…И иду избавить его от руки египтян и вывести его из земли сей… (Исх. 3, 8)
Народ сначала надо было «избавить от руки египтян», а потом уже «вывести». Какой же духовный смысл заключен в такой очередности действий? Конечно же, вначале нужно, чтобы человек избавился от власти злого духа, которого символизирует фараон, а потом уже он может быть выведен из «внешнего», низшего, мира в «землю обетованную», которую еще предстоит завоевать. Эта «обетованная земля» символизирует нашего «внутреннего человека», т. е. наш внутренний мир, который должен быть воссоздан по образцу «царства Божия» – высшего духовного мира. «…Царствие Божие внутрь вас есть», – говорит Иисус Христос (Лук. 17, 21).
«…Вывести его из земли сей…» Казалось бы, Египет – тоже «хорошая» страна: его земля орошается Нилом и приносит богатые урожаи; там, казалось бы, тоже «пространно» – много места, но в нем – угнетение и рабство. А вот действительно «хорошо и пространно» человеку там, где он свободен, на земле, где «текут молоко и мед» (Исх. 3, 8). Что это значит? «Молочные реки, кисельные берега» – сказочная страна? В описании можно заметить поначалу только поверхностный, буквальный, смысл, относящийся к изобилию скота и обширным рощам финиковых деревьев (под словом דבש <дева́ш> может подразумеваться не только пчелиный, но и финиковый мед). Однако есть здесь и более глубокий смысл. В Библии молоко – образ той пищи, которой питается духовный младенец подобно младенцу физическому. Апостолом сказано:
…Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение… (I Петр. 2, 2)
Жадно пьет наш внутренний человек, приходящий к Богу, «молоко духовное» – начатки учения Божьего. Когда он немножко подрастает, его, как и младенца физического, начинают питать еще и «духовным медом». А чем отличается мед от молока? Пчела облетает множество цветов, собирая нектар, и проходит время, прежде чем он превратится в мед. Значит, если первый этап внутреннего роста связан с жадным «вбиранием» в себя основ учения, то следующий этап познания слова Божьего связан с постоянным трудом. Как сказал мудрый царь Соломон, составление притчей сопряжено с «испытаниями и исследованиями», т. е. с напряженными размышлениями (Еккл. 12, 9–11). Мудрость, подобно меду, собирается по капельке, и душа человеческая постепенно перерабатывает ее в себе, как пчела. И в Соломоновой Песни Песней «мед и молоко» – метафора Божественного учения (Песн. II. 4, 11). Вот почему слово Божье, откровение Божье – «земля, текущая молоком и медом».
…Бог перечисляет народы, которые в данное время владеют землей, предназначенной израильтянам:
…В землю ханаанеев, хеттеев, аморреев, ферезеев, евеев и иевусеев. (Исх. 3, 8)
Этим Он предупреждает, что для получения Святой земли сынам Израиля предстоит преодолеть много трудностей и одержать много побед. Каждый из перечисленных здесь этнонимов заключает в себе указание на некий тяжкий грех, который должен быть преодолен прежде, чем человек овладеет «землей обетованной» – внутренним своим миром, Царством Божьим, которое «внутрь вас есть» (Лук. 17, 21). Значения названий всех этих народов мы будем подробно обсуждать при комментировании Книги Левит.
Далее Бог говорит:
И вот уже вопль сынов Израилевых дошел до Меня, и Я вижу угнетение, каким угнетают их египтяне.
Итак, пойди: Я пошлю тебя к фараону; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых. (Исх. 3, 9–10)
Для Моисея не может быть более страшного поручения. Он бежал от лица фараона много лет назад, но то, что он сделал, не забыто. Какой-нибудь мелкий преступник и то находится в розыске, а Моисей убил надсмотрщика, тем самым ослушавшись самого фараона. Неужели за это время могли забыть о знатном бунтовщике, который сбежал? И вдруг Бог говорит: «…Я пошлю тебя к фараону…» Но человек, прежде чего-то страшившийся, когда он уверяется в силе и помощи Божьей, становится неуязвимым. Страх исчезает и сменяется полным упованием. Однако первое ответное слово Моисея к Богу – слово человека, застигнутого врасплох, не успевшего еще ничего осознать:
Моисей сказал Богу: кто я, чтобы мне идти к фараону и вывести из Египта сынов Израилевых? (Исх. 3, 11)
Моисей совершенно отвык от жизни в Египте, став смиренным пастухом, размышляющим о сути вещей, о Боге. И он спрашивает теперь: «Кто я?» Другой человек, услышав, что Сам Всевышний посылает его, обеими руками ухватился бы за возможность стать великим. Но только не Моисей! Он говорит: «Кто я?» Таких людей на свете всегда очень мало – Моисей называется в Священном Писании «кротчайшим из всех людей на земле» (Числ. 12, 3): он, подобно Аврааму, праотцу своему, считает себя «прахом и пеплом», человеком, недостойным столь высокого призвания. Тем не менее он же – единственный человек на земле, которого Господь испытывал много лет и нашел его верным и достойным поручаемой миссии:
И сказал Бог: Я буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: когда ты выведешь народ из Египта, вы совершите служение Богу на этой горе. (Исх. 3, 12)
Какое же знамение подразумевается здесь? Моисей говорит с Богом лицом к лицу, ему не нужно дополнительных знамений, свидетельствующих, что он – посланник. Однако знамение нужно народу. Если даже народ при исходе усомнится в водительстве Божьем, то на святом месте, куда Моисей приведет его, т. е. на священной горе Синай, явится Бог и развеет все сомнения. Это и будет явным знамением для народа.
И сказал Моисей Богу: вот я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им? (Исх. 3, 13)
Прошли века с тех пор, как Иаков поселился в Египте. Его потомков там долгое время угнетали и истребляли. И мы нигде в Писании не найдем, чтобы в ту эпоху Бог говорил с людьми. Народ Израиля был на грани уничтожения. А тут оказывается, что человек может говорить с Богом, задавать вопросы, на которые Бог ему немедленно отвечает. Это описано так, как если бы человек беседовал с другом:
И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу… (Втор. 34, 10)
Так почему же израильтяне не обращались к Богу в течение столь длительного периода, почему забыли заветы отцов, забыли чудеса, которые Бог явил в Междуречье, Ханаане и Египте, забыли, как Он превратил Иосифа из раба в наместника фараона? Наконец-то нашелся человек, который вспомнил обо всем этом. Благодаря его заслуге Бог «вспомнил» обо всем народе. Конечно, мы говорим об общем состоянии народа: как мы уже знаем, были среди израильтян отдельные люди и даже целые семейства, помнившие о Господе (например, семья Амрама, отца Моисея). Были даже и люди, обладавшие пророческим даром (сестра Моисея Мариам). Но по сравнению с забывшими о Боге они составляли меньшинство. И только усилия совершенного праведника Моисея смогли как бы «привлечь», «низвести» благодать для спасения народа, вернуть ему милость Божью. Моисей предполагает говорить людям о Боге как о «Боге отцов», ссылаясь на то, что Сам Бог заповедал именно так говорить о Нем народу израильскому:
„Вот я… скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя?„(Исх. 3, 13)
Если бы народ израильский помнил Бога и священные предания патриархов, то неужели был бы задан такой вопрос? Неужели, скажем, в России, после стольких лет атеистической пропаганды, если кто-нибудь спросит: «А какую веру исповедует русский народ в целом?», – то ему ответят, что Буддизм? – Конечно же, нет. А в Египте тогда народ мог спросить о Боге: «А как Ему имя?» Потому что порабощение телесное тесно связано с рабством духовным.
В вопросе Моисея есть еще один, более глубокий, смысл. Среди народа Израилева, по преданию, всегда были носители Божественного знания, духовидцы, хранившие весть о том, что некогда явится спаситель народа, который, разумеется, должен подвергнуться испытанию. И то священное имя, которое тайно передавалось в среде духовидцев из рода в род, истинный посланник должен был узнать не из предания, а непосредственно от Самого Бога. И когда прямое откровение свыше совпадет с преданием, избранные старейшины-тайноведцы узнают, что это и есть обетованный спаситель. Напомним, что данное имя впервые встречается в Библии при втором описании сотворения человека (Быт. 2, 4; см. с. 54–55). «Господь» – так передается по-русски непроизносимое имя, состоящее из четырех букв, Тетраграмматон. Имя это указывает на вечность Бога и на то, что Он есть источник бытия. Форма прошедшего времени глагола היה <Ґайа́>, означающая «Он был», «Он становился», объединяется в этом имени с формой настоящего времени того же глагола – הוה <Ґове́> – «Он есть», «Он – Сущий», и с формой его будущего времени יהיה <Йиґ'йе́> — «Он пребудет». Композиция трех форм глагола «быть» и образует имя Божье, которое построено так, что обычным образом произнести его невозможно. Переводится оно как «Тот, Кто был, есть и будет», а также как «Тот, Кто давал, дает и будет давать бытие» всему миру, т. е. Источник бытия. Это собственное имя Божье с древних времен заменялось при чтении словом אדני <Адона́й> – «мой Господин» (в особой, уважительной форме – pluralis majestatis).
И вот Моисей, услышав о своей миссии, вопрошает:
…Как Ему имя? Что сказать мне им?
Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий… (Исх. 3, 13–14)
В Синодальном переводе Библии в скобках записано имя, которое европейские исследователи считали истинной формой непроизносимого имени Божьего. Оно образовано соединением согласных Тетраграмматона с гласными слова «Адонай». На самом деле подобная фонетическая реконструкция неправомерна – так сокровенное имя никогда не произносилось.