…Скрижали были дело Божие, и письмена, начертанные на скрижалях, были письмена Божии. (Исх. 32, 16)
У комментаторов есть различные точки зрения на вопрос, когда же появились сами скрижали. По мнению одних, они существовали от сотворения мира и были лишь вручены Моисею на Синае, а по мысли других – были созданы Богом в момент их дарования пророку. Так или иначе, скрижали представляли собой еще одно явное чудо, сотворенное в пустыне для народа Израиля и для всего человечества.
…Но вот мы переносимся с вершины горы Синай к ее подножию. О том, что происходило там во время беседы Господа с Моисеем, рассказывается в главе 32:
Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами, ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось. (Исх. 32, 1)
Аарон был оставлен Моисеем как его заместитель (Исх. 24, 14), поэтому понятно, что народ в ситуации, представлявшейся ему критической, обратился к Аарону. Длительное отсутствие Моисея (40 суток) было, несомненно, испытанием для народа: ведь пророк взошел на гору, призванный Господом, на глазах у всех израильтян. Однако его отсутствие стало не только испытанием веры в благость Божью, в то, что Всевышний хранит и Своего избранника на горе, и весь народ Свой у ее подножия. Отсутствие пророка стало и испытанием народа в соблюдении тех Десяти Заповедей, которые ему уже были возвещены, в том числе и Второй Заповеди, запрещающей идолопоклонство.
Но испытан был и сам Аарон – конечно, согласно той ступени духовности, которой он достиг. Первосвященник должен был устоять в вере, обратиться к своей пророческой интуиции, которая в свое время безошибочно указала ему время и место встречи с братом после долгой разлуки (Исх. 4, 14 и 27). Если бы Аарон бодрствовал духовно, то он, вопросив Господа, узнал бы, что Моисей возвратится на следующий день, и сказал бы об этом народу (Исх. 31, 6–7). Однако, растерявшись от требований огромной толпы, поддавшись смятению и испугу, а также опасаясь за судьбу истинной веры и святого учения, Аарон как бы забыл о возможности прямого вопрошания Господа. Он решил пойти на компромисс с толпой: с одной стороны, представить ей зримое изображение божества, чтобы утихомирить ее страсти, с другой – побудить ее все же совершить «праздник Господу», а не языческому идолу:
Увидев сие, Аарон поставил пред ним жертвенник, и провозгласил Аарон, говоря: завтра праздник Господу. (Исх. 32, 5)
(Заметим, что в некоторых изданиях русской Библии в приведенном стихе слово «Господу» по непонятной причине набрано со строчной буквы, в то время как в оригинале стоит непроизносимое имя – Тетраграмматон…)
Идол, которого вылил из золота Аарон, был, по всей видимости, изображением египетского солнечного божества Амона-Ра в виде тельца. Такие идолы найдены археологами как в Египте, так и в Ханаане, население которого перенимало культы некоторых египетских богов. Телец же был вылит из серег, которые в то время носили все израильтяне без различия пола и возраста, по-видимому, в качестве талисманов-оберегов (Исх. 32, 2–3; ср. Быт. 35, 2–4).
Во всяком явлении можно увидеть разные стороны, и древний мидраш (иудейский аллегорический комментарий на книги Писания) замечает, что щедрость и способность к пожертвованиям – отличительная черта евреев: люди охотно жертвовали свои драгоценности как на нужды Скинии завета, так и на золотого тельца, не размышляя должным образом о последствиях…
Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца, и обделал его резцом. И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской! (Исх. 32, 4)
Народ, бывший свидетелем множества чудесных деяний, происшедших одно за другим в столь короткое время, поспешил приписать их чужому божеству… Так обычно происходит фальсификация истории, которая всегда идет рука об руку с фальсификацией духовности. События, всем известные и не могущие быть оспоренными, признаются как непреложный факт, но интерпретация им дается противоположная истине, в духе языческом. Столетия спустя той же стратегии стал придерживаться царь Северного, Израильского, царства Иеровоам: чтобы заставить народ прекратить паломничество в Иерусалим и тем самым прервать его духовную связь с правившей там Давидовой династией, Иеровоам повелел воздвигнуть статуи тельцов в двух культовых центрах – Вефиле (Бейт-Эле) и Дане:
И, посоветовавшись, царь сделал двух золотых тельцов и сказал народу: не нужно вам ходить в Иерусалим; вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской. (III Цар. 12, 28)
«Праздник Господу», объявленный Аароном, был превращен его участниками в действо с явными элементами идолослужения. Наряду со всесожжениями и мирными жертвами, принесенными Господу по Закону (Исх. 20, 24), а также трапезой, вкушавшейся после принесения мирных жертв, празднование включало в себя и языческие игрища: народ встал «играть», לצחק<лецахе́к>, – буквально «смеяться», «развлекаться». А ведь оргиастическим разгулом отличается именно идолослужение. Израильские же ритуалы всегда были связаны с серьезным, благочестивым настроением, с сердечной молитвой, с духовным подъемом. Те праздники, в которые Законом было предписано радоваться и веселиться, вызывали сердечное веселье о Господе, именующееся שמחה<симха́>– «радость», в отличие от глумливо-распутных «игрищ» язычников (Втор. 16, 14–15).
Какой же «праздник Господень» провозгласил Аарон? Поскольку Пятидесятница (день дарования заповедей) уже прошла – она была 40 дней назад, а до осенних праздников было еще далеко, – то, возможно, имеется в виду еженедельная Суббота, которая в Писании поставлена во главу праздников Господних и в которую предписано приносить особые жертвы (Лев. 23, 1–3; Числ. 28, 9–10). Однако, может быть, интуитивно Аарон все же предчувствовал, что в тот же день Моисей возвратится к народу с триумфом, неся ему святые скрижали завета, и сам этот день, если народ достойно встретит законодателя, может стать памятным в роды родов. Вышло же иначе: день этот, названный впоследствии «17 Таммуза» (наступает через 40 дней после Пятидесятницы), стал траурным и доныне отмечается у иудеев постом в честь разбития скрижалей. Данный пост – «пост четвертого месяца», считая от Нисана, – упоминается в Книге пророка Захарии (8, 19)…
И сказал Господь Моисею: поспеши сойти отсюда, ибо развратился народ твой, который ты вывел из земли Египетской… (Исх. 32, 7)
Агада обращает внимание на то, что Господь говорит Моисею: «…народ твой, который ты вывел из земли Египетской…» Моисей же, отвечая Ему,
…Стал умолять Господа, Бога Своего, и сказал: да не воспламеняется, Господи, гнев Твой на народ Твой, который Ты вывел из земли Египетской силою великою и рукою крепкою… (Исх. 32, 11)
Здесь он как бы «напоминает» Всевышнему, что именно Он вывел Свой народ из Египта, и потому все, что случится с Израилем, отзовется в сознании окружающих стран и племен на их представлениях о Господе – Избавителе этого народа:
…Чтобы египтяне не говорили: на погибель Он вывел их, чтобы убить их в горах и истребить их с лица земли; отврати пламенный гнев Твой и отмени погубление народа Твоего… (Исх. 32, 12)
Заступническая молитва Моисея за народ раздалась вслед за страшным определением, которое он услышал из уст Божьих:
И сказал Господь Моисею: Я вижу народ сей, и вот народ он – жестоковыйный;
Итак, оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя. (Исх. 32, 9–10)
«Жестоковыйный» – так переведено выражение קשה־ערף<кэше́-о́рэф>, буквально «упорный хребтом» или «твердый затылком», т. е. упрямый, не желающий склониться перед волей Господней. Однако в другом месте Писания сказано, что Господь Сам обещает вести этот народ «выпрямленным» – древнееврейское קוממיות<комэми́ут>, в Синодальном переводе – «с поднятою головою» (Лев. 26, 13). Следовательно, готовность человека или народа «склонить голову», покориться воле Божьей позволяет этому человеку или народу идти по жизни «с поднятой головою», не преклоняясь ни перед кем и ни перед чем, кроме Создателя. И, наоборот, противление Ему ведет к порабощению низшими и враждебными началами:
За то, что ты не служил Господу, Богу твоему, с веселием и радостью сердца, при изобилии всего,
Будешь служить врагу твоему, которого пошлет на тебя Господь, в голоде, и жажде, и наготе, и во всяком недостатке; он возложит на шею твою железное ярмо, так что измучит тебя. (Втор. 28, 47–48)
Агада подчеркивает, что даже негативные черты характера, будучи «возвышены» покаянием, могут обратиться в достоинства. И как раз «жестоковыйность» народа Израиля впоследствии, после покаяния, обратилась в прекрасную черту – в безусловную верность единому Богу и Его Закону, от которой не смогли отучить израильтян тысячелетия гонений, истреблений, насильственных обращений в иные религии…
«…Итак, оставь Меня, – продолжает Всевышний речь к Моисею, – да воспламенится гнев Мой на них…» Из этих слов видно, что пока Моисей, великий праведник, ходатайствует пред Богом за согрешивших, гнев Его сдерживается заступничеством пророка. И здесь в Моисее мы видим прообраз другого «ходатая за преступников» – Иисуса Христа после Голгофской жертвы, о чем за семь с половиной веков до ее свершения пророчествовал Исаия: