(Откр. 20, 12–13)
Эта истина с особой силой высказана в пророчестве о втором пришествии Христа: в тот день никто не будет спрошен об исповедуемой им вере или о совершавшихся обрядах, но только о том, накормил ли он голодного, напоил ли жаждущего… Именно совершенные дела либо распахнут перед человеком врата Царства Божьего, либо лишат его блаженной участи:
Тогда скажет царь тем, которые по правую сторону его: приидите, благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:
Ибо алкал я – и вы дали мне есть; жаждал – и вы напоили меня…
<…>
…Так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне. (Матф. 25, 34–40)
…Итак, приготовление жертвы завершается омовением ее ног, что указывает на очищение «путей» (ср. Иоан. 13, 10). Только по достижении данной ступени и совершается истинное «восхождение» – «ола», о котором сказано:
…Это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу. (Лев. 1, 9)
Древнееврейское ריח־ניחח<ре́йах-нихо́ах>дословно означает «запах успокоительный». Любовь, исходящая из сердца праведника, доставляет «успокоение» Создателю. Ведь тот, кто достигает цели, ощущает покой на душе, а цель и плод всего творения – праведник. Именно в нем и заключен тот преизбыток блага – «хорошо весьма», узрев который, Бог успокоился («почил») от всех дел Своих в день Субботний (Быт. 1, 31–2, 3).
Заклание жертвенных животных происходит на северной стороне жертвенника (Лев. 1, 11). Производными от древнееврейского глагола צפן<цафа́н>, «скрывать», являются и צפון<цафу́н>– «сокрытый», «спрятанный», и צפון<цафо́н>– «север» (возможно, такое наименование северных стран связано с «сокрытием» в них солнечного тепла). В совокупности указанных значений раскрывается смысл предписания: с одной стороны, жертвоприношение – это нечто «сокрытое», поскольку представляет собой тайну нашего внутреннего мира. С другой стороны, именно в странах, расположенных к северу от Святой земли, из века в век свершалось мученичество верных служителей Божьих, которых нечестивые властители убивали за соблюдение заповедей:
…А комната, которая лицом к северу, – для священников, бодрствующих на страже жертвенника: это сыны Садока, которые одни из сынов Левия приближаются к Господу, чтобы служить Ему. (Иез. 40, 46)
Подобно священникам, бодрствующим в служении, мученики в северных странах всегда возлагали свою жизнь на жертвенник Божий – и во дни языческих гонений против Церкви, и в века инквизиции, и в более поздние эпохи – вплоть до XX века, когда миллионы людей были жестоко замучены за принадлежность – по плоти или по духу – к потомству Авраама:
И когда он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. (Откр. 6, 9)
Жертва всесожжения может приноситься не только из скота, но и из птиц – горлиц и молодых голубей (Лев. 1, 14–17). Такое предписание имеет в виду неимущих, у которых нет возможности пожертвовать домашнее животное. Птица в ряде мест Библии символизирует душу с ее взлетами и страстными порывами:
Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих: сеть расторгнута, и мы избавились. (Пс. 123, 7)
До того, как душа будет посвящена Богу – «возложена на жертвенник», до того, как начнется ее восхождение («ола») в пламени Божественной любви, ей надлежит пройти те стадии самоотречения, которые мы уже рассмотрели на примере жертвенного животного (Лев. 1, 15–16). И, сверх того, священник должен еще «надломить ее в крыльях, не отделяя их» (ст. 17): своевольные порывы, беззаконные «перелеты» сменяются полной покорностью, но крылья у души не отнимаются – они неотделимы от самой ее сущности…
Существуют и бескровные жертвы – хлебные приношения, описанные в главе 2. Поскольку Скиния – образ всего мироздания, исполненного славы Божьей, в служении представлено все многообразие творений: металлы (золотые, серебряные и медные сосуды), минералы (драгоценные камни в облачении первосвященника), растения (деревянные брусья, льняные одежды, хлебные жертвы), животные (шерстяная материя, жертвенный скот) и, конечно же, люди (священники); см. также с. 513–514 и 533. Подобно этому и сам человек-микрокосм, содержащий в своем духовном и телесном составе все элементы вселенной, призван каждым из них служить Создателю…
Что же означают бескровные, хлебные, жертвы? Постараемся вникнуть в сказанное:
Если какая душа хочет принести Господу жертву приношения хлебного, пусть принесет пшеничной муки, и вольет на нее елея, и положит на нее ливана… (Лев. 2, 1)
Пшеничная мука, состоящая из мельчайших частичек, означает любую разновидность той «рассыпающейся реальности», к которой, в силу своего земного существования, причастен человек. Это и время нашей жизни, состоящее из крохотных мгновений; и совокупность наших мнений, «насыпанных» в сознание из разных источников и часто несовместимых; и наши «раздробленные» чувства, слагающиеся из множества моментальных ощущений и «загораживающие» от нас единство бытия…
Именно такое «распыленное» мировосприятие характерно для людей плотских, не осознающих своей духовной природы. Но стоит влить в муку елей – и множество разъединенных частиц превращается в единую массу. А добавляемый сюда ливан (др. – евр. לבנה<левона́>, «ладан», – белая благовонная смола) придает этой массе благоухание. Так преображается и жизнь человека, когда в нее «вливается» Дух Святой: все в ней наполняется смыслом, обретает единство и взаимосвязь, и вся она дышит «благоуханием познания» (II Кор. 2, 14). Жизнь, исполненная благодати, становится «благоуханием, приятным Господу» (Лев. 2, 2), и, подобно жертве хлебной, возносится к Нему в пламени любви…
Остатки от хлебной жертвы, названной «великой святыней» (др. – евр. קדשקדשים<ко́деш кадаши́м>– «святое святых»), должны вкушать священники (Лев. 2, 3). Но почему? Смысл в том, что все описанное должно происходить в нашем «внутреннем человеке» (II Кор. 4, 16), которого и символизирует священник…
Перечисление хлебных жертв разных видов (Лев. 2, 4–10) завершается таким предписанием:
Никакого приношения хлебного, которое приносите Господу, не делайте из заквашенного теста, ибо ни квасного, ни меду не должны вы сожигать в жертву Господу;
Как приношение начатков приносите их Господу, а на жертвенник не должно возносить их в приятное благоухание. (Лев. 2, 11–12)
В библейской метафорике закваска символизирует порчу чего-то изначально непорочного. Соответственно Всевышний и повелел праздновать Пасху с опресноками: дрожжи как бы вносят «искажение» в состав хлеба, «раздувание» которого под их воздействием указывает на спесь и гордыню. Если пресный хлеб (маца) может храниться неопределенно долго, то квасной сравнительно быстро начинает плесневеть или подвергаться иной порче. Иисус предупреждал учеников, чтобы они береглись «закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лук. 12, 1).
Из сказанного ясно, почему нельзя приносить в жертву Богу дрожжевой хлеб. Но что же означает исключение: «…как приношение начатков, приносите их [квасные хлебы] Господу…»? Приношение начатков (קרבןראשית<карба́н решит>) – это посвящение Господу первых плодов от каждого урожая. Начатки доставляются в Храм:
Начатки плодов земли твоей приноси в дом Господа, Бога твоего… (Исх. 23, 19)
Доставленные в Святилище начатки не восходят на алтарь, а отдаются священникам и левитам, которые и распоряжаются ими:
И начатки из молотого хлеба нашего и приношений наших, и плодов со всякого дерева, вина и масла мы будем доставлять священникам в кладовые при доме Бога нашего и десятину с земли нашей левитам. Они, левиты, будут брать десятину во всех городах, где у нас земледелие. (Неем. 10, 37)
Следовательно, приношение квасных хлебов в качестве начатков не может осквернить жертвенник. Такое приношение совершалось в праздник Пятидесятницы, когда в Храм доставлялись пшеничные хлебы из муки нового урожая:
…До первого дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней и тогда принесите новое хлебное приношение Господу:
От жилищ ваших приносите два хлеба возношения, которые должны состоять из двух десятых частей ефы пшеничной муки и должны быть испечены кислые – как первый плод Господу… (Лев. 23, 16–17)
Именно «кислые», т. е. квасные, хлебы приносились в праздник в честь Синайского Откровения, дарования Десяти Заповедей (Исх. 19, 1; 19, 11 и 16; 20, 1–18). В начале новозаветной эпохи в этот же самый праздник Дух Святой сошел на апостолов, и они получили дар иных языков, чтобы проповедовать среди разноплеменных народов:
И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли галилеяне?
Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились? (Деян. 2, 7–8)
Оба эти важнейшие события – духовное рождение Израиля, вступающего в Синайский завет, и духовное рождение Церкви – произошли в праздник Пятидесятницы, т. е. шестого числа месяца Сивана (третий весенний месяц библейского календаря). Наблюдается определенное сходство между внутренним состоянием израильтян, едва только вышедших из Египта и не успевших перед вступлением в Синайский завет очиститься от «закваски греха»,