Но в действительности, если вспомнить, что происходило вокруг этих публикаций Сеченова, очевидно, что они были не научными, а политическими. «Современник», где публиковался Сеченов, был журналом общественным, в сущности, просветительским. И он постарался выжать из этой статейки как можно больше. В частности, учинив травлю всех, кто попробовал сказать хоть слово в защиту души, которую Сеченов изгонял из мировоззрения русских людей как понятие.
Это была битва, и битва за мировоззрение, хотя выглядела она как битва за образование. Битва, в которой новое сообщество, рвавшееся к власти, подрывало устои прежнего мировоззрения и насаждало иное. И ему это удалось. Народ принял то, что поразило его воображение, и уже через полвека старый строй был свергнут, а к власти пришли внуки тех, кто тогда шел на баррикады образования… В России утвердилось первое в мире научное общество.
Образование – это мировоззрение, в котором действует вера, как и в отмененной им религии. Вера в то, что естественнонаучная картина мира верна, а ее изначальные гипотезы есть не гипотезы, а аксиомы, которые просто не нуждаются в доказательствах. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Естественнонаучность – это мир, в котором нет богов, нет души, но есть тела, и тела эти, срастив себя с машинами, станут богами сами. Стальные руки-крылья и вместо сердца пламенный мотор…
Кстати, главная черта богов – их способность летать, благодаря чему они могут жить на Небесах. Вряд ли кто-то думал, что космические программы Советского Союза и США были попытками построить новые вавилонские башни, чтобы не доползти до Небес по ступеням, а прыгнуть сразу через пространство и простор. Мы так старательно осваивали космос, чтобы занять место Богов своими…телами.
Если образование – это мировоззрение, то оно не может не учитываться в работе прикладного психолога. Нельзя помочь человеку, если не понимаешь, какую задачу он решает. Но нельзя и помочь решить задачу, если не описаны ее условия. Условиями задачи всегда является мир, в котором человек хочет чего-то достичь. Прежде чем вообще хоть что-то говорить человеку, с которым работаешь, надо понять, ЧТО ОН ХОЧЕТ, и В КАКОМ МИРЕ ОН ЭТОГО ХОЧЕТ.А после этого можно выяснить, КАКАЯ ПОМЕХА СТОИТ НА ЕГО ПУТИ.
Вот, в сущности, и все психологические хитрости. Если не забывать, конечно, что говорить он может о чем-то вполне вещественном, скажем, естественнонаучном и атеистическом, а при этом хочет этого его душа…которой у него нет…Именно она-то и толкает его обретать все эти материальные вещи, потому что при этом она обучается чему-то настолько нематериальному, что становится совершенней. К примеру, непривязанности к вещам, щедрости, заботе, душевности…
Но если душа учится щедрости или непривязанности, значит, пока еще у нее есть влечение к ним, есть жадность, есть соперничество с другими, есть узость видения… и так далее, и тому подобное. Именно от этого она и избавляется, заставляя меня действовать и действовать, накапливая ошибки.
Можно сколько угодно помогать человеку становиться богаче или успешней, но это не работа психолога, это работа экономиста или визажиста. Прикладной психолог занят душой, и поэтому его работа – помочь человеку рассмотреть, а что же хочет его душа в действительности. Только такие прозрения решают узлы сложных жизненных задач окончательно. И только за такими решениями люди будут ходить к психологу.
Глава 2Как решать образовательные задачи
Как психологу решать задачи, которые приносят ему образованные люди? А большая часть тех, кто обращается к психологам, люди образованные. Не разработать это – значит оставить психологию на том уровне, на котором она и сейчас задает в своих тестах вопрос: образование? Высшее! Все понятно…
Что понятно? Зачем спрашивали? Какие выводы из этого сделал психолог, сделал ли и может ли вообще сделать? Вообще-то сделал и делает обязательно, вот только не осознает, хотя и психолог. Вывод же прост: ну, слава богу, свой! С этим хоть понятно, как разговаривать, он человеческую речь понимает! «Человеческую» в данному случае значит простонаучье, на котором изъясняются наши психологи, чтобы оправдать, что не занимаются общественно полезным трудом. Остальные, которые не говорят по-человечески, говорят по-русски…
Почему же психолог ощущает облегчение, когда к нему приходит образованный человек? Потому что он сразу же понимает: этого можно будет обманывать, можно будет запудрить ему мозги, как это говорится на молодежном наречии, и он это примет, просто потому, что должен – он же свой! А спорить он не сможет, потому что тогда ему придется спорить с самыми основами правящей идеологии, то есть естественнонаучного мировоззрения. Люди и не спорят, они просто не ходят к психологам, чтобы не спорить…
Зато тот же психолог, почувствовав, что к нему пришел свой, образованный, с которым они будут играть в одни и те же игры, сразу после облегчения испытывает жуткое напряжение, потому что игры эти, что палка о двух концах. Хорошо, если образованный окажется человеком воспитанным, то есть будет сдерживать свои позывы, иначе он обязательно сыграет в ритуальную игру научного сообщества – в козла. Попросту, постарается доказать психологу, кто из них двоих умней. И психологу придется доказывать дилетанту, что те пара книг, в которых он запутался, пытаясь понять психологию, не дают полноценной запутанности, какую имеет он сам, как настоящий профессионал. А значит, нечего тут умничать, наука превыше всего, и надо просто подчиняться тому, кому от лица науки поручен этот участок революционного дела!
Поумничать может любой ученый член сообщества, причем в широкой амплитуде – от мышления остроумности до полного уничтожения противника ядовитой научной критикой. Это очень сущностная черта собратьев по науке.
Вот, примерно, что понимает психолог, когда узнает, что у входящего высшее образование.
Так как же решить психологическую задачу образованного человека? Поняв ее и устранив все помехи к этому пониманию. Для этого надо отсечь все лишнее. А лишним может быть либо образование, либо все остальное. Иными словами, задача либо коренится в образовании, либо нет. И если она в образовании, надо работать только с этим мировоззрением, а если же она коренится глубже, то образование надо устранить как помеху, которая лишь накладывается на задачу.
К примеру, человек с детства страдает, как это называют психологи, комплексом неполноценности из-за того, что не может потребовать справедливости. Ради того, чтобы преодолеть этот комплекс, он пошел учиться и получил образование, но комплекс только усилился. В чем дело? И какую роль тут сыграло образование?
Конечно, ответ может быть очень личным. То есть во время образования у человека случились такие события, которые усилили его комплекс. И их надо разбирать последовательно. Но если таких отчетливо запомнившихся событий нет, значит, воздействие оказано самим образованием. И тогда нужно понимать, что такое образование, и почему оно может оказывать подобное усиление одних проявлений человека и ослабление других.
Для этого наше понятие образования надо описать. Нет, не развернуть то определение, что дают толковые словари: Получение систематизированных знаний и навыков, обучение, просвещение, – а именно описать. Но изначальный толчок дадут и определения. Давайте вглядимся, тут каждое слово значимо.
Во-первых, в научном определении, точнее, в определении, данном самим научным сообществом, заключено противоречие, которое я уже объяснил: обучение и просвещение – разные вещи, они далеко не одно и то же. Обучение существовало задолго до научной революции и было именно обретением знаний или навыков. Просвещение же – это революционная идеология, с помощью которой весь восемнадцатый век готовилась Великая французская революция. Просвещение никогда не было несением света, а было распространением прогресса.
Под прогрессом же понимались самые передовые научные представления, построенные на отказе от гипотезы бога и на естественности. В сущности, естественность естественников – это вовсе не следование естеству, то есть природе, как кажется. Ни один естественник не доказал, что бога нет в природе, но если бог есть, отрицать его как раз противоестественно и строить свои предположения и картины без его учета тоже. Естественность была объявлена как возможность обойтись в своих объяснениях природы без бога. Современная физика уже утверждает, что «гипотеза бога не противоречит ее построениям»…
Прогресс – это не соответствие истине, это – передовое, что значит, последнее по времени, только что испеченное. Что значит, что через десять-пятьдесят лет оно же будет обгаживаться творцами новых идей, как полная чушь, но пока эти творцы не пришли, требует себе поклонения, как божественному откровению. Бог науки – Прогресс, то есть движение вперед, с того места, где тебя могут поймать за язык и заставить отвечать за свои слова. В итоге по планете бежит фронт огня, выжигающий ее дотла…
Просвещение – это идеология, мировоззрение; обучение, ученичество – обретение знаний и навыков. Путать их – очевидное противоречие. Гораздо менее заметно то же самое противоречие, скрытое за выражением получение систематизированных знаний. Это так привычно, что кажется неоспоримым. До тех пор, пока не спросишь: что такое систематизированные?
Самый лучший ответ, не имеющий отношения к исходному значению нерусского слова система, – уложенные в определенном порядке и так, что охватывают всю отрасль. Вдумайтесь в это, и вы поймете, что для того чтобы укладывать в определенном порядке, нужно этот порядок иметь как образ заранее. В каком порядке должны укладываться знания в головах учащихся?
Если приглядеться к нашему высшему образованию, то отнюдь не в том, в каком это позволит им овладеть профессией. Они приходят на производство «молодыми специалистами» и несколько лет переучиваются. Значит, годы учебы в университетах были потрачены на что-то иное. На что? А именно на освоение этого порядка и устройства, носителями которых они и должны стать среди массы покоренных нами диких племен…