Вот Я стану пред тобою там, на скале в Хориве, и ты ударишь в скалу, и пойдет из нее вода, и будет пить народ… (Исх. 17, 5–6)
Это место было наречено «Масса и Мерива» (ст. 7) – מסה ומריבה <маса́ у-мрива́>, что значит «искушение и ссора [или: „тяжба“]», т. е. место, где народ искушал (испытывал) Господа и ссорился с Моисеем. Тут важно отметить, что Господь сказал:
…Вот Я стану пред тобою там, на скале в Хориве… (Исх. 17, 6)
Хорив – חרב <Хоре́в>, т. е. «пустынный» – это одно из названий горы Синай, места будущего Богоявления. В момент ропота народ находился еще достаточно далеко от Хорива, так что Моисей, взяв с собой старейшин, проделал некоторый путь, прежде чем дошел до этой горы (Исх. 17, 5). Указание на то, что воды изошли из скалы в Хориве, подчеркивает масштабность чуда: чтобы напоить в пустыне трехмиллионный народ, из скалы должна была излиться огромная река. По преданию, она разделилась на двенадцать рукавов, и каждое колено пило из своего источника. Однако прежде чем чудо свершилось, Бог обещал Моисею, что Он исполнит желание народа:
…Вот Я стану пред тобою там, на скале в Хориве, и ты ударишь в скалу, и пойдет из нее вода… (Исх. 17, 6)
Здесь от Моисея потребовалось новое проявление веры. Апостол пишет об этом в Послании к Евреям:
…Он, как бы видя Невидимого, был тверд. (Евр. 11, 27)
Бог шел перед ним, являлся ему, «стоял пред ним», и Моисей «видел Невидимого»! Он был уверен, что любое чудо, даже совершенно противоречащее законам природы, по Божьей воле может произойти. В Новом Завете «камень», или скала, из которой потекли воды, рассматривается как прообраз Христа: он «по плоти» человек, но дух его источает «живую воду, текущую в жизнь вечную» и напояющую всякого жаждущего правды (Матф. 5, 6; Иоан. 4, 14; 7, 37–39; I Кор. 10, 4). Для того, чтобы постигнуть духовную природу Христа, надо «прозреть сквозь плотский покров», как бы «ударить в скалу», добраться до заключенной в ней «живой воды». Поэтому и сказано: «…ударишь в скалу, и пойдет из нее вода…»
Однако, когда чудо уже совершилось и люди напились, у них появилось искушение рассматривать происшедшее как случайность или как следствие каких-то естественных причин. Ибо признать живое присутствие Господа и Его несказанную милость значит покориться Ему. Об этом сказано:
…Они искушали Господа, говоря: есть ли Господь среди нас или нет? (Исх. 17, 7)
Если ропот против Моисея еще можно было истолковать как следствие усталости и жажды, то сомнение и маловерие после явленного чуда являлось прямым искушением Господа. Узрев воочию Его благие чудеса, Его спасительный промысел и избавляющую десницу, народ тем не менее искушал Его:
…Есть ли Господь среди нас или нет? (Исх. 17, 7)
Это – вопрос, граничащий с богоотрицанием, так как сама его постановка предполагает, что, может быть, все произошло случайно, в силу каких-то неведомых законов природы или же вследствие человеческой мудрости Моисея. Таким образом, народ был близок к отрицанию непосредственного водительства Божьего. Следующий стих говорит о последствиях такого преступного безверия:
И пришли амаликитяне, и воевали с израильтянами в Рефидиме. (Исх. 17, 8)
Название «Рефидим» происходит от двух слов: רפה <рафа́> – «быть слабым», «изнемогать», «клониться» и ידים <йада́йим> – «руки». Это место, где «ослабевали руки» Моисея, молившегося о победе, и где ему потребовалась помощь в молитве. Однако, прежде чем стали ослабевать руки Моисея, «ослабли руки» всего народа, ибо воздетые руки в данном случае символизируют веру. Молящийся человек по древневосточному обычаю воздевал руки к небу, обращаясь к Богу. Напротив, опускающиеся в бессилии руки – знак угасающей веры, слабеющей молитвы. И Моисею – предстоятелю и ходатаю за народ пред Богом – передавалось состояние израильтян, усомнившихся в присутствии Господнем после стольких чудес. За это-то народ и подвергся поражению от врага. Дикое племя амаликитян, происходящее от Исава (Быт. 36, 12), напало на евреев и, как сказано в другом месте Пятикнижия (Втор. 25, 17–18), побило отставших и усталых, оказавшихся позади движущегося стана. Предание говорит, что Исав завещал свою ненависть к Иакову именно Амалику, своему потомку, и амаликитяне воспользовались подходящим случаем. Почему же Бог допустил это? Дело в том, что неверие в Бога и искушение Его немедленно «отстраняют» защиту свыше – «снимают покров» с человека или целого общества, и беды получают к нему доступ.
И вот Моисей приказывает Иисусу Навину:
…Выбери нам мужей и пойди, сразись с амаликитянами; завтра я стану на вершине холма, и жезл Божий будет в руке моей. (Исх. 17, 9)
Моисей, увидев, что «руки народа ослабли», и народ подвергается нападению темных языческих сил, должен мистически как бы «возместить» «опускание рук» народа воздеванием своих рук в молитве. Моисей поднялся на гору, воздел руки к Богу и обратился к Нему всем своим существом, чтобы уравновесить падение веры в народе преизбытком своей веры.
И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, одолевал Амалик… (Исх. 17, 11)
Исход всякой битвы зависит от глубоко духовных, сокрытых причин. Молитва Моисея давала возможность Израилю одолевать врага. Поэтому, когда Моисей ослабевал в молитве, побеждал Амалик. Это же относится, очевидно, и к любой войне, духовной или физической.
…Но руки Моисеевы отяжелели… (Исх. 17, 12)
Неверие народа препятствовало усилиям Моисея. Ему было очень тяжело чувствовать сомнение и ропот соплеменников. Дело в том, что Моисей в каком-то смысле олицетворял соборную душу Израиля, в нем воплощалось высшее «я» всего народа. Поэтому состояние противления Богу, в котором пребывал народ, так ослабляло Моисея.
…Руки Моисеевы отяжелели, и тогда взяли камень и подложили под него, и он сел на нем, Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, а другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца. (Исх. 17, 12)
В течение всего дня сидел он с поднятыми руками, поддерживаемый с обеих сторон. Древнееврейский текст говорит буквально, что руки Моисея были אמונה <эмуна́> – «верой», или «твердостью», до захождения солнца, поскольку воздевание их к небу свидетельствует о твердой уверенности в Божьем содействии. «Эмуна» того же корня, что и «аминь» – «твердость в вере». Поэтому Моисей с поднятыми руками, обращающийся ко Всевышнему, являет собой образец истинной веры. Воздевая руки к Богу, человек должен быть полон безраздельной веры – только тогда возможна победа. Если же есть хоть малейшее сомнение, то «руки опускаются» и победа не наступает. В то же время Аарон и Ор, которые духовным соучастием поддерживают Моисея, вместе с ним образуют то сообщество трех молящихся праведников, чье прошение имеет великую силу пред Богом (ср. Матф. 18, 19–20).
И низложил Иисус Амалика и народ его острием меча.
И сказал Господь Моисею: напиши сие для памяти в книгу и внуши Иисусу, что Я совершенно изглажу память амаликитян из поднебесной.
И устроил Моисей жертвенник…
Ибо, сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род. (Исх. 17, 13–16)
Итак, победа над Амаликом была делом веры. Почему же сказано, что память об Амалике изгладится из поднебесной? И что означают слова: «рука на престоле Господа»? Амалик посягнул – «поднял руку», «замахнулся» – не на что иное, как на Царство Божье, на Его власть, ведь он хорошо знал о чудесах, явленных перед этим Самим Всевышним, и все же в своем безумии решил «противостоять» престолу Господню. И поэтому Амалик стал символом всякого богопротивника, который при этом еще и ненавидит народ Божий – Израиль. Потому и сказано, что «…брань у Господа против Амалика из рода в род»: имеются в виду духовные последователи Амалика – богоборческие силы, действующие на протяжении всей мировой истории. «Амалику» противостояли в течение столетий праведники, которым порой приходилось вести с ним открытую войну (как царям Саулу и Давиду – I Цар. 15, 7; 30, 18), а порой – борьбу скрытую (как, например, Мардохею – Есф. 3, 1–8).
…Следующая глава говорит о том, как Иофор, тесть Моисеев, привел к нему в стан его жену Сепфору и двух сыновей и, увидев все, что Господь сделал для Израиля, присоединился к Божьему народу.
Иофор радовался о всех благодеяниях, которые Господь явил Израилю, когда избавил его из руки египтян… (Исх. 18, 9)
Иофор, судя по всему, считал Моисея египтянином (Исх. 2, 19). Когда тот впоследствии покинул его дом, Иофор думал, что Моисей ушел к своим братьям египтянам (Исх. 4, 18). И только потом, по всей видимости свыше, Иофору было открыто, кто такой на самом деле его зять Моисей, к какому народу он принадлежит, и что Бог собирается сделать через этот народ для всего человечества. Поэтому Иофор и поспешил из земли Мадиамской, находившейся недалеко от горы Хорив, чтобы своими глазами увидеть чудеса Господни. И когда он узнал обо всем происшедшем, то обратился к Господу всем сердцем, или «присоединился», «объединился», «приобщился» – יחד <йи́хад> – к единству народа Божьего (в Синодальном переводе – «радовался»).
…И сказал Иофор: благословен Господь, Который избавил вас из руки египтян и из руки фараоновой, Который избавил народ сей из-под власти египтян;
Ныне узнал я, что Господь велик паче всех богов в том самом, чем они превозносились над израильтянами.
И принес Иофор, тесть Моисеев, всесожжение и жертвы Богу; и пришел Аарон и все старейшины Израилевы есть хлеба с тестем Моисеевым пред Богом. (Исх. 18, 10–12)