Мы даём согласие на совместное движение. А затем мы отказываемся от своего согласия и уходим, так что мы больше ничем не связаны — не связаны, за исключением того, что где-то в глубине нашей памяти мы всё же связаны шрамами разбитого доверия. Доверие, которое мы разбили, сказав затем, что так было нужно.
Мы все соглашаемся греться на солнце, а затем мы недовольны тем, что оно обжигает. Мы все соглашаемся целовать и любить, а затем мы поражены, что за этим может следовать такая боль.
В совместном движении нет ничего плохого, до тех пор, пока мы не поступаем с другими жестоко.
Связанные соглашениями и совместными действиями, мы осмеливаемся быть жестокими к тем, с кем мы связаны стальными узами обещаний.
И вот, поступив жестоко по отношению к тем, кого мы сделали продолжением нас самих, как это бывает у супругов или в группе, затем мы, к своему превеликому удивлению, обнаруживаем, что сами испытываем боль.
Теперь легко понять последовательность, связанную с овертами. Её пределы ограничены. Но началась она с первого возникшего у нас побуждения совершить жестокость по отношению к людям, связанным с нами обычаями и совместными действиями.
Почему человек ощущает боль в собственной руке, когда он ударил по руке другого?
Потому что там, где некогда существовала верность обещанию, жестокое побуждение стало разрывом связи с людьми.
Единственным овертом, который может причинить нам боль, является такой жестокий поступок, который нарушает то, с чем мы когда-то согласились.
Действуйте вместе с какой-то группой или с каким-то человеком, согласитесь выживать совместно с ними в соответствии с каким-то конкретным кодексом, и затем поступите с ними жестоко, нарушив тем самым кодекс — и вам будет больно.
Всё человечество живёт в соответствии с кодексами поведения, в отношении которых существует взаимное согласие, и каждый человек стремится к достижению чего-либо в соответствии с этими же кодексами. Может быть, эти кодексы хороши, может быть, они плохи, ясно только то, что это кодексы. Обычаи объединяют народ.
Отсюда возникает совместная деятельность. Скоординированные мысль и движение. Отсюда — единство намерений, и в результате — выживание.
Но вот происходит нарушение этого кодекса. И поскольку этого кодекса придерживались, каким бы он ни был, и поскольку человек искал душевного спокойствия в компании других людей, он скрыл своё деяние и, таким образом, вступил в те пределы, где никто не смеётся и где ни в чьём сердце нет свободы.
И вот сияние дня скрыто опустившимся занавесом, и унылые тучи скрывают во мраке все приятные обстоятельства. Потому что человек совершил тяжкий проступок и не может рассказать о нём из-за страха, что тогда погибнет всё счастье.
И, таким образом, мы отгораживаемся от солнечного света и попадаем в серую мглу. И замуровываем в самых глубоких подвалах нашей души причины, из-за которых мы не смеем смотреть в глаза своим друзьям.
А затем мы начинаем — вместе со всеми остальными — делать так, чтобы другие люди почувствовали себя виноватыми, мы делаем это, когда, подобно какому-то изможденному, похожему на чучело жрецу, чьи изорванные грязные одежды огрубели от жертвенной крови, мы указываем дорогу в ад тем, кто убивает.
И в глубине нашей души мы скрываем грызущую боль. И тогда, наконец, мы не можем даже плакать.
Дорога в ад: человек здорово преуспел в живописании отвратительных знаков, указывающих этот путь.
Дорога в рай: человека часто направляли на неё, но он не достиг рая; больше похоже на то, что человек нашёл что-то прямо противоположное.
Но теперь открылся широкий путь — это произошло в Саентологии.
Е-метр и исповедь, проводимая умелым одитором, могут открывать дорогу потоку прошлых проступков и давать выход этому водопаду до тех пор, пока ад не исчерпает себя.
И тогда под утренним солнцем снова будет блестеть капелька росы на розе.
ВЫ МОЖЕТЕ БЫТЬ ПРАВЫ
Правота и неправота образуют обычный источник споров и борьбы.
Представление о правоте охватывает и очень высокие, и очень низкие уровни шкалы тонов.
Усилие, направленное на то, чтобы быть правым — это последнее сознательное стремление индивидуума на его пути к смерти. «Я-прав— а-они-не-правы» — это самое примитивное представление, которое может быть сформулировано не осознающим кейсом.
Не всегда существует возможность дать определение того, что является правильным, а что — неправильным, которое подходило бы для каждого человека. Эти понятия изменяются в зависимости от существующих моральных кодексов и порядков, и до Саентологии данные понятия на самом деле не имели иной основы, кроме личных мнений, — несмотря на их использование в правоведении в качестве проверки «нормальности психики».
В Дианетике и Саентологии возникло более точное определение. И это определение также стало истинным определением оверта. Оверт — это не просто нанесение вреда кому-либо или чему-либо; оверт — это бездействие или действие, которое приносит наименьшее благо наименьшему числу динамик или наибольший вред наибольшему числу динамик. Это включает в себя семью человека, его группу или команду и человечество в целом (смотри раздел «Динамики существования»).
Таким образом, неправильное действие неправильно в той степени, в которой оно вредит наибольшему числу динамик. Правильное действие правильно в той степени, в которой оно приносит благо наибольшему числу динамик.
Многие думают, что действие является овертом просто потому, что оно разрушительно. Для них любое разрушительное действие или бездействие является овертом. Это неправда. Для того чтобы действие или бездействие было овертом, оно должно наносить вред большему числу динамик. Следовательно, не разрушение может быть овертом. Содействие чему-либо, что принесло бы вред большему числу динамик, также может быть овертом.
Оверт — это то, что наносит вред в широком масштабе. Полезное действие — это то, что приносит пользу в широком масштабе. Нанесение вреда тому, что повредило бы большему числу динамик, может быть полезным действием.
Как нанесение вреда всему, так и содействие всему могут быть овертами. Как содействие, так и нанесение вреда определённым вещам могут быть полезными действиями.
И представление о том, что не нужно ничему наносить вреда, и представление о том, что всему нужно помогать, довольно безумны. Вряд ли вы считали бы содействие поработителям полезным действием; точно так же сомнительно и то, что вы бы рассматривали уничтожение болезни как оверт.
В вопросе правоты или неправоты может возникнуть большое количество туманных размышлений. Не существует абсолютной правоты или абсолютной неправоты. Правота не состоит из нежелания вредить, так же как и неправота не состоит из одного только не нанесения вреда.
Существует иррациональность, связанная с тем, что человек хочет «быть правым», которая не только делает недействительной узаконенную проверку на нормальность психики, но также объясняет, почему некоторые люди поступают очень неправильно, настаивая на своей правоте.
Ответ заключается во врождённом побуждении каждого человека «пытаться быть правым». Это настойчивость, которая быстро становится далёкой от правильного действия. И это сопровождается попыткой сделать других неправыми, как мы наблюдаем у сверх критичных людей. Даже в бессознательном состоянии человек всё ещё продолжает быть правым и продолжает делать других неправыми. Это — последняя ступень критицизма.
Мы видели «защищающегося человека», находящего объяснения самой вопиющей неправоте. Это также является «оправданием». Человеку, который пытается объяснить какое-либо поведение, почти все объяснения кажутся совершенно правильными (независимо от того, насколько они неправдоподобны), поскольку он всего лишь настаивает на собственной правоте и на неправоте других.
Нами давно уже было сказано, что то, чем не восхищаются, имеет тенденцию продолжать существовать. Если никто не восхищается человеком за то, что тот прав, то «способ быть правым», свойственный человеку, будет продолжать существовать, как бы безумно это ни звучало. Те учёные, которые аберрированы, похоже, неспособны воспринять многие теории. Они не могут сделать этого потому, что они больше заинтересованы в утверждении собственной странной правоты, чем в поиске истины. Таким образом, мы получаем странные «научные истины» от тех людей, которым следует быть более мудрыми — включая покойного Эйнштейна. Истина устанавливается теми, кто обладает широтой кругозора и уравновешенностью, чтобы также замечать то, в чём они неправы.
Вы слышали некоторые весьма абсурдные споры, которые затевались в толпе. Поймите, что говорящий был скорее заинтересован в утверждении своей собственной правоты, чем в том, чтобы быть правым.
Тетан пытается быть правым и борется с тем, чтобы быть неправым. Это не имеет отношения к тому, чтобы быть правым в чём— то, или к тому, чтобы, на самом деле, поступать правильно. Это настойчивость, которая не связана с правильностью поведения.
Человек пытается быть правым всегда, правым до последнего вздоха.
Тогда как же вообще случается так, что человек бывает неправ?
Это происходит так.
Человек совершает неправильное действие, случайно или по недосмотру. Неправильность этого действия или бездействия входит в конфликт со стремлением человека быть правым во что бы то ни стало. Поэтому человек может пойти дальше и повторить неправильное действие, чтобы доказать, что оно правильно.
Это основа аберрации. Все неправильные действия являются результатом ошибки, за которой следует настойчивое утверждение своей правоты. Вместо исправления ошибки (что включило бы признание своей неправоты) человек настаивает на том, что данная ошибка была правильным действием, и поэтому повторяет её.
По мере того как человек опускается по шкале, ему всё труднее и труднее признавать, что он был неправ. Более того, подобное допущение вполне могло бы быть губительным для ещё оставшихся у него способностей или здравомыслия.