия стала срочно искать новую политику, политику восстановления связей с великорусским народным общественным самосознанием, отступала под давлением новых требований к власти, и, в конце концов, властный и волевой Николай I по военному решительно отвернулся от Европы, признал новые реальности. В призыве опустить идею светского имперского Самодержавия до духа Православия и великорусской Народности он увидел единственное средство спасти реакционный феодальный абсолютизм от краха. Глинка, Даргомыжский в музыке, Тон в проекте Храма Христа Спасителя и другие творческие деятели отразили в культуре превращение этих трёх принципов в официозную политическую линию государственной власти.
2.
Следующий виток принципиального отрицания народной культуры, народного видения мира, замены их европейским мировосприятием был связан с уничтожением крепостничества. А главными носителями этого отрицания стали деятельные слои разночинцев, нашедшие смысл жизни в прагматизме и нигилистическом отрицании традиционных духовных ценностей, в стремлении к революционному преобразованию всего и вся в надгосударственном, всемирном масштабе. Именно в их среде вновь ожили пропетровские настроения неприятия отечественной народной культуры, какой она сложилась в ХVII веке, либо проявлялось искреннее равнодушие к самому этому веку, как и к прошлому вообще. Практическая деятельность разночинцев по перенесению достижений западноевропейского капитализма в Россию была настолько энергичной, многогранной, обеспечившей быстрое развитие хозяйственной, естественнонаучной жизни страны, изменявшей её самым существенным образом, что значение общественного сознания как бы отодвинулось на второй план.
В результате, к началу семидесятых годов прошлого века в духовной жизни России сосуществовали три русские культуры. На первый план вышла прагматическая, ориентированная на потребление западноевропейской буржуазной культуры