Они не должны брить головы своей, и подстригать края бороды своей, и делать нарезы на теле своем. (Лев. 21, 5)
Заметим, что Синодальный перевод не вполне передает смысл оригинала: запрещается не просто «брить голову», а выбривать на ней קרחה<карха́>– «плешь», т. е. намеренно обезображивать свою внешность (что требуется некоторыми языческими культами и возрождается в наши дни в тех направлениях моды, которые прямо или опосредованно связаны с сатанизмом).
Требование чистоты распространяется и на браки священников:
Они не должны брать за себя блудницу и опороченную, не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы Богу своему. (Лев. 21,7)
А к браку первосвященника предъявляются еще более строгие требования:
В жену он должен брать девицу.
Вдову, или отверженную, или опороченную, или блудницу не должен он брать, но девицу из народа своего должен он брать в жену… (Лев. 21, 13–14)
Поэтому в Новом Завете «невестой» Агнца – «Первосвященника исповедания нашего» (Евр. 3, 1) – именуется «Церковь, не имеющая пятна или порока» (Еф. 5, 27). К этому состоянию беспорочности истинная Церковь готовит себя в течение всех веков истории – вплоть до дня, когда раздастся «как бы голос многочисленного народа» (Откр. 19, 6):
Возрадуемся, и возвеселимся, и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца и жена его приготовила себя.
И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых. (Откр. 19, 7–8)
…В данной главе содержатся еще некоторые важные установления, относящиеся к священникам:
И сказал Господь Моисею, говоря:
Скажи Аарону: никто из семени твоего во все роды их, у которого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему… (Лев. 21, 16–17)
В числе этих «недостатков» (др. – евр. מום<мум>– «телесный порок») названы слепота, хромота, уродство и др. (ст. 18–20). Священник, на виду у народа служащий Богу, должен быть благообразным; кроме того, ему надлежит справляться со многими обязанностями, чему препятствуют телесные изъяны.
Однако сказанное имеет и иной смысл: только дух, достигший определенного совершенства, может быть допущен к служению Создателю. И да не дерзнет человек с духовным изъяном предстать пред жертвенником, пока не исцелится:
…Но к завесе не должен он приходить и к жертвеннику не должен приступать, потому что недостаток на нем; не должен он бесчестить Святилища Моего, ибо Я Господь, освящающий их. (Лев. 21, 23)
В то же время священнику, имеющему «недостаток», разрешено вкушать от жертв, приносимых народом:
…Хлеб Бога своего из великих святынь и из святынь он может есть… (Лев. 21, 22)
Так и дух верующего, еще не очищенный от греховных пороков, получает свою долю милостей Божьих – за него молитвенно ходатайствуют другие…
Тема чистоты священнослужителей продолжается и в главе 22:
И сказал Господь Моисею, говоря:
Скажи Аарону и сынам его, чтоб они осторожно поступали со святынями сынов Израилевых и не бесчестили святого имени Моего в том, что они посвящают Мне. Я Господь. (Лев. 22, 1–2)
Оскорбление имени Всевышнего может быть нанесено священником, приступающим к служению в состоянии ритуальной нечистоты. В этом случае «душа его истребится от лица Господа», т. е. он будет отстранен от священства – умерщвлен вышней силой. Оскверненным является священник прокаженный или имеющий истечение семени, а также прикоснувшийся к мертвому или вкусивший нечистой пищи – мертвечины и звероядины (ст. 3–8).
В духовном смысле проказа означает грех. А истечение из плоти – напрасную трату духовных сил, расточение их «вотще». Соприкосновение же с трупом – символ близкой связи с чем-либо духовно мертвым. Наконец, вкушение мертвечины – символ «приятия в себя» смертоносных идей богоотрицания, богоборчества, человеконенавистничества и т. п. Все такие состояния оскверняют дух и препятствуют ему священнодействовать, пока он полностью от них не очистится:
…Но когда… он очистится, тогда может он есть святыни, ибо это его пища. (Лев. 22, 7)
Вкушение святыни означает приобщение к тайнам Царства Божьего. Такое приобщение, согласно Евангелию, доступно только истинным ученикам Иисуса. Оно недостижимо для «внешних» людей, которые воспринимают лишь физический, «внешний», аспект своей жизни, не заботясь о внутреннем:
…И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах;
Так что они своими глазами смотрят – и не видят; своими ушами слышат – и не разумеют… (Марк. 4, 11–12)
«Внешнему», или «постороннему» (др. – евр. זר<зар>– «чужой»), запрещено вкушать святыню (жертвенные приношения) даже в том случае, если этот «посторонний» тесно сообщается со священником:
Никто посторонний не должен есть святыни; поселившийся у священника и наемник не должен есть святыни… (Лев. 22, 10)
Приобщенный к тайнам Царства Божьего не имеет права открывать их тем, с кем он связан лишь внешним образом, а не духовно:
Тайна Господня – боящимся Его, и завет Свой Он открывает им. (Пс. 24, 14)
Другое дело – домочадцы священника, к которым относится и «купленный за серебро»: став на время рабом, он воспитывается священником на правах члена семьи. —
…Если же священник купит себе человека за серебро, то сей может есть оную; также и домочадцы его могут есть хлеб его. (Лев. 22, 11)
Домочадец – это тот, кто родствен верующему по духу, почему и может воспринять от него тайны Царства Божьего. Но перестав быть домочадцем, он (или она) лишается права вкушать святыню:
Если дочь священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь;
Когда же дочь священника будет вдова или разведенная, и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего, как была в юности своей, – тогда она может есть хлеб отца своего; а посторонний никто не должен есть его. (Лев. 22, 12–13)
Выход замуж за «постороннего» (т. е. человека не из священнического рода) символизирует отпадение души от общения со святыми и погружение в «суету мира сего». Только возвращение в прежнее состояние, т. е. полное покаяние, вновь делает ее причастной святыне…
Не только священники должны хранить непорочность. То же требование непорочности предъявляется и к жертвенным животным:
…Животного слепого, или поврежденного, или уродливого, или больного, или коростового, или паршивого – таких не приносите Господу и в жертву не давайте их на жертвенник Господень… (Лев. 22, 22)
Богу следует посвящать только самое лучшее. Вспомним, что Авель, принесший жертву «от первородных стада своего и от тука их», приобрел, в противоположность Каину, благоволение свыше (Быт. 4, 3–4).
В духовном смысле непорочная жертва означает молитву:
Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: «Отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесем жертву уст наших…» (Ос. 14, 3)
«Слепой», «поврежденной», «уродливой» и т. п. молитва бывает в случае, если произносится с порочной, чисто эгоистической целью, если молятся со злыми намерениями, без смирения, забывая о ближних. Подобные «жертвы» возносить запрещено.
Однако жертвы – это не только молитвы, но и добрые дела:
Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу. (Евр. 13, 16)
Какой же «порок» можно усмотреть в добрых делах? Если последние совершаются с эгоистической целью, не во имя Создателя, такие «жертвы» не вызывают благоволения свыше:
…Никакого животного, на котором есть порок, не приносите, ибо это не приобретет вам благоволения. (Лев. 22, 20)
Не угодны Создателю и «жертвы», не сопряженные с волевым усилием и лишенные того внутреннего заряда, который способен порождать дальнейшее добро. Такие бессильные «жертвы» символизируются оскопленными животными:
… Животного, у которого ятра раздавлены, разбиты, оторваны или вырезаны, не приносите Господу и в земле вашей не делайте сего;
И из рук иноземцев не приносите всех таковых животных в дар Богу вашему, потому что на них повреждение, порок на них; не приобретут они вам благоволения. (Лев. 22, 24–25)
Всевышний запрещает лишать живые существа вообще (а уж людей тем более!) производительной силы – и в прямом, и в переносном смысле. Нарушением этого предписания может стать попытка заглушить в человеке какой-либо талант, погасить дарованную свыше способность, не дать ей развиться или стать известной. Главная причина такого отношения – зависть, о которой сказано: