Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут… (Матф. 26, 52)
Как же тогда понимать призыв: «…убивайте каждый брата своего…» и т. д.? На самом деле в тексте оригинала стоит глагол הרגו<ґиргу́> — «поражайте». Однако следующие слова – איש־את־אחיו<иш-эт-ахи́в>можно перевести иначе: «каждый с братом своим». И действительно, для одоления, поражения греха и зла, для искоренения склонности к идолослужению требуется соучастие самого грешника, его раскаяние. К такому раскаянию и обязаны были побуждать народ левиты, разойдясь по стану и проповедуя. Кроме того, буквально понимаемый призыв «поражать» братьев, друзей и ближних обратился бы против самих левитов: они прежде всего сами братья и ближние друг другу как происходящие из одного колена. Да и обращение такого рода с остальными израильтянами вызвало бы в стане только гражданскую войну. Проповедь же, увещание и совместное с согрешившими «поражение» греха как нельзя лучше согласуются со следующим стихом:
Ибо Моисей сказал: сегодня посвятите руки ваши Господу, каждый в сыне своем и брате своем, да ниспошлет Он вам сегодня благословение. (Исх. 32, 29)
О каком благословении могла бы идти речь, если бы левитам было предписано убивать собственных сыновей и братьев (т. е., при буквальном понимании, представителей собственного колена)?! О каком «посвящении рук Господу» и о каком удовлетворении содеянным можно говорить в этом случае?..
Однако мы должны прокомментировать и стих 28, который, как может показаться при первом чтении, свидетельствует в пользу «убиения» левитами многих людей:
И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек. (Исх. 32, 28)
Древнееврейское выражение ויפל<ва-йипо́ль>– «и пал» (в Синодальном переводе «и пало») может пониматься в смысле падения духовного, грехопадения, заключавшегося в поклонении тельцу. Очевидно, людей, непосредственно виновных в идолослужении, насчитывалось около трех тысяч, остальной же народ провинился сочувствием им либо бездействием и молчаливым согласием.
О каре же Господней, постигшей народ свыше, ясно говорит последний стих главы:
И поразил Господь народ за сделанного тельца, которого сделал Аарон. (Исх. 32, 35)
Если бы левиты действительно истребили тех, кто был виновен в плясках вокруг тельца, не имел бы смысла заключительный эпизод главы:
На другой день сказал Моисей народу: вы сделали великий грех; итак, я взойду к Господу, не заглажу ли греха вашего. (Исх. 32, 30)
Моисей вновь выступает ходатаем за народ и просит Бога о прощении, в то время как свершившаяся кара явилась бы «логическим завершением» греха. Значит, поражения в тот миг еще не было…
И возвратился Моисей к Господу, и сказал: о, народ сей сделал великий грех: сделал себе золотого бога;
Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал. (Исх. 32, 31–32)
Здесь мы видим всю меру самоотверженности Моисея! В Евангелии от Иоанна содержатся такие слова Иисуса:
Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. (Иоан. 15, 13)
Тут сказано о тех, кто отдает жизнь за друзей (именно такое значение имело в древности и сохранило по сей день выражение «положить душу за кого-либо»). В то же время мы видим, что Моисей готов пожертвовать ради народа не только земной жизнью, но и жизнью вечной! Ведь говорится о «книге Твоей» (т. е. Господней), в которую вписываются имена предназначенных к вечной жизни! Об этой же книге упоминает Давид в одном из псалмов, когда проклинает злодеев:
…Да изгладятся они из книги живых, и с праведниками да не напишутся. (Пс. 68, 29)
Более подробно описывает ту же книгу пророк Малахия:
Но боящиеся Бога говорят друг другу: «Внимает Господь и слышит это, и пред лицом Его пишется памятная книга о боящихся Господа и чтущих имя Его». (Мал. 3, 16)
Иисус говорит своим ученикам о возможности быть вписанными в книгу жизни как о величайшем благе:
…Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах. (Лук. 10, 20)
Апостол Павел даже называет поименно некоторых людей, удостоившихся быть запечатленными в книге жизни:
Умоляю Еводию, умоляю Синтихию мыслить то же о Господе.
Ей, прошу и тебя, искренний сотрудник, помогай им, подвизавшимся в благовествовании вместе со мною, и с Климентом, и с прочими сотрудниками моими, которых имена – в книге жизни. (Флп. 4, 2–3)
Так вот от какой будущности согласен был отказаться Моисей ради спасения своего народа: от вечного блаженства! Поистине, это – жертва неслыханная… Готовностью принести ее Моисей уподобляется Христу, являя собой и в нравственном смысле прообраз Ходатая, страдающего и умирающего за грехи человечества:
От уз и суда он был взят; но род его кто изъяснит? Ибо он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. (Ис. 53, 8)
Однако Господь, Который в свое время вложил в уста Аврааму пророческие слова о жертве Христа —
…Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения… (Быт. 22, 8), —
не принял жертвы Моисея за весь народ. Такую жертву был в состоянии принести один только Мессия:
…Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира. (I Иоан. 2, 2)
Тем не менее готовность Моисея, его искренняя и полная самоотверженность послужили утишению гнева, который мог излиться на народ. Благодаря молитве этот гнев постиг лишь тех, кто делом участвовал в поклонении тельцу, а не всех израильтян, сочувствовавших или просто не сопротивлявшихся им.
И вот Всевышний отвечает Своему пророку:
Господь сказал Моисею: того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей… (Исх. 32, 33)
«Того, кто согрешил» – т. е. осуществил греховный замысел до конца, подав и другим пример полного беззакония. А это и были упомянутые выше 3000 человек.
…Итак, иди, веди народ сей, куда Я сказал тебе; вот ангел Мой пойдет пред тобою, и в день посещения Моего Я посещу их за грех их. (Исх. 32, 34)
Что означают слова о «дне посещения»? Словом פקדי<покди́>, «посещение Мое», обозначено наказание свыше за очередной будущий грех. Иными словами, при следующем прегрешении народа Бог взыщет с него и вину за предыдущий грех – участие в поклонении тельцу. Так что прощение, вымоленное Моисеем, можно считать «условным»: оно действительно только в случае безупречного поведения израильтян в будущем. Согласно одному из агадических преданий, всякий раз, когда народ Израиля впадает в неповиновение Всевышнему, с него взыскивается также и за поклонение тельцу в пустыне Синайской, поэтому кары, претерпеваемые израильским народом, столь тяжелы.
В противоположность этому прощение, приносимое человеку жертвой Христа на Голгофе и принимаемое верой, не имеет «условного» характера: прежние грехи и беззакония стираются, словно их и не было. Такое утверждение содержится в Послании к Евреям:
Ибо он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых.
О сем свидетельствует нам и Дух Святый; ибо сказано:
Вот завет, который завещаю им после тех дней, говорит Господь: вложу законы Мои в сердца их, и в мыслях их напишу их,
И грехов их и беззаконий их не воспомяну более.
А где прощение грехов, там не нужно приношение за них. (Евр. 10, 14–18)
После слов о будущем «посещении» Всемогущий объявляет Моисею о некоторой перемене в отношениях между Ним и народом. Вследствие отступления израильтян Он уже не будет идти впереди народа в столпе облачном днем и огненном – ночью. Теперь Господь пошлет ангела, чтобы вести народ дальше, и таким образом отдалится от согрешивших:
…И пошлю пред тобою ангела, и прогоню ханаанеев, аморреев, хеттеев, ферезеев, евеев и иевусеев,
И введет он вас в землю, где текут молоко и мед; ибо Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить Мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный. (Исх. 33, 2–3)
Близость Господа налагает на народ, как и на отдельного человека, более строгие обязанности, чем жизнь «вдали» от Него. Отступников в этом случае ожидает особо тяжелая кара, вплоть до полной гибели. В решении Бога отдалиться от Своего народа проявляется Его милость, снисходительность. Однако народ израильский, услышав о таком определении, переживает глубокое раскаяние, а Моисей умоляет Господа отменить и этот приговор, казалось бы, гораздо более «легкий», чем предыдущий:
Народ, услышав грозное слово сие, возрыдал, и никто не возложил на себя украшений своих.