Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево — страница 159 из 164

(Исх. 34, 30)

В связи с этим Моисей, общаясь с народом, закрывал лицо свое «покрывалом» – по преданию, молитвенным, именуемым «талит», с кистями, украшенными голубой нитью (Числ. 15, 38–39; Втор. 22, 12). Входя же в шатер, бывший временно Скинией собрания, для бесед с Господом (Исх. 33, 7–9), Моисей снимал с лица покрывало «талит» (Исх. 34, 33–34).

И видели сыны Израилевы, что сияет лицо Моисеево, и Моисей опять полагал покрывало на лицо свое, доколе не входил говорить с Ним. (Исх. 34, 35)

Апостол Павел, говоря о духовных преимуществах познания Бога, объясняет этот эпизод аллегорически:

Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом.

Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их;

Но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается.

Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. (II Кор. 3, 14–17)

Как Моисей снимал с лица покрывало, обращаясь к Господу в соборном шатре, так и с глаз каждого человека спадает завеса, когда он обращается к Господу…

В главах 35–39 описано изготовление Скинии и ее сосудов, священнических одежд, благовонного курения, масла помазания и всего остального, необходимого для Богослужения.

Все приношения для Скинии доставлялись теми, кого «влекло сердце», «располагал дух»: древнееврейский оборот речи נשאו לבו <нэсао́ либо́> буквально означает «возносило его сердце его», ибо от всего сердца приносящий дар Господу «возносится» на более высокую духовную ступень. Только такие приношения угодны Тому, Кто благоволит обитать среди народа Своего… Также и работы для Скинии выполнялись только теми, кого «влекло [или: „возносило“] сердце»:

И приходили все, которых влекло к тому сердце, и все, которых располагал дух, и приносили приношения Господу для устроения Скинии собрания, и для всех потребностей ее, и для священных одежд… (Исх. 35, 21)

И еще о том же:

И призвал Моисей Веселеила, и Аголиава, и всех мудрых сердцем, которым Господь дал мудрость, и всех, коих влекло сердце, приступить к работе и работать. (Исх. 36, 2)

Описание изготовления всех священных предметов и составов для служения в Скинии заканчивается так:

Как повелел Господь Моисею, так и сделали сыны Израилевы все сии работы.

И увидел Моисей всю работу, и вот они сделали ее: как повелел Господь, так и сделали. И благословил их Моисей. (Исх. 39, 42–43)

Исполненное повеление Божье приносит благословенье. Подобно этому и Ной, который построил ковчег, в точности следуя предписаниям свыше, спасся от потопа (Быт. 6, 22, ср. с Быт. 7, 1).

Мы уже упоминали о том, что все части Скинии таинственно соответствуют различным проявлениям Слова и Духа Божьего во вселенной (в мире видимом и невидимом) и в человеке. Поэтому и повеление «поставить Скинию» приурочено к первому дню первого месяца (второго года после исхода):

И сказал Господь Моисею, говоря:

В первый месяц, в первый день месяца поставь Скинию собрания… (Исх. 40, 1–2)

Вспомним, что это – месяц не только освобождения от рабства, но и начала весны, обновления жизни. В том же месяце, по одному из преданий, происходило сотворение мира… И построение Скинии знаменовало собой «воссоздание вселенной» – наступление эпохи новых отношений между Богом и человеком: эпохи обитания Всемогущего и Всемилостивого «посреди» народа (Исх. 25, 8). И еще «поставление» Скинии соответствует «новому рождению» нашего внутреннего человека…

И сделал Моисей все, как повелел ему Господь, так и сделал. (Исх. 40, 16)

Моисей принимал важнейшее участие в возведении Скинии завета, в размещении всех ее принадлежностей, в подготовке Аарона к служению (Исх. 40, 3–15) – так и дух человека играет главную роль в устроении Храма внутреннего.

Библейское повествование ведется так, словно Моисей единолично совершил все, связанное с воздвижением и обустройством Скинии, как будто никто и не помогал ему (Исх. 40, 17–33). Это не случайно. Никто, кроме духа самого человека, не может соучаствовать с Духом Божьим в построении того Храма, о котором апостол сказал:

Какая совместность Храма Божия с идолами? Ибо вы Храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. (II Кор. 6, 16)

Поэтому описание работ по воздвижению Скинии заканчивается так:

…И так окончил Моисей дело. (Исх. 40, 33)

Когда же Моисей совершил все, от него зависящее, для исполнения воли Божьей, тогда произошло чудо:

И покрыло облако Скинию собрания, и слава Господня наполнила Скинию;

И не мог Моисей войти в Скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла Скинию. (Исх. 40, 34–35)

Та слава Господня, о возможности созерцать которую умолял Моисей Всевышнего, теперь наполняла Скинию и пребывала посреди народа! И Моисей, олицетворяющий дух человека, не мог теперь вступить в воздвигнутую им самим Скинию, как произошло и со священниками при освящении Храма царем Соломоном (III Цар. 8, 10–11). Ибо есть глубины в человеке, недостижимые даже для его собственного духа, но предназначенные для обитания Того, о Ком сказано:

…Ибо Дух все проницает, и глубины Божий. (I Кор. 2, 10)

С этого дня народ шел по пустыне, повинуясь движениям облака и огня Господня, передвигаясь или покоясь лишь по Его воле (Исх. 40, 36–37). Человек, достигший подобной ступени духовности, именуется «водимым Духом Божиим» (Римл. 8, 14). И он уже на собственном опыте познаёт то, что ежедневно и еженощно созерцали израильтяне, – присутствие Божье:

…Ибо облако Господне стояло над Скинией днем, и огонь был ночью в ней пред глазами всего дома Израилева во все путешествие их. (Исх. 40, 38)

Том IIIКниги Левит, Чисел, Второзакония

Книга Левит

Лекция 1Пламенеющий жертвенник. Восхождение животного начала

Книга Левит называется в иудейской традиции по своему первому слову: ויקרא <Ва-йикра́> – «И [Он] воззвал». В Септуагинте она именуется Λευιτικον <Левитико́н>, т. е. «Левитская», так как значительную часть ее содержания составляют предписания, данные Богом левитам. По преданию, на эту книгу намекает третье упоминание о свете в Книге Бытия: «И увидел Бог свет, что он хорош…» (Быт. 1, 4). Свет заповедей, исходящий из Книги Левит, ведет к познанию воли Божьей – «благой, угодной и совершенной» (Римл. 12, 2). А посредством жертвенного служения, подробно описанного в этой книге, мы получаем способность уже в земной жизни приближаться к Свету – «видеть свет, что он хорош»…

Развитие сюжета Торы, «приостановленное» уже в последних главах Книги Исход, почти полностью «застывает» на протяжении Книги Левит (за исключением глав 8–10, а также 24). Ход событий возобновляется только в Книге Чисел. Такая «задержка» на протяжении почти целой книги должна иметь веское обоснование. Подобно Израилю на пути в Ханаан, каждый из нас на пути ко спасению должен в какой-то момент «остановиться» и задаться вопросом, без ответа на который смысл жизни остается непонятым, а дальнейший путь – невозможным. Это вопрос о жертве…

Теме жертвенного служения посвящены первые десять глав Книги Левит. Далее в ней содержатся: предписания о ритуальной и нравственной чистоте (эти темы взаимно переплетены, поскольку ритуальное очищение символизирует очищение сердца – гл. 11–22); заповеди о субботах и праздниках (гл. 23); наконец, указания о восстановлении личной свободы и экономической самостоятельности в субботние и юбилейные годы (гл. 25).

Однако очищение сердца, познание истины (Иоан. 8, 32), радость общения с Господом – все это обретается только через жертву. Начнем же чтение первой, «жертвенной», части Книги Левит.

В оригинале начальное слово книги – ויקרא <Ва-йикра́>, «И [Он] воззвал», – имеет одну особенность. Она заключается в написании буквы א <а́леф>. Эта буква, первая в алфавите, обладает числовым значением «один» и символизирует единство Божье. В рассматриваемом слове алеф имеет уменьшенный размер («а́леф зеира́» – «алеф маленький») и пишется над строкой:

ויקר^א

Как объясняют древние толкователи такое написание? Дело в том, что без «алефа» указанное слово превращается в ויקר <ва-йи́кер> – «[оно] случилось», «[оно] произошло». А ведь различие между «Он воззвал» и «оно случилось» коренится в самой основе мировоззрения: во всем происходящем можно видеть либо воплощение замысла Божьего, либо набор случайных обстоятельств…

Любое природное явление или историческое событие, любой эпизод нашей жизни может рассматриваться как следствие чисто физических процессов. Но в действительности за каждым «случаем» и «происшествием» скрывается «маленький», т. е. невидимый, «алеф» – замысел единого Бога. Путь же к постижению Его промысла лежит через жертву – ограничение себялюбия, отказ от чего-либо в пользу других. Только поступая так, человек может уподобляться Богу, Который есть чистая и бескорыстная любовь (I Иоан. 4, 8). А уподобление Ему позволяет лучше постигать Его замыслы…

Но тем, кто погряз в эгоизме, жертвенная жизнь представляется чем-то необычным. Вот почему предписаниям о жертвах и предпослано столь необычно написанное слово «Вайикра»…

Сам Всевышний на протяжении почти всей Книги Левит, подобно «маленькому алефу», сокрыт от израильтян (в отличие от Книги Исход, где Он является на Синае перед всем народом). Теперь Он говорит только с Моисеем, и голос Его раздается из Святого святых – таинственной и сокрытой части Скинии:

И воззвал Господь к Моисею и сказал ему из Скинии собрания, говоря… (Лев. 1,1)

Скиния – символ обители Духа Божьего, находящейся внутри человека (I Кор. 3, 16). Именно из этого внутреннего Святилища, недоступного для посторонних, и доходят до нашего «слуха» (т. е. духовного сознания) глаголы Божьи. Именно там и сокрыт тот «маленький алеф», который свидетельствует об осмысленности всего происходящего. Оттуда раздается и призыв «приносить жертвы», т. е. обуздывать себялюбие и возрастать в любви к ближним:

…Объяви сынам Израилевым и скажи им: когда кто из вас хочет принести жертву Господу, то, если из скота, приносите жертву вашу из скота крупного и мелкого. (Лев. 1, 2)

Обратим внимание, что жертва должна быть принесена מכם <мике́м> – «из вас». Согласно древним толкованиям, это значит, что истинную жертву человек всегда приносит «из самого себя», она свершается в его внутреннем мире. А жертвоприношения животных представляют собой символические действия, научающие нас возносить подлинные – «внутренние» – жертвы Богу…

Словом «жертва», церковнославянским по происхождению, переводится древнееврейское קרבן <карба́н>, от глагола קרב <кара́в> – «приближать». Жертва – это то, что приближает нас к Богу. Стремление же приблизиться к Нему может быть только добровольным: в духовных вопросах нет принуждения, и человеку дано самому выбирать свой путь. Это с исчерпывающей ясностью выражено в Писании:

Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое… (Втор. 30, 19)

Поэтому учение о жертвах начинается не с повеления, а с разрешения: «…когда кто из вас хочет принести жертву Господу…». Господь принимает только того, кто добровольно стремится приблизиться к Нему.

Но возможно ли настолько очиститься, чтобы приблизиться к Творцу? И в каком вообще смысле человек, чья жизнь обусловлена временньши, пространственными и многими иными ограничениями, может приблизиться к Богу Всемогущему и Вездесущему? И какой смысл скрыт за тем фактом, что в жертву приносятся именно домашние животные («из скота»)?

Чтобы ответить на эти вопросы, попытаемся понять: какая сущность в нас самих соответствует «домашнему животному», приносимому в жертву? Речь идет, несомненно, о том «животном начале» души (др. – евр. נפש <не́феш>), которое образует своего рода «эгоистическое ядро» личности и, не будучи обуздываемо сущностью более высокой, духовно-интеллектуальной, полностью властвует над человеком, уподобляя его агрессивно-себялюбивому животному.

Именно это «домашнее животное» (обитающее в «доме» души и потенциально подвластное «хозяину» – духу) и должно быть лишено самости – «принесено в жертву», «возложено на алтарь Божий». А это означает, что наши «животные» (энергетические и физические) потенции следует направить на служение Всевышнему…

Остается вопрос о «приближении» человека к Богу посредством жертвы. Такое «приближение», конечно же, не может обладать пространственными характеристиками. В духовных мирах разумные сущности сближаются через взаимное уподобление, а удаляются – через обретение взаимно противоположных свойств.

Но каким образом конечное и ограниченное естество человека может уподобиться бесконечной и всесильной сущности Создателя?

Чтобы ответить, вспомним, в чем состоит самое основное и существенное проявление Божьего промысла по отношению к нам:

И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. (I Иоан. 4, 16)

Поскольку же Бог есть любовь, т. е. начало всецело отдающее, ни в чем не нуждающееся для Себя и заботящееся лишь о благе Своих творений; и поскольку, в то же время человек по природе своей есть существо сугубо себялюбивое, – уподобление его Богу, «приближение» к Нему может состоять только в ограничении себялюбия и умножении бескорыстной, самоотверженной любви.

Что же касается некоторых врожденных свойств человека, отражающих соответствующие Божественные атрибуты, – таких, как разум, память, способность к творчеству и т. п., – они суть проявления в нас не подобия Божьего, но Его образа (Быт. 1, 26).

Эти качества, дарованные человеку при сотворении, изначально являются как бы отображениями, проекциями Божественной сущности, поэтому их развитие и совершенствование не могут способствовать нашему приближению к Создателю. В то же время сознательные усилия, направленные на уподобление Ему в любви, способны приближать наши нравственные свойства к тому идеалу, который явлен в Нем:

…Ибо Я – Господь, Бог ваш: освящайтесь и будьте святы, ибо Я свят; и не оскверняйте душ ваших каким-либо животным, ползающим по земле… (Лев. 11, 44)

Именно в этом освящении жизненных («животных») сил, в посвящении их Богу и в удалении души («нефеш») от всего низменно-себялюбивого («ползающего по земле») и состоит назначение жертвы. Вот почему в Пятикнижии уделено столь много места подробному описанию жертвенного служения: ведь каждая деталь здесь – это символ перемен, происходящих в нашем «внутреннем Храме», если только мы истинным образом поклоняемся Всевышнему:

Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине. (Иоан. 4, 24)

Рассмотрим с этой точки зрения предписания о жертвах:

Если жертва его есть всесожжение из крупного скота, пусть принесет ее мужеского пола, без порока; пусть приведет ее к дверям Скинии собрания, чтобы приобрести ему благоволение пред Господом… (Лев. 1, 3)

Словом «всесожжение» передано древнееврейское עלה <ола́> – буквально «восхождение» (в смысле «возношения» жертвы). Уже тот факт, что человек отдает нечто Богу (Который, конечно, ни в чем вещественном нуждаться не может), соответствует основной цели жертвоприношения – умерению желания получать (эгоизма) и развитию способности отдавать (альтруизма).

И еще нечто, относящееся к жертве, выражено в слове «ола»: грубые инстинкты человеческой природы должны возвышаться, превращаясь в тонкие чувства, а «животные» силы призваны «восходить на жертвенник», чтобы сливаться с горящим на нем пламенем – символом любви и возноситься к небесам. То есть, пользуясь термином современной психологии, должна осуществляться «духовная сублимация» наших низших страстей.

В рассматриваемом стихе говорится о жертве из крупного скота, а в Лев. 1, 10 – о жертве из мелкого скота. Усилия, направленные на преодоление низменных проявлений своей природы, сильно варьируются у разных людей. Одному приходится преодолевать в себе разъяренного «вола», другому – упрямого «козла», третьему – всего лишь возвращать отбившегося от стада «овна»…

Священнику предписано приносить в жертву тельца, начальнику – козла, а представителю простого народа – козу (Лев. 4, 3; 4, 22–23 и 27–28). Чем выше духовное призвание человека, тем более сильные животные страсти ему приходится смирять: как известно, одаренность и страстность нередко идут рука об руку…

О жертве всесожжения сказано, что она должна быть «мужеского пола, без порока». Прямой смысл данного предписания ясен: Господу следует посвящать только самое лучшее и чистое. Вспомним, в чем пророк Малахия укорял священников своего времени:

И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? Или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю: будет ли он доволен тобою и благосклонно ли примет тебя? – говорит Господь воинств. (Мал. 1,8)

С психологической же точки зрения сказанное означает, что мужественное осознание собственных недостатков («животное мужеского пола») должно соединиться с чистым, искренним желанием их преодоления («без порока»). Не случайно древнееврейское слово זכר <заха́р> имеет два значения: «быть мужественным» и «вспоминать». Порой требуется немало мужества, чтобы детально вспомнить и решительно осудить проявления собственного эгоизма. А слово תמים <тами́м> означает «цельный» (в Синодальном переводе – «без порока»). Именно таким – целостным, свободным от раздвоенности и колебаний – является решение человека посвятить Господу свои жизненные силы. Они «приводятся к дверям Скинии собрания», т. е. сосредоточиваются близ сердца – «внутреннего Храма». Совершая это, жертвующий приобретет благоволение пред Господом, как гласит конец стиха Лев. 1, 3.

…И возложит руку свою на голову жертвы всесожжения – и приобретет он благоволение, во очищение грехов его… (Лев. 1, 4)

Возложение рук на голову жертвы означает отождествление себя с нею и передачу ей части своих свойств. Так передается и благословение от человека к человеку (ср. Быт. 48, 14–15; Втор. 34, 9). Но что же именно передает человек животному, и в каком смысле оно «отождествляется» с жертвователем? На животное «переходят» грехи, перечисляемые во время исповеди и нуждающиеся в искуплении (ср. Лев. 5, 5; 16, 21).

…И возложит руку свою на голову жертвы за грех, и заколют козу в жертву за грех на месте, где закалают жертву всесожжения… (Лев. 4,29)

Жертва за грех приносится во искупление ясно осознаваемых и прямо называемых грехов. Когда же совершается жертва всесожжения, на животное символически возлагается вся совокупность беззаконных мыслей, слов и дел (в том числе и не осознаваемых нами), после чего животное закалается: животная сущность лишается самости и утрачивает власть над человеком.

…И заколет тельца пред Господом; сыны же Аароновы, священники, принесут кровь и покропят кровью со всех сторон на жертвенник, который у входа Скинии собрания… (Лев. 1, 5)

Кровь несет в себе «нефеш» – жизненную энергию, «животную душу». Окропление ею жертвенника знаменует отказ от грехов, вызываемых «бушующими в крови» страстями:

…Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает… (Лев. 17,11)

Приносящий жертву сам должен подготовить ее к возложению на алтарь:

…И снимет кожу с жертвы всесожжения и рассечет ее на части.

Сыны же Аароновы, священники, положат на жертвенник огонь и на огне разложат дрова;

И разложат сыны Аароновы, священники, части, голову и тук на дровах, которые на огне, на жертвеннике… (Лев. 1, 6–8)

За буквой предписания кроется иносказание о психических состояниях, которые проходит человек, посвятивший себя служению Всевышнему. Прежде всего, жертвователь снимает с животного кожу. Если заклание означает лишение «животного начала» самости, его подчинение духу, то снятие кожи намекает на следующую ступень, когда человеку становится видима внутренняя структура его инстинктов и страстей: с тех процессов, которые раньше, пока плоть властвовала над духом, разглядеть было нельзя, теперь как бы «снимается кожа».

Далее на жертвенник возлагается приносимый извне огонь, а сверху кладутся дрова. Казалось бы, логичнее поступить наоборот: разложить дрова, а затем зажечь их… Но тот огонь, силой которого истинная жертва возносится к небесам, – огонь любви к Богу, – не появляется «естественным» путем, т. е. не зависит от душевно-плотской природы человека и не имеет материальной причины. Он именно «приносится извне», ибо исходит от Духа. Об этой вышней, «пламенеющей» любви с особой поэтической силой и выразительностью сказано в Песни Песней:

…Она – пламень весьма сильный.

Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее… (Песн. II. 8, 6–7)

И только после того, как «пламя любви» зажглось от источника Духа, пищей ему может служить начало вещественное – «дрова». Здесь также содержится иносказание: производными от древнееврейского корня עצה <аца́> – «быть плотным», «быть твердым» являются как עצים <эци́м> — «деревья», «дрова», так и עצה <эца́> – «замысел», «совет». Добрыми советами и наставлениями, исходящими от слова Божия, поддерживается любовь, горящая в сердце, подобно тому, как пламя жертвенника «питается» дровами.

Наконец, на дровах сыны Аарона раскладывают «части, голову и тук». Вспомним, что имя אהרן <Аґаро́н> образовано от אור <ор>, «свет», и означает «просветитель». Именно таким становится человеческий дух, очистившись от скверны и осознав свое высшее призвание – священнодействовать пред Господом. Дух и направляет животные силы на служение Творцу, «рассекая их на части», т. е. исследуя их свойства и распоряжаясь ими должным образом. В числе прочего на алтарь должен быть возложен и плотский ум, символизируемый головой животного: ведь «плотская мудрость» (II Кор. 1, 12) бессильна в познании духовного мира, и ей на смену приходит «ум Христов» (I Кор. 2, 14–16).

Вместе с головой упомянут тук (жир), покрывающий внутренности. «Тучность» – символ закоснелости во грехе, приверженности к чисто плотскому образу жизни:

И утучнел… и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога, создавшего его, и презрел твердыню спасения своего. (Втор. 32, 15)

Поэтому не случайно тук возлагается на алтарь не сразу, а вслед за головой: ведь для перемены жизни надо, в первую очередь, отказаться от главенства плотского ума…

…А внутренности жертвы и ноги ее вымоет он водою, и сожжет священник все на жертвеннике: это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу. (Лев. 1, 9)

Силой Духа Святого – «живой водой» – очищаются наши «внутренности», т. е. чувства и мысли. Об этой «воде живой» Иисус произнес проповедь в иерусалимском Храме во время праздника Кущей, когда на алтарь, по обычаю, возливали воду из Силоамского источника:

В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко мне и пей.

Кто верует в меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.

Сие сказал он о Духе, Которого имели принять верующие в него: ибо еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен. (Иоан 7, 37–39)

Омыть следует не только внутренности, но и ноги жертвы. А это означает очищение не только мыслей и чувств, но и «путей» человека – овеществление замыслов в «плодах веры», т. е. в добрых делах:

Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его?

Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания,

А кто-нибудь из вас скажет им: «Идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела: что пользы?

Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. (Иак. 2, 14–17)

На Страшном суде участь человека будет определяться его делами, а не декларируемой им верой:

…И судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.

…И судим был каждый по делам своим. (Откр. 20, 12–13)

Эта истина с особой силой высказана в пророчестве о втором пришествии Христа: в тот день никто не будет спрошен об исповедуемой им вере или о совершавшихся обрядах, но только о том, накормил ли он голодного, напоил ли жаждущего… Именно совершенные дела либо распахнут перед человеком врата Царства Божьего, либо лишат его блаженной участи:

Тогда скажет царь тем, которые по правую сторону его: приидите, благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

Ибо алкал я – и вы дали мне есть; жаждал – и вы напоили меня…

<…>

…Так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне. (Матф. 25, 34–40)

…Итак, приготовление жертвы завершается омовением ее ног, что указывает на очищение «путей» (ср. Иоан. 13, 10). Только по достижении данной ступени и совершается истинное «восхождение» – «ола», о котором сказано:

…Это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу. (Лев. 1, 9)

Древнееврейское ריח־ניחח <ре́йах-нихо́ах> дословно означает «запах успокоительный». Любовь, исходящая из сердца праведника, доставляет «успокоение» Создателю. Ведь тот, кто достигает цели, ощущает покой на душе, а цель и плод всего творения – праведник. Именно в нем и заключен тот преизбыток блага – «хорошо весьма», узрев который, Бог успокоился («почил») от всех дел Своих в день Субботний (Быт. 1, 31–2, 3).

Заклание жертвенных животных происходит на северной стороне жертвенника (Лев. 1, 11). Производными от древнееврейского глагола צפן <цафа́н>, «скрывать», являются и צפון <цафу́н> – «сокрытый», «спрятанный», и צפון <цафо́н> – «север» (возможно, такое наименование северных стран связано с «сокрытием» в них солнечного тепла). В совокупности указанных значений раскрывается смысл предписания: с одной стороны, жертвоприношение – это нечто «сокрытое», поскольку представляет собой тайну нашего внутреннего мира. С другой стороны, именно в странах, расположенных к северу от Святой земли, из века в век свершалось мученичество верных служителей Божьих, которых нечестивые властители убивали за соблюдение заповедей:

…А комната, которая лицом к северу, – для священников, бодрствующих на страже жертвенника: это сыны Садока, которые одни из сынов Левия приближаются к Господу, чтобы служить Ему. (Иез. 40, 46)

Подобно священникам, бодрствующим в служении, мученики в северных странах всегда возлагали свою жизнь на жертвенник Божий – и во дни языческих гонений против Церкви, и в века инквизиции, и в более поздние эпохи – вплоть до XX века, когда миллионы людей были жестоко замучены за принадлежность – по плоти или по духу – к потомству Авраама:

И когда он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. (Откр. 6, 9)

Жертва всесожжения может приноситься не только из скота, но и из птиц – горлиц и молодых голубей (Лев. 1, 14–17). Такое предписание имеет в виду неимущих, у которых нет возможности пожертвовать домашнее животное. Птица в ряде мест Библии символизирует душу с ее взлетами и страстными порывами:

Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих: сеть расторгнута, и мы избавились. (Пс. 123, 7)

До того, как душа будет посвящена Богу – «возложена на жертвенник», до того, как начнется ее восхождение («ола») в пламени Божественной любви, ей надлежит пройти те стадии самоотречения, которые мы уже рассмотрели на примере жертвенного животного (Лев. 1, 15–16). И, сверх того, священник должен еще «надломить ее в крыльях, не отделяя их» (ст. 17): своевольные порывы, беззаконные «перелеты» сменяются полной покорностью, но крылья у души не отнимаются – они неотделимы от самой ее сущности…

Существуют и бескровные жертвы – хлебные приношения, описанные в главе 2. Поскольку Скиния – образ всего мироздания, исполненного славы Божьей, в служении представлено все многообразие творений: металлы (золотые, серебряные и медные сосуды), минералы (драгоценные камни в облачении первосвященника), растения (деревянные брусья, льняные одежды, хлебные жертвы), животные (шерстяная материя, жертвенный скот) и, конечно же, люди (священники); см. также с. 513–514 и 533. Подобно этому и сам человек-микрокосм, содержащий в своем духовном и телесном составе все элементы вселенной, призван каждым из них служить Создателю…

Что же означают бескровные, хлебные, жертвы? Постараемся вникнуть в сказанное:

Если какая душа хочет принести Господу жертву приношения хлебного, пусть принесет пшеничной муки, и вольет на нее елея, и положит на нее ливана… (Лев. 2, 1)

Пшеничная мука, состоящая из мельчайших частичек, означает любую разновидность той «рассыпающейся реальности», к которой, в силу своего земного существования, причастен человек. Это и время нашей жизни, состоящее из крохотных мгновений; и совокупность наших мнений, «насыпанных» в сознание из разных источников и часто несовместимых; и наши «раздробленные» чувства, слагающиеся из множества моментальных ощущений и «загораживающие» от нас единство бытия…

Именно такое «распыленное» мировосприятие характерно для людей плотских, не осознающих своей духовной природы. Но стоит влить в муку елей – и множество разъединенных частиц превращается в единую массу. А добавляемый сюда ливан (др. – евр. לבנה <левона́>, «ладан», – белая благовонная смола) придает этой массе благоухание. Так преображается и жизнь человека, когда в нее «вливается» Дух Святой: все в ней наполняется смыслом, обретает единство и взаимосвязь, и вся она дышит «благоуханием познания» (II Кор. 2, 14). Жизнь, исполненная благодати, становится «благоуханием, приятным Господу» (Лев. 2, 2), и, подобно жертве хлебной, возносится к Нему в пламени любви…

Остатки от хлебной жертвы, названной «великой святыней» (др. – евр. קדש קדשים <ко́деш кадаши́м> – «святое святых»), должны вкушать священники (Лев. 2, 3). Но почему? Смысл в том, что все описанное должно происходить в нашем «внутреннем человеке» (II Кор. 4, 16), которого и символизирует священник…

Перечисление хлебных жертв разных видов (Лев. 2, 4–10) завершается таким предписанием:

Никакого приношения хлебного, которое приносите Господу, не делайте из заквашенного теста, ибо ни квасного, ни меду не должны вы сожигать в жертву Господу;

Как приношение начатков приносите их Господу, а на жертвенник не должно возносить их в приятное благоухание. (Лев. 2, 11–12)

В библейской метафорике закваска символизирует порчу чего-то изначально непорочного. Соответственно Всевышний и повелел праздновать Пасху с опресноками: дрожжи как бы вносят «искажение» в состав хлеба, «раздувание» которого под их воздействием указывает на спесь и гордыню. Если пресный хлеб (маца) может храниться неопределенно долго, то квасной сравнительно быстро начинает плесневеть или подвергаться иной порче. Иисус предупреждал учеников, чтобы они береглись «закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лук. 12, 1).

Из сказанного ясно, почему нельзя приносить в жертву Богу дрожжевой хлеб. Но что же означает исключение: «…как приношение начатков, приносите их [квасные хлебы] Господу…»? Приношение начатков (קרבן ראשית <карба́н решит>) – это посвящение Господу первых плодов от каждого урожая. Начатки доставляются в Храм:

Начатки плодов земли твоей приноси в дом Господа, Бога твоего… (Исх. 23, 19)

Доставленные в Святилище начатки не восходят на алтарь, а отдаются священникам и левитам, которые и распоряжаются ими:

И начатки из молотого хлеба нашего и приношений наших, и плодов со всякого дерева, вина и масла мы будем доставлять священникам в кладовые при доме Бога нашего и десятину с земли нашей левитам. Они, левиты, будут брать десятину во всех городах, где у нас земледелие. (Неем. 10, 37)

Следовательно, приношение квасных хлебов в качестве начатков не может осквернить жертвенник. Такое приношение совершалось в праздник Пятидесятницы, когда в Храм доставлялись пшеничные хлебы из муки нового урожая:

…До первого дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней и тогда принесите новое хлебное приношение Господу:

От жилищ ваших приносите два хлеба возношения, которые должны состоять из двух десятых частей ефы пшеничной муки и должны быть испечены кислые – как первый плод Господу… (Лев. 23, 16–17)

Именно «кислые», т. е. квасные, хлебы приносились в праздник в честь Синайского Откровения, дарования Десяти Заповедей (Исх. 19, 1; 19, 11 и 16; 20, 1–18). В начале новозаветной эпохи в этот же самый праздник Дух Святой сошел на апостолов, и они получили дар иных языков, чтобы проповедовать среди разноплеменных народов:

И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли галилеяне?

Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились? (Деян. 2, 7–8)

Оба эти важнейшие события – духовное рождение Израиля, вступающего в Синайский завет, и духовное рождение Церкви – произошли в праздник Пятидесятницы, т. е. шестого числа месяца Сивана (третий весенний месяц библейского календаря). Наблюдается определенное сходство между внутренним состоянием израильтян, едва только вышедших из Египта и не успевших перед вступлением в Синайский завет очиститься от «закваски греха», и духовным положением язычников, перед вступлением в Церковь также пребывавших в нечистоте.

И те, и другие были «испорчены» упомянутой «закваской». И тем не менее Отец Небесный, по великому милосердию, приблизил к Себе как израильтян, так и язычников – в том виде и состоянии, в каком они находились. Те и другие, хотя и различным образом и в разные эпохи, получили возможность духовного восхождения намного раньше, чем смогли уподобиться «бесквасным хлебам» – праведникам, живущим чистой и совершенной жизнью…

Вот почему не один, а два квасных хлеба приносятся в Храм в день Пятидесятницы (Лев. 26, 17): они символизируют еще не очищенных от грехов людей – призываемых Богом израильтян и язычников. Повторим, что эти два хлеба на алтарь не восходят, они отдаются священнику (Лев. 23, 20). Есть и в этом важный прообраз: неочищенная душа не в состоянии «подняться к небесам» в пламени Божественной любви, но «отдается священнику» для наставления в учении Божьем. Таким священником в вышнем мире является Мессия:

Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес… (Евр. 7, 26)

И еще о хлебных жертвах: они должны быть посыпаны солью. —

Всякое приношение твое хлебное соли солью и не оставляй жертвы твоей без соли завета Бога твоего: при всяком приношении твоем приноси соль. (Лев. 2,13)

Соль предохраняет пищу от разложения. Подобно этому и завет Божий охраняет от гибели – духовной и телесной – как отдельных людей, так и целые сообщества. И если хлебная жертва в целом означает посвящаемую Богу жизнь, то соль – знак постоянной памяти о завете. Поэтому в Библии вечный завет между Богом и потомством Аарона назван «заветом соли вечным» (Числ. 18, 19).

Те люди и сообщества, которые верны «завету соли», сами становятся «солью земли» для остального человечества, предохраняя его от окончательного падения и вырождения, от гибели во грехах. Так, десять праведников, обитая в городе, способны спасти его от истребления (Быт. 18, 20–32). «Солью земли» назвал Иисус своих учеников, призванных благовествовать Царство Божье:

Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. (Матф. 5, 13)

Следующей разновидностью жертв является זבח שלמים <зе́вах шэлами́м> – буквально «жертва примирений», в Синодальном переводе – «жертва мирная». Слово שלם <шале́м> означает не только «мирный», но и «целостный», «здравый», «гармоничный», «полный». Достижение человеком всех этих состояний возможно только путем покаяния, возвращения к Богу, примирения с Ним. В Лев. 3, 1 употреблено слово שלמים <шэлами́м> – множественное число от «шалем», что указывает на множество благих последствий примирения с Богом: ведь обретя мир со Всевышним, человек приходит также к согласию и с самим собой, и с окружающими.

Мирная жертва приносится в благодарность Богу за Его благодеяния, т. е. «от избытка чувств». Относящиеся к ней установления – иные, нежели о всесожжении:

…И принесет он из мирной жертвы в жертву Господу тук, покрывающий внутренности, и весь тук, который на внутренностях,

И обе почки и тук, который на них, который на стегнах, и сальник, который на печени; с почками он отделит это;

И сыны Аароновы сожгут это на жертвеннике вместе со всесожжением, которое на дровах, на огне: это жертва, благоухание, приятное Господу. (Лев. 3, 3–5)

В чем же духовный смысл сказанного? Здесь важно символическое значение тука (жира), покрывающего внутренности. Тук состоит из омертвелых, утративших жизненность клеток. Согласно библейскому предписанию, он не предназначен в пищу, а целиком отдается в жертву:

…Скажи сынам Израилевым: никакого тука ни из вола, ни из овцы, ни из козла не ешьте.

Тук из мертвого и тук из растерзанного зверем можно употреблять на всякое дело; а есть не ешьте его;

Ибо, кто будет есть тук из скота, который приносится в жертву Господу, истребится душа та из народа своего… (Лев. 7, 23–25)

В приношении тука содержится важное указание. Чтобы «совершить жертву примирений», т. е. примириться с Богом, с самим собой и с ближними, следует расстаться с самой косной, не способной к развитию частью своего существа – крайним себялюбием. Растопленный в пламени алтаря – огне жертвенной любви, тук перестает быть массой мертвых клеток: он сливается с пламенем и возносится ввысь…

Далее говорится о жертве за грех. Тема греха, проходящая красной нитью сквозь все Писание, очень глубока. Эта тема волнует каждого мыслящего человека в любую эпоху. Как вообще стало возможно грехопадение того, кто был создан по образу и подобию Бога, являл собой живое отражение вселенной – микрокосм?

Данной теме посвятил свой сонет великий английский поэт XVII века Джон Донн:

Я – микрокосм, искуснейший узор,

Где ангел слит с естественной природой.

Но обе части мраку грех запродал,

И обе стали смертными с тех пор…

Вы, новых стран открывшие простор

И сферы, что превыше небосвода,

В мои глаза, для плача, влейте воды

Морей огромных: целый мир – мой взор —

Омойте. Ведь потоп не повторится,

Но, алчностью и завистью дымясь,

Мой мир сгорит: в нем жар страстей таится…

О, если б этот смрадный жар погас!

И пусть меня охватит страсть другая —

Твой огнь, что исцеляет, сожигая!

(Перевод Д. Щедровицкого)

…Теме искупления грехов целиком посвящены главы 4–5 и отчасти 6–7 Книги Левит.

И сказал Господь Моисею, говоря:

Скажи сынам Израилевым: если какая душа согрешит по ошибке против каких-либо заповедей Господних и сделает что-нибудь, чего не должно делать… (Лев. 4, 1–2)

Жертва за грех искупает только те проступки, которые совершены «по ошибке», «по неведению» (ср. Числ. 15, 27). В оригинале в обоих случаях присутствует слово שגגה <шэгага́> – «заблуждение», «оплошность»; родственный глагол שגה <шага́> означает «блуждать», «уклоняться», «соблазняться», «увлекаться», но также и «приходить в воодушевление», «испытывать восторг». Известно, что существуют эмоциональные состояния, приравниваемые к неведению или забытью (они возникают как результат сильных переживаний и в юридическом обиходе именуются состояниями аффекта). Под שגגה <шэгага́> подразумеваются не только прегрешения, в буквальном смысле совершенные по ошибке (т. е. из-за незнания или неправильного понимания соответствующей заповеди, из-за невнимательности, вообще не по вине данного человека и т. п.), но и те грехи, в которые человек впал по слабости (не найдя сил противостать соблазну; вследствие заблуждения чувства или мысли; наконец, поддавшись ложному «воодушевлению» из-за опьянения физического или духовного).

Таким грехам Писание резко противопоставляет иной вид беззаконий. Имеются в виду грехи, совершенные с осознанным намерением преступить заповеди, воспротивиться воле Божьей. Такие грехи приравниваются к осквернению имени Божьего. Они не искупаются жертвой за грех, но караются смертью: осмелившийся сознательно поносить Основу бытия, Источник собственного существования – Господа духов (см. Числ. 16, 22), – недостоин жизни.

…И очистит священник душу, сделавшую по ошибке грех пред Господом, и очищена будет, и прощено будет ей.

Один Закон да будет для вас, как для природного жителя из сынов Израилевых, так и для пришельца, живущего у вас, если кто сделает что по ошибке.

Если же кто из туземцев или из пришельцев сделает что дерзкою рукою, то он хулит Господа – истребится душа та из народа своего… (Числ. 15, 28–30)

Выражение «дерзкою рукою» как раз и означает желание оскорбить Создателя, сделав нечто греховное не по заблуждению или слабости, но намеренно, наперекор Его воле.

Есть и еще одна разновидность грехов, не искупаемых жертвоприношением (т. е. грехов смертных, прощение которых наступает только после физической смерти согрешившего). Пример этого мы находим в Книге Исход:

…А если кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть. (Исх. 21, 14)

Их этих слов видно, что грех намеренного убийства искупается не жертвой, а только смертью убийцы. Другие примеры грехов подобного рода – это прелюбодеяние (т. е. взаимно-добровольное соитие с чужой женой), принесение детей в жертву языческому божеству Молоху, занятия черной магией (Лев. 20, 1–27 и др.).

…Возвратимся к жертве за «грех по ошибке». В зависимости от положения согрешившего приносятся и животные различной ценности.

«Священник помазанный», т. е. первосвященник, несущий ответственность за духовную жизнь народа, своим грехом может осквернить все общество. Поэтому он должен в качестве жертвы принести тельца (Лев. 4, 3) – точно так же, как и все общество в целом, если по ошибке отступит от заповеди (ст. 13–14). Таким образом, грех духовного руководителя по своему значению приравнивается к прегрешению всего народа. За грех же נשיא <наси́> (в Синодальном переводе – «начальник»), т. е. главы колена или иного знатного лица, приносится козел (ст. 22–23). Наконец, за грех простого человека («одного из народа») – коза (ст. 27–28). Мы видим, что чем выше статус согрешившего, тем более «дорогое» животное приносится. Буквальный смысл этого ясен: начальствующие обычно богаче других, и им легче принести более ценную жертву. Но не станем забывать, что животное указывает на плотскую природу, располагающую нас ко греху, и что часто духовной и душевной одаренности сопутствует и физическая («животная») мощь, благодаря чему достигается равновесие между высшим и низшим началами в самом человеке. Поэтому для того чтобы смирить и одолеть свою животную сущность, разным людям приходится приносить в жертву разных «животных»…

Возвращаясь к буквальному смыслу прочитанного, подчеркнем, что, хотя каждое жертвоприношение было прообразом Голгофской жертвы, прощение грехов совершалось отнюдь не прообразно (т. е. не условно, частично или мнимо), а вполне реально. Грехи всякий раз действительно прощались:

…И весь тук его сожжет на жертвеннике, подобно как тук жертвы мирной, и так очистит его священник от греха его, и прощено будет ему. (Лев. 4, 26)

Об этом же говорят стихи 20, 31 и 35 настоящей главы. Следовательно, грех рассматривается в Писании как нечто, могущее быть «перенесенным» с одного лица (или существа) на другое, в данном случае – с человека на домашнее животное. Прежде чем перейти к рассмотрению выводов, отсюда следующих, прочитаем еще два стиха:

…А кожу тельца и все мясо его с головою и с ногами его, и внутренности его и нечистоты его,

Всего тельца пусть вынесет за стан на чистое место, где высыпается пепел, и сожжет его огнем на дровах; где высыпается пепел, там пусть сожжен будет. (Лев. 4, 11–12)

Тушу тельца должен сжечь тот священник, который возносил жертву (хотя, согласно более поздней практике, этим занимались особые служители). Какой же психологический смысл имеет данное указание? Вполне очевидно, что далеко не каждая составляющая внутреннего мира «падшего» человека может быть «вознесена на жертвеннике», т. е. преобразована и одухотворена силой Божественной любви. Есть и нечто такое, что не поддается преобразованию, а должно быть «вынесено за стан», т. е. отделено, отстранено от нашего внутреннего мира, а затем и полностью уничтожено – «сожжено вне стана».

Какие же именно мысли, чувства, желания и черты характера именуются здесь «кожей, мясом, головой, ногами, внутренностями и нечистотами», подлежащими сожжению? Это и «плотский покров», закрывающий истине доступ к внутреннему человеку («кожа»); и плотский разум, вмешивающийся в вопросы духовные («голова»); и беззаконные пути («ноги»); и нечистые чувства («нечистоты»)…

На этом примере мы видим, что каждая «йота и черта» Божественного Закона крайне важна для нашего духовного развития и потому вечна и неотменима:

Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдут небо и земля, ни одна йота и ни одна черта не прейдут из Закона, пока не исполнится все. (Матф. 5, 18)

Перейдем к другому истолкованию «сожжения нечистот вне стана» – тому, которое непосредственно содержится в текстах Нового Завета. Искупление грехов, совершенное Иисусом на Голгофе, явилось точным и всеобъемлющим осуществлением прообразов, содержавшихся в жертвоприношениях Ветхого Завета. Уже Иоанн Креститель указывал своим ученикам на Иисуса как на жертвенного Агнца, призванного искупить не только прегрешения отдельного лица, но и грехи всего человечества:

На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира. (Иоан. 1, 29)

Жертва Иисуса есть осуществление пророчества Исаии о праведнике, умирающем за «грехи всех нас», за «преступления народа», – о рабе Господнем, который «понес на себе грех многих» и «ранами которого мы исцелились». Принеся «жертву умилостивления», Христос «за преступников сделался ходатаем» (Ис. 53, 4–12). К этому пророчеству восходит целый ряд мест Нового Завета, например:

Он грехи наши сам вознес телом своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами его вы исцелились. (I Петр. 2, 24)

В том факте, что римские воины не перебили у Иисуса голеней перед снятием с креста, осуществилось таинственное повеление Торы о пасхальном агнце (см. Исх. 12, 46):

Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость его да не сокрушится. (Иоан. 19, 36)

В новозаветных текстах многократно говорится о соответствии между жертвами Ветхого Завета и Голгофской жертвой (ср. I Кор. 15, 3). В числе прочего объясняется связь между казнью Иисуса вне Иерусалима и сожжением тел жертвенных животных вне стана:

Так как тела животных, которых кровь для очищения греха вносится первосвященником во Святилище, сжигаются вне стана, —

То и Иисус, дабы освятить людей кровию своею, пострадал вне врат.

Итак, выйдем к нему за стан, нося его поругание… (Евр. 13, 11–13)

Мессия, «презираемый и умаленный» (Ис. 53, 3), на которого Господь «возложил грехи всех нас» (Ис. 53, 6), ассоциируется с наиболее «презренными», «отвергаемыми» при жертвоприношении частями животного.

Смерть Мессии вне стен Иерусалима объясняется не только тем, что вне пределов города римский прокуратор осуществлял публичные казни для устрашения евреев. И не только желанием самого Мессии избавить жителей города от вины за казнь праведника (ср.: «…Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» – Лук. 23, 34). Смерть «вне стана» связана, в первую очередь, с крайним унижением и умалением того, кто «взял на себя грех мира».

Апостол призывает: «Итак, выйдем к нему за стан, нося его поругание» (Евр. 13, 13). Выйти «за стан» надменных человеческих сообществ, отвергающих волю Божью, и принять участие в страданиях Мессии – вот путь каждого его истинного ученика. Однако этот «выход за стан» осуществляется в первую очередь не буквально, а духовно: он связан с переменой всего образа мыслей и действий, с искренним покаянием – возвращением к Богу и Его заповедям. При этом внешне ученик Иисуса может остаться в той же среде, в которой пребывал прежде (ср. I Кор. 5, 9–11).

Через жертву Мессии становится доступной вся полнота искупления и спасения, в то время как жертвами животных искупались лишь отдельные грехи (Евр. 10, 10–14). Однако закономерен вопрос: при каких условиях действие Голгофской жертвы распространяется на данного, конкретного человека? Можем ли мы это выяснить на основании Писания?

Иисус, предрекая во время Тайной вечери свои искупительные страдания, сказал, что умрет «за многих»:

И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, Ибо сие есть кровь моя Нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов. (Матф. 26, 27–28)

Об этом же он говорил и ранее, призывая учеников к полной самоотверженности:

…И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом;

Так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу свою для искупления многих. (Матф. 20, 27–28)

Кто же именно входит в число этих «многих»? Ответ находим в послании апостола Петра:

Петр, апостол Иисуса Христа, пришельцам… избранным,

По предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию

и окроплению кровию Иисуса Христа: благодать вам и мир да умножатся. (I Петр. 1, 1–2)

Здесь говорится, что жертвенной кровью Иисуса Христа окропляются (очищаясь от грехов) те, кто, получив освящение от Духа Святого, становятся послушными воле Божьей. Послушание проявляется в покорности заповедям – ведь в них и выражена Его воля:

Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки. (I Иоан. 5, 3)

Как известно, Первая Заповедь требует безусловной веры единому Богу, иными словами – полного доверия Ему:

…Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства… (Исх. 20, 2)

Следовательно, исполнение остальных девяти заповедей предваряется верой, без которой нельзя и помыслить о служении Творцу:

А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает. (Евр. 11, 6)

Итак, верующие в Бога, исполняющие заповеди Его, признающие Иисуса Мессией, принимающие верой совершенное им искупление и освящаемые Духом Божьим, – вот те «многие», грехи которых искупаются Голгофской жертвой. Именно против таких верующих с особой силой ополчается дух зла – «дракон», описанный в Апокалипсисе:

…И пошел, чтобы вступить в брань с… сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа. (Откр. 12, 17)

Каким же образом спасаемые очищаются кровью Иисуса Христа? Где находится тот жертвенник, над которым совершается кропление ею? На этот вопрос Писание дает такой ответ:

Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело,

То кольми паче кровь Христа, который Духом Святым принес себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному! (Евр. 9, 13–14)

Но коль скоро совесть, очищаемая от грехов («мертвых дел»), находится внутри нас, то, значит, там же находится и «жертвенник», окропляемый кровью Мессии!

Иначе и быть не может: раз человек призван быть Храмом Божьим (I Кор. 3, 16–17), то все сосуды и принадлежности этого Храма, включая жертвенник, следует искать в нашем внутреннем мире. Поэтому Христос, принеся свою великую жертву, входит затем «во внутреннейшее за завесу» (Евр. 6, 19–20), т. е. в Святое святых внутреннего Храма каждого из своих последователей. И вход в этот Храм, очищенный кровью Мессии, становится тогда доступен и для нас самих. Однако, чтобы войти туда, нам необходимо преодолеть «завесу» – сомнения плотского разума. Ибо завеса символизирует плоть:

Итак, братия, имея дерзновение входить во Святилище посредством крови Иисуса Христа, путем новым и живым,

Который он вновь открыл нам через завесу, то есть плоть свою,

И имея великого Священника над домом Божиим,

Да приступаем с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистив сердца от порочной совести и омыв тело водою чистою… (Евр. 10, 19–22)

Здесь говорится об очищении именно сердца и совести. Об окроплении их кровью Христа, т. е. его великой духовной, жизненной силой, приобщившись к которой, верующий соединяется со своим Учителем, словно ветвь – с виноградной лозой (Иоан. 15, 4–5).

Конечно, именно о жизненной силе Духа Христова, о Его оживляющем действии образно говорится в Евангелии как о «крови» или «соке виноградной лозы» (ср.: «И ты пил вино, кровь виноградных ягод» – Втор. 32, 14). Возможность понять этот образ как относящийся к «веществу» Христова тела, к его плоти и крови в буквальном смысле, отверг уже сам Иисус. Сказав о «вкушении плоти и крови» (Иоан. 6, 48–58) и вызвав этим недоумение и даже ужас у некоторых слушателей (ст. 60), он тут же пояснил:

Дух животворит; плоть не пользует ни мало. Слова, которые говорю я вам, суть дух и жизнь. (Иоан. 6, 63)

Но остается вопрос: если кровь Христова очищает сердца тех «многих», признаки которых мы перечислили, то относится ли очищение только ко грехам, содеянным до уверования, или также к совершенным уже после обращения? И, наконец, очищаются ли при этом те грехи, которые, по условиям Синайского завета, вообще не могли быть прощены?

Прежде всего отметим, что спасительное действие Голгофской жертвы распространяется на грехи израильтян, преступивших Синайский («первый») завет:

И потому он есть ходатай Нового завета, дабы вследствие смерти его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное. (Евр. 9, 15)

Здесь сказано о грехах, совершенных до уверования в новозаветное искупление. Очищение распространяется на грехи каждого вступающего в Новый завет израильтянина, независимо от того, какой период времени отделяет Голгофскую жертву от его обращения. Уверовав в новозаветное искупление, такой человек освобождается от вины (Римл. 3, 24–25).

Но относится ли сказанное ко всем без исключения грехам, т. е. даже и к тем, за которые не было прощения в Синайском завете? Как мы помним, такие грехи именовались смертными, так как неизбежно влекли за собой смерть, будь то по суду человеческому, предписанному Торой, или же непосредственно от руки Всевышнего:

…И если народ земли не обратит очей своих на человека того, когда он даст из детей своих Молоху, и не умертвит его,

То Я обращу лицо Мое на человека того и на род его и истреблю его из народа его, и всех блудящих по следам его, чтобы блудно ходить вслед Молоха. (Лев. 20, 4–5)

Так вот, возможно ли, согласно условиям Нового завета, прощение таких преступлений?

Уже пророк Иеремия предсказывал, что вступающим в Новый завет будут прощены все грехи без малейшего исключения:

И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «Познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более. (Иер. 31, 34)

Об исполнении этого предсказания проповедовал апостол Павел в синагоге Антиохии Писидийской:

Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради него возвещается вам прощение грехов;

И во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается им всякий верующий. (Деян. 13, 38–39)

Отсюда видно, что вера в Мессию и принятие его жертвы позволяют избежать небесной кары даже и тем израильтянам, которые совершили смертный грех…

Пока мы говорили только об израильтянах. Не случайно пророк Исаия, предсказывая страдания Мессии, говорил от лица Всевышнего: «…за преступления народа Моего претерпел казнь» (Ис. 53, 8). А Его народом, как известно, именуются израильтяне…

Но если израильтяне, благодаря Торе, точно знали, что является грехом (см. I Иоан. 3, 4), то о каких же грехах идет речь по отношению к остальным народам Земли (язычникам)? Ведь Иисус, ожив из мертвых, послал своих учеников на проповедь ко всем народам: «Итак, идите, научите все народы… уча их соблюдать все, что я повелел вам…» (Матф. 28, 19–20). Таким образом, апостолы были призваны «во имя его покорять вере все народы» (Римл. 1, 5). В то же время принятие учения Иисуса начинается с покаяния, а чтобы покаяться, надо осознать свои грехи. Но ведь осознание беззаконий возможно лишь в том случае, если известен закон (Римл. 5, 13)! Против какого же закона грешили язычники, не будучи связаны, в отличие от израильтян, условиями Синайского завета? И, соответственно, какие их беззакония искупаются жертвой Христа?

Чтобы ответить на эти вопросы, вспомним: существовал ли до и независимо от Синайского завета какой-либо иной завет Господень, притом обязывающий все человечество? Да, таковым являлся завет, который был заключен со спасшимся от потопа семейством Ноя, а в его лице – и со всеми будущими поколениями людей, именуемыми «сынами Ноевыми» (Быт. 10, 1):

И сказал Бог Ною и сынам его с ним:

Вот Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас… (Быт. 9, 8–9)

Этот завет, как мы помним, содержит в себе семь заповедей, которые с тех пор обязано соблюдать все человечество (см. с. 105–106). Вот в нарушении этих заповедей и были повинны язычники.

Мы уточнили, какие повеления от Бога получили в свое время все народы, а какие – исключительно израильтяне. Благодаря этому нам стало понятно, какие грехи тех и других искупаются кровью Христа.

Однако пророку Захарии принадлежит удивительное предсказание, гласящее, что в определенный момент будет отменен завет Господень, заключенный со всеми народами (т. е. завет с сынами Ноя):

И возьму жезл Мой – благоволения и переломлю его, чтобы уничтожить завет, который заключил Я со всеми народами.

И он уничтожен будет в тот день, и тогда узнают бедные из овец, ожидающие Меня, что это слово Господа. (Зах. 11, 10–11)

Захарии, конечно, было прекрасно известно, что иного завета, кроме Ноева, Всевышний с народами не заключал… Но как же может быть уничтожен тот завет, который Сам Господь назвал вечным (см. Быт. 9, 12 и 16)?

В завершение приведенных слов говорится:

И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, – не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребреников.

И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, – высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял я тридцать сребреников, и бросил их в дом Господень для горшечника. (Зах. 11, 12–13)

Как известно, Сын Божий был «оценен» в тридцать сребреников (Матф. 26, 14–16 и 27, 3–8). Этой «высокой ценой» был как бы оценен и Сам Создатель, – ведь Его слово нес народу Христос. Не потому ли и сказано: «оценили Меня»?..

Итак, мы видим, что пророчество об отмене завета со всеми народами (т. е. Ноева завета) составляет единое целое с пророчеством об «оценке» Мессии. Мессия же приносит человечеству Новый завет. А, следовательно, завет со всеми народами уничтожается лишь в определенном смысле: поскольку язычники не были верны этому завету («…все согрешили и лишены славы Божией…» – Римл. 3, 23), то им, после Голгофской жертвы, предлагается вступить в Новый завет. Новозаветные же установления, в свою очередь, не только включают в себя семь заповедей сынов Ноевых, но и являют духовные глубины их смысла (ср. I Иоан. 2, 2–5); они не только сохраняют все обетования, полученные Ноем, но и бесконечно превышают их, ибо содержат обетование вечной жизни (ср. Быт. 8, 21–22 и 9, 11–16 с Иоан. 14, 2–3).

Мы разобрали вопрос о том, какие грехи, соделанные до уверования, прощаются людям (как израильтянам, так и язычникам), вступающим в Новый завет. Но что же происходит с грехами, вновь совершаемыми уже после уверования? Все ли они, и при каких условиях, могут быть прощены? И нарушениями какого закона эти грехи (беззакония) являются?

Мы знаем, что сущность закона Христова – любовь к Богу и к ближнему. Любовь проявляется в постоянной братской взаимопомощи – «ношении бремен друг друга» (Гал. 6, 2). Знаем также, что закон Христов включает в себя все заповеди, данные на Синае, причем именно в Новом завете раскрывается их подлинный смысл (Матф. 5, 17–19).

Истинное, духовное, соблюдение заповедей, дарованных на Синае, согласно учению Иисуса, ведет к вечной жизни:

Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. (Матф. 19, 17)

Верующие в искупительную жертву Иисуса и принимающие его учение призваны исполнять заповеди в Духе Святом. Это и называется – «поклоняться Отцу в Духе и истине» (Иоан. 4, 23–24), поскольку Закон с его заповедями есть сама истина (Пс. 118, ст. 86, 142 и 151).

Таким путем мы выяснили, грех против какого закона осуждается в Новом завете. Этот же закон пишется Духом Божьим на сердцах верующих:

Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу Закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. (Иер. 31, 33)

Поэтому следующий наш вопрос таков: возможно ли, по условиям Нового завета, получить прощение за грехи, совершенные уже после искупления? Апостол Иоанн отвечает на это так:

…Если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха.

Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. (I Иоан. 1, 7–8)

«Если говорим, что не имеем греха…» Это о тех, кто был очищен жертвой Христа, но снова впал в прегрешения. Однако и от новых грехов возможно очиститься:

Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды. (I Иоан. 1, 9)

Заступничество за своих учеников – часть ходатайства Мессии за всех согрешивших (ср. Ис. 53, 12):

Дети мои! Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, праведника;

Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира. (I Иоан. 2, 1–2)

Согласно условиям Нового завета, прощение даруется кающимся: жертва Иисуса искупает их грехи. Но всякий ли вновь совершаемый грех прощается вступившему в Новый завет? В том же Первом послании Иоанна подчеркивается различие между просто грехом и «грехом к смерти», т. е. таким, который, по условиям Синайского завета, карается смертью:

Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился.

Всякая неправда есть грех; но есть грех не к смерти. (I Иоан. 5, 16–17)

Итак, согрешающий «не к смерти» может быть прощен после покаяния (при этом, однако, в некоторых случаях он подвергается очистительному наказанию свыше – Евр. 12, 4–11). Если же такой человек совершает смертный грех (богохульство, убийство и т. п.) или если он грешит произвольно, т. е. не по слабости или неведению, но с дерзкой целью надругаться над заповедью, то его ожидает страшная кара, о которой предупреждает апостол:

Ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи,

Но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников.

Если отвергшийся Закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью,

То сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет? (Евр. 10, 26–29)

Упомянутое страшное наказание может постигнуть преступника не только в этой жизни, но и в грядущей. Об этом предупреждает Иисус, описывая последствия хулы на Духа:

Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам;

Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем. (Матф. 12, 31–32)

Грех хулы на Духа равнозначен поношению имени Божьего, за что, согласно Синайскому завету, полагалась смертная казнь (Лев. 24, 10–16). Тем более непростителен подобный грех для «вкусивших дара небесного», т. е. на собственном опыте познавших милосердие Божье:

Ибо невозможно – однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого,

И вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, И отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются ему. (Евр. 6, 4–6)

Мы привели эти свидетельства об искуплении грехов в Новом завете, чтобы показать, как осуществляется прообраз, явленный в левитском жертвенном служении.

…Теперь вернемся снова к тексту Книги Левит:

Если кто согрешит тем, что слышал голос проклятия и был свидетелем, или видел, или знал, но не объявил, то он понесет на себе грех.

Или если прикоснется к чему-нибудь нечистому, или к трупу зверя нечистого, или к трупу скота нечистого, или к трупу гада нечистого, но не знал того, то он нечист и виновен. (Лев. 5, 1–2)

Здесь соседствуют (и даже чуть ли не отождествляются) такие грехи, между которыми, казалось бы, нет даже точек соприкосновения: в самом деле, что общего можно найти между отказом от свидетельства и прикосновением к трупу животного?!.

Но дело в том, что, согласно Писанию, всякая неправда оскверняет человека; осквернение же, в свою очередь, имеет причиной соприкосновение с чем-либо мертвым или омертвелым. Так, источниками физической нечистоты служат труп (человека или животного – Лев. 5, 2; Числ. 19, 16); истечения из тела человека, связанные с зарождением жизни, но не выполнившие своего предназначения (т. е. также «омертвелые» – Лев. 22, 4; 15, 2); а также болезни, вызывающие частичное «омертвение» тела, – разновидности проказы (Лев. 13, 45–46). Поэтому осквернение внутреннее (в данном случае – посредством лжи или сокрытия правды) сопоставляется с нечистотой внешней. Не зря о грешниках говорится как о «мертвых» (Кол. 2, 13).

Чем же очиститься человеку после «соприкосновения» со своей падшей, «омертвелой», животной сущностью?

В отличие от жертвы за грех, именуемой חטאת <хата́т> – «очистительная», в указанных случаях приносится אשם <аша́м> – «жертва повинности». Эта жертва предписана еще в ряде случаев: при забвении и невыполнении данной клятвы (Лев. 5, 4); при ошибочном присвоении чего-либо, посвященного Господу (ст. 15); при нарушении заповедей по неведению (ст. 17); после прямого или опосредованного обмана ближнего (Лев. 6, 2–3); наконец, после ложной клятвы (ст. 5).

Принесение жертвы «ашам» должно предваряться не только исповедью в содеянном (Лев. 5, 5), но и возмещением ущерба, нанесенного святыне или ближнему. Так, об ущербе, причиненном святыне, сказано:

…За ту святыню, против которой он согрешил, пусть воздаст и прибавит к тому пятую долю, и отдаст сие священнику, и священник очистит его овном жертвы повинности, и прощено будет ему. (Лев. 5, 16)

Сходно с этим говорится и об ущербе, нанесенном человеку:

…Согрешив и сделавшись виновным, он должен возвратить похищенное, что похитил, или отнятое, что отнял, или порученное, что ему поручено, или потерянное, что он нашел;

Или если он в чем поклялся ложно, то должен отдать сполна, и приложить к тому пятую долю и отдать тому, кому принадлежит, в день приношения жертвы повинности… (Лев. 6, 4–5)

Интересно, что грех против ближнего называется здесь «преступлением пред Господом», как если бы этот грех касался святыни Божьей. И в случае вины против посвященного Богу, и в случае греха против ближнего надлежит «приложить к тому [т. е. к незаконно присвоенному] пятую долю»…

Итак, ближний рассматривается как «святыня Господня», а грех против него – как грех против Бога. Крайне бережному отношению к ближнему, благоговению перед ним и подлинной любви учат нас эти предписания.

Но зададим вопрос: отменяет ли любовь к ближнему все прочие установления Закона или подразумевает их? Очевидно, верно второе. Павел пишет, что «…весь Закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя» (Гал. 5, 14). Словом «заключается» в Синодальном переводе передается греческий глагол πλεροω <плеро́о>, основные значения которого – «исполнять» и «наполнять». А это значит, что все заповеди Закона Божьего наполняются подлинным содержанием и исполняются истинным образом, только если осмысляются и осуществляются в духе любви к человеку. Собственно, назначение Десятисловия и всех 613 заповедей, дарованных на Синае, – научить любви и подлинному ее проявлению во всех жизненных обстоятельствах:

Что мы любим детей Божиих, узнаём из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его.

Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки. (I Иоан. 5, 2–3)

…Как и в других случаях, Закон Божий принимает во внимание возможности жертвователя: более состоятельный приносит овцу или козу, менее состоятельный – двух горлиц или голубей, совсем бедный – пшеничную муку (Лев. 5, 6–7 и 11). Таким образом, ни один человек не лишается возможности загладить грехи…

И сказал Господь Моисею, говоря:

Заповедай Аарону и сынам его: вот закон всесожжения: всесожжение пусть остается на месте сожигания на жертвеннике всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем… (Лев. 6, 8–9)

О чем же напоминает этот огонь, озаряющий ночную тьму? Ночь – образ нашего падшего мира, погруженного во тьму греха и смерти, а пламя жертвенной любви – единственный источник света в этом мраке…

К той же теме относится и призыв апостола пламенеть духом (Римл. 12, 11). Чтобы зажечь в сердцах своих учеников огонь любви, приходил на землю Мессия:

Огонь пришел я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лук. 12, 49)

Именно Сына Божьего, «пришедшего во плоти» (I Иоан. 4, 2), который возжигает в сердцах священный огонь и поддерживает его горение, символизирует священник. Он облачается в белые льняные одежды, цветом своим напоминающие человеческое тело:

…И пусть священник оденется в льняную одежду свою, и наденет на тело свое льняное нижнее платье, и снимет пепел от всесожжения, которое сжег огонь на жертвеннике, и положит его подле жертвенника… (Лев. 6, 10)

И вновь напоминает Тора о том, что этот огонь ни на миг не должен угасать – ни днем, ни ночью. Если под ночью понимать наш мир, «лежащий во зле» (I Иоан. 5, 19), то день – мир грядущий, в котором «не будет ночи» (Откр. 21, 25). Если же под ночью разуметь «темные» периоды жизни, полные мучений и испытаний (Плач. 3, 1–2), то день – это время благоволения Божьего:

Боже! Будь милостив к нам и благослови нас, освети нас лицом

Твоим… (Пс. 66, 2)

Подобно пламени жертвенника, любовь верующих душ излучает свет как в страдании, так и в радости:

…Огонь непрестанно пусть горит на жертвеннике и не угасает. (Лев. 6,13)

Особая жизнь, полная самоотдачи, требуется от священников, несущих слово Божие народу. Их хлебное приношение, означающее жизнь, «пропитанную елеем» Духа, должно полностью сжигаться на жертвеннике, потому что вся жизнь священника без остатка посвящается служению Богу и ближним:

…И всякое хлебное приношение от священника все да будет сожигаемо, а не съедаемо. (Лев. 6, 23)

Грядущую жертву Сына Божия прообразуют одновременно и священник, и жертвенное животное (Евр. 8, 3; 10, 10). Именно поэтому мясо животного должен вкушать сам священник: грех, «перешедший» с раскаявшегося грешника на животное, теперь «принимает на себя» потомок Аарона, довершая прообраз:

Но он взял на себя наши немощи и понес наши болезни… (Ис. 53, 4)

Священник не только имеет право, но и обязан вкусить мясо жертвы за грех, именуемой «святыней великой» (Лев. 6, 29):

…Священник, совершающий жертву за грех, должен есть ее; она должна быть съедаема на святом месте, на дворе Скинии собрания… (Лев. 6, 26)

В главе 7 описывается разделение мирных жертв שלמים <шэлами́м> на три разновидности: תודה <тода́> – «[жертва] благодарности», נדר <не́дер> – «[жертва] по обету» и נדבה <нэдава́> – «[жертва] по усердию» (Лев. 7, 11–12 и 16). Первая из них – символ благодарственной молитвы:

Итак, будем через него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его. (Евр. 13, 15)

Благодарность Богу за Его благодеяния надлежит воздавать как можно скорее, не откладывая. Поэтому

…Мясо мирной жертвы благодарности должно съесть в день приношения ее, не должно оставлять от него до утра. (Лев. 7, 15)

А вторая и третья разновидности мирных жертв – жертва по обету и жертва по усердию – могут быть вкушаемы в течение более длительного срока:

Если же кто приносит жертву по обету или от усердия, то жертву его должно есть в день приношения, и на другой день оставшееся от нее есть можно,

А оставшееся от жертвенного мяса к третьему дню должно сжечь на огне… (Лев. 7, 16–17)

Дело в том, что как исполнение обета, так и усердное служение нуждаются в подходящей обстановке, в ожидании которой их можно ненадолго отложить (с тем, однако, чтобы осуществить при первом же удобном случае).

Служение Всевышнему требует чистоты намерений, искренности сердца, на что указывает чистота вещественно-ритуальная:

…Если же какая душа, имея на себе нечистоту, будет есть мясо мирной жертвы Господней, то истребится душа та из народа своего… (Лев. 7, 20)

Наконец, в конце главы содержится запрет вкушать тук и кровь (ст. 22–27). Помимо диетического и гигиенического аспектов этот запрет имеет и символический смысл:

…Ибо, кто будет есть тук из скота, который приносится в жертву Господу, истребится душа та из народа своего… (Лев. 7, 25)

Тот, кто «съедает» (т. е. употребляет для собственной выгоды) предназначенное в жертву, поступает вопреки заповеди, которая учит нас самоотверженности. Искажающий таким образом смысл и цель завета подлежит истреблению из народа…

Заканчивается раздел о жертвах предписанием отдавать священникам правое плечо («плечо возношения») и «грудь потрясания» мирной жертвы. Эти части животного намекают на то состояние духа, в котором находится сам священник: сердце его «потрясено» близостью Всевышнего («грудь потрясания»), а руки молитвенно воздеты к небесам («плечо возношения», ср. I Тим. 2, 8). Таково служение истинных ходатаев перед Господом за Его народ:

Вот участок Аарону и участок сынам его из жертв Господних со дня, когда они предстанут пред Господа для священнодействия… (Лев. 7, 35)

В 37-м стихе данной главы предписания о жертвах названы תורה <тора́>, в Синодальном переводе – «закон». Но ведь этим же словом именуется и все Пятикнижие в целом! Здесь заключена важная истина: тот, кто постигает подлинный смысл закона о жертвах и исполняет его в Духе, тем самым осуществляет замысел Господень относительно человека! Ибо предназначение Закона в том и состоит, чтобы учить нас жертвенной жизни, исполненной любви в Духе (Римл. 8, 3–4; Кол. 1, 8).

Лекция 2Чистое и нечистое. Птица как образ души

Изложив учение о жертвах, Господь повелевает Моисею посвятить на служение Аарона и его сыновей (см. Исх. 29). Собрав весь народ у входа Скинии, Моисей произносит такие слова:

…Вот что́ повелел Господь сделать. (Лев. 8, 5)

Далее непосредственно следует описание обрядовых действий без каких-либо дальнейших пояснений. В этом заключен особый смысл: праведник нередко являет волю Божью не в словах, а в делах, поскольку последние ближе и понятнее людям…

И привел Моисей Аарона и сынов его, и омыл их водою… (Лев. 8, 6)

Омовение – первая ступень посвящения, оно указывает на очищение сердца:

Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. (Пс. 50, 12)

Конечно, человек не в состоянии сам очистить сердце от злых чувств и мыслей: недаром Давид в процитированном псалме молит об этом Бога! Аарон и его дети тоже омываются не сами: их омывает Моисей – представитель Всевышнего.

…И возложил на него хитон, и опоясал его поясом, и надел на него верхнюю ризу, и возложил на него ефод, и опоясал его поясом ефода, и прикрепил им ефод на нем… (Лев. 8, 7)

Облачается Аарон тоже не сам, а с помощью Моисея. Происходящее с Аароном прообразует духовный рост человека, открывшего себя действию благодати. А оно несовместимо с самоволием посвящаемого: с его стороны требуется лишь смирение и благодарение. Собственные деяния Аарона начнутся позже, когда он приступит к служению.

Порядок облачения также не случаен: он указывает на последовательность дарования различных духовных сил и свойств. Прежде всего на Аарона надевается כתנת <куто́нет> – хитон, нижняя рубашка, облегающая тело и доходящая до колен. Хитон – «из виссона», т. е. льняной (Исх. 28, 39). Белая одежда – знак прощения грехов, очищения души, о чем говорится в Апокалипсисе:

И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто и откуда пришли? —

Я сказал ему: ты знаешь, господин. – И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровью Агнца. (Откр. 7, 13–14)

Итак, сначала Аарону прощаются грехи, и его душа предстает перед Богом в «убеленных» одеждах. Глагол כתן <ката́н> (ср. русское «кутать), от которого образовано слово „кутонет“, означает „окутывать“, „облекать“: будучи очищена, душа облекается в Божью милость, окутывается попечительной любовью Создателя, Чье присутствие ощущается теперь непосредственно, подобно тому, как тело чувствует одежду:

Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине. (Пс. 144, 18)

Вслед за тем Аарон надевает пояс, еще более «приближающий» хитон к телу. Пояс именуется אבנט <авне́т> – «обвязка»; библейское выражение «препоясать чресла» означает «быть собранным», «готовым в путь», «бодрствовать» (ср. Исх. 12, 11):

Посему, возлюбленные, препоясав чресла ума вашего, бодрствуя, совершенно уповайте на подаваемую вам благодать в явлении Иисуса Христа. (I Петр. 1, 13)

Эта духовная бодрость даруется Аарону для противостояния невидимым врагам – злым духам:

…Ибо Ты препоясал меня силою для войны и низложил под ноги мои восставших на меня… (Пс. 17, 40)

Во время духовной брани священник еще явственнее ощущает присутствие Божье и Его помощь, подобно тому, как охваченный поясом хитон вплотную прилегает к телу.

Следующая часть облачения – מעיל <мэи́ль>, «верхняя риза». Это длинная одежда небесно-голубого цвета (Исх. 28, 31): действуя на земле, священник душой пребывает на небе, уподобляясь ангелам-служителям. —

Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими – огонь пылающий. (Пс. 103, 4)

Поэтому апостол утверждает, что истинно верующие уже сейчас, в этой жизни, имеют «жительство на небесах» (Фил. 3, 20).

На ризу надевается אפד <эфо́д> – доходящая до пояса верхняя одежда без рукавов, состоящая из двух частей, прикрывающих грудь и спину (Исх. 28, 6–7). Ее название образовано от глагола אפד <афа́д> – «окружать», «облегать», напоминая не только о внутреннем присутствии Бога в жизни священника (на что указывает хитон), но и о Его чудесах, свершающихся явно, в физическом мире. Ефод – великолепное тканое изделие «из золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона» (Исх. 28, 6). Эти цвета напоминают о Господнем царстве (золото), о Его небесном величии (голубизна), о том, что Он – источник нашего бытия (пурпур – цвет жизнетворной крови), о необходимости жить жертвенной (червец – цвет пролитой, потускневшей крови) и непорочной (белый виссон) жизнью. А то, что ефод состоит из двух частей, призвано напоминать о прошлом и будущем, видимом и невидимом присутствии Всевышнего в нашей жизни:

Сзади и спереди Ты объемлешь меня и полагаешь на меня руку Твою. (Пс. 138, 5)

Пояс ефода называется חשב <хе́шев>, что восходит к глаголу חשב <хаша́в> – «связывать», но также и «мыслить». Опоясание намекает на определенную ступень духовного познания, на которой священнику открывается таинственная внутренняя взаимосвязь событий.

Далее к ефоду прикрепляется חשן <хо́шен> – «наперсник» (нагрудник), буквально – «светящийся», «лучистый»:

…И возложил на него наперсник, и на наперсник положил урим и туммим… (Лев. 8, 8)

Вместе с находящимися в нем «уримом и туммимом» наперсник, носимый возле сердца, символизирует взаимодействие «сердечных помыслов» первосвященника с высшими мирами. Мы уже обсуждали устройство «хошена» и то, как наставления свыше передавались через «урим и туммим» (см. с. 557–560). Теперь же поговорим об их символическом значении.

Слово אורים <ури́м> означает «сияния», «светила»: здесь употреблена форма множественного числа, потому что именно многократное озарение сердца светом Господним открывает доступ к истинным знаниям и позволяет находить правильные ответы. А вправленные в наперсник двенадцать драгоценных камней с именами колен Израиля (Исх. 28, 17–21) означают способность не только получать откровения, но и возвещать их соответственно пониманию и восприятию вопрошающего. Ведь каждый камень излучал свет, свойственный только ему. Слово же תמים <тумми́м> – «совершенства», опять же во множественном числе, – говорит о дарованной священнику способности указывать каждой душе ее собственный, неповторимый, путь к совершенству.

Затем на первосвященника возлагается головной убор, напоминающий чалму (в Синодальном переводе – «кидар»):

…И возложил на голову его кидар, а на кидар с передней стороны его возложил полированную дощечку, диадему святыни, как повелел Господь Моисею. (Лев. 8, 9)

На золотой дощечке, носящей название ציץ <циц>, «[распускающийся] цветок», и имеющей форму цветка, начертано: «Святыня Господня» (Исх. 28, 36). Эта деталь облачения символизирует сознание, всецело посвященное Господу. На данной ступени духовный разум первосвященника становится «раскрывшимся цветком» – он в совершенстве различает и подробно осмысляет те откровения небесного Света, которые прежде скользили, подобно кратким отблескам, по его «нераспустившемуся бутону». Только в таком бодрственном состоянии первосвященник способен приступить к подлинному служению. Поэтому золотая дощечка с надписью упоминается последней…

И взял Моисей елей помазания, и помазал Скинию и все, что в ней, и освятил это;

И покропил им на жертвенник семь раз, и помазал жертвенник, и все принадлежности его, и умывальницу, и подножие ее, чтобы освятить их;

И возлил елей помазания на голову Аарона, и помазал его, чтоб освятить его. (Лев. 8, 10–12)

О составе елея помазания (Исх. 30, 22–25) мы уже говорили (см. с. 575–577). Будучи символом Духа Святого, елей освящает как Скинию и все ее принадлежности, так и самого Аарона. Помазание происходит после того, как золотая дощечка «циц», знаменующая «расцвет» духовного разума, возлагается на чело священника:

Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте. (I Иоан. 2, 27)

Если Дух Святой – «помазание от Него» – пребывает в нашей внутренней Скинии, он освящает все ее «сосуды»: мысли, чувства, волю, интуицию. Освящается Им и наш собственный дух, который, как Аарон, служит Богу в Святилище. Елей возливается на голову первосвященника, а затем уже стекает на его лицо и одежды:

Это – как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды его… (Пс. 132, 2)

Сначала освящается духовный разум, а уже потом – «расположенные ниже» области восприятия. Таким образом, помазание совершается в обратном порядке по отношению к облачению, как бы зеркально отражая его ритуал (II Кор. 3, 18).

Далее описывается посвящение сынов Аарона, а вслед за этим – первые жертвы, приносимые Моисеем для научения священников (Лев. 8, 13–21). Завершается обряд жертвой מלאים <милуи́м> – «наполнения», «полноты» (в Синодальном переводе – «посвящения»):

И привел другого овна, овна посвящения, и возложили Аарон и сыны его руки свои на голову овна;

И заколол его Моисей, и взял крови его, и возложил на край правого уха Ааронова, и на большой палец правой руки его, и на большой палец правой ноги его. (Лев. 8, 22–23)

Желая исполнять волю Божью, человек должен прежде всего услышать (т. е. уразуметь) ее и проникнуться верой к услышанному (Римл. 10, 17). Поэтому сначала кровь овна возлагается на край правого уха Аарона: очищенный от грехов обретает духовное разумение и слышит голос Божий, доносящийся «с правой стороны» (символ праведности и защиты – ср. Пс. 120, 5; Еккл. 10, 2). —

Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит. Так бывает со всяким, рожденным от Духа. (Иоан. 3, 8)

После этого кровью овна очищаются дела («правая рука») и пути («правая нога»). Происходит освящение не только восприятия («уха»), но и деяний и жизненных путей («руки и ноги»). Очищение кровью, как и помазание елеем, совершается неоднократно: в завершение посвятительной церемонии Аарон и его дети вновь соприкасаются с кровью и елеем, теперь уже через окропление. —

И взял Моисей елея помазания и крови, которая на жертвеннике, и окропил Аарона и одежды его, и сынов его и одежды сынов его с ним; и так освятил Аарона и одежды его, и сынов его и одежды сынов его с ним. (Лев. 8, 30)

Но зачем же кропление совершается вновь? Не указывает ли это на необходимость постоянного освящения нашего внутреннего мира жертвенной кровью Христа и Святым Духом, в то время как однократность освящения говорила бы о достаточности одного только, первоначального, очищения? —

Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святой да освящается еще. (Откр. 22, 11)

Итак, святой должен вновь и вновь освящаться, подобно Аарону и его сынам…

Кроме того, здесь содержится прообраз вторичного «окропления» согрешивших, утерявших благодать, – очищения их через покаяние. Павел напоминает о постоянно возобновляющемся воздействии крови Христовой на сердце каждого, кто приступил

…К ходатаю Нового завета Иисусу и к крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева. (Евр. 12, 24)

О возможности многократного окропления и освящения верующих свидетельствует и апостол Петр, обращаясь к «избранным по предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению кровью Иисуса Христа» (I Петр. 1, 1–2).

Теперь, после всеобъемлющего очищения и приготовления, священники получают возможность «принимать на себя» грехи народа, прообразуя этим Голгофскую жертву Мессии:

И сказал Моисей Аарону и сынам его: сварите мясо у входа Скинии собрания и там ешьте его с хлебом, который в корзине посвящения, как мне повелено и сказано: Аарон и сыны его должны есть его… (Лев. 8, 31)

Но человек столь высокого служения несет одновременно и особую ответственность перед Богом – ему запрещено отвлекаться от священнодействия. Иначе священника может постигнуть тяжкая кара: ведь он представляет свой народ перед Всевышним, а прекращение такого ходатайства рассматривается как смертный грех.

…У входа Скинии собрания будьте день и ночь в продолжение семи дней и будьте на страже у Господа, чтобы не умереть; ибо так мне повелено. (Лев. 8, 35)

То, что не считается преступлением для обычного человека, может вменяться в грех (и притом смертный!) священнику. Пример этого мы находим в словах Самуила – судьи, пророка и священника из рода Аарона, – обращенных ко всем израильтянам:

…И я также не допущу себе греха пред Господом, чтобы перестать молиться за вас, и буду наставлять вас на путь добрый и прямой…. (I Цар. 12, 23)

Временно перестать молиться – не грех для простого человека, который и не в силах непрерывно пребывать в молитвенном состоянии. Но для Самуила это великий грех…

Нахождение священников «у входа» Скинии указывает на приготовление к вступлению в мир высший. Только там нам станет доступно истинное познание; здесь же мы только «стоим на страже» у дверей премудрости Господней, и голос ее доносится до нас как бы из-за завесы. Поэтому сама олицетворенная Премудрость объявляет блаженным каждого, кто бодрствует у ее врат:

Блажен человек, который слушает меня, бодрствуя каждый день у ворот моих и стоя на страже у дверей моих! (Прит. 8, 34)

…Девятая глава Книги Левит свидетельствует о том, что поступающий по воле Творца непременно бывает Им услышан. Принеся положенные жертвы, Аарон вместе с народом становится свидетелем чуда:

И вошли Моисей и Аарон в Скинию собрания, и вышли, и благословили народ. И явилась слава Господня всему народу:

И вышел огонь от Господа и сжег на жертвеннике всесожжение и тук; и видел весь народ, и воскликнул от радости, и пал на лицо свое. (Лев. 9, 23–24)

Принятие Богом жертвы венчает труд по возведению Скинии и показывает, что Создатель уже не вменяет израильтянам грех золотого тельца (Исх. 32) и согласен Сам обитать среди них в походном Храме. Восстанавливается драгоценное общение Его с человечеством (в лице целого народа), которое было нарушено грехом Адама и с того времени даровалось лишь отдельным праведникам…

Свидетелями описанного чуда были и два старших сына Аарона – Надав и Авиуд. Им было ясно показано, что только полнейшее послушание Богу, проистекающее из преданной любви, делает жертву угодной. И, однако же, они дерзко нарушили порядок служения:

Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли пред Господа огонь чуждый, которого Он не велел им… (Лев. 10, 1)

Что привело их к ослушанию? Возможно, Надав и Авиуд не вполне сознавали, что делают, поскольку, обрадовавшись посвящению, напились вина? Казалось бы, на это намекает один из ближайших стихов:

И сказал Господь Аарону, говоря:

Вина и крепких напитков не пей ты и сыны твои с тобою, когда входите в Скинию собрания, чтобы не умереть. Это вечное установление в роды ваши… (Лев. 10, 8–9)

Однако пить вино перед Богослужением было запрещено только после согрешения Надава и Авиуда. Но заповедь, как известно, не имеет обратной силы (Римл. 5, 13). Значит, надо искать иную причину. Так, явно негативный смысл содержится в словосочетании «чуждый огонь» – אש זרה <эш зара́>. Какой же огонь в таком случае является для Бога «своим»?

Ответ заключен в стихе 9, 24: «…и вышел огонь от Господа…» Ведь именно этот огонь и сожег жертвоприношения на жертвеннике. Очевидно, огонь, дарованный свыше, как раз и следовало вложить в кадильницы. Вложить вместе с курением, которое в Писании символизирует молитву:

Да направится молитва моя, как фимиам, пред лицо Твое, воздеяние рук моих – как жертва вечерняя. (Пс. 140, 2)

«Чуждый огонь» означает воспламенение, кажущееся духовным, на самом же деле вызванное не порывом души к Богу, но каким-то иным, низменным в своей основе стремлением – гордыней, чувственным желанием и т. п. Такой «огонь» не только не духовен, безблагодатен, но и антидуховен: цель его «возжигания» – свести высшее к низшему, смешать эти начала и, наконец, поменять их местами. Однако Отец Небесный ждет от людей только такого служения, «огонь» которого Сам низводит в их души:

Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине. (Иоан. 4, 24)

А тех, кто тщится угодить Всевышнему своим плотским усилием, кто «служит» Ему из гордости, а в действительности противится Его повелениям, – тех апостол Иуда назвал «ругателями» (греч. εμπαικται <эмпа́йктай> – «обманщики», «издевающиеся»), то есть – людьми, сознательно кощунствующими:

…Ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям.

Это люди, отделяющие себя (от единства веры), душевные, не имеющие Духа.

А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым,

Сохраняйте себя в любви Божией… (Иуд. 1, 18–21)

Здесь мы видим противопоставление святейшей веры, связанной с пламенной духовной молитвой, – нечестивым «душевным» (т. е. чисто чувственным) усилиям симулировать, «подделать» искреннее служение. По-видимому, именно в таком – исполненном гордыни и показного усердия – состоянии и находились Надав и Авиуд, когда вносили «чуждый огонь» в Скинию. Они сами зажгли этот «иной», не с неба нисшедший, а чисто земной огонь, надменно противопоставив собственные усилия дару свыше. И последствия совершённого ими были ужасны:

…И вышел огонь от Господа и сжег их, и умерли они пред лицом Господним. (Лев. 10, 2)

В этот миг, самый трагичный для Аарона, Моисей обращается к нему с такой речью:

И сказал Моисей Аарону: вот о чем говорил Господь, когда сказал: в приближающихся ко Мне освящусь и пред всем народом прославлюсь. Аарон молчал. (Лев. 10, 3)

Слава Божья поругаема не бывает: тяжкие наказания постигают тех, кто бесславит имя Его. И Аарон, великий духовидец, поняв высшую причину происшедшего, умерил свою скорбь – «молчал»… Ведь ему открылся искупительный смысл свершившейся кары. На этот раз милость Божья к его сынам проявилась в том, что посредством физической смерти им было дано избежать смерти духовной и войти в высший мир очищенными от скверны…

Вероятно, смерть Надава и Авиуда была мгновенной, а не мучительной, что следует из описания похорон, совершенных родственниками погибших (при этом родные братья Елеазар и Ифамар не имели права участвовать в погребении, поскольку не истекли семь дней их пребывания у входа Скинии – Лев. 8, 35. Вообще же в похоронах родных братьев священникам принимать участие разрешалось – Лев. 21, 1–4):

И позвал Моисей Мисаила и Елцафана, сынов Узиила, дяди Ааронова, и сказал им: пойдите, вынесите братьев ваших из Святилища за стан.

И пошли, и вынесли их в хитонах их за стан, как сказал Моисей. (Лев. 10, 4–5)

Мы видим, что не только тела погибших, но даже их одежды были целы (обычаи Древнего Востока требовали уважительного отношения к останкам умерших: если бы хитоны были повреждены огнем, тела следовало бы чем-либо прикрыть). Следовательно, огонь Господень не сжег их в буквальном смысле, а мгновенно умертвил.

Человека, долго и тщательно подготовляемого благодатью к служению и в решительный момент проявляющего дерзкое ослушание, Бог предает смерти, поскольку тот обессмыслил собственную жизнь, отказавшись от духовного восхождения, – «извратил путь свой на земле», подобно поколению перед потопом (Быт. 6, 12).

…Оставшиеся же сыны Аарона получили такое повеление:

Аарону же, и Елеазару, и Ифамару, сынам его, Моисей сказал: голов ваших не обнажайте и одежд ваших не раздирайте, чтобы вам не умереть и не навести гнева на все общество; но братья ваши, весь дом Израилев, могут плакать о сожженных, которых сожег Господь,

И из дверей Скинии собрания не выходите, чтобы не умереть вам, ибо на вас елей помазания Господня. И сделали по слову Моисея. (Лев. 10, 6–7)

Чрезмерная скорбь не подобает священникам, поскольку они знают духовные причины происшедшего, уверены в бессмертии души и в праведности Божьего воздаяния.

Кроме того, недолжным поведением священник может «навести гнев на все общество», представителем которого перед Господом он является. Внезапный переход от святого служения к соприкосновению с нечистотой окружающего мира (в данном случае – с мертвыми телами, источниками нечистоты – Лев. 21, 1; Числ. 19, 11–16) вызывает осквернение, результатом которого может стать смерть («чтобы вам не умереть»).

И вот священники получают запрет пить «вино и крепкие напитки» (ст. 8–11). Древнееврейское слово יין <йа́йин> (к которому, посредством греческого οινος <о́йнос>, восходят названия вина в индоевропейских языках, в том числе и русском) созвучно с глаголом ינה <йана́> – «угнетать», «притеснять», «обижать». Возможно, это связано как со свойством вина «угнетать», умалять умственные способности пьющего, так и с тем, что тот нередко начинает обижать окружающих.

В символическом смысле запрет «напиваться перед служением» есть также и предостережение против всевозможных обид, которые священник мог бы причинить кому-либо даже мысленно. Заступник за людей перед Богом не должен таить злые мысли, и жертвоприношение несовместимо с ненавистью:

Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя,

Оставь там дар твой пред жертвенником и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. (Матф. 5, 23–24)

Словами «крепкие напитки» передано древнееврейское שכר <шеха́р> – «сикера», от глагола «шахар» – «разгорячаться [от вина]». Так же пишется и שכר <саха́р> – «плата», «заработок», «награда». Поэтому в символическом смысле «пить крепкие напитки» может означать «желать награды», «ожидать платы» за свое служение. От подобных мыслей священник обязан отрешиться, служа бескорыстно, из чистой любви:

…И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими. (Втор. 6, 5)

Если любовь заполняет сердце и душу, если ей подчинены все силы, тогда ни во внутреннем мире, ни во внешних действиях не остается места для «вина и крепких напитков» – обид и корыстных ожиданий. Именно тогда и проясняется духовное зрение, благодаря чему возникает способность отличать свет от тьмы на всех уровнях:

…Чтобы вы могли отличать священное от несвященного и нечистое от чистого

И научать сынов Израилевых всем уставам, которые изрек им Господь чрез Моисея. (Лев. 10, 10–11)

Только тот, кто видит сам («может отличать»), способен указывать путь другим («научать сынов Израилевых»). В противном же случае к священнику относится грозное предостережение Иисуса Христа:

…Может ли слепой водить слепого? Не оба ли упадут в яму? (Лук. 6, 39)

Хотя уставы Господни Моисей провозглашает вслух и записывает в книгу Закона, доступную каждому для изучения, именно священникам надлежит «научать» людей этим уставам: только человек, водимый Духом Святым, может правильно понимать и применять заповеди, только ему открываются «чудеса Закона» – его глубочайший сокрытый смысл. —

Открой очи мои – и увижу чудеса Закона Твоего. (Пс. 118, 18)

Специальные наставления, получаемые священниками свыше, дают им ясность духовного взгляда на смысл заповедей, недоступный людям плотским и душевным (Римл. 7, 14–16; I Кор. 2, 14).

Обратим внимание, что отличать следует в таком порядке: «священное от несвященного» и «нечистое от чистого». Последовательность в обоих случаях не случайна. Ведь для того, чтобы почтить священное, его нужно выделить из среды несвященного: в первом случае отличается именно священное. Во втором же случае цель в том, чтобы не подвергнуться осквернению: для этого следует отделить именно нечистое и удалить его из среды чистого…

И сказал Моисей Аарону, и Елеазару, и Ифамару, оставшимся сынам его:

Возьмите приношение хлебное, оставшееся от жертв Господних, и ешьте его пресным у жертвенника, ибо это великая святыня… (Лев. 10, 12)

Отсюда видно, что искупление священниками грехов общины продолжается и после трагедии, постигшей Надава и Авиуда. Их место занимают оставшиеся дети Аарона. Подвиг священства не прекращается ни на миг, несмотря ни на какие драмы и катастрофы.

В стихе 15 говорится, что вкушение определенных частей жертвенных животных – это «вечный участок», назначенный потомству Аарона. Ослушания и кары не могут отменить поступательного процесса искупления, связанного с жертвенной жизнью…

Однако Аарон, удрученный гибелью сыновей, допустил отступление от устава:

И козла жертвы за грех искал Моисей, и вот, он сожжен. И разгневался на Елеазара и Ифамара, оставшихся сынов Аароновых, и сказал:

Почему вы не ели жертвы за грех на святом месте? Ибо она святыня великая, и она дана вам, чтобы снимать грехи с общества и очищать их пред Господом;

Вот кровь ее не внесена внутрь Святилища, а вы должны были есть ее на святом месте, как повелено мне. (Лев. 10, 16–18)

Но мог ли Аарон, находясь в великой печали, «взять на себя» грехи народа через вкушение жертвенного мяса? Ведь этот акт требует полной устремленности души к Богу, радости, бодрости и твердости. Омраченная же бедствиями душа поникает долу:

Господи! Не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня.

Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены;

И душа моя сильно потрясена… (Пс. 6, 2–4)

Человек, перенесший потрясение, переживший кару свыше, на время становится немощен. Аарон, быть может, испытал больше скорби и боли при гибели сынов своих, чем сами они, мгновенно пораженные смертью…

Но за что же пал гнев Божий на Аарона? Вспомним его роль в истории с золотым тельцом (Исх. 32), когда он, несмотря на предписание оставаться на страже у подножия Синая (Исх. 24, 14), отправился в стан и, не оказав противодействия требованиям толпы, изготовил тельца (Исх. 32, 4). Вспомним также, что в ответ на самоотверженную мольбу Моисея Господь лишь условно простил народ – до «дня посещения»:

…Итак, иди, веди народ сей, куда Я сказал тебе; вот ангел Мой пойдет пред тобою, и в день посещения Моего Я посещу их за грех их. (Исх. 32, 34)

Глаголом «посещать» в приведенном стихе передается древнееврейское פקד <пака́д>, имеющее также значения «расследовать», «испытывать», «наказывать». Господь обещает взыскать с виновных в поклонении тельцу, если они окажутся грешны в чем-либо еще: тогда к их наказанию прибавится и кара за тельца. Нечто подобное происходит с условно осужденными, которым прежняя вина вменяется в случае новых преступлений.

Вот почему Аарон понес наказание за золотого тельца именно в день отступления от заповедей его сыновей. И в этот день он, конечно, не мог совершать служение:

Аарон сказал Моисею: вот, сегодня принесли они жертву свою за грех и всесожжение свое пред Господом, и это случилось со мною; если я сегодня съем жертву за грех, будет ли это угодно Господу?

И услышал Моисей и одобрил. (Лев. 10, 19–20)

Моисей одобрил не только решение Аарона, но и саму его речь: ни слова ропота, полнейшее смирение, понимание того, что Надав и Авиуд путем телесной смерти искупили свою вину – «принесли они жертву свою за грех».

В главе 11 содержится описание чистых и нечистых, т. е. пригодных и непригодных в пищу, животных, обитающих на суше, в воде и в воздухе. Все эти существа отнесены к разным «рода́м» (מין <мин> – «вид», «разновидность», «род»), согласно определенным признакам, чтобы их можно было распознать. Только такую цель и преследует указанное описание. Если забыть об этом, можно, подобно ряду библейских критиков, прийти к абсурдному выводу, что «составителям» Пятикнижия были якобы неизвестны ни основы зоологии, ни даже внешние признаки перечисляемых животных.

Например, объясняется, почему нельзя есть тушканчика и зайца:

…И тушканчика, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас,

И зайца, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас… (Лев. 11, 5–6)

Из этого описания критики делают вывод, что и тушканчик, и заяц представлены в качестве животных с «нераздвоенными копытами». Но непредубежденному читателю ясно, что говорится просто об отсутствии у них копыт (т. е. правильнее было бы перевести: «…но нет у него раздвоенных копыт…»). Да и как могли бы древние евреи, встречавшие упомянутых животных на каждом шагу, не иметь понятия об их внешнем виде?! И у какого вообще народа законы, нормирующие ежедневный быт, могут быть настолько абсурдны, чтобы не иметь ничего общего с реальностью? Интересно, на протяжении скольких поколений могли бы продержаться подобные «законы»?

Далее сказано:

Вот что нечисто для вас из животных, пресмыкающихся по земле: крот, мышь, ящерица с ее породою… (Лев. 11, 29)

Здесь ящерица, крот и мышь названы рядом потому, что обладают легко различимыми общими признаками, позволяющими отнести их к нечистым животным: они «четвероноги», «ходят на лапах» и «пресмыкаются» по земле (ст. 27 и 29). Древнееврейское שרץ <шара́ц>, «кишеть», передано здесь глаголом «пресмыкаться», что создает для русскоязычного читателя дополнительные трудности. Действительно, упомянутые животные размножаются «на земле» или «в земле»: ящерица откладывает в землю яйца, полевая мышь и крот выводят потомство в подземных ходах.

Все животные классифицируются в данном разделе Торы по месту обитания и внешнему виду. Первая упомянутая здесь «общность» живых существ – это скот:

…Скажите сынам Израилевым: вот животные, которые можно вам есть из всего скота на земле:

Всякий скот, у которого раздвоены копыта, и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте… (Лев. 11, 2–3)

Словом «скот» здесь, как и в ряде других случаев (например, Быт. 1, 24–25), передано древнееврейское בהמה <бэґема́> – «травоядное животное». Так же именуются в Библии и животные, травоядные по преимуществу, но не гнушающиеся и животной пищей, например свинья (Лев. 11, 7). Вообще же этим словом обозначаются в Писании животные травоядные – в противовес хищным, называемым חיה <хайа́> (а отнюдь не домашние в противовес диким – см. Пс. 103, 14). Поэтому к «скоту» причислены и грызуны – тушканчик и заяц (ст. 5–6). Два признака, совокупность которых выделяет чистых животных из числа травоядных, – это, во-первых, раздвоенные, с глубоким разрезом, копыта и, во-вторых, жевание жвачки. Травоядные, обладающие только одним из указанных признаков, в пищу не годны – нечисты (ст. 4–7).

Не раз в грозные периоды еврейской истории – во времена изгнаний, рассеяний, завоеваний – враги, чтобы заставить евреев отречься от Торы, принуждали их отведать запретной, нечистой пищи. Одна из таких историй содержится во Второй книге Маккавейской (6, 18–31), где описывается героическая стойкость в вере старца Елеазара, который перенес лютые пытки слуг сирийского царя Антиоха Епифана и погиб, так и не согласившись вкусить свинину. Напоследок он отказался даже от предложенного ему притворства – вкушения, под видом свинины, мяса чистого животного:

…Ибо недостойно нашего возраста лицемерить, дабы многие из юных…

…Не впали через меня в заблуждение…

Если… я и избавлюсь мучения от людей, но не избегну десницы Всемогущего ни в сей жизни, ни по смерти.

Посему, мужественно расставаясь теперь с жизнью…

…Юным оставлю добрый пример – охотно и доблестно принимать смерть за досточтимые и святые законы… (II Макк. 6, 24–28)

В главе 7 той же Второй книги Маккавейской рассказывается о мученической смерти семи братьев и их матери, которые также отказывались вкусить свинину и были «…готовы лучше умереть, нежели преступить отеческие законы» (ст. 2). Каждый из них твердо верил, что «…Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной» (ст. 9).

…По данной теме возникает ряд вопросов, например: долго ли длится состояние нечистоты после вкушения запретной пищи?

Ответ таков: если человек съел нечистую пищу (настоятельно подчеркнем: случайно или же по крайней нужде, но ни в коем случае не «по дерзости», т. е. не с кощунственной целью нарушить заповедь), то он нечист… всего лишь до захода солнца! Целиком омывшись, он уже с наступлением следующих библейских (начинающихся с вечера) суток полностью очищается:

И всякий, кто будет есть мертвечину или растерзанное зверем, туземец или пришелец, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера, а потом будет чист… (Лев. 17, 15)

Конечно когда речь идет о людях, чтущих и исполняющих заповеди Божьи, вкушать мертвечину или «растерзанное зверем» может лишь находящийся в крайней нужде или не знающий, что за мясо перед ним. То же, несомненно, относится и к поеданию мяса нечистых животных.

Следующий вопрос: что запрещается человеку в состоянии нечистоты? Ограничения на этот счет указаны в стихе, относящемся к нечистоте женщины после родов:

…И тридцать три дня должна она сидеть, очищаясь от кровей своих; ни к чему священному не должна прикасаться, и к Святилищу не должна приходить, пока не исполнятся дни очищения ее. (Лев. 12, 4)

Из сопоставления со стихами, приведенными выше, следует, что те же ограничения, но только на срок «до захода солнца», распространяются и на вкусивших нечистое…

Итак, осквернение длится до вечера того же дня, а ограничения, им налагаемые, сводятся к запрету входить во Святилище и прикасаться к священным предметам.

Перейдем к следующему вопросу: если осквернение длится столь недолго, почему же верующие люди предпочитали смерть публичному вкушению нечистого мяса?

Сделаем существенную оговорку. Описанная выше «легкость» освобождения от осквернения и краткость состояния нечистоты относятся только к ситуациям случайного или же диктуемого крайней нуждой вкушения запрещенной пищи. Но положение в корне меняется, если человек нарушает запрет сознательно, с кощунственной целью осквернить имя Божье, иными словами – действуя «дерзкой рукой». Вспомним:

…Если же кто из туземцев или из пришельцев сделает что дерзкою рукою, то он хулит Господа – истребится душа та из народа своего,

Ибо слово Господне он презрел и заповедь Его нарушил; истребится душа та; грех ее на ней. (Числ. 15, 30–31)

К последнему случаю как раз и относится согласие верующего нарушить хотя бы «малейшую» заповедь в угоду нечестивцам, основная цель которых – возведение хулы на имя Божье! При таком принуждении физическая смерть предпочтительней смерти духовной – отпадения от Бога:

Как будто землю рассекают и дробят нас; сыплются кости наши в челюсти преисподней.

Но к Тебе, Господи, Господи, очи мои; на Тебя уповаю, не отринь души моей! (Пс. 140, 7–8)

Здесь речь идет о выборе между спасением тела в жизни земной и спасением души в жизни будущей – о том выборе, к которому не раз обращался в своих проповедях Иисус:

…Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Матф. 16, 26)

Своим ученикам Иисус дает следующий совет, просветляющий разум и укрепляющий волю:

Говорю же вам, друзьям моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать;

Но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь. (Лук. 12, 4–5)

…Мы рассмотрели предписания о том, мясо каких травоядных животных разрешено вкушать. Четвероногих животных других видов, обитающих на суше, в пищу употреблять запрещено:

Из всех зверей четвероногих те, которые ходят на лапах, нечисты для вас: всякий, кто прикоснется к трупу их, нечист будет до вечера… (Лев. 11, 27)

То же самое относится ко всем пресмыкающимся, бескрылым насекомым и т. п.:

Всякое животное, пресмыкающееся по земле, скверно для вас, не должно есть его;

Всего ползающего на чреве, и всего ходящего на четырех ногах, и многоножных из животных, пресмыкающихся по земле, не ешьте, ибо они скверны… (Лев. 11, 41–42)

Таким образом, из всех наземных животных чистыми являются немногие, а именно: из домашних – корова, овца, коза с их «породами» (например, як); из диких – олень, серна, изюбр, горный козел и другие двурогие. В Книге Второзакония эти чистые животные перечислены подробно:

Вот скот, который вам можно есть: волы, овцы, козы, Олень и серна, и буйвол, и лань, и зубр, и орикс, и камелопард.

Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на обоих копытах глубокий разрез, и который скот жует жвачку, тот ешьте… (Втор. 14, 4–6)

Далее в Книге Левит говорится о животных, обитающих в воде:

Из всех животных, которые в воде, ешьте сих: у которых есть перья и чешуя – в воде, в морях ли или реках, тех ешьте;

А все те, у которых нет перьев и чешуи, в морях ли или реках, из всех плавающих в водах и из всего живущего в водах, скверны для вас;

Они должны быть скверны для вас – мяса их не ешьте и трупов их гнушайтесь… (Лев. 11, 9–11)

Заметим, что слово «перья», перешедшее в Синодальный перевод из славянского, в действительности означает «плавники». В остальном же предписание понятно: запрещаются раки, крабы, водные моллюски, осьминоги и прочая живность такого рода (т. е. все обитатели вод, не относящиеся к классу рыб). Из числа же рыб нечисты те, которые лишены чешуи и/или плавников: угорь, сом, все осетровые (поскольку они покрыты не чешуей, а своего рода «броней») и др.; запрещены они, конечно, целиком (включая, например, черную икру, получаемую только от осетровых рыб).

Теперь осталось рассмотреть птиц и других крылатых (по этому признаку нетопырь, т. е. летучая мышь, упомянут вместе с птицами – ст. 19). У птиц, в отличие от животных, обитающих на суше и в воде, нет ярко выраженных общих признаков чистоты или нечистоты, поэтому виды нечистых птиц просто перечислены. Чистыми, следовательно, являются все остальные (ст. 13–19). При некоторых названиях имеется указание: «с породою его», так как виды птиц весьма разнообразны.

Наконец, говорится и о крылатых насекомых:

…Из всех насекомых крылатых, ходящих на четырех ногах, тех только ешьте, у которых есть голени выше ног, чтобы скакать ими по земле;

Сих ешьте из них: саранчу с ее породою, солам с ее породою, харгол с ее породою и хагаб с ее породою. (Лев. 11, 21–22)

Следовательно, в пищу разрешены только такие крылатые насекомые, которые могут ходить при помощи двух пар ножек, а также прыгать, отталкиваясь третьей парой ножек, притом у этой третьей пары голени приподняты над туловищем (современная биология относит подобных насекомых к отряду прямокрылых). Тора перечисляет их четыре съедобные разновидности.

Следует пояснить, что на Ближнем Востоке урожаи зерновых нередко гибнут от стай саранчи. Земледельцам в таких случаях, во избежание голодной смерти, не остается ничего иного, как использовать «муку» из самой саранчи.

Ряд пищевых запретов был известен и другим народам Древнего мира, например, по свидетельству Геродота, – египтянам. В большинстве случаев такие запреты у язычников имели мифологическое объяснение: считалось, что племя или народ тотемически (т. е. узами родства или покровительства) связаны с теми или иными животными.

Совсем иной смысл имеют пищевые запреты Библии: они преследуют как гигиенические, так и мистические цели и, в отличие от подобных запретов у язычников (которые во время определенных ритуальных церемоний зачастую поедали своих тотемных животных), никогда не должны сознательно нарушаться.

Широкое знакомство с образом жизни евреев, расселившихся к началу новой эры по многим странам, не только порождало у окружающих народов интерес к Единобожию, приводивший к широкому прозелитизму, но и вызывало злословие и недоуменные насмешки по поводу пищевых ограничений, предписанных Торой. Так, уже в V в. до н. э. персидский царедворец Аман, обвиняя ненавидимых им евреев перед царем Артаксерксом в том, что «законы их отличны от законов всех народов» (Есф. 3, 8), в числе прочего, видимо, подразумевал и пищевые запреты. В Риме в I в. н. э. были распространены шутки на тему о том, что Иудея – единственная страна, в которой свиньи умирают своей смертью (отражено в «Сатирах» Ювенала – VI, 156–160).

Впоследствии, в результате восприятия основ Монотеизма, между различными народами получили частичное распространение и библейские пищевые запреты. Уже первые христиане из язычников должны были, согласно указанию апостолов,

«…Воздерживаться от идоложертвенного, и крови, и удавленины, и блуда…» (Деян. 15, 29)

А христиане из иудеев, называвшиеся «ревнителями Закона» (Деян. 21, 20), неукоснительно соблюдали все заповеди Торы, в том числе, конечно, и относящиеся к пище.

После распространения Ислама, т. е. начиная с VII в. н. э., многие пищевые запреты Торы, упомянутые также и в Коране, были восприняты значительной частью человечества:

Вам запрещено [есть] мертвечину, кровь, свинину, а также то, что заколото без упоминания имени Аллаха, [убоину] удавленную, забитую палками, издохшую при падении [с высоты], убитую рогами и [скотину,] которую задрал хищник, – если только вы не заколете ее по предписаниям, – и то, что заколото на [языческих] жертвенниках… (Коран 5, 3. Перевод М.-Н. О. Османова)

Ряд пищевых запретов Библии и по сей день соблюдается в древнейших христианских церквах и общинах – например, в Коптской Православной, Эфиопской Православной, Сирийской Православной (Яковитской) и других монофизитских церквах, объединяющих миллионы верующих, а также в несторианской Ассирийской церкви Востока. Среди протестантских церквей соблюдением предписаний о пище выделяются церкви Баптистов Седьмого Дня, Адвентистов Седьмого Дня, субботствующих пятидесятников и ряд других. Запрет вкушать пресмыкающихся и рыбу без чешуи сохраняется в некоторых толках русского старообрядчества: вероятно, до раскола он соблюдался на Руси повсеместно. Так, живший в прошлом веке известный русский этнограф С. В. Максимов писал в своей книге «Нечистая, неведомая и крестная сила»: «Хорошо осведомленные люди привычно не едят раков и голых рыб (вроде налимов и угрей)…»

Каковы же цели пищевых предписаний Библии, в чем их смысл?

Прежде всего следует помнить, что библейские пищевые запреты исходят от Творца вселенной, Который всеведущ и заботится о нашем благе, ибо «возлюбил Бог мир» (Иоан. 3, 16). А значит, запреты имеют в виду нашу пользу, духовную и физическую. Любовь же к Богу с нашей стороны подразумевает исполнение всей Его воли, выраженной в заповедях, в том числе и в пищевых запретах:

Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки. (I Иоан. 5, 3)

И уже затем может идти речь о мотивировке запретов. Вернее, о той ее части, которая доступна человеческому познанию. Ведь во всех заповедях содержатся смысловые уровни, постигаемые лишь по мере обретения духовного совершенства:

Я видел предел всякого совершенства, но Твоя заповедь безмерно обширна. (Пс. 118, 96)

Постижение всей глубины заповедей доступно только духам праведников, и то лишь в высшем мире. А на земле верующие только приступили к подножию той горы, на которую им предстоит взойти (Евр. 12, 22). Приступили

…К торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства… (Евр. 12, 23)

Из понятных для нас причин пищевых запретов наиболее простой, бросающейся в глаза, является, конечно же, причина санитарно-гигиеническая. На нее указывали уже самые ранние иудейские комментаторы. И речь идет не только о том, что, скажем, в жарком климате определенные животные служат разносчиками болезней (к примеру, такой страшный кишечный паразит, как цепень вооруженный, передается человеку от свиньи, почему и называется «свиным цепнем»). Суть проблемы в другом: питание мясом определенного животного может расстраивать имунную и иные системы человеческого организма, открывая к нему доступ болезням. Может оно и отрицательно влиять на эмоционально-психические процессы, а через них – и на нравственное состояние личности, а следовательно – и целого социума.

Уже в древние времена толкователи усматривали в пищевых предписаниях также и аллегорический смысл. В этом мнение мидрашей (сборников иудейских иносказательных толкований Писания) совпадает с точкой зрения философа-платоника Филона Александрийского (I в. н. э.). Последний прибегал к аллегорической интерпретации пищевых установлений, впоследствии воспринятой от него ранними христианскими экзегетами. Он утверждал, например, что раздвоенное копыто с глубоким разрезом у чистого животного символизирует умение отличать праведность от нечестия, а способность жевать жвачку – постоянное размышление о спасительных истинах.

С точки же зрения авторов мидрашей, каждое животное, как чистое, так и нечистое, указывает (внешним видом, поведением или значением своего древнееврейского названия) на некоторое свойство или состояние человеческой души, которое, соответственно, надо стараться приобрести или отринуть.

Следует подчеркнуть, что у названных комментаторов никогда не появлялось и мысли о том, что аллегорическое истолкование претендует на отмену прямого, буквального, предписания Торы. Напротив, физическое содержание заповедей сопоставлялось с «телом», а их иносказательный смысл – с «душой»; только вместе они соответствовали тому «совершенному человеку», о котором премудрый царь Соломон сказал:

Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека… (Еккл. 12, 13)

В приведенном стихе словами «все для человека» передано древнееврейское כל־האדם <коль-ґа-ада́м> – «весь человек»: таким образом, здесь утверждается, что заповеди Божьи образуют аналог «всего человека» как единства духа, души и тела (ср. I Фес. 5, 23).

Скрытое указание на аллегорический смысл установлений можно усмотреть и в самом тексте рассматриваемой нами главы:

…Не оскверняйте душ ваших каким-либо животным пресмыкающимся и не делайте себя чрез них нечистыми, чтоб быть чрез них нечистыми,

Ибо Я – Господь, Бог ваш: освящайтесь и будьте святы, ибо Я свят; и не оскверняйте душ ваших каким-либо животным, ползающим по земле… (Лев. 11, 43–44)

Здесь сказано, что ползающие и пресмыкающиеся животные оскверняют душу – נפש <не́феш>. Дурные мысли и чувства, подобно нечистым животным, могут поселяться в душе, порабощая ее. Такой взгляд получил отражение в старинных русских народных картинках, на которых изображено сердце грешника с живущими в нем животными: злобой – в виде змеи, коварством – в виде лисицы, ленью – в виде свиньи, и т. п.

Истинная цель земной жизни – достижение святости, т. е. восстановление в человеке подобия Божьего, – связывается в приведенных стихах с «освящением», т. е. отделением от всего нечистого, низменного («ползающего по земле»). Человек – существо, обязательно чему-либо «уподобляющееся»: согласно одному из древних толкований, само имя אדם <Ада́м> восходит к глаголу דמה <дама́> – «уподоблять». И уподобляется он либо Богу, становясь Его живым Храмом («…будьте святы, ибо Я свят…»), либо нечистым животным, допущенным им в собственную душу…

Существуют и другие интерпретации рассматриваемой темы, например мистическая: мясо нечистых животных способно (как и другие источники ритуальной нечистоты) привлекать нечистых духов, представляющих опасность для здоровья и жизни людей.

Чем активнее взаимодействуют различные науки, тем более явной становится всеобщая взаимосвязь процессов, протекающих в биосфере. Со временем человечество поймет, какой ущерб всей жизни на Земле наносит поедание нечистых животных, сколь пагубно их искусственное разведение и употребление в пищу.

Однако известно, что в большинстве традиционных христианских церквей пищевые запреты главы 11 Книги Левит не соблюдаются: считается, что они отменены самим Иисусом Христом и последующими постановлениями апостолов. Такой взгляд утвердился уже в достаточно ранние времена Христианства (хотя при этом целый ряд церквей придерживается противоположной точки зрения – см. выше).

Но содержатся ли в самой Библии какие-либо указания на отмену пищевых запретов?

Чаще всего ссылаются на один из эпизодов полемики Иисуса с иерусалимскими фарисеями, которые,

…Увидев некоторых из учеников его, евших хлеб нечистыми, то есть неумытыми, руками, укоряли.

Ибо фарисеи и все иудеи, держась предания старцев, не едят, не умыв тщательно рук;

И, придя с торга, не едят не омывшись. Есть и многое другое, чего они приняли держаться: соблюдать омовение чаш, кружек, котлов и скамей. (Марк. 7, 2–4)

Обратим внимание, что о мясе нечистых животных здесь не говорится ни слова, да его и не могло быть в иудейском доме, где находился в тот момент Иисус. Сказано лишь, что «ели хлеб»; упрек же фарисеев был вызван несоблюдением традиционного ритуала омовения рук, детали которого определяются преданием – «устным учением». Об «устном учении» прямо говорится в приведенных стихах: его «приняли держаться» люди по собственному решению, и оно именуется «преданием старцев». Кстати, ниоткуда не следует, что ученики Иисуса ели хлеб грязными руками. Сказано: «нечистыми» и «неумытыми», а это означает, что руки их не были «очищены» троекратным попеременным поливанием кисти каждой из них. Именно такой ритуал, по преданию фарисеев, смывает с рук ритуальную нечистоту (подробности этого обряда, именуемого נטילת ידים <нэтила́т йада́йим> – буквально «воздевание рук», т. е. их освобождение от ритуальной нечистоты, – описаны в Талмуде). Ученики могли сколь угодно тщательно вымыть руки – и все же их руки в глазах фарисеев оставались «нечистыми», если не был исполнен указанный ритуал…

Потом спрашивают его фарисеи и книжники: зачем ученики Твои не поступают по преданию старцев, но неумытыми руками едят хлеб?

Он сказал им в ответ: хорошо пророчествовал о вас, лицемерах, Исаия, как написано: люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня,

Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим.

Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого, омовения кружек и чаш, и делаете многое другое, сему подобное. (Марк. 7, 5–8)

Иисус относит к фарисеям пророчество Исаии о лицемерном благочестии и упрекает их в насаждении «заповедей человеческих»; он говорит, что сердце их удалено от Бога, а некоторые заповеди они и вовсе «оставляют».

Но ведь пищевые запреты Библии даны Самим Богом, а не являются «заповедями человеческими»! Вспомним начало главы 11 Книги Левит:

И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря им:

Скажите сынам Израилевым: вот животные, которых можно вам есть из всего скота на земле… (Лев. 11, 1–2)

Иисус же обвиняет фарисеев именно в том, что они учат и поступают вопреки Торе:

А вы говорите…

<…>

Устраняя слово Божие преданием вашим, которое вы установили; и делаете многое сему подобное. (Марк. 7, 11–13)

Из сказанного ясно, что ответ Иисуса фарисеям не содержит ни малейших оснований для отмены библейских пищевых запретов. Далее Иисус обращается уже к простому народу:

И, призвав весь народ, говорил им: слушайте меня все и разумейте:

Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека. (Марк. 7, 14–15)

Может быть, приведенные слова свидетельствуют об отмене библейских пищевых запретов? Но как объяснил смысл своих слов сам Иисус, оставшись наедине с учениками? Они назвали эти слова Учителя «притчей» (Марк. 7, 17; ср. Матф. 15, 15). Притчей же именуется речь иносказательная: если бы изречение имело только буквальный, общепонятный смысл, оно не было бы названо притчей и не нуждалось бы в особом объяснении, которое излагается далее:

…Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его?

Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища.

Далее сказал: исходящее из человека оскверняет человека.

Ибо изнутри, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства…

<…>

…Все это зло изнутри исходит и оскверняет человека. (Марк. 7, 18–23)

Под «осквернением» в данном случае подразумевается не временный, но постоянный источник нечистоты, от воздействия которого человек не может избавиться до тех пор, пока тот не будет удален. На это указывает многократно употребляемый здесь греческий глагол κοινοω <койно́о>, главное значение которого – «сообщать», «делать общим», «соединяться»; в Новом Завете он применяется в смысле «осквернять» и, таким образом, указывает на некий постоянно действующий источник осквернения, соединенный с человеком и сообщающий ему свою нечистоту. Библейский пример такого постоянного осквернения, источник которого находится внутри человека, – это нечистота женщины, страдающей долгим кровотечением:

Если у женщины течет кровь многие дни не во время очищения ее или если она имеет истечение долее обыкновенного очищения ее, то во все время истечения нечистоты ее, подобно как в продолжение очищения своего, она нечиста… (Лев. 15, 25)

Ясно, что именно такое осквернение, только не физическое, а духовное, вызывается «злыми помыслами», гнездящимися в сердце. В противоположность этому, о пище Иисус говорит, что она «не в сердце… входит, а в чрево, и выходит вон», т. е. осквернение ею имеет преходящий характер.

Мы видим, что слова Иисуса ни в малейшей степени не подразумевают отмены пищевых запретов, а только указывают на первостепенность духовного в сравнении с физическим. Эти слова полностью соответствуют и духу и букве Торы.

Но, может быть, указания на такую отмену содержатся в других книгах Нового Завета? Например, в Деяниях апостолов рассказывается, как однажды во время молитвы апостол Петр впал в экстаз —

…И видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю;

В нем находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные.

И был глас к нему: встань, Петр, заколи и ешь. —

Но Петр сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. —

Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. (Деян. 10, 11–15)

Зададимся вопросом: могло ли это видение иметь буквальный смысл? Для начала обратим внимание на слова Петра: «…я никогда не ел ничего скверного или нечистого». Из того, что описанный эпизод имел место после смерти и воскресения Иисуса, следует, что Иисус не учил Петра вкушать нечистую пищу. Очевидно, что слова «не то, что входит в уста, оскверняет человека…» (Матф. 15, 11) Петр, один из наиболее близких учеников Иисуса, воспринимал совсем не так, как последующие толкователи… Кроме того, Петр даже в видении не вкусил нечистое мясо – оно только представилось ему:

Это было трижды; и сосуд опять поднялся на небо. (Деян. 10, 16)

И, наконец, по окончании видения Петр какое-то время пребывал в недоумении, стараясь постигнуть символическое значение увиденного. Но разве стал бы он долго размышлять над видением, если бы понял его буквально?

Когда же Петр недоумевал в себе, что' бы значило видение, которое он видел, – вот мужи, посланные Корнилием, расспросив о доме Симона, остановились у ворот

И, крикнув, спросили: здесь ли Симон, называемый Петром?

Между тем, как Петр размышлял о видении, Дух сказал ему: вот три человека ищут тебя;

Встань, сойди и иди с ними, нимало не сомневаясь; ибо Я послал их. (Деян. 10, 17–20)

Как же связано видение нечистых животных с прибытием к Петру язычников-римлян? Сам апостол объяснил это однозначно, когда оказался в доме у сотника Корнилия:

…Вы знаете, что иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым.

Посему я, будучи позван, и пришел беспрекословно. Итак, спрашиваю: для какого дела вы призвали меня? (Деян. 10, 28–29)

Когда же именно «Бог открыл» Петру, чтобы тот не считал никакого человека скверным или нечистым? Очевидно, что произошло это как раз в момент описанного видения: нечистые животные символизировали тех язычников, которым предстояло благодаря Петру уверовать в Христа и очиститься Святым Духом. Мы видим, что во всем этом не содержится даже намека на отмену пищевых запретов.

Пророческие видения вообще полны иносказаний и символов. К примеру, знаменитое видение Иеремии о «кипящем котле», находившемся на севере, подразумевало угрозу Иудее со стороны северных народов (Иер. 1, 13–15). А если бы нашлись толкователи, которые, услышав слова Иеремии, побежали бы на север – искать буквальный котел, то чем отличались бы они от тех, кто оправдывает вкушение нечистой пищи видением Петра?

Но, может быть, разрешение вкушать нечистое содержится в посланиях Павла? Например, он пишет, что никто не должен осуждать колоссян «за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу», называя все это «тенью будущего» (Кол. 2, 16–17).

За что могли осуждать соседи-язычники христиан греческого города Колоссы: за то, что те соблюдали иудейские праздники, в том числе Субботу, или за то, что пренебрегали этими праздниками? Несомненно – за соблюдение, ведь тем самым христиане противопоставляли себя язычникам…

В то же время из стихов Кол. 2, 16–17 однозначно следует: если осуждали за празднование (а не за непразднование), то и за правила питания, выделявшие христиан из языческого окружения. А эти правила могли быть только библейскими. Ведь именно библейские праздники и связанные с ними трапезы (например, вкушение опресноков на Пасху) служили прообразами будущего соединения человечества в Царстве Божьем, под властью Мессии: «…это есть тень будущего, а тело – во Христе».

В другом послании Павла (I Тим. 4, 1–5) говорится, что любая пища «освящается словом Божиим и молитвою».

Что такое освящение пищи молитвой – понятно каждому. Имеется в виду молитва перед едой, выражающая благодарение Создателю. Но что означают слова: «освящается словом Божиим»? И почему «слово Божие» упомянуто прежде молитвы? Достаточно, однако, спросить любого верующего, что означает выражение «слово Божие», и он не затруднится ответить: «Священное Писание!»

О чем же тогда здесь идет речь? Конечно, о том, что пища должна быть прежде всего «освящена словом Божиим», т. е. разрешена к употреблению Священным Писанием. Именно такую пищу «…Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением» (I Тим. 4, 3). Он Сам указал «познавшим истину», т. е. знающим Его Закон, какие именно животные предназначены в пищу. И только над пищей такого рода может быть произнесена освящающая молитва…

Обратимся теперь к тому месту Павловых посланий, где сказано, что продающееся на торгу можно есть «без всякого исследования, для спокойствия совести» (I Кор. 10, 25). Означает ли это, что не надо даже всматриваться в продаваемое мясо – не гнилое ли оно, не испорченное ли? Конечно же, говорится здесь о другом. Греческое слово, переведенное как «исследование», восходит к глаголу ανακρινω <анакри́но> – «разбирать», «расследовать». Значит, речь идет о таком подробном исследовании, которое вряд ли может быть произведено при быстрой и неразборчивой покупке мяса «на торгу». Что же имеется в виду?

Дело в том, что существует иудейское постановление об «исследовании» каждого предназначенного к убою животного на «кашерность», т. е. пригодность в пищу, согласно Торе: ведь животное может оказаться больным, раненым и т. п., а употреблять в пищу мясо таких животных Тора запрещает. Само собой ясно, что «исследованию» могли подвергаться только чистые животные, предназначенные в пищу по библейским законам. Следовательно, говоря о ненужности дополнительного «исследования», апостол Павел имеет в виду, что новообращенные из язычников не обязаны самостоятельно проверять «кашерность» мяса, предлагаемого «на торгу» иудейскими продавцами (имевшимися в ту пору во всех крупных городах Средиземноморья).

Надо ли продолжать поиск в Писании изречений, «разрешающих» запрещенные виды пищи? Их там нет и быть не может. Первые христиане из язычников вкушали пищу за одним столом с христианами из иудеев (Гал. 2, 11–12), которые, в свою очередь, тщательно соблюдали пищевые запреты Торы (Деян. 21, 20). Если бы на таком столе находилось нечистое мясо, иудеи не могли бы разделять с язычниками трапезу. Именно за общение с язычниками, а не за вкушение нечистой пищи упрекали некоторые иудеи Петра в Антиохии (Гал. 2, 11–15). Обычай есть мясо нечистых животных проник в христианские общины намного позже и был одной из явных уступок язычеству, вытеснявшему первоначальные установления Иисуса Христа и его учеников-апостолов. С превращением в IV в. Христианства в государственную религию Римской империи, а церковных иерархов – в государственных чиновников среди христиан окончательно утвердились те языческие устои жизни, частично уклониться от которых смогли лишь церкви, наиболее удаленные от Рима, например упоминавшиеся выше Коптская Православная, Эфиопская Православная, Сирийская Православная (Яковитская) и другие. Впрочем, в последующие века время от времени возникали религиозные движения, стремившиеся возвратиться к первоначальным, библейским, устоям. Однако такие движения подавлялись огнем и мечом: их приверженцев, где только могли, истребляли иерархи господствующей церкви, прибегавшие для этого к помощи светских властей.

…Последние стихи главы 11 Книги Левит устанавливают связь законов о пище с целью исхода народа Божьего из Египта:

…Ибо Я – Господь, выведший вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Итак, будьте святы, потому что Я свят. (Лев. 11, 45)

Исход свершился для того, чтобы Израиль достиг святости и духовно соединился с Богом. Исход стал первой ступенью на пути восхождения к Богу целого народа, а вслед за ним – и всего человечества. Как мы уже говорили, в духовном мире сближение происходит не посредством перемещения в пространстве, а благодаря сходству свойств: к Богу можно приближаться, лишь уподобляясь Ему, насколько это вообще возможно для человека. Бог совершен в святости – и Его народ должен освящаться. Освящаться во всем – включая пищу телесную и духовную. Ибо мир, созданный единым Богом, также един и неделим…

В главе 12 продолжается тема чистоты и нечистоты в приложении к роженице, в главах 13–14 – в приложении к проказе и другим кожным болезням, а в главе 15 – в приложении к супружеству и к половой сфере. В связи с этим возникают два важных вопроса: что же такое, в библейском смысле, нечистота и что служит ее источником?

Нечистота, по-древнееврейски טמאה <тум׳а́>, – это состояние, в котором человек удален от Бога, являющегося средоточием высшей чистоты и святости. Удален из-за осквернения, происшедшего в сфере духовной и/или физической. В состоянии нечистоты человек не должен входить во Святилище, прикасаться к священным предметам и т. п.

Рассуждение об источнике нечистоты мы начнем с нечистоты физической, чтобы потом, по аналогии, перейти к нечистоте духовной.

Противопоставление чистоты и нечистоты в Библии рассматривается в тесной связи с оппозицией «жизнь – смерть». А, как известно, изначальный и наивысший источник жизни – Сам Всевышний:

…Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы видим свет. (Пс. 35, 10)

Поэтому с приближением к Нему человек все более очищается, и, наоборот, чем более очищается – тем ближе к Господу:

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. (Матф. 5, 8)

Удаление же от Бога ведет к смерти, и, следовательно, все мертвое весьма далеко от Него:

Ибо вот, удаляющие себя от Тебя гибнут; Ты истребляешь всякого отступающего от Тебя. (Пс. 72, 27)

Ничто мертвое не причастно к восхвалению Господа; и, напротив, духовно живые вечно прославляют Его, ибо только духовное бытие неподвластно смерти:

Ни мертвые не восхвалят Господа, ни все нисходящие в могилу;

А мы будем благословлять Господа отныне и вовек… (Пс. 113, 25–26)

Имея в виду все сказанное выше, мы поймем, почему именно труп, т. е. главный, наиболее зримый результат «деятельности» смерти, рассматривается в Библии как основной источник не только физической (что понятно по медицинским соображениям), но и ритуальной нечистоты:

…Всякий, прикоснувшийся к мертвому телу какого-либо человека умершего и не очистивший себя, осквернит жилище Господа; истребится человек тот из среды Израиля, ибо он не окроплен очистительною водою, он нечист, еще нечистота его на нем.

Вот закон: если человек умрет в шатре, то всякий, кто придет в шатер, и все, что в шатре, нечисто будет семь дней;

Всякий открытый сосуд, который не обвязан и не покрыт, нечист.

Всякий, кто прикоснется на поле к убитому мечом, или к умершему, или к кости человеческой, или ко гробу, нечист будет семь дней. (Числ. 19, 13–16)

Мы видим, что не только само мертвое тело, но и все, что с ним соприкасается, становится нечистым. Далее, нечистыми являются и некоторые ткани и выделения человеческого тела, которые «омертвели» – утратили свои функции. Отсюда – специальные установления о нечистоте прокаженного и всего, что так или иначе связано с проказой, даже если «проказа» появляется на доме или одежде (Лев. 13 и 14). Нечистыми считаются также субстанции, образуемые в организме в целях продолжения рода, если они не выполнили своих функций (т. е. «омертвели»). Поэтому даются предписания о нечистоте женщины после родов, а также в менструальный период и после него; мужчины после поллюции; супругов после соития; мужчин с постоянным истечением семени и женщин, у которых не прекращается истечение менструальной крови (Лев. 12 и 15).

Вторым же по значению (после мертвого тела) источником нечистоты являются нечистые животные, о чем мы уже упоминали.

Мы не имеем здесь возможности вдаваться в детали всех упомянутых предписаний. Нас интересует другое – были ли впоследствии отменены Иисусом Христом или апостолами эти законы ритуальной чистоты? Ведь известно, что большинство современных верующих различных христианских конфессий или не соблюдают их вовсе, или, в лучшем случае, соблюдают лишь частично. Достаточным основанием для отмены указаний, данных Самим Создателем, может быть только Его же слово, но никак не решение человеческое, сколь бы высокая инстанция это решение ни санкционировала.

Для подтверждения отмены предписаний о ритуальной чистоте часто ссылаются на уже процитированные нами слова апостола Петра:

И сказал им: вы знаете, что иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым. (Деян. 10, 28)

Но всякому, кто внимательно изучает Писание, понятно, что здесь речь идет лишь об отмене запрета иудеям близко общаться с язычниками, о чем мы уже говорили выше. Тотальность этого запрета видна, например, из слов самарянки, повстречавшейся с Иисусом у колодца:

Женщина самарянская говорит ему: как ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки? Ибо иудеи с самарянами не сообщаются. (Иоан. 4, 9)

Запрет иудеям сообщаться с иноплеменниками восходит, однако, не к слову Божьему, а к тем самым «заповедям человеческим» (Матф. 15, 5–9), которые были в свое время введены фарисейскими учителями. Фарисеи ссылались при этом на те обещания, которые дали иудеи, возвратившись из вавилонского плена:

…Не отдавать дочерей своих иноземным народам и их дочерей не брать за сыновей своих;

И когда иноземные народы будут привозить товары и все продажное в субботу, не брать у них в субботу и в священный день… (Неем. 10, 30–31)

Однако в приведенных стихах не содержится запрета «сообщаться с иноплеменниками», т. е. находиться с ними рядом, вступать в беседу и т. д., а только говорится о необходимости строгого следования Закону Божьему, а не языческим установлениям. Когда Бог открыл Петру, чтобы тот «не почитал ни одного человека скверным или нечистым», этим не была отменена ни одна из заповедей Торы, но было признано недействительным человеческое постановление фарисейских учителей. Указаниям же слова Божьего, напротив, была возвращена их законная сила: ведь народ Израиля для того и был избран Всевышним, чтобы стать «царством священников» среди народов мира (Исх. 19, 6). И к Своему народу Сам Бог обратил такой призыв:

Славьте Господа; призывайте имя Его; возвещайте в народах дела Его;

Воспойте Ему и пойте Ему; поведайте о всех чудесах Его. (Пс. 104, 1–2)

Однако как же смогли бы израильтяне «возвещать в народах дела Его» и «поведать о всех чудесах Его», если бы им Самим Богом было «возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником»?!.

Из сказанного совершенно ясно, что приведенные слова Петра никоим образом не свидетельствуют об отмене законов ритуальной чистоты. Апостол Иуда, также принадлежавший к первоначальной, Иерусалимской, церкви и имевший с Петром общие взгляды на Закон Божий (Деян. 21, 17–24), однозначно говорит в своем послании о необходимости ритуальной чистоты:

И к одним будьте милостивы, с рассмотрением,

А других страхом спасайте, исторгая из огня, обличайте же со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью. (Иуд. 1, 22–23)

Что же такое «одежда, оскверненная плотью»? Об этом мы узнаём из установления Книги Левит:

…И всякая одежда и всякая кожа, на которую попадет семя, должна быть вымыта водою и нечиста будет до вечера… (Лев. 15, 17)

(То же относится и к одежде, оскверненной менструальной кровью и т. п. – Лев. 15.)

Некоторые указывают, однако, на другое место Писания, будто бы свидетельствующее об отмене упомянутых законов:

Сим Дух Святой показывает, что еще не открыт путь во Святилище, доколе стоит прежняя Скиния.

Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего,

И которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления. (Евр. 9, 8–10)

Но изменилась ли человеческая природа настолько, чтобы нечистое обратилось в чистое? Исчезла ли нужда в «яствах и питиях, и различных омовениях»? Прекратились ли на физическом уровне супружеские отношения и необходимость омываться после них? Отошла ли в прошлое реальность похорон? Наступило ли на Земле то самое «время исправления», о котором сказано здесь? Это становится ясным из ответа Иисуса искушавшим его саддукеям:

Иисус сказал им в ответ: чада века сего женятся и выходят замуж;

А сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят,

И умереть уже не могут, ибо они равны ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения. (Лук. 20, 34–36)

Если же все это еще не свершилось, то как следует понимать приведенные слова из Послания к Евреям? Их следует понимать в самом буквальном смысле. Ведь сказано, что Христос – Первосвященник «будущих благ» (а не нынешних!), ибо «времена исправления» настанут только после его второго пришествия. Сказано также, что прежняя Скиния есть образ «настоящего времени» (а не прошлого!), и, следовательно, сейчас мы все еще нуждаемся в «яствах и питиях, и различных омовениях и обрядах», касающихся плоти. Ибо тела наши еще не преобразились – произойдет это только при возвращении Мессии (Флп. 3, 21).

Вот тогда и «исполнится все», а до того времени нам надлежит внимательно относиться к следующим словам Иисуса Христа:

…Доколе не прейдут небо и земля, ни одна йота и ни одна черта не прейдут из Закона, пока не исполнится все. (Матф. 5, 18)

К заповедям же Торы, разумеется, относятся и законы ритуальной чистоты…

Лекция 3Освящение Скинии. День Очищения и Страшный суд

Продолжим разбор библейской темы чистоты и нечистоты.

Если причины физического осквернения мы уже перечислили, то о причинах осквернения духовного следует говорить особо. Здесь главный источник нечистоты – это идолопоклонство, ведущее к нарушению Первой и Второй Заповедей, а косвенно – и всех остальных (поскольку может повлечь за собой и убийство, и прелюбодеяние, и прочие преступления, поощряемые и даже предписываемые некоторыми языческими религиями). Кроме того, любое несоблюдение заповедей вообще, т. е. любой грех, делает сердце человека нечистым. Для описания духовного осквернения в Библии используется тот же глагол טמא <тимэ́>, что и для осквернения физического:

Как можешь ты сказать: «Я не осквернил себя, я не ходил во след Ваала»?.. (Иер. 2, 23)

При осквернении, связанном с идолопоклонством, люди до крайней степени удаляются от Бога и теряют благодатную связь с Ним:

Принося дары ваши и проводя сыновей ваших через огонь, вы оскверняете себя всеми идолами вашими до сего дня… (Иез. 20, 31)

Первый шаг к очищению от идолопоклонства – это признание его источником нечистоты, духовной скверной:

Тогда вы будете считать скверною оклад идолов из серебра твоего и оклад истуканов из золота твоего; ты бросишь их, как нечистоту; ты скажешь им: прочь отсюда. (Ис. 30, 22)

Все грехи, совершаемые на земле (и особенно в Святой земле), оскверняют ее и влекут за собой наказание Господне:

…Сын человеческий! Когда дом Израилев жил на земле своей, он осквернял ее поведением своим и делами своими; путь их пред лицом Моим был, как нечистота женщины во время очищения ее.

И Я излил на них гнев Мой за кровь, которую они проливали на этой земле, и за то, что они оскверняли ее идолами своими. (Иез. 36, 17–18)

Путь очищения прямо противоположен пути осквернения. Он состоит в преодолении духовной нечистоты:

Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло;

Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову.

Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю. (Ис. 1, 16–18)

Таким образом, нечистота, физическая или духовная, является чем-то вполне реальным, «обволакивающим» человека, препятствующим достижению святости и потому подлежащим устранению («убелению волны» – имеется в виду отбеливание шерсти). Связь между понятиями нечистоты физической и духовной осуществляется с помощью метафоры: «блуд телесный» (нарушение супружеской верности, оскверняющее тело) сопоставляется с «блужением с идолами» (неверностью единому Богу, оскверняющей душу). —

Ибо твой Творец есть супруг твой; Господь воинств – имя Его… (Ис. 54, 5)

Как мы уже сказали, состояние духовной нечистоты связано с нераскаянностью; только покаяние ведет к очищению:

В тот день откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты.

И будет в тот день, говорит Господь воинств, Я истреблю имена идолов с этой земли, и они не будут более упоминаемы, равно как лжепророков и нечистого духа удалю с земли. (Зах. 13, 1–2)

Сказанное подводит нас к следующему вопросу: почему роженица при очищении от физической нечистоты должна приносить жертву за грех? —

По окончании дней очищения своего за сына или за дочь она должна принести однолетнего агнца во всесожжение и молодого голубя или горлицу в жертву за грех, ко входу Скинии собрания к священнику… (Лев. 12, 6)

Чем же согрешила женщина, родившая ребенка? Может быть, здесь имеется в виду очищение от всякого гипотетически возможного греха, который может навлечь кару на мать и младенца?

Вспомним покаянную молитву царя Давида, в которой он утверждает, что склонность ко греху унаследовал с того момента, как был зачат во чреве:

Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем.

Вот я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя. (Пс. 50, 6–7)

Конечно, в этом псалме речь идет о врожденном предрасположении человека к беззаконию: ведь никто не может усомниться в «чистоте ложа» праведных родителей Давида – Иессея и его жены!

Вспомним также, что наказания за грех Адама и Евы в особенности затронули сферу супружества и деторождения. Соответствующие кары распространились и на всех потомков первой человеческой пары:

Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. (Быт. 3, 16)

Размножение рода человеческого с тех пор происходит так, что «первородный грех» (в котором была повинна вся совокупность душ, заключенных в то время в Адаме) наследуется каждым вновь рождающимся младенцем:

Они же, подобно Адаму, нарушили завет и там изменили Мне. (Ос. 6, 7)

В напоминание о «первородном грехе» роженица при своем очищении и должна приносить жертву за грех.

Та же тема греха и искупления рассматривается, на символическом уровне, в главах 13 и 14 Книги Левит, повествующих об очищении от проказы.

Беззаконное общество пророк Исаия метафорически уподобляет больному, покрытому язвами и ранами с ног до головы:

Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святого Израилева – повернулись назад.

Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло.

От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны – неочищенные, и необвязанные, и не смягченные елеем. (Ис. 1, 4–6)

Подобный же образ скрыт за описанием распространяющейся по всему телу проказы (хотя, подчеркнем, такое символическое толкование ни в коей мере не отменяет буквального смысла библейских предписаний). Как и проказа, грех, т. е. духовный недуг, начинает обнаруживаться с отдельных, локальных, своих проявлений:

…Когда у кого появится на коже тела его опухоль, или лишаи, или пятно, и на коже тела его сделается как бы язва проказы, то должно привести его к Аарону священнику или к одному из сынов его, священников… (Лев. 13, 2)

«Проказа» – по-древнееврейски צרעת <цара́ат>, от глагола צרע <цара́> – «казнить», «тяжко наказывать». Эта болезнь рассматривалась в библейские времена как явная кара Господня. Один из случаев такого наказания описан в Торе: кара постигла Мариам за то, что она усомнилась в духовном авторитете Моисея и в том, что он всегда действует по воле Всевышнего. —

И облако отошло от Скинии, и вот Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул на Мариам, и вот она в проказе.

И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили;

Не попусти, чтоб она была, как мертворожденный младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела.

И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее! (Числ. 12, 10–13)

Очищение от проказы совершалось при посредстве священника (в приведенном случае роль такого священника-ходатая исполнял Моисей). Тот факт, что течение болезни проходило в строгом соответствии со священным семеричным делением времени (священник заключал больного на семь дней, осмотр повторялся каждый седьмой день – Лев. 13, ст. 4–6, 21, 26–27, 31–34, 50–51, 54), служил указанием на неслучайность заболевания, на его глубоко духовные причины.

Суббота, день святой и благословенный, предназначен и для особого проявления милости Божьей при исцелении больных, при облегчении страданий:

…В седьмой день священник осмотрит паршивость, и если паршивость не распространяется по коже и не окажется углубленною в коже, то священник объявит его чистым; пусть он омоет одежды свои, и будет чист. (Лев. 13, 34)

Недаром Иисус исцелял больных именно по субботам, а на укоризненные замечания своих оппонентов возражал:

…Отец мой доныне делает, и я делаю.

И еще более искали убить его иудеи за то, что он не только нарушал субботу, но и Отцом своим называл Бога, делая себя равным Богу. (Иоан. 5, 17–18)

Конечно же, обвинение Иисуса в нарушении Субботы не соответствовало действительности, ведь он производил исцеления исключительно по воле Божьей (Иоан. 5, 19–21). По субботам же, как мы прочли, предписано было исцелять и священникам. Только Иисус исцелял сразу и полностью, являя великую силу своего Отца Небесного…

Итак, распространение по телу проказы – образ умножения греха и одновременно наказания за него. Однако далее сказано нечто, поистине вызывающее удивление:

Если же проказа расцветет на коже, и покроет проказа всю кожу больного от головы его до ног, сколько могут видеть глаза священника,

И увидит священник, что проказа покрыла все тело его, то он объявит больного чистым, потому что все превратилось в белое: он чист.

Когда же окажется на нем живое мясо, то он нечист… (Лев. 13, 12–14)

С какими духовными реалиями соотносится этот образ? Он указывает на важность осознания и исповедания грехов, на их «явленность», «зримость» и для самого грешника и для окружающих. Кроме того, здесь содержится намек на полноту кары, соответствующей тяжести беззакония.

Человек, осознавший свою вину и понесший достойное наказание, объявляется после этого чистым…

Но стоит ему, хотя бы отчасти, впасть в самооправдание, прекратив сокрушаться о былых грехах, – и нечистота возвращается:

Когда же окажется на нем живое мясо, то он нечист;

Священник, увидев живое мясо, объявит его нечистым; живое мясо нечисто: это проказа. (Лев. 13, 14–15)

Предписания о прокаженном связаны с тем, что грешник должен непрестанно каяться до тех пор, пока не будет очищен от грехов и их духовных последствий:

У прокаженного, на котором эта язва, должна быть разодрана одежда, и голова его должна быть не покрыта, и до уст он должен быть закрыт и кричать: нечист! нечист!

Во все дни, доколе на нем язва, он должен быть нечист, нечист он; он должен жить отдельно, вне стана жилище его. (Лев. 13, 45–46)

Беззаконник, желающий очиститься, должен смиряться, исповедоваться и ощущать себя недостойным общения с другими людьми.

К кому же надлежит обращаться грешникам согласно условиям Нового завета? —

…Мы имеем такого Первосвященника, который воссел одесную престола величия на небесах

И есть священнодействователь Святилища и Скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек. (Евр. 8, 1–2)

В отличие от потомков Аарона, священников смертных и потому сменяющих друг друга, Мессия бессмертен и постоянен в ходатайстве за грешников:

Притом тех священников было много, потому что смерть не допускала пребывать одному;

А сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, Посему и может всегда спасать приходящих чрез него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них. (Евр. 7, 23–25)

Его ходатайство предсказано Исаией в пророчестве о прославленном рабе Господнем, казненном за грехи других и ожившем после казни (Ис. 53, 10–12).

Но если священникам – потомкам Аарона было предписано служить в Скинии, а впоследствии в иерусалимском Храме (III Цар. 8, 1–11), то где же служит Первосвященник Нового завета?

С одной стороны, он ходатайствует за грешников перед престолом Божьим в небесах, т. е. в высшем мире:

Ибо Христос вошел не в рукотворенное Святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лицо Божие… (Евр. 9, 24)

С другой стороны, в период своей земной жизни он уже служил Богу в некой Скинии, с которой «пришел», а именно – в своем «внутреннем Храме»:

Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею Скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения,

И не с кровью козлов и тельцов, но со своею кровью, однажды вошел во Святилище и приобрел вечное искупление. (Евр. 9, 11–12)

Здесь речь идет о самом человеке как Святилище Всевышнего (I Кор. 3, 16–17). И ныне Первосвященник Нового завета вступает во внутренний Храм каждого верующего, чтобы очистить его. И сами мы призваны войти вслед за ним – «путем новым и живым» – в наш очищаемый свыше внутренний мир, «во внутреннейшее за завесу»,

…Куда предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека. (Евр. 6, 20)

То, что Христос вступает во внутренний мир верующего, подтверждается словами апостольского послания:

Ибо, если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело,

То кольми паче кровь Христа, который Духом Святым принес себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному! (Евр. 9, 13–14)

Здесь написано, что кровь Христа очищает совесть, которая, конечно, не может находиться «вне» человека. А значит, Христос входит «внутрь» нас…

Как же происходит очищение грешника в Новом завете? Как раз об этом символически повествует глава 14 Книги Левит.

И сказал Господь Моисею, говоря:

Вот закон о прокаженном, когда надобно его очистить: приведут его к священнику… (Лев. 14, 1–2)

Итак, грешник, возжелавший очиститься от скверны, прежде всего должен быть приведен к Священнику Нового завета. Буквально сказано והובא <вэ-ґува́> – «он будет приведен» или «он должен быть приведен».

Кто приведет его? Другие люди, возвещающие слово Божье? Собственные покаянные размышления? Обстоятельства жизни, направляемые Провидением? Это бывает в разных случаях по-разному. Главное – «он будет приведен»… Сам же он должен ясно осознать, что нуждается в примирении с Богом, в очищении от духовной «проказы» при помощи Священника.

…Что же совершает священник для нуждающегося в очищении? —

…Священник выйдет вон из стана, и если священник увидит, что прокаженный исцелился от болезни прокажения… (Лев. 14, 3)

Как это удивительно! Священник, ревностный хранитель чистоты Святилища, ради прокаженного покидает стан и как бы нисходит со своей духовной высоты к обремененному нечистотой, к тому, кого все должны избегать! Насколько точный прообраз нисхождения Мессии к грешному человечеству (Флп. 2, 4–8)! Тот, в ком образ и подобие Божьи были целиком и полностью восстановлены, все же покинул священный «стан» – высший мир – и родился на земле, чтобы принести душу свою в жертву за «прокаженных» – сынов человеческих… Первосвященник Нового завета «вышел к прокаженным за стан»!..

Но продолжим чтение. Если прокаженный – грешник – «исцелился от болезни прокажения», т. е. раскаялся в грехах и внутренне отрекся от них,

…То священник прикажет взять для очищаемого двух птиц живых чистых, кедрового дерева, червленую нить и иссопа… (Лев. 14, 4)

Что же прообразует этот обряд? Рассмотрим его по частям. Прежде всего – «две птицы». В библейской метафорике птица означает человеческую душу. Например, восхваляя Бога за избавление от врагов, псалмопевец говорит:

Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих: сеть расторгнута, и мы избавились. (Пс. 123, 7)

В другом псалме сказано:

На Господа уповаю; как же вы говорите душе моей: «Улетай на гору вашу, как птица»? (Пс. 10, 1)

Лжепророков, «улавливающих души» своими коварными предвещаниями, Осия описывает так:

Ефрем – страж подле Бога моего; пророк – сеть птицелова на всех путях его; соблазн в доме Бога его. (Ос. 9, 8)

Представление о том, что душа подобна птице, встречается в большинстве религий. Например, в Древнем Египте душу «ба» представляли в виде птицы с человеческой головой; на древнегреческих амфорах встречаются изображения душ в образе птицелюдей, сопровождающих ладью Харона.

Итак, птица – образ души. Но для чего же священнику предписано взять двух птиц? Мы видим далее, что одна из них умирает, а другая отпускается на волю. Перед этим ее окунают в воду, смешанную с кровью заколотой птицы:

…И прикажет священник заколоть одну птицу над глиняным сосудом, над живою водою;

А сам он возьмет живую птицу, кедровое дерево, червленую нить и иссоп, и омочит их и живую птицу в крови птицы, заколотой над живою водою,

И покропит на очищаемого от проказы семь раз, и объявит его чистым, и пустит живую птицу в поле. (Лев. 14, 5–7)

Одна из птиц, таким образом, означает душу, приносящую себя в жертву, а другая – душу «оживающую», обретающую свободу благодаря этой жертве. Обряд прообразно указывает на Мессию, который своей искупительной смертью спасает душу грешника:

Но Господу угодно было поразить его, и Он предал его мучению; когда же душа его принесет жертву умилостивления, он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою его. (Ис. 53, 10)

Обычно все животные или птицы, которых «берет» священник перед совершением обряда, приносятся в жертву. В нашем же случае одна из птиц отпускается. Подобно этому и грешник, уже приговоренный судом Божьим к погибели, спасается благодаря жертве Мессии (Римл. 5, 8–9).

Каково же значение остальных «составляющих» этого обряда? Заклание птицы происходит над глиняным сосудом с «живою водою» (т. е. с водой проточной – из ручья, реки и т. п.). Глиняный сосуд – древнейшая метафора человеческого тела. Вспомним, например, как часто встречается у Омара Хайяма философско-поэтический образ «человека-сосуда», вылепленного Вышним Гончаром:

Тот Гончар, что слепил чаши наших голов,

Превзошел в своем деле любых мастеров.

Над столом бытия опрокинул Он чашу

И страстями наполнил ее до краев.

(Перевод Н. Стрижкова)

В Библии тоже немало подобных примеров. Страдалец Иов восклицает, обращаясь к Творцу:

Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, – и Ты губишь меня?

Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня – и теперь в прах обращаешь меня? (Иов. 10, 8–9)

Глиняный сосуд – наше тело. А таинство искупления совершается «в пределах» этого сосуда – следовательно, во внутреннем мире человека.

Проточная, «живая» вода символизирует сферу наших эмоций – всегда подвижную, «живую». Воде уподобляются в Библии самые разные проявления чувств – например жалобы и стоны:

Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода. (Иов. 3, 24)

С водой сравниваются мысли, которые в библейских описаниях неотделимы от чувств (недаром их источником и вместилищем считается сердце!):

Помыслы в сердце человека – глубокие воды, но человек разумный вычерпывает их. (Прит. 20, 5)

В «водах» нашего внутреннего мира, т. е. в памяти, чувствах, мыслях, отражаются наши ближние:

Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку. (Прит. 27, 19)

Радующаяся о Господе душа сравнивается с садом, напоенным водой:

…И душа их будет как напоенный водою сад, и они не будут уже более томиться. (Иер. 31, 12)

В числе прочего вода может означать и слово Божье, и действие Духа Святого в человеке, о чем говорил Иисус в беседе с самарянкой, сравнивая колодезную воду с «живой водой» своего учения:

Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, А кто будет пить воду, которую я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. (Иоан. 4, 13–14)

В каком бы смысле мы ни разумели упомянутую «воду в глиняном сосуде», речь определенно идет о внутреннем мире человека, могущего вместить учение Божье и проникнуться Духом Святым. Именно с этой «водой живой» и смешивается кровь заколотой птицы: только внутренне пережив и осмыслив жертву Мессии, только почувствовав воздействие на собственную совесть его искупительной крови, наши души оживают и «вылетают на свободу», познавая «великий простор» духовного мира:

Из тесноты воззвал я к Господу – и услышал меня, и на пространное место вывел меня Господь. (Пс. 117, 5)

Червленая нить – в оригинале שני התולעת <шэни́ ґа-тола́ат>, буквально «меняющаяся [т. е. переливающаяся красками] червленица». Карминная краска для таких нитей добывалась из тел насекомых, называемых в современной биологии кокцидами.

Нить – это нечто связующее: в данном случае ее присутствие указывает на связь души с Господом, восстановленную благодаря искупительной жертве Мессии. Нить – красная: цвет указывает на жертвенную кровь; в то же время она – переливающаяся, ибо смысл жертвы многогранен («многоцветен»), а значение ее неисчерпаемо…

В обряде участвуют также два растения: частица кедрового дерева и иссоп. Первое растение – самое величественное на Ближнем Востоке. Знаменитый ливанский кедр упоминается пророками как символ гордыни (III Цар. 5, 5–6; Ис. 2, 12–13). Второе же растение – мелкое и неприметное; это трава, прорастающая между камней построек. Вместе оба растения – символы величия и смирения – встречаются в таком библейском контексте:

…И говорил он о деревах: от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены… (III Цар. 4, 33)

Соломон говорил в своих притчах обо всех растениях – от самого большого (кедра) до самого малого (иссопа). А в очистительном обряде Книги Левит эти растения, упомянутые рядом, могут означать одновременно многое: и возможность очищения от грехов для каждого – «великого» и «малого»; и влияние жертвы как на высшие, так и на низшие области нашего «я»; и прощение всех грехов – как вольных, так и невольных; и переход кающегося грешника от гордости к смирению…

Мы видим, что и здесь Христос представлен одновременно и священником, и жертвой (заколотой птицей). Такое соответствие подробно объясняется в Послании к Евреям (гл. 7–10), где говорится о Первосвященнике Нового завета,

…Который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа; ибо он совершил это однажды, принеся в жертву себя самого. (Евр. 7, 27)

Многообразно представлен в обряде и сам грешник: это и прокаженный, и отпускаемая на волю птица, и глиняный кувшин с водой, и два растения… Каждый из этих образов отражает некую сторону духовной реальности, а их совокупность – таинственный процесс очищения в целом.

Заметим, что в ритуал очищения прокаженного входят некоторые элементы посвящения сынов Аарона (ср. Лев. 14, 14–18 с Лев. 8, 23–24). Очищенный от грехов становится свидетелем и провозвестником Божьей милости, достигает новых духовных высот, служит Всевышнему молитвой – и этим отчасти уподобляется священнику:

Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет;

Некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы. (I Петр. 2, 9–10)

Наставления о «доме, зараженном проказой», (Лев. 14, 33–53) напоминают предписания об очищении человека: здесь повторяется обряд с двумя птицами и глиняным сосудом. Мессия принес жертву не только за отдельные души, но и за всю Церковь – «дом Божий» (I Тим. 3, 15; Еф. 5, 27). Его жертва действенна и по отношению к отдельным общинам – «поместным церквам», прообразно представленным в виде «домов». Если проказа греха поразила отдельные «камни» (т. е. души) такого «дома», то община должна быть сохранена, а дерзкие беззаконники удалены из нее и заменены другими «камнями» (ст. 34–42). Если же «проказа» распространится вновь,

…То священник придет и осмотрит, и если язва на доме распространилась, то это едкая проказа на доме, нечист он;

Должно разломать сей дом, и камни его и дерево его и всю обмазку дома вынести вне города на место нечистое.

Кто входит в дом во все время, когда он заперт, тот нечист до вечера;

И кто спит в доме том, тот должен вымыть одежды свои; и кто ест в доме том, тот должен вымыть одежды свои. (Лев. 14, 44–47)

Представим же себе, какую духовную нечистоту навлекает на себя тот, кто, зная, что данная церковь или община отступила от заповедей Божьих и полна беззаконий, упорно продолжает пребывать в этом уже не поддающемся очищению «прокаженном доме»! Ведь даже нахождение и вкушение трапезы в таком «доме» оскверняет душу!..

Итак, вы, возлюбленные, будучи предварены о сем, берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения… (II Петр. 3, 17)

От частных очищений Писание переходит ко всеобщему – к обрядам великого Дня Очищения, Искупления, или Всепрощения (Лев. 23, 27), по-древнееврейски יום הכפרים <Йом ґа-Киппури́м> (буквально «киппур» означает «покрытие», т. е. прощение). Это единственный день, в который Скинию надлежит очищать от всех грехов – «нечистот», накопившихся в ней в течение целого года. День удаления из Скинии грехов, ставших «разделяющей стеной» между Богом и народом, есть и день примирения каждой души со Всевышним, день возвращения к Нему. Ибо

…Беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лицо Егоот вас, чтобы не слышать. (Ис. 59, 2)

Каким же образом грехи собираются в течение года внутри Скинии?

Вспомним, что грех рассматривается в Библии как нечто «почти вещественное», оставляющее реальный след в жизни и судьбе. Грех подобен болезни, а также грязи. От лица грешников пророк Исаия взывает к Богу:

…Ты прогневался, потому что мы издавна грешили; и как же мы будем спасены?

Все мы сделались – как нечистый, и вся праведность наша – как запачканная одежда… (Ис. 64, 5–6)

Тот же образ греха, окутывающего человека, «как запачканная одежда», мы встречаем в притче Иисуса о брачном пире, с которого изгоняется недостойный гость:

Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду,

И говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? – Он же молчал.

Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов… (Матф. 22, 11–13)

Подобно пятнам на одежде, грехи не удаляются сами собой, но требуют особых приемов очищения:

Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло… (Ис. 1, 16)

Что же происходит с грехом, в котором человек раскаивается, принося жертву? —

…Когда узнан будет им грех, которым он согрешил, пусть приведет он в жертву козу без порока за грех свой, которым он согрешил,

И возложит руку свою на голову жертвы за грех, и заколют козу в жертву за грех на месте, где закалают жертву всесожжения… (Лев. 4, 28–29)

Через возложение рук греховная нечистота «переходит» на животное, кровь которого окропляет роги жертвенника, а внутренности сожигаются – и тогда грех снимается с человека (Лев. 4, 30–31). Однако вместе с кровью некая часть греховной нечистоты остается на жертвеннике.

В определенных случаях кровь вносится внутрь Скинии, а вместе с ней – и греховная нечистота:

…И возложат старейшины общества руки свои на голову тельца пред Господом и заколют тельца пред Господом.

И внесет священник помазанный крови тельца в Скинию собрания,

И омочит священник перст свой в крови, и покропит семь раз пред Господом пред завесою Святилища… (Лев. 4, 15–17)

Так в течение целого года, от одного Дня Очищения до другого, накапливаются в Скинии и на жертвеннике грехи народа. Они-то и должны ежегодно устраняться, и совершает это сам первосвященник:

…И очистит Святилище от нечистот сынов Израилевых и от преступлений их, во всех грехах их. Так должен поступить он и со Скинией собрания, находящейся у них, среди нечистот их. (Лев. 16, 16)

В День Очищения он облачается не в торжественные одеяния, а в особые льняные одежды:

…Священный льняной хитон должен надевать он, нижнее платье льняное да будет на теле его, и льняным поясом пусть опоясывается, и льняной кидар надевает: это священные одежды. И пусть омывает он тело свое водою и надевает их… (Лев. 16, 4)

Белые одежды из льняной ткани – знак чистоты и непорочности. Такой смысл они имеют повсюду в Писании:

И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто и откуда пришли? —

Я сказал ему: ты знаешь, господин. – И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровью Агнца.

За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в Храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них. (Откр. 7, 13–15)

Кроме того, белые одежды – символ плоти, благодаря которой наш дух получает возможность осуществлять свое земное предназначение. Слово בד <бад>, «лен», можно рассматривать как состоящее из начальных букв двух слов: בשר <баса́р> – «плоть» и דם <дам> – «кровь». Поскольку же земной первосвященник – прообраз Первосвященника Нового завета, льняные одежды служат указанием, что дух Мессии «воспримет плоть и кровь» и таким образом вмешается в события мировой истории:

А как дети причастны плоти и крови, то и он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть дьявола…

<…>

Посему он должен был во всем уподобиться братиям, чтобы быть милостивым и верным Первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа.

Ибо, как сам он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь. (Евр. 2, 14–18)

В числе жертв Дня Очищения (Лев. 16, 3 и далее) особо выделены два козла, участь которых решается жребием:

И возьмет двух козлов, и поставит их пред лицом Господним у входа Скинии собрания;

И бросит Аарон об обоих козлах жребии: один жребий для Господа, а другой жребий для отпущения;

И приведет Аарон козла, на которого вышел жребий для Господа, и принесет его в жертву за грех,

А козла, на которого вышел жребий для отпущения, поставит живого пред Господом, чтобы совершить над ним очищение и отослать его в пустыню для отпущения. (Лев. 16, 7–10)

Животное, на которое выпадает «жребий для Господа», символизирует Мессию, становящегося жертвой за народ. Об этом выразительно говорится в Послании к Евреям:

Мы имеем жертвенник, от которого не имеют права питаться служащие Скинии.

Так как тела животных, которых кровь для очищения греха вносится первосвященником во Святилище, сжигаются вне стана, —

То и Иисус, дабы освятить людей кровию своею, пострадал вне врат. (Евр. 13, 10–12)

Кого же символизирует второе животное? Согласно Синодальному переводу, оно предназначено «для отпущения»; в оригинале же сказано לעזאזל <ла-Азазэ́ль> – «для Азазела». Кто такой Азазел? О нем рассказывается в апокрифической Книге Еноха, в других древних апокрифах, а также в талмудической и мидрашитской литературе. Это – повелитель демонических сил, князь падших ангелов, дух зла (см. с. 84–86 и 554).

Книга Еноха повествует, что во время падения ангелов, соединявшихся с дочерьми человеческими (Быт. 6, 1–6), Азазел разжигал вражду между людьми, уча их магии и изготовлению оружия:

…И Азазел научил людей делать мечи, и ножи, и щиты, и панцири и научил их видеть, что было позади них…

И явилось великое нечестие и много непотребства, и люди согрешили, и все пути их развратились. (Енох. 8, 1–2)

Там же сказано, что он «научил на земле всякому нечестию и открыл небесные тайны мира» (Енох. 9, 6). За это Господь тяжко покарал его, повелев ангелу Рафаилу:

…«Свяжи Азазела по рукам и ногам и положи его во мрак…

…Чтобы он оставался там навсегда, и закрой ему лицо, чтобы он не смотрел на свет!

И в великий день Суда он будет брошен в геенну…» (Енох. 10, 4–6)

Почему же, в таком случае, Азазелу предназначается один из козлов в День Очищения? Каков смысл этого обряда?

Мы оспариваем мнение тех интерпретаторов, которые полагают, будто козел приносился в жертву или в дар демону зла для его «умилостивления». Это полностью противоречило бы предписанию Книги Левит:

…Чтоб они впредь не приносили жертв своих идолам, за которыми блудно ходят они. Сие да будет для них установлением вечным в роды их. (Лев. 17, 7)

Словом «идолы» передано שעירם <сэири́м> – «мохнатые», «косматые», «козлы»; имеются в виду козлообразные демоны (бесы), поклонение которым отступавшие от Торы израильтяне перенимали у язычников:

Богами чуждыми они раздражили Его и мерзостями разгневали Его:

Приносили жертвы бесам, а не Богу, богам, которых они не знали, новым, которые пришли от соседей и о которых не помышляли отцы ваши. (Втор. 32, 16–17)

Само имя «Азазел» восходит к слову עז <эз> – «козел». О приношении такому демону жертв или даров не может быть и речи в контексте библейского мировоззрения.

Как же объяснить рассматриваемое повеление? Очевидно, козел, на которого выпадал жребий «для Азазела», символизировал самого демона – причину и источник греха. Это подтверждают дальнейшие предписания:

И, совершив очищение Святилища, Скинии собрания и жертвенника, приведет он живого козла,

И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых, и все преступления их, и все грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет с нарочным человеком в пустыню:

И понесет козел на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в пустыню. (Лев. 16, 20–22)

В процессе очищения Скинии священник «берет на себя» («принимает на свои руки») все грехи, накопленные в ней за целый год:

Ни один человек не должен быть в Скинии собрания, когда входит он для очищения Святилища, до самого выхода его. И так очистит он себя, дом свой и все общество Израилево.

И выйдет он к жертвеннику, который пред лицом Господним, и очистит его, и возьмет крови тельца и крови козла, и возложит на роги жертвенника со всех сторон… (Лев. 16, 17–18)

А затем, возлагая руки на голову живого козла и исповедуя над ним грехи народа, он «переносит» их на животное. После этого козел отсылается в «землю непроходимую» (ארץ גזרה <э́рец гэзера́> – буквально «земля решения», «земля [судебного] приговора» или «земля истребления»). Согласно преданию, козел свергался со скалы и разбивался о камни, после чего символ грехов – красная лента, вывешенная у ворот Храма, – на виду у всех белела: грехи отпускались…

Низвержение с небес – это кара, которая, согласно Апокалипсису, свершится над сатаной:

И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый дьяволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.

И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение, и сила, и царство Бога нашего, и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь. (Откр. 12, 9–10)

Говорится, что сатана (дьявол) будет не только свергнут с небес, но и низвержен в бездну:

И увидел я ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.

Он взял дракона, змия древнего, который есть дьявол и сатана, и сковал его на тысячу лет,

И низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время. (Откр. 20, 1–3)

Наконец, сказано, что злой дух, «прельщавший все народы», в конце времен будет ввержен в озеро огненное:

…А дьявол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков. (Откр. 20, 10)

Во всех этих трех случаях по отношению к сатане употреблены формы греческого глагола βαλλω <ба́лло> – «бросать», «кидать», «низвергать».

В общих чертах символическая картина очищения грехов в День Очищения выглядит так: все служение совершает лично сам первосвященник в льняных одеждах, прообразующий Мессию «во плоти». Он приносит жертвы, означающие смерть Мессии за народ:

Вот с чем должен входить Аарон во Святилище: с тельцом в жертву за грех и с овном во всесожжение… (Лев. 16, 3)

«Вот с чем», «с тельцом» – так переведены соответственно בזאת <бэ-зот> и בפר <бэ-фар>, что можно понять и как «в этом», «в тельце» («в образе тельца»). Здесь содержится намек на отображение в личности Мессии двух прообразов – священника и жертвенного животного. Один из двух козлов, как мы видели, также символизирует Мессию.

За жертвами следует кульминация всего ритуала:

…И возьмет горящих угольев полную кадильницу с жертвенника, который пред лицом Господним, и благовонного мелко истолченного курения полные горсти, и внесет за завесу;

И положит курение на огонь пред лицом Господним, и облако курения покроет крышку, которая над ковчегом откровения, дабы ему не умереть;

И возьмет крови тельца, и покропит перстом своим на крышку спереди и пред крышкою, семь раз покропит кровью с перста своего.

И заколет козла в жертву за грех за народ, и внесет кровь его за завесу, и сделает с кровью его то же, что делал с кровью тельца, и покропит ею на крышку и пред крышкою… (Лев. 16, 12–15)

Святое святых означает высший духовный мир, где пребывает престол Божий. Туда и входит Мессия, наполнив кадильницу «горящими угольями» (символ пламенной любви) и возложив на огонь «курение» (символ ходатайственной молитвы). В это время пролитая им жертвенная кровь являет свою очищающую силу…

Да и все почти по Закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения.

Итак, образы небесного должны были очищаться сими, самое же небесное лучшими сих жертвами.

Ибо Христос вошел не в рукотворенное Святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лицо Божие… (Евр. 9, 22–24)

Возвращаясь из «Святого святых» – высшего духовного мира, Мессия совершает сначала очищение Скинии («Святого»), т. е. мира бесплотных духов (ср. I Петр. 3, 18–20). Затем первосвященник выходит во двор Скинии и очищает медный жертвенник, наполненный землей и символизирующий наш падший земной мир (ср. Исх. 20, 24). Это соответствует второму пришествию Христа.

И выйдет он к жертвеннику, который пред лицом Господним, и очистит его, и возьмет крови тельца и крови козла, и возложит на роги жертвенника со всех сторон,

И покропит на него кровью с перста своего семь раз, и очистит его, и освятит его от нечистот сынов Израилевых. (Лев. 16, 18–19)

Все то, что совершает Мессия в высших мирах до возвращения на землю, остается величайшей тайной, недоступной и не подлежащей исследованию:

Ни один человек не должен быть в Скинии собрания, когда входит он для очищения Святилища, до самого выхода его. И так очистит он себя, дом свой и все общество Израилево. (Лев. 16, 17)

С момента же появления Мессии «во дворе Скинии» – в нашем мире – он становится зрим всему народу, собравшемуся возле Святилища:

…Се, грядет с облаками, и узрит его всякое око и те, которые пронзили его; и возрыдают пред ним все племена земные… (Откр. 1, 7)

После этого и начинается великий суд:

Когда же придет Сын Человеческий во славе своей и все святые ангелы с ним, тогда сядет на престоле славы своей,

И соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов… (Матф. 25, 31–32)

Все грехи возлагаются на голову «козла отпущения» – Азазела, который первым согрешил и склонил ко греху ангелов и людей:

И совершив очищение Святилища, Скинии собрания и жертвенника, приведет он живого козла… (Лев. 16, 20)

О последующем обряде «низвержения» духа зла мы уже упоминали. Наконец, в заключение «льняные одежды», означающие телесное обличье Мессии, сменяются торжественным одеянием – он выходит к очищенным во славе своей:

И войдет Аарон в Скинию собрания, и снимет льняные одежды, которые надевал, входя во Святилище, и оставит их там,

И омоет тело свое водою на святом месте, и наденет одежды свои, и выйдет, и совершит всесожжение за себя и всесожжение за народ, и очистит себя и народ… (Лев. 16, 23–24)

Здесь вновь говорится об очищении, ибо, приближаясь ко Всевышнему, дух человеческий должен все более и более очищаться, переходя «из славы в славу» (II Кор. 3, 18). Но и в грядущие, непредставимые ныне времена прославления праведников великая жертва Христова постоянно будет напоминать о себе, подобно тому, как дым воскурения вновь и вновь напоминает о принесенной жертве:

…А тук жертвы за грех воскурит на жертвеннике. (Лев. 16, 25)

…Итак, обряд Дня Искупления одновременно прообразует и очищение небесного Храма, по образцу которого был создан Храм земной (Исх. 25, 40; Евр. 9, 23), и очищение нашего внутреннего человека, и тайную суть всей земной истории – вплоть до ее завершения…

Но вместе с тем описанное имеет и прямой смысл, преображенный реалиями Нового завета. В наши дни, когда иерусалимский Храм разрушен, а ковчег завета сокрыт, очищение грехов по-прежнему совершается раз в году в назначенный срок, ибо это – установление вечное:

И да будет сие для вас вечным установлением: очищать сынов Израилевых от всех грехов их однажды в году… (Лев. 16, 34)

Этот великий день ежегодно проводится иудеями в полном посте, благоговейном смирении и молитве:

И да будет сие для вас вечным установлением: в седьмой месяц, в десятый день месяца смиряйте души ваши и никакого дела не делайте, – ни туземец, ни пришелец, поселившийся между вами, —

Ибо в сей день очищают вас, чтобы сделать вас чистыми от всех грехов ваших, чтобы вы были чисты пред лицом Господним.

Это суббота покоя для вас, смиряйте души ваши; это установление вечное. (Лев. 16, 29–31)

Со времени вознесения Иисуса Христа на небеса (Лук. 24, 51; Деян. 1, 9) истинное служение Дня Очищения совершает сам Первосвященник Нового завета.

О долгой эпохе отсутствия земного Храма пророчествовал Иезекииль:

На это скажи: так говорит Господь Бог: хотя Я и удалил их к народам и хотя рассеял их по землям, но Я буду для них некоторым святилищем в тех землях, куда пошли они. (Иез. 11, 16)

«Некоторое святилище» – в оригинале מקדש מעט <микда́ш мэа́т>, буквально «малый храм». Так называли свои молитвенные дома еще иудеи, жившие в диаспоре после разрушения первого Храма (586 г. до н. э.). Другое название – синагога, от греческого συναγωγη <сюнагогэ́> – «соединение», «место собрания». Точно так же именовали свои собрания и первые христиане:

Ибо, если в собрание ваше войдет человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдет же и бедный в скудной одежде… (Иак. 2, 2)

«Собрание» – так переведено слово συναγωγη <сюнагогэ́>, которое во множестве других мест Нового Завета передается как «синагога» (см. Матф. 4, 23; 13, 54; Марк. 1, 21; 3, 1; Лук. 4, 15; 4, 33; Иоан. 6, 59; 18, 20; Деян. 6, 9; 13, 14 и мн. др.). Вообще, согласно историческим свидетельствам, Богослужение первохристиан совершалось по образцу иудейского.

Глава 17 Книги Левит содержит ряд предписаний о жертвах, пище и ритуальной чистоте. Здесь расширяется запрет приносить жертвы иным богам (ср. Исх. 20, 4–5 с Исх. 22, 20): во избежание этого возбраняется приносить жертвы даже Самому Всевышнему вне двора Скинии. Запрещается вообще закалать скот, если его не привели сперва ко входу Скинии:

…Если кто из дома Израилева заколет тельца, или овцу, или козу в стане, или если кто заколет вне стана

И не приведет ко входу Скинии собрания, чтобы представить в жертву Господу пред жилищем Господним, то человеку тому вменена будет кровь: он пролил кровь, и истребится человек тот из народа своего.

Это для того, чтобы приводили сыны Израилевы жертвы свои, которые они закалают на поле, чтобы приводили их пред Господа ко входу Скинии собрания, к священнику, и закалали их Господу в жертвы мирные… (Лев. 17, 3–5)

Народ не только ограждался от идолослужения, он приучался воспринимать жизнь животного как нечто священное, могущее быть посвященным Господу, но не отнятым по чьей-то прихоти…

Далее следует запрет употреблять в пищу какую бы то ни было кровь. Он связан с тем, что, употребляя кровь (субстанцию, несущую в себе «нефеш» – «животную душу»), человек на каком-то уровне соединяется с сущностью поедаемой твари:

Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую-нибудь кровь, то обращу лицо Мое на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю ее из народа ее;

Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает… (Лев. 17, 10–11)

Запрещена «всякая кровь»: мясо домашних животных, постоянно употребляемых в пищу, должно тщательно очищаться от малейших следов крови.

В этом свете не только абсурдным, но и совершенно безумным выглядит так называемый «кровавый навет» – чудовищное обвинение иудеев в употреблении человеческой крови «с ритуальной целью». Этот навет многократно возобновлялся богопротивными силами в разные времена, всегда служа предлогом для погромов, изгнаний и массовых убийств. Тайные последователи «лжеца и человекоубийцы от начала» (Иоан. 8, 44) из века в век сознательно распространяли это злобное измышление, желая погубить Божий народ. Их замыслы были предсказаны еще царем Давидом:

Боже! Не промолчи, не безмолвствуй и не оставайся в покое, Боже!

Ибо вот, враги Твои шумят, и ненавидящие Тебя подняли голову;

Против народа Твоего составили коварный умысел и совещаются против хранимых Тобою;

Сказали: пойдем и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось более имя Израиля. (Пс. 82, 2–5)

Вкушение крови (как известно, ритуально осуществляемое черными магами – сатанистами) не только сообщает человеку свойства животного, но и открывает путь к его душе бесовским силам, и нередко он становится их послушным орудием – «одержимым». Вот почему запрет вкушать кровь соседствует с запретом заниматься черной магией:

Не ешьте с кровью; не ворожите и не гадайте. (Лев. 19, 26)

С тем же запретом связано библейское установление относительно охоты. Возбраняется поражать животное, нанося ему раны стрелой, копьем либо другим оружием; дикое животное (разумеется, лишь чистое) можно только поймать в силки, сеть и т. п. (даже капкан, поранив, может сделать его непригодным для пищи), а затем заколоть подобно домашнему скоту:

Если кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между вами, на ловле поймает зверя или птицу, которую можно есть, то он должен дать вытечь крови ее и покрыть ее землею… (Лев. 17, 13)

Согласно древней иудейской традиции, дикое животное, как и домашнее, может быть лишено жизни лишь наиболее безболезненным способом – мгновенным перерезанием сонной артерии.

Те же запреты строго соблюдались первыми христианами: кровь и удавленину (а таковой считается всякое животное, умерщвленное запрещенным способом) Иерусалимский совет апостолов запретил употреблять всем, кто обращается в Христианство из язычества:

…Написать им, чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе. (Деян. 15, 20)

Однако если употребление крови наказывается истреблением из народа (ст. 10 и 14), то поедание (в случае крайней нужды) умершего или растерзанного зверем животного всего лишь делает человека «нечистым до вечера». Такая нечистота устраняется омовением тела и одежды (ст. 15–16). Это установление имеет в виду оказавшихся в тяжелых обстоятельствах, голодных и нуждающихся, которым Закон оказывает снисхождение…

В главе 18 Книги Левит продолжается тема чистоты и нечистоты в ином преломлении – в связи с браком, деторождением, отношениями между полами. Здесь изложены запреты, связанные с половой жизнью, а в главе 20 перечислены наказания за их нарушение. Запреты предваряются таким повелением:

По делам земли Египетской, в которой вы жили, не поступайте, и по делам земли Ханаанской, в которую Я веду вас, не поступайте, и по установлениям их не ходите… (Лев. 18, 3)

«Установления» (חקת <хукко́т> – «начертания», «определения», «уставы») – это языческие обычаи, которые не только освящали, но даже предписывали половую связь между близкими родственниками. Например, в Древнем Египте фараоны и представители высшей аристократии традиционно женились на родных сестрах (братом и сестрой считались божества жизни и плодородия Осирис и Исида, брак между которыми воспроизводился царями и знатью). А культы Ханаана отличались оргиастическим характером, причем во время оргий в сексуальные отношения вступали близкие родственники – считалось, что это повышает плодородие земли. Оргии устраивались в капищах, воспроизводя мифические «священные соития» между ханаанейскими богами.

Таким образом, первый, наиболее очевидный, смысл половых запретов состоял в том, чтобы предохранить израильтян от развратного идолослужения, доводившего до вырождения целые племена и народы. Недаром далее подчеркивается, что установления Господни (здесь в оригинале то же слово חקת <хукко́т>), в противоположность смертоносным языческим правилам, животворят человека:

…Соблюдайте установления Мои и законы Мои, которые исполняя, человек будет жив. Я Господь. (Лев. 18, 5)

Запреты в сфере половых отношений призваны спасти народ от вырождения, происходящего из-за близкородственных соитий. С этим связано большинство запретов, обобщенных в стихе 6:

Никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть наготу. Я Господь. (Лев. 18, 6)

Далее, есть запреты, направленные на поддержание мира между людьми, чистоты и «суверенности» семейной жизни. Но главная их цель – гарантировать законное продолжение рода в каждом семействе:

И с женою ближнего твоего не ложись, чтобы излить семя и оскверниться с нею. (Лев. 18, 20)

Есть и предписания, призванные сохранять благоговейное почтение к старшим членам рода, создавая известную дистанцию между младшими и старшими:

Наготы отца твоего и наготы матери твоей не открывай: она мать твоя, не открывай наготы ее. (Лев. 18, 7)

По отношению к матери эта заповедь входит в число запретов близкородственных соитий, а по отношению к отцу – вносит в семейную жизнь элемент почтения и благоговения, обеспечивающий преемственность этических и культурообразующих начал. Такой же запрет относится к брату отца и его жене:

Наготы брата отца твоего не открывай и к жене его не приближайся: она тетка твоя. (Лев. 18, 14)

Эти установления проводят четкие границы между ближайшими родственниками и более дальними, на которых запреты не распространяются.

Некоторые предписания имеют целью установить добрые отношения в семье и устранить ревность, ведущую к зависти и ненависти:

Не бери жены вместе с сестрою ее, чтобы сделать ее соперницею, чтоб открыть наготу ее при ней, при жизни ее. (Лев. 18, 18)

Запрет соединения с женщиной, находящейся в нечистоте во время месячных (ср. Лев. 15, 19–24), служит напоминанием о соблюдении в семье правил ритуальной чистоты (ст. 19).

Здесь же встречаем и следующую заповедь:

Из детей твоих не отдавай на служение Молоху и не бесчести имени Бога твоего. Я Господь. (Лев. 18, 21)

Идол ханаанейского бога Молоха представлял собой огромную, полую внутри, металлическую статую. Археологические находки свидетельствуют о соответствии внешнего вида этого идола позднейшим представлениям о дьяволе (свирепый взгляд, оскаленная пасть с клыками, рога, козлиные ноги). Молоху приносили в жертву детей: в его утробе-печи разжигали огонь, а на руки, приводившиеся в движение особым механизмом, клали младенцев, после чего идол «заглатывал» их на глазах у родителей. Карфагеняне, продолжатели ханаанейских традиций, практиковали подобные обряды еще на рубеже новой эры.

Но ведь Вторая Заповедь подразумевает как частный случай и запрет служения Молоху? Почему же это служение оговаривается особо, и притом именно в главе, посвященной запретным половым связям? Очевидно, потому, что нарушение перечисленных запретов в глазах Божьих подобно приношению жертв Молоху, поскольку гибельно отзывается на потомстве. Несомненно, обсуждаемый запрет распространяется и на аборты – преступную практику умерщвления младенцев во чреве матери, получившую столь широкое распространение в наше время…

Особо стоит вопрос о гермафродитизме. Речь идет о стихе, который в Синодальном переводе передан так:

Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость. (Лев. 18, 22)

В оригинале же сказано: ואת־זכר לא תשכב משכבי אשה <вэ-эт-заха́р ло тишка́в мишкэве́й иша́>. Это можно перевести двояко: «И не ложись с мужчиной, который с ложами женскими…», или: «И с мужчиной не ложись при ложах женских…»

Согласно одним интерпретаторам, здесь говорится о мужчине – זכר <заха́р>, обладающем от природы двумя «ложами», подобно женщине – אשה <иша́> (поскольку в словосочетании משכבי אשה <мишкэве́й иша́>, «ложа женщины», употреблено множественное число). Следовательно, речь идет о гермафродите (т. е. о человеке, имеющем одновременно мужские и женские половые признаки). В ряде языческих религий, в том числе ханаанейской, гермафродиты считались избранниками богов, им отводилась особая роль в культе, нередко они становились жрецами. Поскольку же гермафродит, приняв на себя женскую роль и зачав, в большинстве случаев не способен выносить и родить ребенка, заповедь предписывает ему играть в браке мужскую роль. Поэтому гермафродит и именуется в приведенном стихе זכר <заха́р> – «мужчина».

Согласно другим интерпретаторам, в этом стихе Тора запрещает одновременное (групповое) или поочередное соитие двух мужчин с одной женщиной, могущее привести к зачатию ребенка. Именно такие зачатия (происходившие во время ритуальных оргий) были широко распространены у ханаанеев и даже считались у них особо благоприятными: дети, рождавшиеся от таких соитий, считались «детьми богов» и часто становились жрецами, правителями и т. п. Согласно же Торе, в случаях, когда бывает невозможно установить, кто отец ребенка, или же ребенок зачат в беззаконном соитии, он рассматривается как незаконнорожденный (др. – евр. ממזר <мамзе́р>, в Синодальном переводе – «сын блудницы»):

Сын блудницы не может войти в общество Господне, и десятое поколение его не может войти в общество Господне. (Втор. 23, 2)

Из сказанного следует, что со стихом Лев. 18, 22 неверно соотносить то место из Послания к Римлянам, в котором говорится, что «…мужчины. разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение» (Римл. 1, 27). Там речь идет совсем об ином – о групповом насилии, совершаемом над мужчинами (на что указывает множественное число: «мужчины на мужчинах»). Такого рода преступления описаны в Библии: их совершали, например, жители Содома и Гивы Вениаминовой (Быт. 19, 4–9; Суд. 19, 22–28). Греческое слово ασχημοσυνη <асхемосю́нэ>, переведенное как «срам», означает «обезображивание», «нарушение формы», «порча красоты». Очевидно, жертвы подобных насилий подвергались побоям и надругательствам, безобразившим их внешность. Содержащиеся в Синодальном переводе упоминания о «мужеложестве» (I Кор. 6, 9; I Тим. 1, 10) связаны с неточным пониманием греческого слова αρσενοκοιται <арсенокоита́й>, обозначающего насильников над мужчинами. В ряде современных иноязычных переводов Библии это слово передается более адекватно (I Кор. 6, 9: английский перевод «New International Version» – «homosexual offenders», т. е. «гомосексуальные насильники»; немецкий перевод «Die Heilige Schrift, aus dem Grundtext übersetzt» – «Knabenschänder», т. е. «насилующие мальчиков», и т. д.).

Необходимо также обратить внимание на конкретные запреты «открывать наготу» (библейский эвфемизм, обозначающий половую близость) отца и брата отца (Лев. 18, 7 и 14). Эти частные запреты осмысленны только в том случае, если не существует общего запрета на подобного рода отношения.

Таким образом, Писание не содержит каких-либо общих запретительных или разрешительных установлений относительно гомосексуальных отношений – всякие предписания на сей счет восходят к каким-то иным, обычно конфессиональным или социокультурным, но не библейским представлениям.

Наконец, заключительный запрет главы 18 связан со скотоложеством:

И ни с каким скотом не ложись, чтоб излить семя и оскверниться от него; и женщина не должна становиться пред скотом для совокупления с ним: это гнусно. (Лев. 18, 23)

Буквальный смысл не нуждается в особых пояснениях: речь идет о низведении человека до скотского уровня, о крайнем осквернении в нем образа Божьего (ср. I Кор. 6, 16). Но, без сомнения, заповедь имеет и дополнительный смысл: помещенная последней, она как бы суммирует все запреты данной главы, выявляя их общую духовную суть. Ведь нечистота соитий, лишенных любви и человеческого наполнения, подобна скверне скотоложества…

Истинная же любовь – во всех ее проявлениях, от Божественных до человеческих, – это одна из центральных тем, своего рода сердцевина и живящая сила Писания:

Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога.

Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. (I Иоан. 4, 7–8)

Вспомним разнообразные примеры великой любви, обретшие бессмертие на страницах Библии: любовь Иакова к Рахили и Иосифу, любовь Соломона и Суламифи, Руфи и Ноемини, Давида и Ионафана… И поймем, что осквернение, профанация святого чувства любви (в том числе и на телесном уровне) – тягчайший грех:

Не оскверняйте себя ничем этим, ибо всем этим осквернили себя народы, которых Я прогоняю от вас;

И осквернилась земля, и Я воззрел на беззаконие ее, и свергнула с себя земля живущих на ней. (Лев. 18, 24–25)

Народы Ханаана, о которых здесь говорится, намеренно (ритуально-обрядово) оскверняли себя, что и привело к тому, что их «свергнула с себя земля», т. е. покарала природа, законы которой они нарушали. И, хотя «извержение» (в оригинале употреблен глагол קאה <каа́> — «изрыгнуть», «изблевать») ханаанеев еще не стало фактом при жизни Моисея, Господь говорит о нем как об уже происшедшем событии: «изрыгнула земля». В Его очах, на духовном уровне, все это уже свершилось…

А вы соблюдайте установления Мои и законы Мои и не делайте всех этих мерзостей – ни туземец, ни пришелец, живущий между вами… (Лев. 18, 26)

Израильтянам предстояло поселиться в Святой земле, бывшей изначально уделом Симовым, но захваченной впавшими в нечестие потомками Хама – ханаанеями (Быт. 9, 22–27; 10, 15–20). Именно израильтянам надлежало исправить то, что было осквернено идолослужителями. И «пришельцы» к Израилю из числа самих ханаанеев обязаны были отказаться от сопряженного с черной магией жестокого и развратного культа «иных богов»:

…Ибо все эти мерзости делали люди сей земли, что пред вами, и осквернилась земля;

Чтоб и вас не свергнула с себя земля, когда вы станете осквернять ее, как она свергнула народы, бывшие прежде вас… (Лев. 18, 27–28)

А что же должно было произойти с отдельными людьми, которые, при общей верности народа завету, впадут в разврат, сопряженный с черной магией? —

…Ибо если кто будет делать все эти мерзости, то души делающих это истреблены будут из народа своего. (Лев. 18, 29)

И не случайно в главе 20, перечисляющей кары за нарушение половых запретов, дважды выразительно упоминается колдовство:

И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед них, то Я обращу лицо Мое на ту душу и истреблю ее из народа ее. (Лев. 20, 6)

Общение со служителями темных культов – черными магами – тесно связано со скотским образом жизни, с «буйством плоти», подавляющей дух.

Запрещено обращаться к служителям тьмы; но что грозит тому, кто самостоятельно прибегнет к занятиям черной магией? —

Мужчина или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти; камнями должно побить их, кровь их на них. (Лев. 20, 27)

Что же, обществу Господню предписывается побивать таких людей камнями? Но как совместить подобное со святостью всего стана, народа в целом? С тем, что всякое соприкосновение со смертью и с мертвым ритуально оскверняет? И, главное, как это соотносится с заповедями о милосердии, о любви к ближнему?

Прежде всего, в оригинале сказано מות יומתו <мот йума́ту> – «смертью они будут умерщвлены» (а не «да будут преданы смерти», как в Синодальном переводе). А это наводит на мысль о смерти не от рук человеческих: покарать может и Сам Бог… Вспомним, что' повелел Он Моисею относительно тех, кто дерзнет приблизиться к Синаю во время Богоявления:

…И проведи для народа черту со всех сторон и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее; всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти;

Рука да не прикоснется к нему, а пусть побьют его камнями или застрелят стрелою; скот ли то или человек, да не останется в живых; во время протяжного трубного звука могут они взойти на гору. (Исх. 19,12–13)

И здесь в оригинале точно так же: «будет побит камнями», «будет застрелен». Никакого повеления людям относительно казни: ее совершит Сам Творец, а рука человеческая «да не прикоснется» к преступнику…

Но о прибегнувших к волхвованию сказано далее: «…камнями должно побить их…» Здесь в оригинале глагольная форма ירגמו <йиргэму́> – «[они] побьют камнями»: явно имеются в виду казнь от рук человеческих. Как же совершалось это «побиение камнями» согласно букве Торы? —

По словам двух свидетелей или трех свидетелей должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля.

Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа; и так истреби зло из среды себя. (Втор. 17, 6–7)

В оригинале здесь говорится, что осуждаемый будет убит על־פי <аль-пи> – буквально «устами» свидетелей, каждый из которых должен затем возложить на него руку – יד <йад> (а не бросить в него камень!). То же должны совершить затем и остальные члены общины: «…потом рука всего народа…». Этим символическим действием народ как бы «возвращал грехи» тому, от кого они исходили, «возлагая их на него» точно так, как поступал первосвященник в День Очищения с козлом, предназначенным «для Азазела» (Лев. 16, 20–21; см. с. 84–86 и 554). После этого нечестивец считался отлученным от общины Израиля, и его вскоре постигала кара Божия, подобная побиению камнями «без содействия рук [человеческих]»: «…рука да не прикоснется к нему, а будет побит камнями…»

Не с этим ли древним обрядом, сопряженным с Божьей карой над преступником, связал пророк Даниил сон царя Навуходоносора об истукане? —

Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. (Дан. 2, 34)

Камень, разбивший истукана, оторвался от горы «без содействия рук»… Так выглядели казни во времена Моисея и в первые столетия после него. И лишь впоследствии, когда из-за многочисленных грехов народа исказились основы суда, побиение камнями стали совершать буквально, физически:

О вы, которые суд превращаете в отраву и правду повергаете на землю! (Ам. 5, 7)

Согласно талмудическому трактату «Сангедрин» («Синедрион»), в котором излагаются основы судопроизводства в эпоху второго Храма, побиение камнями совершала не толпа народа, а палач, свергавший преступника с высоты и бросавший на него сверху большой камень, «добивавший» казнимого. В какой-то степени такая форма казни может рассматриваться как «более милосердная», чем смерть от множества камней, кидаемых толпой. Однако данные книг Нового Завета говорят об иной форме казни (видимо, обе формы существовали одновременно, восходя к противоположным установлениям фарисеев и саддукеев):

…Весь народ побьет нас камнями, ибо он уверен, что Иоанн есть пророк. (Лук. 20, 6)

Следовательно, камнями мог побить «весь народ». О такой же форме расправы шла речь и в эпизоде с женщиной, взятой в прелюбодеянии (Иоан. 8, 7). Этим же способом враги хотели побить камнями и самого Иисуса, учинив над ним самосуд:

Тогда взяли каменья, чтобы бросить на него; но Иисус скрылся и вышел из Храма, пройдя посреди них, и пошел далее. (Иоан. 8, 59)

Правда, в описанных выше случаях имеется в виду самовольное намерение собравшихся, а не казнь по судебному приговору (ср. Деян. 14, 5 и 19). Однако таким же образом был, теперь уже по приговору суда, казнен Стефан, последователь и свидетель Иисуса:

…И побивали камнями Стефана, который молился…

И, преклонив колени, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего… (Деян. 7, 59–60)

Описанную здесь казнь совершали члены Синедриона (Деян. 6, 12); возможно, они были саддукеями (ср. Деян. 23, 6) и не придерживались фарисейских постановлений.

Беззакония, искажения заповедей, произвол в их истолковании и исполнении – все это исчезнет лишь в тот день, когда к своей пастве вернется Пастырь верный – Мессия:

…И страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей своих, и не по слуху ушей своих решать дела.

Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст своих поразит землю, и духом уст своих убьет нечестивого. (Ис. 11, 3–4)

В этом пророчестве мы вновь встречаем упоминание казни «без содействия рук» – одним лишь «духом уст»… В царстве Мессии, благодаря его справедливым и действенным судам, прекратится всякое зло, вызываемое нарушением заповедей:

Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис. 11, 9)

Лекция 4Любовь к дальнему. Праздники как проекция вечности

Предписания главы 19 Книги Левит касаются отношений между людьми. Именно в ней впервые высказано знаменитое «золотое правило» библейской этики: «Люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19, 18). Кто же является этим «ближним»? Родственник, единоплеменник, сосед, друг? На этот вопрос каждый отвечает в меру своего духовного разумения. Огромный путь должна пройти душа: от осознания своим ближним только родича, соратника, единоверца, – до понимания единства всего человеческого рода.

Посмотрим, как данная тема освещается в Библии.

В рассматриваемой нами главе определение ближнего выходит далеко за пределы рода и племени:

…Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 34)

Понятие «ближний», согласно Библии, лишено не только национальной, но и социальной окраски, оно распространяется на всех без исключения членов данного общества:

Богатый и бедный встречаются друг с другом: того и другого создал Господь. (Прит. 22, 2)

Притча о милосердном самарянине, спасшем от смерти чужого по крови и вере человека (Лук. 10, 30–37), была рассказана Иисусом именно в ответ на вопрос некоего законника (т. е. знатока и толкователя Торы): «А кто мой ближний?» Завершая притчу, Иисус призывает законника (а в его лице и каждого человека) самому «становиться ближним» по отношению к тому, кто нуждается в помощи:

…Тогда Иисус сказал ему: иди – и ты поступай так же. (Лук. 10, 37)

Итак, Иисус учит: ближний – не тот, от кого ты вправе ожидать помощи, но тот, кому ты сам способен ее оказать.

Однако заповедь «люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19, 18) остается всего лишь красивым пожеланием, пока не исполняется на деле. А к следованию ей душа должна быть подготовлена не только учением, но и опытом: нам надлежит не только понимать смысл этой заповеди, но и очищать свое сердце, чтобы исполнять ее радостно. Все предыдущие предписания главы 19 и служат такой подготовке. Они создают контекст «золотому правилу» нравственности:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Объяви всему обществу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я – Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 1–2)

Древнееврейское קדוש <кадо́ш>, «святой», означает «отделенный [для служения высшему]». Полная погруженность в физическое бытие уподобляет человека животному, а в таком состоянии в нем не может зародиться даже искра любви к ближнему. Отделенность же от материального бытия (т. е. осознание себя духовной сущностью) означает сопричастность к бытию высшему, памятование о Господе, уподобление Ему. Это и есть первоначально необходимые условия подлинной любви: «…святы будьте, ибо свят Я…»

Затем следует напоминание о Пятой и Четвертой Заповедях:

Бойтесь каждый матери своей и отца своего и субботы Мои храните. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 3)

Первоначальное воспитание чувств и разума человек получает в семье. Основа же воспитания – «страх» (др. – евр. יראה <йира́>, что можно перевести и как «благоговение», «глубокое уважение») перед отцом и матерью, чей авторитет, непререкаемый в раннем детстве, впоследствии переходит в осознанные любовь и почитание. Первые чувства благодарности, нежности, а следовательно, и любви ребенок испытывает к родителям. Без религиозно-нравственной традиции, передаваемой из рода в род посредством семейного воспитания, как отдельный человек, так и целый народ достаточно быстро (подчас в считанные годы) «звереет». О какой любви к ближнему может идти в таком случае речь? Поэтому словам о любви предпослано напоминание о Пятой Заповеди.

В отличие от Исх. 20, 12 и Втор. 5, 16, здесь мать упомянута прежде отца: ведь именно она руководит самыми первыми «нравственными опытами» ребенка. Кроме того, родителям должно оказывать равное почитание, поэтому мать упоминается то после отца, то прежде него.

Но почему Четвертая Заповедь – о Субботе – приведена здесь после Пятой? Да потому, что участие ребенка в жизни семьи предшествует его включению в общественно-религиозную жизнь. В семье он получает первые уроки благочестия, в том числе учится соблюдению Субботы. Без почтения к старшим невозможно приобщиться и к благоговению перед Всевышним – нельзя, следовательно, и «войти в покой Его» (Евр. 4, 3).

Как же соотносится «хранение суббот» с любовью к ближнему? Единение с другими людьми, умение разделять их переживания – все то, что необходимо для любви, – достигается только на определенном духовном уровне. Путь к этому – молитвенное общение со Всевышним, познание Его слова. А это и есть цель субботнего покоя.

Далее находим такое предостережение:

Не обращайтесь к идолам и богов литых не делайте себе. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 4)

Вступив на путь любви, нельзя уклоняться в обольщение идолами. Такое уклонение – измена любви. Путь любви есть путь жертвенный – ради любимых жертвуют всем, даже жизнью:

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. (Иоан. 15, 13)

Далее в Книге Левит как раз и говорится о жертве, приносимой, чтобы удостоиться Господнего благоволения и сделать успешным свой духовный путь:

Когда будете приносить Господу жертву мирную, то приносите ее, чтобы приобрести себе благоволение… (Лев. 19, 5)

Предписание в короткий срок съесть мясо жертвы (ст. 6–8) имеет целью научить исполнять волю Божью как можно скорее. Без ревностного исполнения Его воли мы не можем по-настоящему любить своих ближних…

Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего и оставшегося от жатвы твоей не подбирай,

И виноградника твоего не обирай дочиста, и попадавших ягод в винограднике не подбирай; оставь это бедному и пришельцу. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 9–10)

Помощь неимущим – действенное средство воспитания любви к ближнему. Без поддержки бедных призыв к любви остается лишь декларацией.

Не крадите, не лгите и не обманывайте друг друга.

Не клянитесь именем Моим во лжи и не бесчести имени Бога твоего.

Я Господь.

Не обижай ближнего твоего и не грабительствуй. Плата наемнику не должна оставаться у тебя до утра. (Лев. 19, 11–13)

Любовь – высшее состояние духа. Однако верхних ступеней нельзя достигнуть, не пройдя нижних. Любви предшествует уважение; ему же, в свою очередь, – честность в отношениях с людьми, полное признание их прав, забота об их интересах. Все это несовместимо с обманом, с извлечением выгоды в ущерб другим.

«Золотое правило» нравственности в устах Иммануила Канта звучало так: «Человек для другого человека всегда должен быть целью и никогда – средством». Без следования этому правилу о любви к ближнему говорить не приходится.

Не злословь глухого и пред слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему; бойся Бога твоего. Я Господь. (Лев. 19, 14)

Любви обязательно предшествует снисходительность к нуждам, недостаткам, несовершенствам другого. Необходимо с каждым общаться на доступном ему уровне, считаться с его внутренним состоянием. Об этом и говорится иносказательно в приведенном стихе: ведь «глухота» и «слепота» отнюдь не всегда бывают буквальными, физическими…

Не делайте неправды на суде; не будь лицеприятен к нищему и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего. (Лев. 19, 15)

Как благосостояние общества зависит от справедливости суда, так и духовное процветание каждого связано с тем, каким «судом» он судит ближних, с какой мерой подходит к ним:

…Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. (Матф. 7, 2)

Любовь к ближнему невозможна также без уважения к его жизни и чести, почитания их высшей ценностью:

Не ходи переносчиком в народе твоем и не восставай на жизнь ближнего твоего. Я Господь. (Лев. 19, 16)

«Переносчик» (др. – евр. רכיל <рахи́ль> – «переходящий [с неприятным известием о ком-либо]», «клеветник», «доносчик») не только не щадит чести ближнего, но и находит в его позоре особое удовольствие. Во второй части приведенного стиха не случайно говорится о «восстании на жизнь ближнего», поскольку распространение о человеке дурной славы способно причинить ему смертельный вред: опороченный может тяжко заболеть, покончить с собой, донос может спровоцировать нападение ненавистников и т. д. Эта часть стиха – לא תעמד על־דם רעך <ло таамо́д аль-дам реэ́ха> – буквально означает: «…не стой при крови [или: „на крови“] ближнего твоего», т. е. не будь беспечен, не бездействуй, если ему грозит смертельная опасность; и уж тем более – не строй свое благополучие на его страданиях! Соучастие в страданиях ближнего, переживание их, как своих собственных, – это еще один шаг к настоящей любви…

Не враждуй на брата твоего в сердце твоем; обличи ближнего твоего – и не понесешь за него греха. (Лев. 19, 17)

Любовь противоположна вражде; следовательно, удаление всякой ненависти, неприязни и даже досады на ближнего освобождает в сердце место для любви. Еще более способствует этому искренность речи: она предполагает такие отношения между людьми, при которых открыто высказанное обличение воспринимается как проявление дружбы и участия, а не надменности и злорадства. Кроме того, здесь можно усмотреть запрет хранить в сердце невысказанное недовольство ближним: свои претензии следует ему высказать – но так, чтобы обличаемый остался «братом».

И, наконец, само «золотое правило»:

Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя. Я Господь. (Лев. 19, 18)

«Центральные» слова стиха предваряются предупреждением: не мстить и не таить злобы. Любовь не мстит, она прощает: злопамятство с ней несовместимо (I Кор. 13, 4–7).

Что же касается «сынов народа твоего», это выражение, как уже было сказано, каждый призван понимать в меру своего духовного развития. Для того, кто достиг ощущения целостности человечества, все оно является единым родом потомков Адама, носящих образ Божий:

От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли… (Деян. 17, 26)

С предписанием ст. 18 «не мстить и не иметь злобы» перекликаются слова Иисуса:

А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… (Матф. 5, 44)

На этом примере хорошо видно, что основы новозаветного учения целиком содержатся в Ветхом Завете, а сама проповедь Иисуса представляет собой духовное истолкование слов Торы и других книг Писания…

Тайна любви к ближнему коренится в изначальном единстве всех душ, которые некогда пребывали вместе, составляли одно гармоничное целое:

Все чрез него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть.

В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. (Иоан. 1, 3–4)

Это сказано о Слове Божьем, посредством которого был создан мир. В нем все бессмертные, светоносные души (греч. φως των ανθρωπων <фос тон антро́пон> – «свет людей») составляли единую «жизнь» (греч. ζωη; <зоэ́>). Это единство душ, разрушенное грехопадением, постепенно восстанавливается во Христе – «последнем Адаме» (I Кор. 15, 45–49): каждая душа, возвращающаяся с покаянием к Богу, занимает свое место в «теле Христовом», становясь его частью и соединяясь с остальными спасенными душами посредством любви (I Кор. 12, 12–14).

Итак, любовь к ближнему, потенциально присущая каждому из нас, не только коренится в единстве душ, существовавшем до грехопадения, но и предвосхищает грядущее единение спасенных в «теле Христовом».

Духовный образ человека отражается в сердце ближнего – и тем яснее, чем чище это сердце, чем менее замутнено «внутреннее зеркало» человеческой души:

Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку. (Прит. 27, 19)

Но если сердце любящего не очищено в должной мере, не станет ли он, возлюбив ближнего, «как самого себя», навязывать ему то, что безосновательно почитает благом? Так, к примеру, пьяница может начать спаивать своего ближнего, наркоман – приучать его к наркотикам и т. п. Во избежание подобного истолкования приведенной заповеди за ней следует предупреждение:

Уставы Мои соблюдайте… (Лев. 19, 19)

Вслед за этим приводятся примеры таких уставов:

…Скота твоего не своди с иною породою; поля твоего не засевай двумя родами семян; в одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся. (Лев. 19, 19)

В оригинале трижды употреблено слово כלאים <кила́йим> – «удерживающие», «препятствующие [друг другу]». В переводе это слово передано тремя разными оборотами: «с иной породою», «двумя родами семян», «из разнородных нитей».

Бог создал законы, согласно которым от разных пород скота потомство не рождается или же бывает ущербным (например, мулы, потомство осла и лошади, не способны к продолжению рода); разные полевые культуры, посеянные вперемежку, могут препятствовать друг другу в росте; одежда, сшитая одновременно из шерстяных и льняных нитей, согласно мнению древних комментаторов, вредит здоровью, и т. д. Однако библейские предписания о «килайим» имеют и общий смысл: запрещается совершать любые действия, входящие в противоречие с законами, установленными Богом. Не случайно в разбираемом стихе вновь встречается слово «уставы» – חקת <хукко́т>: здесь имеются в виду законы природы, которые, как и законы, данные людям, установлены Всевышним.

И вот, в сопоставлении с предыдущей заповедью – о любви к ближнему, предписание о запретных сочетаниях «килайим» учит нас, что любовь к человеку должна проявляться в формах и пределах, способствующих его истинному благу и не противоречащих природным и нравственным законам Всевышнего (о «килайим» см. также с. 978).

Тесная связь между законами нравственными и природными постулируется и в дальнейших предписаниях этой главы. Так, например, закон о соблазнителе обрученной рабыни соседствует с предписанием об употреблении в пищу древесных плодов (ст. 20–25). Как существо одновременно духовное и физическое, человек должен познавать связи между этическими заповедями и природными законами.

В той же главе содержится и следующее указание:

Не ешьте с кровью; не ворожите и не гадайте. (Лев. 19, 26)

Нарушая запрет вкушать кровь, человек тем самым открывает доступ нечистым духам в свой внутренний мир – и они постепенно могут стать там хозяевами. Употребление в пищу крови располагает человека обратиться к «иным богам» (т. е. злым духам) посредством ворожбы и гадания. Глаголом «ворожить» передано древнееврейское נחש <наха́ш> – буквально «шептать», «шипеть». «Нахаш» – также библейское название змея, соблазнившего Еву, т. е. верховного злого духа, который и старается привлечь людей к занятию черной магией. Вид колдовства, называемый «нэху-шим» (от корня «нахаш»), состоит в произнесении заклинаний для вызывания нечистых духов. А глаголом «гадать» передано древнееврейское ענן <ана́н> – «обволакивать», «покрывать облаками», «затуманивать». Имеется в виду колдовство, помрачающее сознание, чувства и волю окружающих для подчинения их магу (см. Втор. 18, 10–12 и соответствующий комментарий на с. 963–964). Все виды черной магии раз и навсегда запрещены Всевышним, прибегать к ним – смертный грех:

Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 31)

Запрещены и языческие обряды, связанные с чрезмерным проявлением скорби по умершим и имеющие целью установить контакт с темными духами:

Не стригите головы вашей кругом и не порти края бороды твоей.

Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь. (Лев. 19, 27–28)

Подчеркнем, что эти запреты относятся именно к ритуалам черной магии и не имеют никакого отношения к обычным стрижке и бритью, хирургическим операциям и т. д. Именно таким ритуалам следовали жрецы Ваала. Примером служит сцена состязания пророка Илии с ханаанейскими жрецами:

И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним. (III Цар. 18, 28)

Здесь мы снова видим, что причинение вреда собственному здоровью (нанесение себе ран и увечий) бывает связано со служением темным духам. Кроме того, человек, готовый к жестокому обращению с самим собой, не остановится и перед тем, чтобы искалечить другого.

…Повеления Господни едины для всего творения – от внешней природы до нашего внутреннего человека:

Я создал землю и сотворил на ней человека; Я – Мои руки распростерли небеса, и всему воинству их дал закон Я. (Ис. 45, 12)

Идолослужение ханаанеев было связано не только с колдовством и нанесением телесных травм, но и с ритуальным развратом. Поэтому далее встречаем такой запрет:

Не оскверняй дочери твоей, допуская ее до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом. (Лев. 19, 29)

Идолопоклонству противопоставляется истинное Богопочитание, выражающееся в освящении суббот и поклонении Создателю в Его Храме:

Субботы Мои храните и Святилище Мое чтите. Я Господь. (Лев. 19, 30)

Благоденствие народа Божьего заключается в уважении прав каждого – от самого знатного до самого беззащитного. К наиболее знатным и почитаемым относятся старцы; их многоопытность, их роль в передаче традиций – все это дает им право на особое уважение:

Пред лицом седого вставай, и почитай лицо старца, и бойся Бога твоего. Я Господь. (Лев. 19, 32)

Наиболее же беззащитен пришелец-иноплеменник, не имеющий в израильском обществе корней и родства. К нему надо проявлять особую любовь, дабы он почувствовал себя полноправным членом народа Господня:

Когда поселится пришелец в земле вашей, не притесняйте его.

Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской.

Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 33–34)

Подчеркнем, что недостаточно одного формального уравнения в правах пришельца с израильтянином по рождению: только искренняя любовь, проявляемая к пришельцу всеми окружающими, может полностью обратить его к Богу…

Наконец, чрезвычайно важны установления, призванные регулировать общественные отношения в целом:

Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерении:

Да будут у вас весы верные, гири верные, ефа верная и гин верный. Я Господь, Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской. (Лев. 19, 35–36)

Подразумевается не только честность при буквальном взвешивании и измерении (ефа и гин – меры соответственно сыпучих тел и жидкостей), но и вообще безукоризненная взаимная честность во всем. И в заключение прибавлено: «Я Господь, Бог ваш…» – как бы поставлена «печать Законодателя», удостоверяющая великую ценность данной заповеди. Нечестно поступающий с ближним тем самым посягает на права Самого Бога.

О содержании главы 20 мы уже говорили: оно тесно связано с заповедями главы 18.

Глава 21 посвящена вопросам ритуальной чистоты священников-ааронидов (когенов) и допустимости их служения в различных случаях. Во главу угла ставится соблюдение священником святости, т. е. удаление от всех видов нечистоты:

Святи его, ибо он приносит хлеб Богу твоему; да будет он у тебя свят, ибо свят Я Господь, освящающий вас. (Лев. 21, 8)

Соблюдение ритуальной чистоты подразумевает воздержание от соприкосновения с мертвым телом. Священник должен стараться постоянно сохранять чистоту. Поэтому он может участвовать в похоронах только самых близких родственников (ст. 1–4). Первосвященник же (כהן גדול <коґе́н гадо́ль> – буквально «священник великий») не имеет права сопровождать на кладбище даже своих родителей (ст. 10–11). Он обязан неотлучно пребывать при Святилище:

И от Святилища он не должен отходить и бесчестить Святилище Бога своего, ибо освящение елеем помазания Бога его на нем. Я Господь. (Лев. 21, 12)

Первосвященник символизирует высшую часть нашего существа – наш дух, призванный непрестанно служить Господу:

Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими – огонь пылающий. (Пс. 103, 4)

Неся служение, подобное ангельскому, дух человека не должен отлучаться от своего внутреннего Святилища и соприкасаться с чем-либо «мертвым», т. е. не приемлющим жизни от Бога. Он призван постоянно пламенеть любовью, ревностью по Божьим заповедям (Римл. 12, 11).

Священники не должны ни в чем подражать идолослужителям. В отличие от последних, им предписано сохранять и внутреннее, и внешнее благолепие:

Они не должны брить головы своей, и подстригать края бороды своей, и делать нарезы на теле своем. (Лев. 21, 5)

Заметим, что Синодальный перевод не вполне передает смысл оригинала: запрещается не просто «брить голову», а выбривать на ней קרחה <карха́> – «плешь», т. е. намеренно обезображивать свою внешность (что требуется некоторыми языческими культами и возрождается в наши дни в тех направлениях моды, которые прямо или опосредованно связаны с сатанизмом).

Требование чистоты распространяется и на браки священников:

Они не должны брать за себя блудницу и опороченную, не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы Богу своему. (Лев. 21,7)

А к браку первосвященника предъявляются еще более строгие требования:

В жену он должен брать девицу.

Вдову, или отверженную, или опороченную, или блудницу не должен он брать, но девицу из народа своего должен он брать в жену… (Лев. 21, 13–14)

Поэтому в Новом Завете «невестой» Агнца – «Первосвященника исповедания нашего» (Евр. 3, 1) – именуется «Церковь, не имеющая пятна или порока» (Еф. 5, 27). К этому состоянию беспорочности истинная Церковь готовит себя в течение всех веков истории – вплоть до дня, когда раздастся «как бы голос многочисленного народа» (Откр. 19, 6):

Возрадуемся, и возвеселимся, и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца и жена его приготовила себя.

И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых. (Откр. 19, 7–8)

…В данной главе содержатся еще некоторые важные установления, относящиеся к священникам:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Скажи Аарону: никто из семени твоего во все роды их, у которого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему… (Лев. 21, 16–17)

В числе этих «недостатков» (др. – евр. מום <мум> – «телесный порок») названы слепота, хромота, уродство и др. (ст. 18–20). Священник, на виду у народа служащий Богу, должен быть благообразным; кроме того, ему надлежит справляться со многими обязанностями, чему препятствуют телесные изъяны.

Однако сказанное имеет и иной смысл: только дух, достигший определенного совершенства, может быть допущен к служению Создателю. И да не дерзнет человек с духовным изъяном предстать пред жертвенником, пока не исцелится:

…Но к завесе не должен он приходить и к жертвеннику не должен приступать, потому что недостаток на нем; не должен он бесчестить Святилища Моего, ибо Я Господь, освящающий их. (Лев. 21, 23)

В то же время священнику, имеющему «недостаток», разрешено вкушать от жертв, приносимых народом:

…Хлеб Бога своего из великих святынь и из святынь он может есть… (Лев. 21, 22)

Так и дух верующего, еще не очищенный от греховных пороков, получает свою долю милостей Божьих – за него молитвенно ходатайствуют другие…

Тема чистоты священнослужителей продолжается и в главе 22:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Скажи Аарону и сынам его, чтоб они осторожно поступали со святынями сынов Израилевых и не бесчестили святого имени Моего в том, что они посвящают Мне. Я Господь. (Лев. 22, 1–2)

Оскорбление имени Всевышнего может быть нанесено священником, приступающим к служению в состоянии ритуальной нечистоты. В этом случае «душа его истребится от лица Господа», т. е. он будет отстранен от священства – умерщвлен вышней силой. Оскверненным является священник прокаженный или имеющий истечение семени, а также прикоснувшийся к мертвому или вкусивший нечистой пищи – мертвечины и звероядины (ст. 3–8).

В духовном смысле проказа означает грех. А истечение из плоти – напрасную трату духовных сил, расточение их «вотще». Соприкосновение же с трупом – символ близкой связи с чем-либо духовно мертвым. Наконец, вкушение мертвечины – символ «приятия в себя» смертоносных идей богоотрицания, богоборчества, человеконенавистничества и т. п. Все такие состояния оскверняют дух и препятствуют ему священнодействовать, пока он полностью от них не очистится:

…Но когда… он очистится, тогда может он есть святыни, ибо это его пища. (Лев. 22, 7)

Вкушение святыни означает приобщение к тайнам Царства Божьего. Такое приобщение, согласно Евангелию, доступно только истинным ученикам Иисуса. Оно недостижимо для «внешних» людей, которые воспринимают лишь физический, «внешний», аспект своей жизни, не заботясь о внутреннем:

…И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах;

Так что они своими глазами смотрят – и не видят; своими ушами слышат – и не разумеют… (Марк. 4, 11–12)

«Внешнему», или «постороннему» (др. – евр. זר <зар> – «чужой»), запрещено вкушать святыню (жертвенные приношения) даже в том случае, если этот «посторонний» тесно сообщается со священником:

Никто посторонний не должен есть святыни; поселившийся у священника и наемник не должен есть святыни… (Лев. 22, 10)

Приобщенный к тайнам Царства Божьего не имеет права открывать их тем, с кем он связан лишь внешним образом, а не духовно:

Тайна Господня – боящимся Его, и завет Свой Он открывает им. (Пс. 24, 14)

Другое дело – домочадцы священника, к которым относится и «купленный за серебро»: став на время рабом, он воспитывается священником на правах члена семьи. —

…Если же священник купит себе человека за серебро, то сей может есть оную; также и домочадцы его могут есть хлеб его. (Лев. 22, 11)

Домочадец – это тот, кто родствен верующему по духу, почему и может воспринять от него тайны Царства Божьего. Но перестав быть домочадцем, он (или она) лишается права вкушать святыню:

Если дочь священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь;

Когда же дочь священника будет вдова или разведенная, и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего, как была в юности своей, – тогда она может есть хлеб отца своего; а посторонний никто не должен есть его. (Лев. 22, 12–13)

Выход замуж за «постороннего» (т. е. человека не из священнического рода) символизирует отпадение души от общения со святыми и погружение в «суету мира сего». Только возвращение в прежнее состояние, т. е. полное покаяние, вновь делает ее причастной святыне…

Не только священники должны хранить непорочность. То же требование непорочности предъявляется и к жертвенным животным:

…Животного слепого, или поврежденного, или уродливого, или больного, или коростового, или паршивого – таких не приносите Господу и в жертву не давайте их на жертвенник Господень… (Лев. 22, 22)

Богу следует посвящать только самое лучшее. Вспомним, что Авель, принесший жертву «от первородных стада своего и от тука их», приобрел, в противоположность Каину, благоволение свыше (Быт. 4, 3–4).

В духовном смысле непорочная жертва означает молитву:

Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: «Отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесем жертву уст наших…» (Ос. 14, 3)

«Слепой», «поврежденной», «уродливой» и т. п. молитва бывает в случае, если произносится с порочной, чисто эгоистической целью, если молятся со злыми намерениями, без смирения, забывая о ближних. Подобные «жертвы» возносить запрещено.

Однако жертвы – это не только молитвы, но и добрые дела:

Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу. (Евр. 13, 16)

Какой же «порок» можно усмотреть в добрых делах? Если последние совершаются с эгоистической целью, не во имя Создателя, такие «жертвы» не вызывают благоволения свыше:

…Никакого животного, на котором есть порок, не приносите, ибо это не приобретет вам благоволения. (Лев. 22, 20)

Не угодны Создателю и «жертвы», не сопряженные с волевым усилием и лишенные того внутреннего заряда, который способен порождать дальнейшее добро. Такие бессильные «жертвы» символизируются оскопленными животными:

… Животного, у которого ятра раздавлены, разбиты, оторваны или вырезаны, не приносите Господу и в земле вашей не делайте сего;

И из рук иноземцев не приносите всех таковых животных в дар Богу вашему, потому что на них повреждение, порок на них; не приобретут они вам благоволения. (Лев. 22, 24–25)

Всевышний запрещает лишать живые существа вообще (а уж людей тем более!) производительной силы – и в прямом, и в переносном смысле. Нарушением этого предписания может стать попытка заглушить в человеке какой-либо талант, погасить дарованную свыше способность, не дать ей развиться или стать известной. Главная причина такого отношения – зависть, о которой сказано:

Завистью дьявола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его. (Премудр. Соломон. 2, 24)

Здесь ясно говорится, что завистью одержимы принадлежащие к уделу дьявола и что она приносит смерть…

Предписания о жертвах заканчиваются таким обобщающим стихом:

Не бесчестите святого имени Моего, чтоб Я был святим среди сынов Израилевых. Я Господь, освящающий вас,

Который вывел вас из земли Египетской, чтоб быть вашим Богом. Я Господь. (Лев. 22, 32–33)

Человек, освящаемый Господом, должен сам святить Его имя. Взаимное освящение (народа Господом и Господа народом) и есть цель исхода из Египта – страны греха и тьмы. Иными словами, цель исхода – жизнь человека в Боге и Бога в человеке.

…Глава 23 посвящена праздникам Господним – «священным временам»: вслед за предписаниями о святости жизни в целом даются повеления об особом освящении важнейших «времен и сроков». Все содержание этой главы можно рассматривать в качестве развернутого комментария к Четвертой Заповеди – о Субботе, как дне освященном, отделенном от обыденных дел и отданном служению Всевышнему.

Годовые праздники тоже именуются Субботами, независимо от дней недели, на которые они выпадают: ведь и в них предписаны «покой» и особо торжественное Богослужение (так, «Субботой» назван День Очищения, который может выпасть и на будний день – Лев. 23, 32). Поэтому в перечне библейских праздников самой первой упоминается еженедельная Суббота как «исходная точка», «духовный центр» священного празднования вообще:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Объяви сынам Израилевым и скажи им о праздниках Господних, в которые должно созывать священные собрания. Вот праздники Мои:

Шесть дней можно делать дела, а в седьмой день суббота покоя, священное собрание; никакого дела не делайте; это суббота Господня во всех жилищах ваших. (Лев. 23, 1–3)

Словом «праздник» передается древнееврейское מועד <моэ́д> – «назначенное время», «определенный срок». Уже в рассказе Книги Бытия о сотворении светил подчеркивается, что они предназначены для указания «времен» (מועדים <моади́м> – «определенных сроков», «праздников»):

И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов… (Быт. 1, 14)

Это значит, что сроки библейских праздников должны определяться одновременно по Луне и по Солнцу: ведь сказано о сотворении «двух светил великих» для управления днем и ночью (Быт. 1, 16). Об особой связи праздников с лунными циклами упоминается в псалме:

Он сотворил луну для указания времен, солнце знает свой запад. (Пс. 103, 19)

Словом «времена» и здесь переведено מועדים <моади́м> – «праздники». Но, наряду с Луной, упомянуто и Солнце, что снова свидетельствует о лунно-солнечном характере библейского календаря. Всюду, где говорится о праздновании в такой-то день такого-то месяца, употребляется слово חדש <хо́деш> – «месяц», означающее буквально «обновление [луны]», т. е. появление «молодого» лунного серпа (в русском языке «месяц» тоже означает и обновленную луну, и отрезок времени, что указывает на учет лунных циклов в календаре древних славян). В то же время праздники не должны переходить из одного сезона в другой, «бегать» по временам года, как это происходит, например, в мусульманском (чисто лунном) календаре.

Лунный год (т. е. период в 12 лунных, так называемых синодических, месяцев, каждый из которых соответствует времени обращения Луны вокруг Земли) составляет приблизительно 354,37 суток, в то время как солнечный год (период обращения Земли вокруг Солнца) состоит из приблизительно 365,24 суток. Если не согласовывать лунный цикл с солнечным, то в каждый последующий год праздники будут отставать от сезонного времени примерно на 11 дней, а каждые три года – передвигаться уже более чем на месяц. Таким образом, весенний праздник спустя несколько лет будет отмечаться уже зимой и т. д. А это противоречит библейским указаниям. Например, относительно празднования Пасхи имеется такое предписание:

Наблюдай месяц Авив, и совершай пасху Господу, Богу твоему, потому что в месяце Авиве вывел тебя Господь, Бог твой, из Египта ночью. (Втор. 16, 1)

«Месяц Авив»… Так передано древнееврейское חדש האביב <хо́деш ґа-ави́в> – «месяц колоса» или «весенний месяц». Имеется в виду первый месяц весны, в который колосится ячмень (ср. Исх. 9, 31, где говорится, что непосредственно перед исходом израильтян из Египта «ячмень выколосился»). Следовательно, праздник Пасхи всегда должен выпадать на первый весенний месяц. Подобного рода предписания имеются и для других библейских праздников: так, Пятидесятница празднуется через семь недель после начала жатвы пшеницы (Лев. 23, 10–21; Втор. 16, 9–12), а Кущи – после сбора осеннего урожая (Лев. 23, 39–43; Втор. 16, 13–15).

Поскольку перечисленные сельскохозяйственные работы связаны с определенными сезонами, то для приурочивания к этим сезонам библейских праздников годы исчисляются по Солнцу. При этом применяется 19-летний (так называемый метонов) цикл, в котором 3-й, 6-й, 8-й, 11-й, 14-й, 17-й и 19-й годы являются високосными, т. е. имеют вставной (13-й) лунный месяц. Остальные годы цикла состоят из 12 лунных месяцев. Вставной месяц, согласно более поздней (принесенной из Вавилонии) традиции, именуется אדר שני <Ада́р шэни́> – «Адар второй».

Названия лунных месяцев, усвоенные иудеями во время вавилонского пленения (VI в. до н. э.), упоминаются в поздних библейских книгах (Неем. 1, 1; 2, 1; Есф. 3, 7; 8, 9; 9, 1; 9, 15; 9, 19 и др.). В Торе же месяцы называются по их порядковым номерам, причем годовые праздники выпадают на первый (Пасха), третий (Пятидесятница) и седьмой (праздник Труб, День Очищения и Кущи) месяцы. Позднейшие (восходящие к аккадскому языку) названия этих месяцев – Нисан, Сиван и Тишри. Сохранились в Писании и некоторые допленные названия: так, Нисан ранее именовался Авив («колос»: Исх. 13, 4; 23, 15; 34, 18; Втор. 16, 1); второй весенний месяц назывался Зив («блеск», «цветение»; в Синодальном переводе – «Зиф»: III Цар. 6, 1 и 37); Тишри – седьмой от весны, или первый осенний, – Этаним («твердыни» или «наводнения»; в Синодальном переводе – «Афаним»: III Цар. 8, 2); восьмой от весны, или второй осенний, – Бул («созревание», «плодородие»: III Цар. 6, 38).

Из того факта, что первым из праздников названа Суббота (Лев. 23, 3), вытекает, что предписания о соблюдении субботнего покоя распространяются и на другие праздники. Действительно, о каждом из них сказано: «…никакой работы не работайте…» (Лев. 23, 7–36). Равно и предписания о священном собрании, молитве, жертвоприношениях и изучении Закона (Лев. 23, 3) должны соблюдаться во все священные времена (ст. 4). Прочие же предписания, в зависимости от смысла и значения каждого праздника, варьируются.

Говоря о священных временах, мы рассмотрим их связь с историческими событиями, а также исследуем и прообразный смысл, служащий указанием на будущее, «тенью», или «проекцией», которого праздники являются (ср. Кол. 2, 16–17).

…В первый месяц, в четырнадцатый день месяца вечером пасхальная жертва Господу;

И в пятнадцатый день того же месяца праздник Опресноков Господу; семь дней ешьте опресноки… (Лев. 23, 5–6)

Пасхальная жертва (פסח <пе́сах> – «прохождение», «минование» или «пощада») приносилась в первый из годовых праздников, отмечаемый в память исхода из Египта. Праздник Пасхи (см. т. II, лекц. 4) именуется также «праздником Опресноков». Он всегда выпадает на полнолуние (с 14-го на 15-е число) месяца Авива, или Нисана, т. е. на начало весны, когда расцветают деревья. Этот день назван в Книге Бытия (18, 14) מועד <моэ́д> – «праздник» и עת חיה <эт хайа́> – «время живое», «время оживания». Именно в пасхальные дни Авраам и Лот пекли опресноки (ср. Быт. 18, 6 и 19, 3 с Исх. 12, 18–19 и Лев. 23, 6). С оживанием, расцветом, «воскресением» природы совпадает и «воскресение» народа Израиля – его избавление от смертоносного египетского рабства. Ежегодно отмечаемый праздник Пасхи напоминает о возможности «исхода» из состояния греха и смерти «в свободу славы детей Божиих» (Римл. 8, 21). Каждый верующий должен как бы сам «выйти из Египта» и духовно обновиться, ощутив себя участником великого исхода из мрака к свету:

И объяви в день тот сыну твоему, говоря: это ради того, что Господь сделал со мною, когда я вышел из Египта. (Исх. 13, 8)

Пасха, «время оживания», – также и праздник воскресения Иисуса Христа из мертвых. Он был казнен накануне первого дня Пасхи – 14 Нисана, а воскрес 17 Нисана – в «субботу первую» (Иоан. 19, 14; 20, 1. См. также с. 385). Одновременно это и праздник воскресения душ тех, кто следует его учению и соединяется с ним в «единое тело» (Римл. 6, 4–5).

В этом празднике, как в фокусе, сошлись лучи всех прообразов избавления, воскресения и спасения, явленных в Писании. Будущее собирание народа Божьего и его «исход из страны северной» также пророчески представлены в пасхальном торжестве:

Посему вот, приходят дни, говорит Господь, когда не будут уже говорить: «Жив Господь, Который вывел сынов Израилевых из земли Египетской»;

Но: «Жив Господь, Который вывел сынов Израилевых из земли северной и из всех земель, в которые изгнал их»; ибо возвращу их в землю их, которую Я дал отцам их. (Иер. 16, 14–15)

Наконец, Пасха – прообраз окончательного преодоления смерти, воскресения мертвых «в конце дней». Священная пасхальная трапеза («вечеря») символизирует участие воскресших праведников в мессианской трапезе конца времен:

И сделает Господь воинств на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин, из тука костей и самых чистых вин;

И уничтожит на горе сей покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах.

Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле; ибо так говорит Господь. (Ис. 25, 6–8)

Агнец, которого вкушали во время пасхальной трапезы, означает жертву, принесенную Христом во искупление грехов:

На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира. (Иоан. 1, 29)

Пресный хлеб во время этой трапезы и в течение последующих семи дней означает чистоту жизни, из которой удалена «закваска порока и лукавства» (I Кор. 5, 8; ср. Матф. 16, 11–12):

…И в пятнадцатый день того же месяца праздник Опресноков Господу. Семь дней ешьте опресноки.

В первый день да будет у вас священное собрание; никакой работы не работайте;

И в течение семи дней приносите жертвы Господу; в седьмой день также священное собрание; никакой работы не работайте. (Лев. 23, 6–8)

Первый день празднуется в память исхода из Египта (Исх. 12, 51), а седьмой – в память перехода посуху Чермного моря (Исх. 14, 19–31).

…Затем следует летний праздник Пятидесятницы, связанный с Пасхой как по времени своего наступления, так и по смыслу.

И сказал Господь Моисею, говоря:

Объяви сынам Израилевым и скажи им: когда придете в землю, которую Я даю вам, и будете жать на ней жатву, то принесите первый сноп жатвы вашей к священнику… (Лев. 23, 9–10)

Первые плоды урожая, как и первенцы людей и скота, посвящаются Господу (Исх. 13, 12–13; 34, 26). В данном случае подразумевается первый сноп жатвы ячменя, который в Святой земле и в соседних с ней странах созревает раньше пшеницы (ср. Исх. 9, 31–32 с Исх. 34, 22).

…Он вознесет этот сноп пред Господом, чтобы вам приобрести благоволение; на другой день праздника вознесет его священник… (Лев. 23, 11)

На «другой день» Пасхи, т. е. 16 Нисана, первый сноп «возносился» в Храме. При этом колосья осыпались на землю, символизируя ту благодать, которая в грядущем будет ниспослана в день Пятидесятницы.

До «возношения снопа» хлеб нового урожая вкушать запрещается:

…Никакого нового хлеба, ни сушеных зерен, ни зерен сырых не ешьте до того дня, в который принесете приношения Богу вашему: это вечное установление в роды ваши во всех жилищах ваших. (Лев. 23, 14)

Подобно первому снопу, любое наше начинание должно посвящаться Всевышнему (Кол. 3, 17).

Со дня «возношения снопа» начинается отсчет 49 дней, напоминающих о событиях между исходом из Египта и Синайским откровением (Исх. 19, 1–20, 18):

Отсчитайте себе от первого дня после праздника, от того дня, в который приносите сноп потрясания, семь полных недель,

До первого дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней, и тогда принесите новое хлебное приношение Господу… (Лев. 23, 15–16)

Этот праздник именуется שבעות <Шавуо́т> – «недели», или «седмицы» (Исх. 34, 22; Втор. 16, 10), поскольку семь недель отделяют его от первого дня Пасхи. Праздник носит также название Пятидесятницы, ибо празднуется на пятидесятый день, считая со второго дня Пасхи (Деян. 2, 1; 20, 16). Однако слово שבעות <шавуо́т> может быть понято и как «клятвы»: в этот день были дарованы Десять Заповедей – основа завета, утвержденного на обоюдной клятве Бога и народа Израиля. Господь поклялся соблюдать Свои обетования, а народ – хранить Его заповеди:

…Чтобы вступить тебе в завет Господа, Бога твоего, и в клятвенный договор с Ним, который Господь, Бог твой, сегодня поставляет с тобою… (Втор. 29, 12)

Праздник Пятидесятницы соединяет благодарение за урожай (на этот раз урожай пшеницы) с возобновлением завета и радостью получения Закона и заповедей.

Первый, самый ранний, «урожай» человеческой истории «созрел», когда образовался народ Израиля, призванный стать общиной праведников. Ведь цель создания человека – это «собирание праведников», духовная жатва (Матф. 13, 37–39).

По истечении 1345 лет в этот же праздник сошел Дух Святой на учеников Иисуса, знаменуя создание на земле общины Нового завета, в которую призвано войти великое множество людей, происходящих «из всех племен, и колен, и народов, и языков» (Откр. 7, 9):

При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе.

И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились.

И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них.

И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. (Деян. 2, 1–4)

Это событие – начало собирания праведников из всех народов мира – также можно уподобить «первинкам урожая».

Как было объяснено на с. 617, и евреи при даровании Торы, и язычники при излиянии на них Духа не были еще полностью очищены от «закваски порока» (I Кор. 5, 8). Поэтому в Пятидесятницу приносят в Святилище два квасных хлеба, символизирующих «неочищенных» евреев и язычников:

…От жилищ ваших приносите два хлеба возношения, которые должны состоять из двух десятых частей ефы пшеничной муки и должны быть испечены кислыми, как первый плод Господу… (Лев. 23, 17)

Цель исхода – введение Израиля в завет с Богом посредством Закона; цель служения Христа – введение человека в Новый завет со Всевышним посредством Духа Святого:

Если любите меня, соблюдите мои заповеди.

И я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек,

Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. (Иоан. 14, 15–17)

Пятидесятницу надлежит праздновать «как установление вечное», т. е. во всех поколениях и в любом местопребывании народа Божьего:

…И созывайте народ в сей день, священное собрание да будет у вас, никакой работы не работайте; это установление вечное во всех жилищах ваших в роды ваши. (Лев. 23, 21)

Пятидесятница – один из трех годовых праздников (наряду с Пасхой и Кущами), называемых חג <хаг> – «обхождение [святыни] кругом», «торжество», «паломничество [к Святилищу]» (ср. араб. «хадж»):

Три раза в году весь мужеский пол должен являться пред лицо Господа, Бога твоего, на место, которое изберет Он: в праздник Опресноков, в праздник Седмиц и в праздник Кущей; и никто не должен являться пред лицо Господа с пустыми руками,

Но каждый с даром в руке своей, смотря по благословению Господа, Бога твоего, какое Он дал тебе. (Втор. 16, 16–17)

Предписание о паломничестве в Иерусалим, как и другие заповеди, ревностно соблюдали первые христиане. Так, об апостоле Павле говорится:

…Ибо Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии; потому что он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме. (Деян. 20, 16)

…Поскольку в установлениях, посвященных этому празднику, упоминается жатва пшеницы, в заключение дается такое указание:

Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего, когда жнешь, и оставшегося от жатвы твоей не подбирай; бедному и пришельцу оставь это. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 23, 22)

Господу неугодно празднование, если оно не сопряжено с милосердием и заботой о неимущих. Именно за такое формальное, ритуально-бесчувственное «празднование» упрекает Он народ через пророка:

Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их.

И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови.

Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло;

Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. (Ис. 1, 14–17)

Пятидесятница не только напоминает о величайших событиях прошлого, не только знаменует плодотворные перемены в сердцах ныне живущих (крещение Духом Святым отдельных людей – Матф. 3, 11), но и указывает на будущее, когда Святой Дух низойдет на весь народ Божий:

И будет после того: излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения.

И также на рабов и на рабынь в те дни излию от Духа Моего. (Иоил. 2, 28–29)

Также и у пророка Иезекииля есть предсказание о том, что после всемирных потрясений, вызванных окончательным возвращением израильтян в Святую землю и нашествием на них полчищ Гога, Дух сойдет на весь народ Божий:

«…Я возвращу их из народов, и соберу их из земель врагов их, и явлю в них святость Мою пред глазами многих народов.

И узнают, что Я Господь, Бог их, когда, рассеяв их между народами, опять соберу их в землю их и не оставлю уже там ни одного из них;

И не буду уже скрывать от них лица Моего, потому что Я изолью Дух Мой на дом Израилев», – говорит Господь Бог. (Иез. 39, 27–29)

Излияние Духа будет сопровождаться слезным покаянием всего Израиля. Об этом свидетельствует пророк Захария, упоминая, что в преддверии данного события потерпят поражение народы, нападающие на Иерусалим, т. е. те же полчища Гога (ср. Иез. 38–39):

И будет в тот день: Я истреблю все народы, нападающие на Иерусалим.

А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью Дух благодати и умиления, и они воззрят на того, которого пронзили, и будут рыдать о нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. (Зах. 12, 9–10)

Именно Дух Святой расположит всех израильтян признать, что Иисус из Назарета – истинный Мессия, и принять близко к сердцу его страдания за род человеческий:

Когда же приидет Утешитель, Которого я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать обо мне… (Иоан. 15, 26)

Таким образом, Пятидесятница есть праздник дарования Закона и в то же время утверждения этого Закона в сердцах верующих Духом Святым:

Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды Новый завет…

<…>

…Вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу Закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. (Иер. 31, 31–33)

У Иоиля (2, 28–31) сказано, что Дух Святой с великой силой сойдет на народ Божий именно перед днем Суда – «днем Господним, великим и страшным». Прообразом этого страшного дня является следующий по счету праздник, уже не связанный напрямую (в отличие от Пасхи и Пятидесятницы) с каким-либо событием исхода из Египта. Существует предание, что этот праздник – день сотворения Адама, назначенный поэтому для суда над всеми людьми.

И сказал Господь Моисею, говоря:

Скажи сынам Израилевым: в седьмой месяц, в первый день месяца да будет у вас покой, праздник Труб, священное собрание… (Лев. 23, 23–24)

В иудейской традиции данный праздник именуется ראש השנה <Рош ґа-Шана́> – «глава [в смысле начало] года», т. е. Новолетие. Подтверждением того, что библейский год начинается с осени, служит тот факт, что следующий через 14 дней праздник Кущей выпадает на «конец года» (а это значит, что все осенние праздники отмечаются на рубеже года прошедшего и наступающего):

И праздник Седмиц совершай, праздник начатков жатвы пшеницы и праздник собирания плодов в конце года… (Исх. 34, 22)

Спустя девять дней после Новолетия, в День Очищения (Йом Киппур), через каждые 49 лет провозглашается наступление юбилейного года. Следовательно, выходит, что год начинается в седьмом, а не в первом месяце:

…И воструби трубою в седьмой месяц, в десятый день месяца, в День Очищения вострубите трубою по всей земле вашей;

И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее: да будет это у вас юбилей… (Лев. 25, 9–10)

Сказанное вновь возвращает нас к основам лунно-солнечного библейского календаря: месяцы считаются с весны (Исх. 12, 1–2), а годы (рассчитываемые так, чтобы солнечные и лунные циклы уравнивались между собой) – с осени. Традиция счета лет с первого осеннего месяца сохранялась и на Руси – вплоть до указа Петра I о перенесении празднования Нового года на 1 января.

В двух способах библейского счета времени (месяцев – с весны, а лет – с осени), как и в обрядах самих осенних праздников, содержится особое указание на два измерения жизни. Жизнь «нынешнего века», измеряемая от рождения до смерти, символизируется весенне-летними праздниками (Пасхой и Пятидесятницей). Напротив, жизнь «будущего века» – воскресение из мертвых, Страшный суд и вечное блаженство праведников – символизируется осенними праздниками (Новолетием, Днем Очищения, Кущами).

Новолетие названо в Лев. 23, 24 «праздником Труб» (в оригинале תרועה <тэруа́> – «трубления»): имеется в виду трубление в бараний рог – «шофар». Название именно этого музыкального инструмента упоминается при описании Богооткровения на Синае (в Синодальном переводе – «звук трубный»):

…И звук трубный становился сильнее и сильнее. Моисей говорил – и Бог отвечал ему голосом. (Исх. 19, 19)

Повеление трубить в шофар («трубу», согласно Синодальному переводу) повторено в одном из псалмов:

…Трубите в новомесячие трубою, в определенное время, в день праздника нашего;

Ибо это закон для Израиля, устав от Бога Иаковлева. (Пс. 80, 4–5)

Единственный библейский праздник, совпадающий с новомесячием (отмечаемый первого числа седьмого месяца, т. е. Тишри), – это Новолетие. Именно о нем тут, следовательно, и говорится. А словом «устав» переведено древнееврейское משפט <мишпа́т> – «суд».

Ежегодный суд над всеми сынами человеческими происходит в этот праздник у Бога Иаковлева. В день Новолетия, по преданию, раскрываются небесные книги, и каждому человеку Всевышний подписывает в течение дня приговор на весь наступающий год – к жизни или смерти, к благу или страданиям… Грозное описание такого суда находим в Книге Даниила:

Видел я, наконец, что поставлены были престолы и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь.

Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги. (Дан. 7, 9–10)

Тревожные звуки шофара призваны в этот праздник пробудить души верующих к покаянию: даже глубоко погрязшим в грехах даруется возможность смягчить приговор добрыми делами и молитвами. Этому и посвящены в иудейской традиции «десять грозных дней» – от праздника Труб до Дня Очищения, в который приговор окончательно утверждается («запечатывается») десницей Господней.

Кроме того, трубление в библейской метафорике указывает на воскресение мертвых:

…И пошлет ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их. (Матф. 24, 31)

Таким трублением при втором пришествии Мессии будут созваны на суд умершие (I Фес. 4, 16). Подобно этому, ежегодное трубление в Новолетие призывает каждого духовно воскреснуть – начать новую жизнь пред лицом судящего Творца.

Итак, роготрубление в Новолетие – прообраз и воскресения мертвых, и их призвания на суд (об этом напоминает резкий, тревожно-пронзительный звук шофара – ср. I Кор. 15, 52).

Воскресение мертвых и последующее торжество праведников Даниил предвещает такими словами:

И многие из спящих в прахе земли пробудятся – одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление.

И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда. (Дан. 12, 2–3)

За праздником Труб следует День Очищения, предвещающий Последний Суд:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Также в десятый день седьмого месяца сего, в День Очищения, да будет у вас священное собрание; смиряйте души ваши и приносите жертву Господу;

Никакого дела не делайте в день сей, ибо это День Очищения, дабы очистить вас пред лицом Господа, Бога вашего… (Лев. 23, 26–28)

Этот день целиком – «от вечера до вечера» – посвящен покаянию, молитвам, чтению Писания. Он именуется יום הכפרים <Йом ґа-Киппури́м> — буквально «день покрытий [грехов]» (см. с. 672–678). В этот праздник предписывается смирение, воздержание от каких бы то ни было дел, кроме Богослужения, и полный пост в течение суток – в знак раскаяния перед вышним Судией:

…А всякая душа, которая не смирит себя в этот день, истребится из народа своего;

И если какая душа будет делать какое-нибудь дело в день сей, Я истреблю ту душу из народа ее;

Никакого дела не делайте; это установление вечное в роды ваши во всех жилищах ваших;

Это для вас суббота покоя, и смиряйте души ваши с вечера девятого дня месяца; от вечера до вечера празднуйте субботу вашу. (Лев. 23, 29–32)

Как описывается в Библии Последний Суд? Он представлен в разных местах Писания различно, как бы с разных сторон. Прежде всего, сказано, что решающим доводом при защите или обвинении человека будут его дела:

И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними. (Откр. 14, 13)

Именно по делам будут судимы восставшие из мертвых и предстоящие престолу вышнего Судии:

И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежали небо и земля, и не нашлось им места.

И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. (Откр. 20, 11–12)

Когда пред явившимся во славе Сыном Человеческим «соберутся все народы»,

Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону его: придите, благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

Ибо алкал я – и вы дали мне есть; жаждал – и вы напоили меня; был странником – и вы приняли меня… (Матф. 25, 34–35)

И в ответ на недоуменный вопрос праведников: когда же это они удостоились послужить самому Мессии? – последует разъяснение:

И Царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне». (Матф. 25, 40)

Также и приговор нечестивым будет основан на их делах – на том, что они не оказывали милости своим страждущим собратьям по человечеству, «меньшим братьям» Христа:

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его:

Ибо алкал я – и вы не дали мне есть; жаждал – и вы не напоили меня… (Матф. 25, 41–42)

Каждый согласится, что сказанное здесь особенно важно, ибо связано с конечной участью души. Именно делами будет определяться эта участь. Ведь Иисус никого не спрашивает здесь о его вере: ходил ли он в такую-то церковь, а если да, то насколько регулярно; как складывал пальцы, крестясь рукой; почитал ли иконы или отвергал их; какого придерживался «символа веры» и насколько вообще почитал «заповеди и учения человеческие» (Матф. 15, 9).

Также и по свидетельству апостола Иакова, «вера без дел мертва» – именно такая вера свойственна бесам:

Ты веруешь, что Бог един – хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут.

Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва? (Иак. 2, 19–20)

Какие же дела имеет в виду апостол Иаков? Конечно, те, которые будут иметь решающее влияние при вынесении приговора на Последнем Суде:

Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом.

Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его?

Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания,

А кто-нибудь из вас скажет им: «Идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела – что пользы?

Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. (Иак. 2, 13–17)

Эти поучения апостола перекликаются со словами самого Иисуса:

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. (Матф. 5, 7)

О воздаянии на Суде – вечной жизнью или гневом Божьим – именно по делам явственно сказано и в посланиях Павла (см., например, Римл. 2, 5–8).

Но если это так, то почему же множество проповедников вплоть до нашего времени учат о спасении одной лишь верой, независимо от дел? А потому, что опираются они на слова того же Павла об «оправдании верою, независимо от дел Закона» (Римл. 3, 28). Что же – в учении апостолов заключено противоречие, как о том любят говорить некоторые «свободомыслящие» исследователи? Рассмотрим этот вопрос более подробно.

«Оправдание верой», упоминаемое Павлом, не тождественно спасению «одной лишь верой», без дел. Ведь оправдаться перед Богом должен беззаконник, нарушивший Его волю. Именно через веру в жертву Мессии раскаявшийся грешник примиряется с Богом – «оправдывается верой». Но вслед за тем он обязан принять на себя исполнение заповедей, выражающих волю Божью:

Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки. (I Иоан. 5, 3)

А ведь из «кульминации всего Закона», Десятисловия, только Первая Заповедь относится к вере (повелевает верить, что един Бог, выведший Свой народ из Египта). Таким образом, вера есть следование Первой Заповеди. Однако для спасения необходимо исполнять все заповеди; поэтому вера – первое, необходимое, но не достаточное условие достижения жизни вечной:

А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть и ищущим Его воздает. (Евр. 11, 6)

«Искание Бога», о котором говорится в приведенном стихе, выражается в познании и исполнении Его воли, заключенной в заповедях.

Вот почему псалмопевец утверждает, что на Последнем Суде, где каждому воздастся по делам, будут оправданы именно «ищущие Бога»:

Но Господь пребывает вовек; Он приготовил для суда престол Свой, И Он будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте.

И будет Господь прибежищем угнетенному, прибежищем во времена скорби;

И будут уповать на Тебя знающие имя Твое, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи. (Пс. 9, 8–11)

Поиск заканчивается, когда человек находит искомое. Искание Бога завершается «познанием» Его (конечно, не в абсолютном смысле, ибо Всевышний по Своей сути непознаваем). Имеется в виду «познание», означающее соединение с Ним «в Духе и истине» – посредством Духа Святого и исполнения заповедей.

Так же взаимосвязаны вера в Иисуса как Мессию и следование его учению:

А что мы познали его, узнаём из того, что соблюдаем его заповеди.

Кто говорит: «Я познал его», но заповедей его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины;

А кто соблюдает слово его, в том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаём, что мы в нем.

Кто говорит, что пребывает в нем, тот должен поступать так, как он поступал. (I Иоан. 2, 3–6)

…После Дня Очищения, знаменующего суд в настоящем и прообразующего Страшный суд, следует последний из годовых праздников – Кущи:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Скажи сынам Израилевым: с пятнадцатого дня того же седьмого месяца праздник Кущей: семь дней Господу;

В первый день священное собрание – никакой работы не работайте;

В течение семи дней приносите жертву Господу; в восьмой день священное собрание да будет у вас и приносите жертву Господу; это отдание праздника, никакой работы не работайте. (Лев. 23, 33–36)

Древнееврейское слово סכות <сукко́т> означает «шалаши» (в Синодальном переводе – «кущи»). Непосредственно после исхода, прежде чем были изготовлены шатры для жизни в пустыне, израильтяне поселились в наспех возведенных шалашах из ветвей. Вот почему первая стоянка после выхода из земли Раамсес (или Гесем – Быт. 47, 5–6; Исх. 12, 37) называлась Суккот (в Синодальном переводе – «Сокхоф»: Исх. 12, 37; Числ. 33, 5). Об этом-то событии и заповедано ежегодно вспоминать во дни Кущей:

…В кущах живите семь дней; всякий туземец израильтянин должен жить в кущах,

Чтобы знали роды ваши, что в кущах поселил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 23, 42–43)

Живя в плодородной стране, народ Божий постоянно подвергался большой духовной опасности – забыть благодеяния Господни. Он мог впасть в неблагодарность и неверие, приписывая себе самому все свои победы и успехи:

…И чтобы ты не сказал в сердце твоем: «Моя сила и крепость руки моей приобрели мне богатство сие»,

Но чтобы помнил Господа, Бога твоего, ибо Он дает тебе силу приобретать богатство, дабы исполнить, как ныне, завет Свой, который Он клятвою утвердил отцам твоим. (Втор. 8, 17–18)

Именно поэтому праздник Кущей отмечается в конце года, после окончательной уборки урожая, когда каждое семейство и весь народ обеспечены пищей на долгий срок:

…Помни, что ты был рабом в Египте, и соблюдай, и исполняй установления сии.

Праздник Кущей совершай у себя семь дней, когда уберешь с гумна твоего и из точила твоего;

И веселись в праздник твой ты, и сын твой, и дочь твоя, и раб твой, и раба твоя, и левит, и пришелец, и сирота, и вдова, которые в жилищах твоих;

Семь дней празднуй Господу, Богу твоему, на месте, которое изберет Господь, Бог твой; ибо благословит тебя Господь, Бог твой, во всех произведениях твоих и во всяком деле рук твоих, и ты будешь только веселиться. (Втор. 16, 12–15)

Праздник урожая связан с благодарностью Создателю, дарующему земле плодородие. В момент празднования каждый израильтянин словно бы вновь ощущает себя выходцем из Египта, зависящим только от милости Божьей. Ему предписано выйти из дома, удалиться от амбаров и хранилищ, полных даров земных, и провести семь дней праздника в шалаше, где сквозь крышу из ветвей просвечивает небо. В библейские времена кущи возводились из растений, употребляемых в ритуале этого праздника:

…В первый день возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые, и ветви дерев широколиственных, и верб речных, и веселитесь пред Господом, Богом вашим, семь дней… (Лев. 23, 40)

Возвратясь из вавилонского плена, народ возобновил обычай строить кущи из этих растений:

И потому объявили и провозгласили по всем городам своим и в Иерусалиме, говоря: пойдите на гору и несите ветви маслины садовой, и ветви маслины дикой, и ветви миртовые, и ветви пальмовые, и ветви других широколиственных дерев, чтобы сделать кущи по написанному.

И пошел народ, и принесли, и сделали себе кущи, каждый на своей кровле и на дворах своих, и на дворах дома Божия, и на площади у Водяных ворот, и на площади у Ефремовых ворот. (Неем. 8, 15–16)

Согласно Мидрашу, в образах четырех растений скрыт символический смысл. Первое из них – פרי עץ הדר <пэри́ эц ґада́р>, «плод дерева великолепного» (в Синодальном переводе – «ветви красивых дерев»), – этрог, цитрусовый плод с сильным ароматом. Этот плод, обладающий вкусом и запахом, символизирует праведника, изучающего Тору (вкус – внутреннее восприятие слова Божьего) и творящего добро людям (запах – проявление внутренних свойств вовне). Второе растение – כפת תמרים <каппо́т тэмари́м> – «ветви пальмовые». Финиковая пальма приносит плоды, обладающие вкусом, но лишенные запаха, и означает людей, изучающих Тору, но не творящих добрых дел. Третье растение – ענף עץ־עבת <ана́ф эц-аво́т> – «ветвь дерева густолиственного». Это мирт, вечнозеленый кустарник, обладающий приятным запахом, но не приносящий съедобных плодов. Он символизирует тех, кто не изучает Тору, но творит добро. Наконец, четвертое растение – ערבי־נחל <арвэ́й-наха́ль>, «вербы речные», – лишено как съедобных плодов, так и запаха. Оно указывает на тех, кто не имеет ни знания Торы, ни добрых дел. И если праведник, «этрог», может обрести спасение души самостоятельно, то остальные три вида верующих нуждаются друг в друге для взаимного дополнения и совершенствования.

Вот почему этрог во время Богослужения праздника Кущей верующие держат в левой руке отдельно, подобно царской державе, а остальные три растения связывают вместе и берут в правую руку, как скипетр. При этом правая рука символизирует милость Божию, а левая – правосудие. Так, в Песни Песней правосудие Божье представлено Его левой рукой, находящейся «под головой» невесты – нашей души (как бы испытывая ее мысли и намерения), а Его милосердие изображается в виде правой руки, которой Он «обнимает» душу:

Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня. (Песн. II. 2, 6)

Только праведник может выдержать испытание правосудием Божьим, поэтому этрог и держат в левой руке. Остальным же «растениям» остается уповать лишь на милость и прощение, обозначаемые десницей…

Есть и иные интерпретации символики упомянутых растений: четыре буквы Тетраграмматона – святейшего имени Божьего; четыре имени библейских праматерей – Сарры, Ревекки, Лии и Рахили; четыре способа восприятия истины (откровение, интуиция, сопереживание, изучение) и т. д. Такая многоплановая символика отражает взаимосоотнесенность понятий и явлений, как бы «прошивающую насквозь» все творение.

…Связаны праздники и с периодами человеческой жизни. Так, Пасха соответствует юности, о чем говорится у пророка Осии:

Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего. (Ос. 11, 1)

И через Иеремию Господь также напоминал народу об исходе как времени его «ранней юности»:

…Иди и возгласи в уши дщери Иерусалима: так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную. (Иер. 2, 2)

Пятидесятница соответствует зрелому возрасту, когда человек уже видит первые плоды своих земных трудов:

…Соблюдай и праздник жатвы первых плодов труда твоего, какие ты сеял на поле… (Исх. 23, 16)

Кущи же соответствуют старости: труды завершены, урожай с поля убран, и человек возвращается в свое первоначальное состояние «странника и пришельца» на земле, готовясь к переселению в мир иной. Получив плоды земных трудов, мы должны возблагодарить Дарителя – и, отрешаясь от земного, искать Его близости…

Если на Пасху в синагогах читают Песнь Песней – великую поэму любви и юности, то на Кущи – Екклесиаст, книгу, напоминающую, что все в этом мире – суета, кроме познания Бога и исполнения Его заповедей:

Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека;

Ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно или худо. (Еккл. 12, 13–14)

Наконец, Кущи – прообраз переселения праведников после Суда в Царство Божье, знак завершения истории, перехода ее в новое, высшее духовное измерение.

Апостол Иоанн узрел праведников из всех народов, стоящих перед престолом Всевышнего «с пальмовыми ветвями в руках», т. е. празднующих Кущи в высшем мире:

После сего взглянул я, и вот великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих.

И восклицали громким голосом, говоря: спасение у Бога нашего, сидящего на престоле, и Агнца! (Откр. 7, 9–10)

Празднование Кущей предстоит всему человечеству после поражения последней богопротивной силы – полчищ князя Гога (Иез. 38–39). В конце времен даже бывшие враги Господни покорятся Его воле и станут приходить в дни Кущей на поклонение в Иерусалим:

Затем все остальные из всех народов, приходивших против Иерусалима, будут приходить из года в год для поклонения Царю, Господу воинств, и для празднования праздника Кущей.

И будет: если какое из племен земных не пойдет в Иерусалим для поклонения Царю, Господу воинств, то не будет дождя у них. (Зах. 14, 16–17)

Это будет эпоха всеобщего примирения народов и такого глубокого Богопознания, какое в наши дни невозможно себе и представить:

…Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис. 11, 9)

Материальное настолько одухотворится в ту эпоху, что, по предсказанию пророка Захарии,

В то время даже на конских уборах будет начертано: «Святыня Господу», и котлы в доме Господнем будут, как жертвенные чаши перед алтарем. (Зах. 14, 20)

«Святыня Господу» – такая надпись красовалась на золотой дощечке над челом первосвященника (Исх. 28, 36–38). Эта дощечка была самым священным элементом его облачения, неся на себе непроизносимое имя Творца и символизируя мысль, постоянно к Нему обращенную. В эпоху же тысячелетнего царства Мессии (Откр. 20, 4) такая священная надпись украсит даже… конские уборы!

Итак, праздник Кущей указывает на преодоление физических условий существования нынешнего человечества – и на его возвышение, непостижимое в наши дни:

В тот день защищать будет Господь жителей Иерусалима, и самый слабый между ними в тот день будет, как Давид, а дом Давида будет, как Бог, как ангел Господень перед ними. (Зах. 12, 8)

Самый слабый из праведников будет, как Давид, а Иисус – Мессия из дома Давидова – предстанет пред людьми в образе ангела Господня. Таким узрел его в видении любимый ученик:

Он держал в деснице своей семь звезд, и из уст его выходил острый с обеих сторон меч; и лицо его – как солнце, сияющее в силе своей. (Откр. 1, 16)

…Итак, годовой круг праздников можно рассматривать как предвестие всей истории в ее «священном» срезе, т. е. в кульминационных моментах ее духовного развития. В то же время круг праздников – это и путь каждой души.

По отношению к народу Божьему это выглядит так: получив от Господа свободу (Пасха), а затем и Закон вместе с руководством Духа Святого (Пятидесятница), народ в завершение своего пути, в конце дней, воскресает из мертвых (Новолетие) и призывается на Последний Суд (День Очищения). После этого праведники наследуют Царство Божье (Кущи).

Такой же путь предначертан и каждой душе, получающей от Всевышнего великие милости, а затем дающей на суде отчет о прожитой жизни:

Раб же тот, который знал волю господина своего и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много;

А который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут. (Лук. 12, 47–48)

Такое «судебное расследование» ждет каждого из нас по окончании земного бытия, непосредственно после исхода души из тела (ср. Лук. 16, 19–31; II Кор. 5, 10).

Но человек может избрать и другую очередность событий: недаром же библейский год имеет два начала – осеннее и весеннее! Для души может наступить пробуждение – «воскресение из мертвых» – еще в период земной жизни (праздник Труб); затем произойдет ее самоисследование и покаяние пред лицом Господа (День Очищения); после этого – полная перемена жизни, «переселение» из состояния греха и смерти в жизнь вечную (Кущи):

Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобой Иисуса Христа. (Иоан. 17, 3)

В результате человек переживает великое освобождение – полное избавление от духовной смерти (Пасха) и соединяется с Создателем посредством Святого Духа, запечатляющего в его сердце заповеди (Пятидесятница).

Этот последний праздник как торжество полного возвращения к Богу особенно почитался на рубеже нашей эры терапевтами – египетской разновидностью ессеев. Философ I в. н. э. Филон Александрийский пишет, что у терапевтов существовал «…величайший праздник, выпадающий на пятидесятый день, – число святейшее и самое сообразное природе. Состоит оно из [суммы] квадратов [сторон] прямоугольного треугольника [со сторонами 3, 4 и 5], который является началом рождения бытия» («О жизни созерцательной», 65)…

Почему же праздники, исполненные столь глубокого значения и предписанные Самим Творцом, большинством христианских конфессий отвергаются (Новолетие, День Очищения, Кущи) или же празднуются не в те дни, которые назначены Библией (Пасха, Пятидесятница)?

Сначала скажем о том, как относились к этим праздникам первые христиане. Мы знаем, что они праздновали Субботу (Деян. 13, 14; 13, 42–44; 15, 21; 16, 13; 17, 2; 18, 4; Евр. 4, 9). Само собой разумеется, что справляли они и Пасху – в тот срок, который предписан Торой (Деян. 20, 6; I Кор. 5, 7–8). Конечно, праздновали они и Пятидесятницу (Деян. 2, 1; 20, 16; I Кор. 16, 8). Строго соблюдались ими и остальные священные дни, потому что первые христиане были подлинными ревнителями Закона (Торы):

…Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они ревнители Закона. (Деян. 21, 20)

Но когда же, в таком случае, произошла перемена «праздничных времен» – отступление, предсказанное еще в VI в. до н. э. пророком Даниилом? —

Об этом он сказал: зверь четвертый – четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее.

А десять рогов значат, что из этого царства восстанут десять царей, и после них восстанет иной, отличный от прежних, и уничижит трех царей,

И против Всевышнего будет произносить слова и угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные времена и Закон, и они преданы будут в руку его до времени, и времен, и полувремени. (Дан. 7, 23–25)

Это осуществилось в IV в. н. э., когда Константин, император четвертой, Римской, мировой империи (выступающей в пророчестве под именем «четвертого зверя») объявил себя христианином, а Христианство – господствующей религией в империи (и тем сделался «отличным» от прежних). Формальное (без соблюдения духа и буквы Иисусова учения) принятие Христианства превратило его из религии гонимой в религию гонителей. Это повлекло за собой и отказ от библейского календаря, вместо которого церковными властями был принят римский языческий календарь, о чем свидетельствуют сами названия месяцев, данные в честь римских богов (январь – в честь Януса, февраль – Феба, март – Марса и т. д.).

Уже на I Вселенском Соборе (325 г.) было решено перенести еженедельное празднование с субботы на первый день недели и запрещено праздновать Пасху «вместе с иудеями».

Проводя такие реформы, Константин (в то время еще не крещенный даже формально, но, тем не менее, диктовавший свою волю Собору) уподобился древнему израильскому царю Иеровоаму, который перенес празднование Кущей на месяц вперед, а священников-левитов заменил своими чиновниками:

И построил он капище на высоте, и поставил из народа священников, которые не были из сынов Левииных.

И установил Иеровоам праздник в восьмой месяц, в пятнадцатый день месяца, подобный тому празднику, какой был в Иудее…

И принес жертвы на жертвеннике, который он сделал в Вефиле, в пятнадцатый день восьмого месяца – месяца, который он произвольно назначил… (III Цар. 12, 31–33)

Писание ясно учит нас отличать Закон Божий от преданий человеческих – и полностью отвергать последние, если они противоречат воле Всевышнего:

И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих;

То вот, Я еще необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет. (Ис. 29, 13–14)

Эти слова Писания сам Иисус приводил в подтверждение того, что исполнение заповедей человеческих есть «тщетное служение»:

Лицемеры! Хорошо пророчествовал о вас Исаия, говоря:

Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня.

Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим. (Матф. 15, 7–9)

Следуя духу учения Иисусова, апостолы так возражали своим гонителям:

…Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?

Мы не можем не говорить того, что видели и слышали. (Деян. 4, 19–20)

Получал ли кто-либо и когда-либо право отменять праздники Господни или переносить их? Ответ содержится в самом Писании. Обо всех этих праздниках сказано, что они – вечны и должны праздноваться «из рода в род» (Исх. 12, 42; Лев. 23, ст. 14, 21, 31 и 41). Тех, кто скорбит и сетует об отмене этих священных собраний Господних, Он обещает собрать в Иерусалиме и привести их «в почет и именитость на земле»:

Сетующих о торжественных празднествах Я соберу: твои они, на них тяготеет поношение.

Вот Я стесню всех притеснителей твоих в то время, и спасу хромлющее, и соберу рассеянное, и приведу их в почет и именитость на всей этой земле поношения их. (Соф. 3, 18–19)

…Существует пророчество о «времени, временах и полувремени» (иначе говоря, это «год, два года и полгода») как сроке, в течение которого будет продолжаться влияние царя, возмечтавшего отменить Божьи установления (Дан. 7, 25). Тот же срок преследования «соблюдающих заповеди и имеющих свидетельство Иисуса Христа» указан и в Откровении Иоанна: это 1260 «дней», каждый из которых равен обычному году (Откр. 12, 6; 12, 14; 12, 17; ср. Числ. 14, 34).

Таким образом, от эпохи императора Константина до времени получения множеством верующих прямого доступа к первоисточнику своей веры, Священному Писанию, должно было миновать 1260 лет.

И действительно, только к концу XVI века (325 + 1260), вследствие многочисленных диспутов и сражений между протестантами и католиками, в Европе начало распространяться мнение о допустимости свободы вероисповедания. Это повело к новому пристальному изучению Библии, и миллионы людей в разных странах, благодаря деятельности переводчиков-просветителей, смогли наконец получить ее на своих родных языках. Огромное число верующих приступило затем к исследованию слова Божьего, о котором Сам Изрекший его сказал:

…Так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, – оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его. (Ис. 55, 11)

Итак, мы видим, что пророчества исполняются и в конечном счете правда Божья торжествует.

Лекция 5Жатвы и юбилеи. Рассеяние и возвращение Израиля

Глава 24 Книги Левит открывается предписанием о семисвечном светильнике (ср. Исх. 25, 31–40; см. также наш комментарий на с. 516 и 535–539). Чистый елей для его лампад должны были доставлять сыны Израилевы:

И сказал Господь Моисею, говоря:

Прикажи сынам Израилевым, чтоб они принесли тебе елея чистого, выбитого – для освещения, чтобы непрестанно горел светильник… (Лев. 24, 1–2)

Слова о семисвечнике следуют за главой о праздниках. Некоторые комментаторы усматривают здесь намек на то, что должно было появиться еще одно празднество, связанное с возжиганием светильника. Такое празднество действительно было установлено во II в. до н. э. в честь победы Иуды Маккавея над греко-сирийцами, освобождения Иерусалима и очищения оскверненного врагами Храма. Это событие описано в книгах Маккавейских (I Макк. 4, 36–59; II Макк. 10, 1–8). По преданию, в те дни произошло чудо: хотя запасов священного елея оставалось лишь на один день, семисвечник горел в течение восьми суток. Поэтому восьмидневное возжигание лампад вошло в ритуал нового празднества, названного «Ханука» – «Обновление [Храма]». Первый день этого празднества приходится на 25-е число зимнего месяца Кислева (примерно соответствует декабрю). Пребывая в Храме в первый день праздника Обновления (Иоан. 10, 22–23), Иисус говорил о том, что Отец «освятил и послал в мир» его как Своего Сына (там же, ст. 36).

Хронологическая последовательность событий, связанных с рождением Иисуса Христа, согласно Евангелию от Луки, такова. Священник Захария во время служения в Храме в дни осенних праздников получил предсказание о рождении у него сына Иоанна (1, 8–13). Праздники завершились 22 Тишри, а на следующий день, 23-го числа, народ разошелся по домам (ср. III Цар. 8, 65–66). Захария и Елисавета жили недалеко от Иерусалима (1, 39–40), и, таким образом, зачатие Елисаветой Иоанна произошло в ночь на 24 Тишри (1, 23–24). Через пять месяцев, считая от зачатия Иоанна, т. е. 25 Адара (1, 24–26; ср. 1, 36 и 1, 56–57), ангел Гавриил предсказал Марии непосредственно перед ее бракосочетанием с Иосифом, что она зачнет и родит Мессию (1, 26–33). Следовательно, рождение Иисуса, совершившееся через девять месяцев после этого, приходится на 25 Кислева, т. е. на первый день Хануки! Впоследствии, в результате перехода на римский календарь, Рождество стало праздноваться 25 декабря. И по сей день традиция празднования Рождества сохраняет черты ханукального ритуала – в домах верующих зажигаются праздничные свечи.

Таким образом, рождение Иисуса Христа произошло в один из традиционных священных дней, а именно – на Хануку, в «праздник Света» (ср. Иоан. 9, 5).

То, что повеление возжигать семисвечник помещено после главы о праздниках, имеет особый смысл. Праздники – дни радости, а радость в Библии отождествляется со светом:

А у иудеев было тогда освещение, и радость, и веселье, и торжество. (Есф. 8, 16)

Духовная радость, испытываемая праведниками, порождается изливаемым на них светом Господним:

Свет сияет на праведника, и на правых сердцем – веселие.

Радуйтесь, праведные, о Господе и славьте память святыни Его. (Пс. 96, 11–12)

Бог – источник света, жизни и радости, в Нем они – одно:

…Насыщаются от тука дома Твоего, и из потока сладостей Твоих Ты напояешь их,

Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы видим свет. (Пс. 35, 9–10)

«Светильник Господень» в человеке – это его бессмертный дух, чей голос звучит внутри нас как голос совести:

Светильник Господень – дух человека, испытывающий все глубины сердца. (Прит. 20, 27)

Чем ярче светит этот светильник, тем больше духовной радости мы испытываем. Беззакония же приводят к тому, что свет удаляется от человека, а вместе с ним исчезает и радость:

Свет праведных весело горит, светильник же нечестивых угасает… (Прит. 13, 9)

Восстановив свое изначальное свойство – быть светильником Всевышнего, дух человека (его высшее «я») сам становится «светом миру»: «…Я свет миру» (Иоан. 9, 5).

Мы уже не раз говорили, что Скиния есть образ нашего «внутреннего Храма» (подробнее см. с. 514–553). Соответственно «чистый елей» семисвечника означает дух человека, погруженный в молитву. Только благодаря этому «чистому елею» может светить пламя Духа Святого, вновь и вновь возжигаемое в сердце – обители Бога:

…Вне завесы ковчега откровения в Скинии собрания Аарон и сыны его должны ставить оный пред Господом от вечера до утра всегда; это вечное установление в роды ваши.

На подсвечнике чистом должны они ставить светильник пред Господом всегда. (Лев. 24, 3–4)

Елей же для светильника должны доставлять сами израильтяне: это «чистый, выбитый» елей (ст. 2). Только чистые мысли и чувства, обитающие в сердце, дают свету Господню возможность проявляться и озарять все тайники нашего существа. Особенно этому способствует любовь к окружающим и забота о них (Флп. 2, 4–5). Поэтому любовь человека к своим ближним Иисус сравнил со светом – любовь есть излучение света, скрытого внутри нас:

И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.

Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. (Матф. 5, 15–16)

Кроме светильника-меноры перед завесой ковчега откровения помещается еще стол с хлебами предложения (Исх. 25, 23–30). Расположение этих хлебов описывается так:

И возьми пшеничной муки, и испеки из нее двенадцать хлебов; в каждом хлебе должны быть две десятых ефы;

И положи их в два ряда, по шести в ряд, на чистом столе пред Господом;

И положи на каждый ряд чистого ливана, и будет это при хлебе, в память, в жертву Господу… (Лев. 24, 5–7)

Двенадцать хлебов означают двенадцать колен Израилевых, служащих Всевышнему. Венчаются хлебы благоуханным ладаном («чистым ливаном»), символизирующим молитвы всего народа. Подобно хлебу, состоящему из частичек муки, каждое колено должно стать гармоничным единством душ, соединенных любовью. Хлебы – пресные: закваске порока, греха и лицемерия нет места в общении народа со своим Создателем.

Поскольку по субботним дням завет Бога с народом обновляется, дано повеление обновлять в эти дни и хлебы предложения:

…В каждый субботний день постоянно должно полагать их пред Господом от сынов Израилевых; это завет вечный… (Лев. 24, 8)

После описания двенадцати хлебов – символа идеального состояния народа – дано строжайшее предупреждение о наказании вероотступников, хулителей Божьего имени. Хула на имя Господне (или, что то же, на Духа Святого) – самый тяжкий грех и по учению Нового Завета. От этого греха человек полностью не очищается ни страданиями земной жизни, ни даже смертью:

Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам;

Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем. (Матф. 12, 31–32)

В качестве примера этого непростительного греха приводится история с сыном израильтянки и египтянина:

И вышел сын одной израильтянки, родившийся от египтянина, к сынам Израилевым, и поссорился в стане сын израильтянки с израильтянином;

Хулил сын израильтянки имя Господне и злословил. И привели его к Моисею;

И посадили его под стражу, доколе не будет объявлена им воля Господня. (Лев. 24, 10–12)

Обратим внимание, что даже сам Моисей не смел вынести решения по столь важному вопросу без указания свыше. С таким беззаконием ему, очевидно, еще не приходилось встречаться.

И сказал Господь Моисею, говоря:

Выведи злословившего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями… (Лев. 24, 13–14)

Как же осуществилась эта устрашающая казнь? Вспомним, что возложение рук на голову жертвенного животного означало «передачу» ему человеческих грехов (Лев. 1, 4; 4, 4; 5, 5; 16, 21 и др.). То же самое произошло и в данном случае: каждый член общества, возложив руки на голову хулителя, «перенес» на него свои грехи. Будучи буквально «раздавлен» грузом совокупных грехов народа, подобных тяжким камням, преступник умер, как это происходило и в других аналогичных случаях. Столь суровое наказание преступников было способно в некоторой степени облегчить их посмертную участь, хотя искупление через тяжкие страдания неизбежно длилось и в мире ином. Как мы уже говорили, физически камнями при Моисее и в ближайшие последующие столетия не побивали (см. с. 685–687) – подобное случалось в более поздние времена, когда истинное значение древних установлений стало забываться (ср.

Иоан. 8, 59; 10, 31; Деян. 7, 58).

Именно о первоначальном, не физическом, способе «побиения камнями» говорится и в Книге Второзакония:

По словам двух свидетелей или трех свидетелей должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля;

Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа; и так истреби зло из среды себя. (Втор. 17, 6–7)

Здесь мы снова читаем о возложении рук (сначала свидетелей преступления, а потом и всего народа), а не о буквальном забрасывании камнями…

Далее говорится еще об одном грехе, влекущим за собой смертную казнь. О способе ее осуществления не сказано:

Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти. (Лев. 24, 17)

Безличное выражение «предан будет смерти» намекает на смерть не от рук человеческих…

Чтобы подчеркнуть разницу между преступлением Закона, ведущим к смерти («смертным грехом»), и обычным нарушением, требующим лишь исправления содеянного, тут же добавляется:

Кто убьет скотину, должен заплатить за нее, скотину за скотину. (Лев. 24, 18)

Несомненно, соседство этих двух предписаний призвано предостеречь общество от поспешных наказаний, внушить ему осторожность в вынесении приговоров. Жизнь человека не равноценна жизни животного; поскольку же говорится о том, что убийство наказывается смертью, сразу уточняется: только убийство человека.

А как же поступать, если человек не убит, но получил увечье? —

Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал:

Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать. (Лев. 24, 19–20)

Наказание не должно превышать «размеров» самого преступления (ср. Матф. 7, 2). Рассуждая о параллельном месте Книги Исход (21, 23–25), мы уже приводили причины, по которым данное указание не следует понимать буквально (см. с. 441–442). Выражение «око за око» подразумевает не членовредительство, но взыскание с преступника компенсации в пользу пострадавшего.

Вспомним, что воздаяние «мерой за меру» необходимо для того, чтобы подготовить сердце непросвещенного и необузданного человека к принятию заповеди «люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19, 18). Только в форме «око за око» заповедь о любви к ближнему способна проникнуть в сознание тех, кто не владеет своими эмоциями и живет не сердечным чувством, а животным страхом…

Наконец, в конце главы 24 вновь излагается принцип равенства пред Законом пришельца и коренного жителя земли:

Один суд должен быть у вас как для пришельца, так и для туземца; ибо Я Господь, Бог ваш. (Лев. 24, 22)

Ибо Закон Господень предназначен стать Законом для всего человечества, о чем, описывая события «последних дней», пророчествует Исаия:

И пойдут многие народы, и скажут: придите и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям, и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет Закон, и слово Господне – из Иерусалима. (Ис. 2, 3)

Одно из главных деяний Мессии после его второго пришествия – это утверждение на всей земле единого суда и единого Закона для всех народов («островов» – ср. Быт. 10, 5):

…Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на Закон Его будут уповать острова. (Ис. 42, 4)

За судебными предписаниями главы 24 следуют законы о земледелии, в том числе – регламентирующие владение земельными угодьями и правильное ими пользование.

Как известно, силы земли истощаются, если не давать ей время от времени «отдыхать» от посева и жатвы. Поэтому в сельском хозяйстве существует практика: отдельные участки земли поочередно оставляются «под паром» – так восстанавливается плодородие почвы.

Однако мы можем быть уверены, что свойств земли никто не знает лучше ее Создателя. А Он дал предписания о субботнем годе, назначение которого выходит далеко за рамки заботы о плодородии:

И сказал Господь Моисею на горе Синае, говоря:

Объяви сынам Израилевым и скажи им: когда придете в землю, которую Я даю вам, тогда земля должна покоиться в субботу Господню… (Лев. 25, 1–2)

Оказывается, заповедь о Субботе распространяется также и на землю: ей, как и человеку, надо периодически (в точно определенные «священные сроки») отдыхать.

Мы помним, что Творец особым образом отделил – «благословил и освятил» – Седьмой День (Быт. 2, 3; Исх. 20, 10–11), а также седьмой месяц (Лев. 23, ст. 27, 34 и 39). Теперь же мы встречаем законы о седьмом, субботнем, годе:

…Шесть лет засевай поле твое, и шесть лет обрезывай виноградник твой, и собирай произведения их,

А в седьмой год да будет суббота покоя земли, суббота Господня: поля твоего не засевай и виноградника твоего не обрезывай… (Лев. 25, 3–4)

По преданию, счет субботних лет начался со времени поселения израильтян в земле обетованной. С тех пор каждый седьмой год земля «субботствовала», подобно человеку в седьмой день: ничего не сеяли и не сажали, а то, что вырастало само, не снималось подобно обычному урожаю.

Хозяин земли в субботний год как бы сам уподоблялся пришельцу или страннику, который пользуется плодами поля и виноградника, ему не принадлежащими:

Когда войдешь в виноградник ближнего твоего, можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа твоя, а в сосуд твой не клади.

Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего. (Втор. 23, 24–25)

Вновь и вновь напоминалось человеку посредством этих установлений, что он целиком и полностью зависит только от истинного и вечного Владыки земли – самого Господа (Евр. 11, 13–14).

Однако того, что само вырастало в седьмой год, оказывалось вполне достаточно для пропитания не только хозяина, но и пришельцев и поселенцев; оставалась даже пища для зверей полевых:

…И будет это в продолжение субботы земли всем вам в пищу – тебе, и рабу твоему, и рабе твоей, и наемнику твоему, и поселенцу твоему, поселившемуся у тебя;

И скоту твоему, и зверям, которые на земле твоей, – да будут все произведения ее в пищу. (Лев. 25, 6–7)

Этим Господь в субботний год напоминал людям, что и жизнь их, и пропитание – в Его руке; усилия же самого человека (посев, жатва и т. п.) приносят успех только при благословении свыше…

На время субботнего года уничтожались имущественные перегородки между жителями страны: это уравнивало их друг с другом, напоминая, что все они – братья. Седьмой год как бы воссоздавал для израильтян ту эпоху, когда их предки, не имея ничего, кроме обетований свыше, покинули Египет. В субботний год никто не мог назвать плоды земли исключительно своими: все принадлежало всем. Это равенство дополнялось прощением долгов:

В седьмой год делай прощение.

Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец, который дал взаймы ближнему своему, простил долг и не взыскивал с ближнего своего или с брата своего, ибо провозглашено прощение ради Господа… (Втор. 15, 1–2)

Итак, субботний год – это время, в течение которого прекращаются все земледельческие работы. А следовательно, люди могут гораздо больше сил посвящать изучению Закона, молитве, общению – подобно тому, как это происходит в субботний день. Единению народа способствует прощение долгов и временное обобществление земли: поскольку теперь никто никому ничего не должен, уменьшаются зависть и вражда, воцаряется мир. Поэтому именно в субботний год велено всенародно читать и объяснять Закон:

И завещал им Моисей, и сказал: по прошествии семи лет, в год отпущения долгов, в праздник Кущей,

Когда весь Израиль придет явиться пред лицо Господа, Бога твоего, на место, которое изберет Господь, читай сей Закон пред всем Израилем вслух его… (Втор. 31, 10–11)

После семи субботних лет (т. е. в пятидесятый год) наступает юбилейный год. От древнееврейского יובל <йовэ́ль>, «бараний рог» (в который трубили, провозглашая наступление пятидесятого года), происходит и русское слово «юбилей». Благодаря юбилеям семеричное библейское счисление гармонично сопрягалось с десятичным (два юбилея образуют столетие).

С наступлением пятидесятого года связано такое предписание:

И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет;

И воструби трубою в седьмой месяц, в десятый день месяца, в День Очищения вострубите трубою по всей земле вашей… (Лев. 25, 8–9)

Здесь мы снова встречаем счет лет с осени – с седьмого месяца. Число «семь» играет тут особую роль. После сорок девятого (7 × 7) года, в седьмом месяце, восстанавливается право каждого жителя на личную свободу и родовой земельный надел:

…И освятите пятидесятый год и объявите свободу на земле всем жителям ее: да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое и каждый возвратитесь в свое племя. (Лев. 25, 10)

Это значит, что в каждый пятидесятый год те земельные наделы, которые были получены израильскими семьями при Иисусе Навине (Числ. 33, 54; Иис. Н. 14, 1; 19, 51. См. также с. 431–432), вновь возвращаются потомкам первоначальных владельцев – независимо от того, кому за истекшие полвека эти земельные наделы были проданы:

Если будешь продавать что ближнему твоему или будешь покупать что у ближнего твоего, не обижайте друг друга;

По расчислению лет после юбилея ты должен покупать у ближнего твоего, и по расчислению лет дохода он должен продавать тебе;

Если много остается лет, умножь цену; а если мало лет остается, уменьши цену, ибо известное число лет жатв он продает тебе. (Лев. 25, 14–16)

Итак, земельный надел в Древнем Израиле не мог быть отчужден навсегда: впав в бедность, продать разрешалось не саму землю, а только известное «число жатв» – иначе говоря, земля сдавалась в аренду. И поэтому ни одна семья не могла окончательно обеднеть, навсегда впасть в нищету: у нее оставалась уверенность, что былое благополучие возвратится в юбилейный год.

Ничего подобного в области экономических отношений не существовало нигде более на протяжении всей известной мировой истории…

Установления относительно субботнего и юбилейного годов поддерживали стабильность экономики и социальных отношений, охраняли права каждого человека.

В течение юбилейного года заниматься земледелием запрещалось точно так же, как и в течение субботнего:

Пятидесятый год да будет у вас юбилей: не сейте и не жните то, что само вырастет на земле, и не снимайте ягод с необрезанных лоз ее… (Лев. 25, 11)

Два года подряд (т. е. каждый 49-й и 50-й) не сеяли и не жали, не собирали урожая. Чем же питался целый народ в это время? Казалось бы, все запасы должны были иссякнуть… Но нет, это было испытанием веры, твердость которой всякий раз зримо награждалась:

Если скажете: что же нам есть в седьмой год, когда мы не будем ни сеять, ни собирать произведений наших? —

Я пошлю благословение Мое на вас в шестой год, и он принесет произведений на три года;

И будете сеять в восьмой год, но есть будете произведения старые до девятого года; доколе не поспеют произведения его, будете есть старое. (Лев. 25, 20–22)

Собранного в 48-й год хватало на три года – до урожая 51-го года (первого после юбилея), и это происходило дважды в столетие, на глазах у каждого нового поколения…

Юбилейный год имеет и прообразное значение, указывая на времена прощения и очищения каждой души, восстановления ее «духовных прав», ее свободы. Об этих грядущих временах так пророчествовал Исаия:

Дух Господа Бога на мне, ибо Господь помазал меня благовествовать нищим, послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам – открытие темницы,

Проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих… (Ис. 61, 1–2)

Выражение שנת־רצון <шэна́т-рацо́н>, «год благоволения» (в Синодальном переводе – «лето благоприятное») как раз и подразумевает юбилейный год, в который все люди исполняются благоволения (доброжелательности) друг к другу, вызывая этим и благоволение к себе Всевышнего.

В пророчестве Исаии речь идет о мессианских временах: подобно тому, как в юбилейный год земля возвращается своим исконным владельцам, в «мессианский юбилей» страна Израиля возвратится народу Божьему. Мало того, восстановится все, что было за многие века разрушено греховным образом жизни:

И застроят пустыни вековые, восстановят древние развалины и возобновят города разоренные, остававшиеся в запустении с давних родов. (Ис. 61, 4)

Как раз об этом пророчестве напомнил Иисус жителям Назарета, собравшимся в субботу в синагоге (Лук. 4, 16–19), – и не только напомнил, но и возвестил, что предсказанное время уже наступило:

И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на него.

И он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. (Лук. 4, 20–21)

Можем ли мы полагать, что пророчество Исаии нашло окончательное осуществление в земной деятельности Иисуса – в его многочисленных проповедях и исцелениях? Ведь Исаия предвещал спасение всеобщее, восстановление всего доброго и истинного, что было разрушено в человеческой истории. Речь у него идет о глобальных переменах на Земле, а не об отдельных чудесных исцелениях… Как же тогда понимать слова Иисуса: «…ныне исполнилось писание сие…»?

Проповедь Иисуса Христа, равно как и предшествовавшая ей проповедь Иоанна Крестителя, начиналась призывом: «…покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Матф. 3, 1–2; 4, 17). Царство Небесное, т. е. новая эпоха, связанная с признанием всеми народами единого Бога и принятия Его Закона, «приблизилось» во дни земной жизни Иисуса: открылась возможность наступления мессианского Царства. Произойдет ли это в действительности, зависело от того, покается ли народ, признает ли Иисуса Мессией, примет ли его учение…

Упорство людей, отвергших волю Божью и этим отдаливших наступление Царства Небесного, оплакивал Иисус, когда провозглашал от имени Всевышнего:

Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!

Се, оставляется вам дом ваш пуст.

Ибо сказываю вам: не увидите меня отныне, доколе не воскликнете: благословен приходящий во имя Господне! (Матф. 23, 37–39)

Воистину, если бы Иерусалим признал Мессию и последовал его учению любви; если бы жители Иудеи стали соблюдать Закон Божий подлинным образом – так, как наставлял их Праведник (Деян. 22, 14), – иерусалимский Храм не был бы разрушен римлянами, а стал бы местом поклонения всех народов Земли (ср. Ис. 2, 2–5)! И уже в ту эпоху исполнилось бы обетование:

…Если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля,

А вы будете у Меня царством священников и народом святым… (Исх. 19, 5–6)

Но и после казни Иисуса и его воскресения возможность скорого наступления мессианских времен еще оставалась: всенародное покаяние могло изменить ход грядущих событий. К этому прямо призывал иерусалимлян апостол Петр:

Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши, Да придут времена отрады от лица Господа, и да пошлет Он предназначенного вам Иисуса Христа… (Деян. 3, 19–20)

Впрочем, все произошло так, как произошло…

…Обратимся снова к Книге Левит. Предписание о возвращении земельного надела в юбилейный год здесь дополняется: даже если земля между юбилеями была продана, надо постараться как можно скорее ее выкупить, не дожидаясь очередного юбилея. —

Землю не должно продавать навсегда, ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у Меня;

По всей земле владения вашего дозволяйте выкуп земли.

Если брат твой обеднеет и продаст от владения своего, то придет близкий его родственник и выкупит проданное братом его… (Лев. 25, 23–25)

Выкуп – это плата за «число жатв», оставшихся до юбилейного года:

…Если же не найдет рука его, сколько нужно возвратить ему, то проданное им останется в руках покупщика до юбилейного года, а в юбилейный год отойдет оно, и он опять вступит во владение свое. (Лев. 25, 28)

Это относится только к земельному наделу и строениям, в нем возведенным. Городской же дом подлежит выкупу только в течение года, иначе он навсегда переходит к новому хозяину (ст. 29–30). А сельские дома в юбилейный год возвращались к прежним владельцам, будучи неотъемлемой частью земельного надела, и их разрешалось выкупать в любое время (ст. 31). То же правило действовало и применительно к домам левитов: лишенные земельных владений и отдельной территории, представители священнического колена получили особую привилегию – по истечении любого срока выкупать свои городские дома с небольшими загородными участками (ст. 34). —

А города левитов, дома в городах владения их, левитам всегда можно выкупать… (Лев. 25, 32)

В оригинале сказано, что левитам будет принадлежать גאלת עולם <гэула́т ола́м> – «выкуп вечный» или «искупление вечное» (в Синодальном переводе – «всегда можно выкупать»). В этих словах содержится намек на то, что служение левитов прообразует вечное искупление через грядущего Мессию…

В тесной связи с повелениями о юбилейном годе находятся заповеди о помощи обедневшим – такой помощи, которая позволит им встать на ноги, восстановить свое хозяйство. Закон заботится и об их личном достоинстве:

Если брат твой обеднеет и придет в упадок у тебя, то поддержи его, пришелец ли он или поселенец, чтобы он жил с тобою;

Не бери от него роста и прибыли и бойся Бога твоего; чтобы жил брат твой с тобою… (Лев. 25, 35–36)

Обратим внимание на то, что обедневшего следует «поддержать», т. е. снабдить всем необходимым, независимо от его происхождения и общественного положения («пришелец ли он или поселенец»).

А вот предписание «чтобы он жил с тобою» надо выполнять с учетом обстоятельств. В одном случае следует обеспечить обедневшему достойный уровень жизни, пока он не восстановит пошатнувшееся хозяйство; в другом случае, при полном обнищании ближнего, должно поселить его в своем доме и по-братски делиться с ним всем необходимым.

В стихе 36 содержится требование относиться к обедневшему не «формально-холодно», но с истинной любовью: ведь он назван «братом твоим». Подобно тому, как обедневший брат принимается радушно, без упреков, – так же следует поступать и с бедняком. При этом запрещено рассчитывать на получение от него (или посредством его) какой-либо выгоды – «роста и прибыли» (например, пользуясь его бедственным положением, за бесценок покупать у него оставшиеся вещи). Духовный же смысл повеления более глубок: с бедняком следует делиться всем необходимым из чистой любви, а не в надежде на то, что Бог за это тебя вознаградит.

Всевышний подчеркивает прямую связь сообщенных заповедей с предназначением народа Божьего, избавленного от рабства:

Я Господь, Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтобы дать вам землю Ханаанскую, чтоб быть вашим Богом. (Лев. 25, 38)

Вновь упомянув об избавлении из Египта, Писание подробнее, чем прежде (ср. Исх. 21, 1–2), учит милостивому обращению с людьми подвластными или зависимыми:

Когда обеднеет у тебя брат твой и продан будет тебе, то не налагай на него работы рабской… (Лев. 25, 39)

Слово נמכר <нимка́р>, переведенное как «продан будет», означает скорее «[добровольно] продавшийся», чем «[насильно] проданный»: перепродавать рабов Тора запрещает.

Что же это за «раб», если «работой рабской» его загружать запрещено, а хозяин обязан относиться к нему, как к брату?! Напомним, что статус у этого «раба» был совершенно иной, чем в других обществах Древнего мира: ведь там раб мог быть избит, изувечен и даже убит, за что хозяин порой вообще не нес ответственности. Здесь же все по-другому:

…Он должен быть у тебя, как наемник, как поселенец; до юбилейного года пусть работает у тебя… (Лев. 25, 40)

Но ведь наемник и поселенец – свободные люди, их нельзя ни бить, ни унижать, ни даже безнаказанно оскорблять словом! Значит, человек, называемый в Библии «рабом», – это, по сути дела, просто обедневший ближний своего «господина», служащий ему за плату (например, в счет долга) до определенного срока.

Каков же этот срок? В приведенном стихе сказано – «до юбилейного года». В то же время мы помним, что в Книге Исход говорится нечто иное:

…Если купишь раба еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром… (Исх. 21, 2)

Однако огромная разница – работать до седьмого (субботнего) или же до пятидесятого (юбилейного) года! Не может же Писание противоречить само себе! Дело вот в чем. Будучи отпущен на волю в седьмой год – год прощения всех долгов (в рабство же попадали именно за долги и, следовательно, с их прощением рабство заканчивалось), бывший раб в большинстве случаев не имел возможности возвратиться в свой наследственный удел. Ведь землю чаще всего закладывали (сдавали в аренду до юбилея) раньше, чем сами попадали в долговое рабство.

Поэтому раб после наступления субботнего года и до самого юбилея оставался в уделе бывшего господина, ведя самостоятельное хозяйство: для этого ему временно выделялся участок земли.

Если продастся тебе брат твой, еврей или евреянка, то шесть лет должен он быть рабом тебе, а в седьмой год отпусти его от себя на свободу;

Когда же будешь отпускать его от себя на свободу, не отпусти его с пустыми руками,

Но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего; дай ему, чем благословил тебя Господь, Бог твой… (Втор. 15, 12–14)

Заметим, что в Лев. 25, 40 перевод «пусть работает у тебя» неточный, поскольку может быть понят как указание на подневольный труд в пользу хозяина. Согласно оригиналу, до наступления юбилея освобожденный раб должен работать עמך <има́х> – «[вместе] с тобой», а не «у тебя». Когда же наступит юбилей,

…Пусть отойдет он от тебя, сам и дети его с ним, и возвратится в племя свое, и вступит опять во владение отцов своих… (Лев. 25, 41)

И раб, и господин – в равной степени рабы Божьи, потомки тех, кого Он избавил от тяжкого угнетения. Память об этом – основа для устранения жестокого господства одного человека над другим:

…Потому что они – Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской: не должно продавать их, как продают рабов;

Не господствуй над ним с жестокостью и бойся Бога твоего. (Лев. 25, 42–43)

Однако по соседству с запретом навсегда порабощать людей находим указание, имеющее, на первый взгляд, прямо противоположный смысл:

А чтобы раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас;

Также и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете покупать, и из племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, – и они могут быть вашей собственностью;

Можете передавать их в наследство и сынам вашим по себе, как имение; вечно владейте ими как рабами… (Лев. 25, 44–46)

Как же так? Значит, существовали все же в Древнем Израиле вечные рабы, не имевшие никакой надежды на освобождение? Чтобы правильно ответить на этот вопрос, вспомним, как должен израильтянин относиться к пришельцу-чужеземцу:

…Один Закон да будет и для природного жителя и для пришельца, поселившегося между вами. (Исх. 12, 49)

Это – о формальных правах пришельца. А теперь – о душевном настрое по отношению к нему:

…Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 19, 34)

Как же согласуются данные заповеди с указанием о «вечных рабах»? Очень просто. «Народы вокруг вас» – это ханаанеи, религия которых, как мы знаем, вводила своих адептов в общение с нечистыми духами и предписывала им жестокости, вплоть до человеческих жертвоприношений. Поэтому Господь запретил израильтянам сближаться с ними (Исх. 34, 15–16). Но, как только ханааней отрекался от общения с темными силами и принимал веру в единого Бога, как только он начинал соблюдать семь заповедей сынов Ноя, – он тотчас приравнивался в правах к израильтянину. А значит, в этом случае и рабом он, подобно еврею, переставал быть с наступлением субботнего года! Так что установление относительно «вечного рабства» имело определенную цель – наглядно показать упорным идолопоклонникам, как «невыгодна» позиция, делающая их потомственными рабами. Рабами – вплоть до того момента, когда они наконец духовно прозреют…

Факт, что в стране Израиля чужеземцы, в подавляющем большинстве, не были порабощены, следует из самой формулировки предписания о «вечных рабах»: ведь их можно было только покупать, но отнюдь не захватывать в рабство! – «…Покупайте себе раба и рабыню…» (ср. также Втор. 21, 10–14).

В свою очередь, и чужеземцы могли приобретать в рабы израильтян:

Если пришелец или поселенец твой будет иметь достаток, а брат твой пред ним обеднеет и продастся пришельцу, поселившемуся у тебя, или кому-нибудь из племени пришельца,

То после продажи можно выкупить его; кто-нибудь из братьев его должен выкупить его,

Или дядя его, или сын дяди его должен выкупить его, или кто-нибудь из родства его, из племени его, должен выкупить его; или, если будет иметь достаток, сам выкупится. (Лев. 25, 47–49)

Как видим, предписано возможно скорее выкупать раба-еврея у чужеземца. Ведь язычник, в отличие от израильтянина, может и обращаться с рабами жестоко, и принуждать их к отречению от истинной веры. Вот почему окружающим евреям предписывается пристально следить за положением собрата, оказавшегося в рабстве у язычника:

Он должен быть у него, как наемник, во все годы; он не должен господствовать над ним с жестокостью в глазах твоих. (Лев. 25, 53)

Родня попавшего в рабство обязана приложить все усилия, чтобы добиться его освобождения:

Если же он не выкупится таким образом, то в юбилейный год отойдет сам и дети его с ним,

Потому что сыны Израилевы – Мои рабы; они – Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской. Я Господь, Бог ваш. (Лев. 25, 54–55)

Эти слова, завершающие главу 25, имеют глубокий духовный смысл. По-видимому, именно их имеет в виду апостол, когда советует христианам «не делаться рабами человеков» (I Кор. 7, 23). «Купленные дорогою ценою» (там же) должны стараться избавиться от любого порабощения:

…Зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов,

Но драгоценною кровию Христа как непорочного и чистого Агнца… (I Петр. 1, 18–19)

От какого же рабства предписано избавляться в духовном смысле? —

…Всякий, делающий грех, есть раб греха.

Но раб не пребывает в доме вечно; Сын пребывает вечно.

Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете. (Иоан. 8, 34–36)

Духовно свободный не поклоняется и не служит никому и ничему, кроме Создателя. И в этом смысле тема последнего стиха главы 25 как бы развивается в первом стихе главы 26:

Не делайте себе кумиров и изваяний, и столбов не ставьте у себя, и камней с изображениями не кладите в земле вашей, чтобы кланяться пред ними, ибо Я Господь, Бог ваш. (Лев. 26, 1)

Преклонение – знак зависимости и подчинения. Здесь подчеркнуто, что идолопоклонство происходит по вине тех, кто сам создает себе идолов и порабощает себя им: «Не делайте себе… не ставьте у себя… не кладите в земле вашей…» – никто не в состоянии навязать человеку идолослужение, если его не склонит к тому собственное сердце.

Однако отрицание ложных богов, без почитания Бога истинного, характерно для эмпирика-негативиста или атеиста, а не для духовного человека. Поэтому далее приводится повеление хранить истинную веру:

Субботы Мои соблюдайте и Святилище Мое чтите. Я Господь. (Лев. 26, 2)

В нашем мире, подчиненном законам пространства и времени, чтобы с кем-либо встретиться, необходимо назначить как срок, так и место встречи. Точно так же, дабы «не разминуться» с Богом, следует помнить как время («субботы»), так и место («Святилище»), назначенные Им Самим.

А «соблюдайте» и «чтите» – суть предписания, подразумевающие благоговение, тот самый страх Божий, который исправляет разум и служит предпосылкой мудрости:

Начало мудрости – страх Господень; разум верный у всех, исполняющих заповеди Его… (Пс. 110, 10)

Духовный смысл предписания о «субботах» и «Святилище» открывается в Новом Завете: верующие должны всеми силами стремиться «войти в покой оный» (Евр. 3, 9–11), благоговея пред Обитающим в их внутреннем Храме (I Кор. 3, 16–17).

Далее излагаются благословения, даруемые народу за верность Закону. Среди них – благословения физические, относящиеся к пропитанию (ст. 4–5), мирной жизни (ст. 6), одолению внешних врагов (ст. 7–8), вечности народа и процветанию его из рода в род (ст. 9). От физических неотделимы и благословения духовные, проистекающие от обитания Бога среди Израиля (ст. 11–12). Впрочем, одни и те же обетования могут осуществляться на разных уровнях – как «земном», так и «небесном»…

Благословение на деятельность любого рода посылается лишь при исполнении заповедей:

Если вы будете поступать по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их… (Лев. 26, 3)

Но разве, исполняя волю Всевышнего, надо стремиться к награде, а не действовать из бескорыстной любви? Зачем обещано столько наград, если цель увещания «есть любовь от чистого сердца» (I Тим. 1, 5)?

Большинство верующих находятся с Богом в отношениях «господина» и «слуги», причем слуга ожидает награды – жаждет услышать от Господина:

…Хорошо, добрый раб! За то, что ты в малом был верен, возьми в управление десять городов. (Лук. 19, 17)

Как видим, даже в Евангелии такой «расчетливый» подход не осуждается, поскольку Господь знает сердца Своих слуг…

Во все времена лишь немногие способны к действительно бескорыстному служению – из самоотверженной любви (ср. Иоан. 15, 13). Вряд ли в целом мире отыщется много верующих, способных просить Бога:

…Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал. (Исх. 32, 32)

Кроме того, благословения и проклятия, перечисленные в Лев. 26, могут рассматриваться как неизбежные последствия исполнения или нарушения заповедей. Таким образом, речь идет не столько о системе наказаний и поощрений, сколько об установленной свыше и потому неустранимой связи причин и следствий.

Однако из описанного в ст. 4–9 с необходимостью следует такой вывод: то, что на первый взгляд представляется проявлением неизменных, раз и навсегда установленных законов воздаяния, на самом деле есть прямое (хотя и скрытое) воздействие Всевышнего на нашу жизнь. Он как бы «прячется» за событиями, с нами происходящими, Его лик заслонен видимыми причинами жизненных благ или лишений.

На самом деле лишь от Него одного зависят урожай и недород, сытость и голод (ст. 4–5), мирная жизнь и раздоры (ст. 6), победы и поражения (ст. 7–8), умножение и рассеяние народов (ст. 9)… Трудно даже представить себе, насколько может измениться жизнь каждого из нас, как только эта великая истина будет нами осознана!..

…И будете есть старое прошлогоднее и выбросите старое ради нового… (Лев. 26, 10)

Буквальный смысл сказанного прозрачен: новый урожай будет столь обилен, что остатки старого придется выбросить. Но ведь в этих словах заключена и идея постоянного обновления! Верующий, чья жизнь обновилась однажды, когда он последовал за Христом (Римл. 6, 4), призван теперь к постоянному обновлению «со дня на день», его цель – «обновляться в познании по образу Создавшего его» (II Кор. 4, 16; Кол. 3, 10). Создатель постоянно обновляет мир, творя «все новое» (Откр. 21, 5), но в то же время у Него «нет изменения и ни тени перемены» (Иак. 1, 17). Поэтому обновляться «по образу Его» может лишь человек, живущий по законам мира высшего (I Кор. 2, 15–16).

…И, наконец, следуют уже чисто духовные обетования:

…И поставлю жилище Мое среди вас, и душа Моя не возгнушается вами;

И буду ходить среди вас, и буду вашим Богом, а вы будете Моим народом. (Лев. 26, 11–12)

Словами «среди вас» переведено בתוככם <бэтохэхе́м>, что можно понять и как «среди вас» (по отношению ко всему народу), и как «внутри вас» (по отношению к каждому, кто станет Храмом Святого Духа).

Но что означают слова: «…и буду ходить среди вас…»? Здесь употреблен антропоморфизм (метафорическое уподобление Бога человеку), намекающий на близкое и деятельное присутствие Всемогущего, на Его помощь и участие в событиях нашей жизни.

Например, говорится, что при исходе израильтян из Египта «Господь… шел пред ними» (Исх. 13, 21), а пребывание Его в стане описано так:

…Ибо Господь, Бог твой, ходит среди стана твоего, чтобы избавлять тебя и предавать врагов твоих в руки твои, а посему стан твой должен быть свят… (Втор. 23, 14)

Сопоставление этих мест показывает, что несостоятельны попытки буквально истолковать слова Лев. 26, 12 как предсказание о воплощении Бога, о Его явлении в образе человека. Ведь сказано, что Господь «ходил» среди израильтян еще во время их странствий по пустыне.

…Однако благословения, если народ отступит от Всевышнего, могут смениться тяжкими карами. Обратим особое внимание на то, что грозные бедствия посылаются не за нарушение заповедей по слабости, невнимательности и т. п., но только при намеренном, дерзком пренебрежении ими:

Если же не послушаете Меня и не будете исполнять всех заповедей сих, И если презрите Мои установления, и если душа ваша возгнушается Моими законами, так что вы не будете исполнять всех заповедей Моих, нарушив завет Мой… (Лев. 26, 14–15)

Глаголами «презреть» и «возгнушаться» очень точно передан смысл древнееврейских слов מאס <маа́с> – «уничижать» и געל <гаа́ль> – «отталкивать», «испытывать отвращение». Если человек испытывает отвращение к повелениям Божьим и нарушает их преднамеренно, по дерзости, на него изливается гнев Всевышнего; если же он нарушает Закон Божий по слабости или беспечности, наказание бывает гораздо более легким и прекращается, как только согрешивший покается в содеянном.

Что же касается тяжелейших кар, постигавших народ Божий и предсказанных Моисеем, – им всегда предшествовали сознательные массовые отступления от завета.

Так, уничтожение ассирийцами Северного (десятиколенного) Царства в 722 г. до н. э. и выселение его жителей в отдаленные области Ассирийской империи стало следствием презрения к воле Творца и намеренного, притом длительного, ее нарушения подавляющим большинством народа:

Но они не слушали и ожесточили выю свою, как и отцы их, которые не веровали в Господа, Бога своего;

И презирали уставы Его, и завет Его, который Он заключил с отцами их, и откровения Его, какими Он предостерегал их, и пошли вслед суеты и осуетились, и вслед народов окрестных, о которых Господь заповедал им, чтобы не поступали так, как они… (IV Цар. 17, 14–15)

Призывы пророков, из века в век раздававшиеся в Северном царстве, не привели народ к покаянию. Такое отступничество продолжалось,

…Доколе Господь не отверг Израиля от лица Своего, как говорил чрез всех рабов Своих, пророков. И переселен Израиль из земли своей… (IV Цар. 17, 23)

Подобно этому и разрушение первого Храма, опустошение Иерусалима и всего Южного царства вавилонянами произошло из-за длительного отступления от Господа и презрения к Его словам:

Да и все начальствующие над священниками и над народом много грешили, подражая всем мерзостям язычников, и сквернили дом Господа, который Он освятил в Иерусалиме.

И посылал к ним Господь, Бог отцов их, посланников Своих от раннего утра, потому что Он жалел Свой народ и Свое жилище.

Но они издевались над посланными от Бога, и пренебрегали словами Его, и ругались над пророками Его, доколе не сошел гнев Господа на народ Его, так что не было ему спасения. (II Пар. 36, 14–16)

Перед разрушением римлянами второго Храма и последним изгнанием, приведшим к рассеянию иудеев по всему лицу земли, народ также находился в состоянии противления Господу, презирая и преследуя Его посланников, стремившихся вызвать в Иудее массовое покаяние и тем спасти ее от грядущих катастроф. Об этом Всевышний так говорил через Иисуса Христа:

Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!

Се, оставляется вам дом ваш пуст. (Матф. 23, 37–38)

Мы видим, что каждый раз финальному наказанию – опустошению страны и изгнанию ее жителей – предшествовали предупредительные кары, побуждавшие возвратиться к Господу и тем избавиться от Его «горящего гнева и ярости» (Втор. 29, 27–28). Последовательность этих предварительных наказаний повторялась от разу к разу. Бог через Моисея предупредил: если народ нарушит завет (а признак его нарушения, как мы уже сказали, – презрение к заповедям), то наказания начнутся с болезней – как буквальных, физических, так и социальных. К этим последним принадлежат всякого рода общественные неустройства, волнения, вызывающие «ужас» и «чахлость» у населения, а у правителей – чрезмерную поспешность («горячку») в решениях. Следствием же станет тщета усилий по стабильному устройству жизни, ослабление страны (подобно человеку во время болезни) и успешные нападения внешних врагов:

…То и Я поступлю с вами так: пошлю на вас ужас, чахлость и горячку, от которых истомятся глаза и измучится душа, и будете сеять семена ваши напрасно, и враги ваши съедят их… (Лев. 26, 16)

Завершится этот период наказаний тем, что враги овладеют страной и начнут непосредственно ею управлять. Так и происходило во всех подобных ситуациях. Например, перед разрушением первого Храма Иудея сделалась не только данницей, но фактически и протекторатом Вавилонии; а перед разрушением второго Храма она уже в течение многих десятилетий была подвластна Риму.

…Обращу лицо Мое на вас, и падете пред врагами вашими, и будут господствовать над вами неприятели ваши, и побежите, когда никто не гонится за вами. (Лев. 26, 17)

Последние слова – «никто не гонится за вами» – указывают на междуусобицы, характерные для смутных периодов: не внешние враги будут преследовать израильтян, но они сами станут «убегать» друг от друга (вспомним, что в эпоху, предшествовавшую войне против Рима, народ разделился на множество враждующих между собой партий и сект; согласно Талмуду, число их достигало 24). Кроме того, пророчество о бегстве при отсутствии преследователя изображает состояние неуверенности и страха, в которое будет впадать народ в такие периоды.

Казалось бы, при столь тревожном развитии событий самое время задать себе следующий вопрос:

Не причинил ли ты себе это тем, что оставил Господа, Бога твоего, в то время, когда Он путеводил тебя? (Иер. 2, 17)

Возможность покаяния, даруемая среди бедствий, – великая милость Божья. Но если ею станут пренебрегать и умножат отступничество, начнется второй период кар:

Если и при всем том не послушаете Меня, то Я всемеро увеличу наказание за грехи ваши,

И сломлю гордое упорство ваше, и небо ваше сделаю, как железо, и землю вашу, как медь;

И напрасно будет истощаться сила ваша, и земля ваша не даст произрастений своих, и дерева земли не дадут плодов своих. (Лев. 26, 18–20)

Итак, последует наказание неурожаем и голодом, а также расстройством во всех делах. В этот период усилия, которые в другое время увенчались бы успехом, ни к чему не приведут. Люди увидят, что сама природа, повинуясь вышнему велению, наказывает их. Употребленное здесь (а также в ст. 21, 24 и 28) слово שבע <шэ́ва>, «семь [раз]», «всемеро», – того же корня, что и שבועה <шавуа́> – «клятва»: именно за нарушение «клятвы завета», которой поклялся народ у Синая (Втор. 29, 12), его постигнут тяжкие кары.

Кроме того, в слове «всемеро» содержится и намек на периоды, в течение которых эти кары осуществятся: שבוע <шавуа́> означает «седмина», а вся история народа Божьего распределяется по седминам лет. Счет этих седмин и юбилеев библейской истории подробно излагается в апокрифической Книге Юбилеев, фрагменты древнееврейского оригинала которой были найдены в Кумране.

О седминах говорит и знаменитое пророчество Даниила, предрекающее события, связанные с разрушением второго Храма:

И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и Святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет, как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. (Дан. 9, 26)

…Если же народ не вразумится неурожаями и природными катаклизмами, то в его государственной жизни наступит полный хаос: в стране умножатся «звери полевые», под которыми подразумеваются также и люди-хищники – убийцы и грабители.

Если же после сего пойдете против Меня и не захотите слушать Меня, то Я прибавлю вам ударов всемеро за грехи ваши:

Пошлю на вас зверей полевых, которые лишат вас детей, истребят скот ваш и вас сделают немногочисленными, так что опустеют дороги ваши. (Лев. 26, 21–22)

Известно, что перед восстанием против Рима населению Иудеи наносили страшный урон не только многочисленные разбойники, но и «ревнители [веры]» – фанатичные террористы-зелоты. Они убивали не только римлян (чем вызывали их месть по отношению ко всему иудейскому населению), но и тех иудеев, которые не поддерживали их движение.

Если же и полное расстройство политической, экономической и общественной жизни не заставит народ возвратиться к завету, тогда начнется страшная война и страна окажется полностью оккупированной войсками неприятеля:

Если и после сего не исправитесь и пойдете против Меня, То и Я пойду против вас и поражу вас всемеро за грехи ваши, И наведу на вас мстительный меч в отмщение за завет; если же вы укроетесь в города ваши, то пошлю на вас язву, и преданы будете в руки врага;

Хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас; десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи и будут отдавать хлеб ваш весом; вы будете есть и не будете сыты. (Лев. 26, 23–26)

В Библии описан случай, когда такое развитие событий было все же остановлено покаянием царя и всего народа. Речь идет об ассирийском нашествии во дни Езекии, когда вражеское войско уже стояло у стен Иерусалима:

Когда услышал это царь Езекия, то разодрал одежды свои, и покрылся вретищем, и пошел в дом Господень… (Ис. 37, 1)

Результат покаяния не замедлил сказаться:

И вышел ангел Господень, и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч человек. И встали поутру, и вот всё тела мертвые.

И отступил, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь Ассирийский, и жил в Ниневии. (Ис. 37, 36–37)

Увы, при осаде Иерусалима войсками Веспасиана и Тита жители города не взяли пример с царя Езекии. Иосиф Флавий, Талмуд и другие источники единогласно утверждают, что в период осады (и даже непосредственно перед самым взятием города) внутри Иерусалима все сильнее разгоралась вражда между различными партиями, боровшимися за власть и беспощадно уничтожавшими друг друга. В то время сбылось ужасающее пророчество о голоде во время осады, когда «десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи»…

Но если даже и в крайнем изнурении, при осаде, народ не захочет признать, что неприятельский меч допущен Богом «в отмщение за завет», тогда уже наступит период «ярости» (др. – евр. חמה <хэма́> – буквально «жар», «разгоряченность») гнева Божьего:

Если же и после сего не послушаете Меня и пойдете против Меня,

То и Я в ярости пойду против вас и накажу вас всемеро за грехи ваши… (Лев. 26, 27–28)

Эта «ярость» выражается в полном разгроме народа, в гибели большой его части, в уничтожении городов и разорении страны:

…Разорю высоты ваши, и разрушу столбы ваши, и повергну трупы ваши на обломки идолов ваших, и возгнушается душа Моя вами… (Лев. 26, 30)

«Возгнушается душа моя»… Здесь тот же глагол געל <гаа́ль> – «отталкивать», «отвергать», что и в стихе 15: «…если душа ваша возгнушается Моими законами…».

Вот сколь долгий срок для исправления даруется тем, кто «возгнушался» заповедями, вот сколько предупреждений они, по мере своего отступления, получают, – пока наконец ими самими не «возгнушается» Всевышний. В этом проявляется великое долготерпение Того, Кто именуется «Богом человеколюбивым и милосердным, долготерпеливым и многомилостивым и истинным» (Исх. 34, 6–7).

«И повергну трупы ваши на обломки идолов ваших»… Но о каком же идолопоклонстве могла идти речь в эпоху второго Храма, когда весь народ твердо верил в единого Бога? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, что в виде «иных богов» предстает все, что заслоняет от людей Бога или тщится Его заменить. Например, о некоторых людях Павел говорит, что «их бог – чрево» (Флп. 3, 19). Аналогично, «идолами», почитавшимися перед разрушением второго Храма, были властолюбие и корыстолюбие, гордыня правителей и раболепие их подданных, человекопочитание, несовместимое с благоговением пред Богом. Пример этого мы находим в Деяниях апостолов:

В назначенный день Ирод, одевшись в царскую одежду, сел на возвышенном месте и говорил к ним;

А народ восклицал: это голос Бога, а не человека. (Деян. 12, 21–22)

Положение «идолов» обретали и человеческие мнения и толкования, отменявшие или искажавшие заповеди, за что Иисус особенно порицал фарисейских наставников:

…Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего?

Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет.

А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался,

Тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим. (Матф. 15, 3–6)

За отступление от Торы, притеснение бедных («поедаете дома вдов и сирот» – Матф. 23, 14), человекопоклонство, жестокие гонения против посланников Божьих, – за все это ярость гнева Господня излилась на страну:

…Города ваши сделаю пустынею, и опустошу святилища ваши, и не буду обонять приятного благоухания жертв ваших… (Лев. 26, 31)

Жертвоприношения Господу, как известно, были разрешены только в единственном Храме (Втор. 16, 16). А значит, с разрушением Храма отменились и жертвоприношения – «приятное благоухание» жертв…

Но, если Господу разрешалось служить в единственном Храме, что означает выражение «святилища ваши» (מקדשיכם <микдэше́йхем>, «храмы ваши») – во множественном числе? Это – пророчество о разрушении в разные эпохи двух Храмов: первого и второго…

Далее говорится об опустошении не только городов, но и всей земли Израиля:

…Опустошу землю вашу, так что изумятся о ней враги ваши, поселившиеся на ней… (Лев. 26, 32)

После восстания иудеев под руководством Бар-Кохбы (132–135 гг. н. э.) Иерусалим был не только опустошен, но и распахан плугами по приказу императора Адриана. Страна же, разгромленная римскими легионами, в дальнейшем из века в век пустела все более. Полное запустение стало результатом многовекового арабского (с VII до начала XVI вв. н. э.), а затем турецкого (1517–1917 гг.) владычества: за эти столетия «земля, текущая молоком и медом», окончательно лишилась былого плодородия. Ее поля и сады, славившиеся своими урожаями во всем Древнем мире (еще перед самой войной против Рима Иудея считалась житницей империи), превратились в пустыни, болота и солончаки.

В таком состоянии Иудея пребывала вплоть до XX века. Вот какой увидел Святую землю замечательный русский поэт Иван Бунин в 1907 г.:

ИЕРУСАЛИМ

Это было весной. За восточной стеной

Был горячий и радостный зной.

Зеленела трава. На припеке во рву

Мак кропил огоньками траву.

И сказал проводник: «Господин! Я еврей

И, быть может, потомок царей.

Погляди на цветы по сионским стенам:

Это все, что осталося нам».

Я спросил: «На цветы?» И услышал в ответ:

«Господин! Это праотцев след,

Кровь погибших в боях. Каждый год, как весна,

Красным маком восходит она».

В полдень был я на кровле. Кругом, подо мной,

Тоже кровлей, – единой, сплошной,

Желто-розовой, точно песок, – возлежал

Древний город и зноем дышал.

Одинокая пальма вставала над ним

На холме опахалом своим,

И мелькали, сверлили стрижи тишину,

И далёко я видел страну.

Морем серых холмов расстилалась она

В дымке сизого мглистого сна,

И я видел гористый Моав, а внизу —

Ленту Мертвой воды, бирюзу.

«От Галгала до Газы, – сказал проводник, —

Край отцов ныне беден и дик.

Иудея в гробах. Бог раскинул по ней

Семя пепельно-серых камней.

Враг разрушил Сион. Город тлел и сгорал —

И пророк Иеремия собрал

Теплый прах, прах золы, в погасавшем огне

И рассеял его по стране:

Да родит край отцов только камень и мак!

Да исчахнет в нем всяческий злак!

Да пребудет он гол, иссушен, нелюдим —

До прихода реченного им!»

В этом стихотворении упомянут пророк Иеремия, который, как известно, оплакал гибель первого Храма. Но в памяти народа события, связанные с разрушением обоих Храмов, слились воедино: они вспоминаются в траурный день Девятого Ава (приходится на июль или август). В один и тот же день (с промежутком в 656 лет) были сожжены оба Храма, что явно указывает на сходство духовных причин, вызвавших обе катастрофы: «опустошу святилища ваши»…

Итак, в случае долговременного и сознательного противления народа Господу земля будет опустошена. А что же тогда произойдет с ее жителями? —

…А вас рассею между народами и обнажу вслед вас меч, и будет земля ваша пуста и города ваши будут разрушены. (Лев. 26, 33)

Так и случилось: после разрушения второго Храма еврейский народ лишился своей страны и был рассеян по близлежащим, а с течением времени – и по отдаленным землям, включая даже самые дальние. Это рассеяние продолжается и до сего дня. Вплоть до воссоздания Государства Израиль в XX веке ни одна попытка собрать изгнанников воедино на Святой земле или хотя бы на какой-либо иной территории успеха не имела: Израиль оставался «рассеянным между народами», его земля – пустой, а города – разрушенными…

Пророчество содержит и нечто еще более грозное: «…и обнажу вслед вас меч…» В стихе 25 уже упоминался «меч в отмщение за завет». Но вот – этот меч и после рассеяния народа угрожает ему и преследует его!

Народ, изгнанный из Святой земли, нигде не мог надолго обрести спокойной жизни. Немало других племен, переселяясь на чужие земли, постепенно свыкалось с новыми условиями, обретало новые отечества. Однако ничего подобного за всю историю рассеяния не произошло с евреями! «Мстительный меч» постоянно грозил их жизни, имуществу и человеческому достоинству. Часто он и впрямую обрушивался на их головы – происходили погромы и истребления, вплоть до нацистского геноцида XX века…

И, однако же, то, что Господь отдал евреев «на милость» другим народам, всегда служило серьезнейшим испытанием для этих последних. За зло, причиняемое израильтянам, Бог всегда взыскивал с виновных и тяжко их наказывал. Государства, в которых преследовали евреев, лишались своей мощи, а часто и сами подвергались разгрому, становясь добычей врагов:

Ибо так говорит Господь воинств: для славы Он послал меня к народам, грабившим вас, ибо касающийся вас касается зеницы ока Его.

И вот Я подниму руку Мою на них, и они сделаются добычею рабов своих, и тогда узнаете, что Господь воинств послал меня. (Зах. 2, 8–9)

Так произошло, например, с Испанией: она перестала быть «царицей морей» и лишилась первенства в Европе вскоре после жестокого изгнания евреев в 1492 г. В XX веке, в наказание за невиданные по масштабам и цинизму злодеяния в отношении евреев, Германия потерпела сокрушительный разгром. Около 14 миллионов немцев погибло, города Германии лежали в руинах, затем почти полвека страна была разделена на два государства с враждебными друг другу режимами, а часть территории потеряла совсем…

…Сколько же времени должна была длиться «бездомность» Израиля – отсутствие у него собственной страны? Ответ содержится в следующих словах:

Тогда удовлетворит себя земля за субботы свои во все дни запустения своего; когда вы будете в земле врагов ваших, тогда будет покоиться земля и удовлетворит себя за субботы свои;

Во все дни запустения своего будет она покоиться, сколько не покоилась в субботы ваши, когда вы жили на ней. (Лев. 26, 34–35)

В своем запустении земля будет «покоиться» (т. е. находиться в необрабатываемом состоянии), отсчитывая «субботы свои». Под «субботами земли» подразумеваются годы, во время которых она не будет засеваться израильтянами, поскольку именно в течение года длился «покой земли», наступавший каждые семь лет (Лев. 25, 1–4). Таких лет («суббот земли») должно пройти ровно столько, сколько земля «не покоилась в субботы ваши»: имеется в виду число субботних дней, считающихся «неотпразднованными». Следовательно, за каждую оскверненную еженедельную субботу наказанием станет год изгнания. Это подтверждается и другими местами Писания, в которых сказано, что за день сознательного противления Господу полагается год наказания (Числ. 14, 34; Иез. 4, 5–6). Какие же субботы считаются «неотпразднованными», согласно Четвертой Заповеди? Те, празднование которых сопряжено с беззаконием, в том числе с отвержением вести Божьей, посылаемой через Его посланников-пророков:

Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – и празднование! (Ис. 1, 13)

В состояние беззакония народ впал, когда большая часть его отказалась покориться слову Божьему, проповедуемому апостолами Иисуса, и покаяться в своих грехах. Проповедь апостолов началась после казни и воскресения Иисуса в 34 г. н. э.

Один из первых призывов апостола Петра к народу Израиля звучал так:

Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши… (Деян. 3, 19)

Долготерпение Божье к народу, в ожидании покаяния длилось 36 лет: от Дня Очищения 33/34 г. н. э. до того же осеннего праздника 69/70 г. н. э.

Почему именно эти сроки должны быть приняты во внимание? Мы помним, что в дни осенних праздников вершится Божий суд как над отдельными людьми, так и над целыми народами. Ход событий наступающего года предопределяется в Новолетие, а «запечатывается приговор» в День Очищения.

После воскресения Иисуса и начала проповеди апостолов период покаяния для всего народа был определен в День Очищения (10 Тишри) 34 г. н. э.

Когда же этот период покаяния истек, в День Очищения 69/70 г. н. э. был утвержден приговор, согласно которому в наступающем году должен был быть разрушен второй Храм.

Сколько же еженедельных суббот (считающихся «неотпразднованными» из-за нераскаянных беззаконий) минуло за данный период? Для начала сосчитаем, сколько дней содержится в 36 (70–34) солнечных годах: если 36 умножить на 365 и прибавить 9 (так как за 36 лет набирается 9 високосных), то получится 13149 дней. Из них каждый седьмой – субботний; следовательно, суббот за это время было 1878.

Столько же должно было пройти и лет, в течение которых Святая земля будет «опустошена», а евреи – лишены собственного государства: 1878 полных лет. Прибавив к году разрушения Храма это число, получаем: 70 + 1878 = 1948. Четырнадцатого мая 1948 г., согласно решению Организации Объединенных Наций, было провозглашено образование Государства Израиль…

На этом примере мы видим, как неотвратимо сбываются пророчества Библии – речения Самого Всевышнего:

Пусть все народы соединятся вместе и соберутся племена. Кто между ними предсказал это? Пусть возвестят, что было от начала; пусть представят свидетелей от себя и оправдаются, чтобы можно было услышать и сказать: «Правда!»

А Мои свидетели, говорит Господь, вы и раб Мой, которого Я избрал, чтобы вы знали и верили Мне, и разумели, что это Я: прежде Меня не было Бога и после Меня не будет. (Ис. 43, 9–10)

Но вернемся к пророчествам Моисея: что же еще предсказано о пребывании народа в рассеянии?

Численность народа сильно уменьшится, поскольку значительная его часть погибнет при крушении государственности и разорении Святой земли. Подразумевается, что еще немалое число израильтян отступит от завета и смешается с окружающими народами. Что же произойдет с «оставшимися»? —

Оставшимся из вас пошлю в сердца робость в земле врагов их, и шум колеблющегося листа погонит их, и побегут, как от меча, и падут, когда никто не преследует… (Лев. 26, 36)

Печальное предсказание: состояние страха и неуверенности будет сопровождать народ даже в периоды ослабления гонений!

Но этим страдания народа не ограничатся: будут возникать еще и внутренние распри и взаимная вражда – с самыми страшными последствиями:

…И споткнутся друг о друга… между тем как никто не преследует, и не будет у вас силы противостоять врагам вашим;

И будете погибать между народами, и будет пожирать вас земля врагов ваших… (Лев. 26, 37–38)

Одной из ярких иллюстраций того, как осуществлялось данное пророчество, служит цепь событий в социально-политической жизни Германии первой трети XX века. Известно, что в этот период немецкие евреи фактически не подвергались национально-религиозным притеснениям и гонениям (их «никто не преследовал»). Они играли важную роль в политической жизни страны, пользовались значительным влиянием в различных партиях и общественно-политических течениях. Однако ослепленные враждой, ожесточенные взаимными обвинениями и политическими распрями между социал-демократами, коммунистами, либералами и т. д. («спотыкаясь друг о друга»), немецкие евреи упустили возможность создания единого антинацистского фронта. В результате они лишились способности влиять на политическую ситуацию («силы противостоять»), и к власти в стране пришли антисемиты-человеконенавистники («враги ваши»).

И тогда осуществилась следующая часть пророчества: «…и будете погибать между народами, и будет пожирать вас земля врагов ваших…» Гибель миллионов европейских евреев, немалая часть которых нашла свой конец в общих могилах, будучи «пожрана землей», – вот ужасающее следствие предсказанного Моисеем разделения в народе…

Почему же именно в нашем веке, перед возрождением Государства Израиль, столь буквально исполнилась эта часть пророчества? Какое новое отступление от завета предшествовало на сей раз действию «мстительного меча» (Лев. 26, 25 и 33)? Вспомним, что первая треть XX столетия – время «торжествующего атеизма», когда большая часть народа полностью отвернулась от веры. Это сопровождалось не только отступлением от завета, но и явно выражаемым к нему презрением…

Однако, согласно пророчеству, и после самого страшного истребления сохранятся «оставшиеся», ибо никогда Всевышний не отвергнет полностью Свой народ:

…А оставшиеся из вас исчахнут за свои беззакония в землях врагов ваших и за беззакония отцов своих исчахнут;

Тогда признаются они в беззаконии своем и в беззаконии отцов своих, как они совершали преступления против Меня и шли против Меня…

<…>

…Но даже и при этом, когда они будут в земле врагов их, – Я не презрю их и не возгнушаюсь ими до того, чтоб истребить их, чтоб разрушить завет Мой с ними, ибо Я Господь, Бог их… (Лев. 26, 39–44)

…Для полноты картины обратимся к другим пророчествам о судьбе еврейского народа в годы Второй мировой войны.

Так, пророк Иеремия предвидел, что восстановление израильской государственности произойдет непосредственно после самого ужасного из всех истреблений, когда, во время массовых убийств, людей будут раздевать донага и умерщвлять с поразительной жестокостью:

Так сказал Господь: голос смятения и ужаса слышим мы, а не мира.

Спросите и рассудите: рождает ли мужчина? Почему же Я вижу у каждого мужчины руки на чреслах его, как у женщины в родах, и лица у всех бледные?

О горе! Велик тот день, не было подобного ему; это бедственное время для Иакова, но он будет спасен от него.

И будет в тот день, говорит Господь воинств: сокрушу ярмо его, которое на вые твоей, и узы твои разорву; и не будут уже служить чужеземцам,

Но будут служить Господу, Богу своему, и Давиду, царю своему, которого Я восстановлю им. (Иер. 30, 5–9)

Во время эсэсовских «акций» на оккупированных территориях евреев тысячами сгоняли ко рвам и заставляли перед казнью догола раздеваться. При этом естественным жестом было прикрытие наготы руками («у каждого мужчины руки на чреслах его, как у женщины в родах, и лица у всех бледные»). Но предсказано, что именно после геноцида – горя, которому «не было подобного», – и начнет восстанавливаться «царство Давида», т. е. образуется независимое еврейское государство.

Германский нацизм был разгромлен в 1945 г., а уже через три года было провозглашено создание Государства Израиль. Так исполнилось Божье обетование патриархам о том, что их потомки некогда вновь овладеют Святой землей:

И Я вспомню завет Мой с Иаковом, и завет Мой с Исааком, и завет Мой с Авраамом вспомню, и землю вспомню… (Лев. 26, 42)

О том, как после столь долгого запустения будет возрождаться страна Израиля, повествуют многие пророки. Мы приведем здесь слова только одного из этих «свидетелей будущего»:

Так говорит Господь Бог: в тот день, когда очищу вас от всех беззаконий ваших, и населю города, и обстроены будут развалины,

И опустошенная земля будет возделываема, быв пустынею в глазах всякого мимоходящего,

Тогда скажут: «Эта опустелая земля сделалась, как сад Едемский; и эти развалившиеся и опустелые и разоренные города укреплены и населены».

И узнают народы, которые останутся вокруг вас, что Я, Господь, вновь созидаю разрушенное, засаждаю опустелое. Я, Господь, сказал – и сделал. (Иез. 36, 33–36)

Дословное исполнение приведенного пророчества очевидно для каждого, кто знаком с историей Государства Израиль от его возникновения до наших дней. Это чудо свершилось на глазах одного поколения!

…Глава 27 Книги Левит говорит о посвящении Богу людей на служение (ст. 1–8) и животных в жертву (ст. 9–13), а также домов и полей в пользу Храма и священников (ст. 14–25). Завершается глава (а вместе с ней и вся Книга Левит) предписаниями о десятинах из скота и плодов земли, отдаваемых в пользу Храма и священников (ст. 30–33).

Почему же эти предписания, относящиеся к благополучной жизни на Святой земле, следуют за грозными и трагическими пророчествами главы 26? А как раз потому, что «в последние дни», после того, как свершатся кары за отступничество, Израиль вновь поселится на земле обетованной и заживет жизнью блаженной и мирной:

Тогда суд водворится в этой пустыне, и правосудие будет пребывать на плодоносном поле.

И делом правды будет мир, и плодом правосудия – спокойствие и безопасность вовеки.

Тогда народ мой будет жить в обители мира, и в селениях безопасных, и в покоищах блаженных. (Ис. 32, 16–18)

В те времена будет вновь отстроен иерусалимский Храм и восстановится служение в нем. Ведь не куда-нибудь, а «в дом Бога Иаковлева» устремятся все народы «в последние дни», желая научиться путям Господним (Ис. 2, 2–3). О том же сказано и в Книге Иеремии:

…Так говорит Господь: вот возвращу плен шатров Иакова и селения его помилую; и город опять будет построен на холме своем, и Храм устроится по-прежнему.

И вознесутся из них благодарение и голос веселящихся; и Я умножу их – и не будут умаляться, и прославлю их – и не будут унижены.

И сыновья его будут, как прежде, и сонм его будет предстоять предо Мною, и накажу всех притеснителей его. (Иер. 30, 18–20)

Все это будет связано со вступлением Иуды и Израиля в Новый завет, когда прежние грехи изгладятся, и Закон Божий будет запечатлен в сердце каждого:

Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу Закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом.

И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «Познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более. (Иер. 31, 33–34)

Однако и в будущем, в мессианском веке (тысячелетнем Царстве – Откр. 20, 6), пребудет нерушимой связь между блаженством (אשר <о́шер> — «счастьем») и верностью Закону (Пс. 1, 1–2). Поэтому Книга Левит завершается следующими словами, как бы резюмирующими все ее содержание:

Вот заповеди, которые заповедал Господь Моисею для сынов Израилевых на горе Синай. (Лев. 27, 34)

Книга Чисел