(Иер. 5, 5)
Телица закалается «вне стана», поскольку Мессия должен пострадать «вне врат» Иерусалима (дабы не навести кровь на Святой город – Евр. 13, 12). Власть животной природы человека тоже должна быть сокрушена «вне стана» – в нашем земном мире, дабы ему войти в священный «стан», мир духовный, очищенным.
Телицу приносит в жертву не сам Елеазар, но ее закалают «при нем» (в оригинале לפניו<ле-фана́в>– «перед ним»). Так и тело Христа (жертва) было предано смерти римскими воинами, а дух Христа (Первосвященник) только присутствовал при сем (Лук. 23, 46; Иоан. 19, 23 и 30)…
…И пусть возьмет священник кедрового дерева, и иссопа, и нить из червленой шерсти, и бросит на сожигаемую телицу… (Числ. 19, 6)
Как и при очищении прокаженного (Лев. 14, 4), кедровое дерево, символ величия, соседствует с иссопом, символом смирения, что указывает на особую кротость Сына Божия. А червленая нить означает жертвенную кровь Мессии, «связующую» очищаемого грешника с Богом.
Все люди, соприкасавшиеся с рыжей телицей, будь то при ее заклании, сожжении или собирании пепла, объявляются нечистыми до вечера (ст. 7, 8, 10). Они прообразуют будущих участников казни Иисуса – прокуратора, римских воинов, саддукейских судей, виновных в смерти Праведника. На совести всех их лежит тяжелейший грех («нечистота»), пока они не покаются…
Далее сказано о назначении пепла телицы: он смешивается с «живой водой» (т. е. водой проточной, символизирующей «живую воду» Иисусова учения – ср. Иоан. 4, 10–14) и употребляется при очищении тех, кто осквернился прикосновением к мертвому:
Для нечистого пусть возьмут пепла той сожженной жертвы за грех и нальют на него живой воды в сосуд;
И пусть кто-нибудь чистый возьмет иссоп, и омочит его в воде, и окропит шатер и все сосуды и людей, которые находятся в нем, и прикоснувшегося к кости человеческой, или к убитому, или к умершему, или ко гробу;
И пусть окропит чистый нечистого в третий и седьмой день и очистит его в седьмой день; и вымоет он одежды свои, и омоет тело свое водою, и к вечеру будет чист. (Числ. 19, 17–19)
Глиняный сосуд, в который наливается «живая вода», означает «перстного» человека. В его внутреннем мире и должно произойти описанное здесь очищение.
Чистый, очищающий нечистого, есть Мессия, который Духом входит в наш внутренний мир («во внутреннейшее за завесу» – Евр. 6, 19) и удаляет оттуда мертвенность, именуемую «нечистотой трупной» (грех и смерть, как известно, связаны неразрывно – Римл. 5, 12).
Очищение производится дважды: «в третий и седьмой день». В Третий День творения была создана растительность, в том числе и «дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его» (Быт. 1, 11–12). Родословное древо Авраамово принесло плод, спасительный для всего человечества, – Мессию. Таким образом исполнилось сказанное: «…благословятся в семени твоем все народы земли…» (Быт. 22, 18).
Но очищение «в третий день», совершенное Мессией – «семенем Авраамовым» (Матф. 1, 1; Гал. 3, 16), получит полное завершение лишь «в седьмой день» – при наступлении седьмого тысячелетия, мессианского века:
А вы будете веселиться и радоваться вовеки о том, что Я творю: ибо вот Я творю Иерусалим веселием и народ его – радостью.
И буду радоваться о Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голос плача и голос вопля. (Ис. 65, 18–19)
Так и каждая душа проходит на земле лишь предварительное очищение, совершаемое в символический «третий день». Окончательное же спасение, о котором сказано: «и… будет чист», ожидает ее в мире грядущем, перед вхождением в «стан» (ср. Евр. 4, 10; Откр. 21, 3–4). Вот почему осквернившийся от прикосновения к мертвому очищается дважды: «в день третий» и «в день седьмой».
Следует приложить все усилия, чтобы пройти очищение «в день третий», став причастным жертве Мессии и его учению – иначе не последует и очищение в «день седьмой»:
Если же кто будет нечист и не очистит себя, то истребится человек тот из среды народа, ибо он осквернил Святилище Господа; очистительною водою он не окроплен, он нечист. (Числ. 19, 20)
…В главе 20 Книги Чисел возобновляется сюжетное развитие событий. Между описанным здесь и изложенным в главах 14–17 прошли, круглым счетом, те сорок лет, в течение которых народ был осужден на скитания в пустыне (ср. Числ. 14, 29–34 с 26, 63–65):
«…Сорок лет Я был раздражаем родом сим и сказал: это народ, заблуждающийся сердцем; они не познали путей Моих,
И потому Я поклялся во гневе Моем, что они не войдут в покой Мой». (Пс. 94, 10–11)
Не случайно предыдущая, 19-я, глава посвящена вопросам очищения: как бы в состоянии греховной нечистоты находился весь народ, вызвавший гнев Божий.
Но вот сроки исполнились – и наступила новая эпоха, «новый год», «новомесячие первого месяца», когда Израиль вновь подошел к пределам земли обетованной:
И пришли сыны Израилевы, все общество, в пустыню Син в первый месяц, и остановился народ в Кадесе, и умерла там Мариам и погребена там. (Числ. 20, 1)
Со сменой эпох – «сменой декораций» – меняются и «действующие лица»: подошло время расставания народа со всеми тремя вдохновенными пророками – руководителями исхода, начиная с Мариам и кончая самим Моисеем. Однако кончине братьев-пророков предшествовали новые драматические коллизии:
…И возроптал народ на Моисея, и сказал: о, если бы умерли тогда и мы, когда умерли братья наши пред Господом!
Зачем вы привели общество Господне в эту пустыню, чтобы умереть здесь нам и скоту нашему? (Числ. 20, 3–4)
Так, уже на «новом витке» истории, повторился ропот, звучавший в предыдущем поколении: выросшие в пустыне обратились к пророку с тем же упреком, что их отцы. И в той же мере, как тогда, этот упрек был «искушением Господа» (ср. Исх. 17, 1–7). Но, как в свое время в Массе и Мериве, ропот не вызвал гнева: жажда возроптавших была утолена Богом.
О милосердии к первым возроптавшим, только что покинувшим страну рабства, мы упоминали: народ еще не успел «прийти в себя» после страданий и не был наставлен в «начатках учения» Господня (Евр. 6, 1).
Поэтому ему «сходило с рук» многое, что впоследствии уже не прощалось. Точно также многое «сходило с рук» и новому поколению. Оно только-только начало «оперяться», напоминая тех птенцов, с которыми Сам Господь сравнил Свой народ:
…Как орел бодрствует над гнездом своим, носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их и носит их на перьях своих,
Так Господь один водил его, и не было с ним чужого бога. (Втор. 32, 11–12)
Ропот этих молодых, духовно неопытных людей не вызвал сурового обличения свыше:
Узами человеческими влек Я их, узами любви, и был для них как бы поднимающий ярмо с челюстей их, и ласково подкладывал пищу им. (Ос. 11, 4)
Моисей и Аарон получили повеление собрать народ, чтобы явить чудо новому поколению:
И сказал Господь Моисею, говоря:
Возьми жезл и собери общество, ты и Аарон, брат твой, и скажите в глазах их скале, и она даст из себя воду: и так ты изведешь им воду из скалы и напоишь общество и скот его. (Числ. 20, 7–8)
Жезл, с помощью которого Моисей творил чудеса в Египте и рассек море (Исх. 7, 17; 14, 16 и др.), находился в Скинии как величайшая святыня. Однако там же пребывал и расцветший жезл Аарона (Числ. 17, 10–11). Относительно того, какой из этих жезлов был применен в данном случае, мнения комментаторов расходятся.
И взял Моисей жезл от лица Господа, как Он повелел ему. (Числ. 20, 9)
Сказанное имеет и такой смысл: пророк каждый раз словно бы снова «брал жезл» – получал свыше чудотворные способности, необходимые в данной ситуации. Подобно этому, Писание учит верующих «исполняться Духом» каждый раз заново (Еф. 5, 18).
…Теперь Моисей получает повеление «сказать» скале – в отличие от похожего события в Рефидиме, когда он должен был «ударить в скалу» (Исх. 17, 6). Источающая воду скала – образ «каменного сердца», которое под воздействием Духа становится источником «воды живой»:
Кто верует в меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. (Иоан. 7, 38)
– под «чревом» здесь следует разуметь внутренний мир человека, «вмещающий» Духа Святого.
…Если сердца израильтян предыдущего поколения, постоянно роптавших на Бога, нуждались в «ударах» и воспитывались суровыми мерами («ударишь в скалу» – Исх. 17, 7), то сердца нового поколения были уже более «приспособлены» к восприятию Божьей воли, и на них следовало воздействовать убеждениями, уговорами («скажите скале» – Числ. 20, 8). Ропот, вызванный неопытностью и горячностью, можно было легко устранить с помощью проповеди.
Однако Моисей, измученный многолетним противлением отцов, не удержался от того, чтобы излить гнев на их сыновей. В данном случае – гнев собственный, а не Божий. Это – единственный случай, когда Моисей обратился к народу со своими, а не Господними, словами. И такое своеволие, противоречившее намерениям Божьим, он выразил не только речью, но и делом: