Слова «от края неба до края неба» можно отнести к «пространству вопрошания» (в смысле: «Узнай у всех народов, населяющих землю от края до края»). А предшествующий оборот речи – «с того дня, в который…» – относится ко «времени вопрошания», т. е. ко всей человеческой истории.
Однако выражение «от края неба до края неба» можно рассматривать и в качестве описания того, как был сотворен Адам. И тогда окажется, что первый человек был создан «на земле, и от края неба до края неба». Но и это понимание текста поддается, в свою очередь, различной интерпретации. В нем можно, например, усмотреть описание двойственной, духовно-физической, природы человека: находясь телом «на земле», Адам охватывает своим духом всю вселенную («небо») – «от края и до края», поскольку весь мир «вложен в его сердце»:
Всё соделал Он прекрасным в свое время и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца. (Еккл. 3, 11)
«Вложил мир в сердце» – речь идет именно о мироздании: עלם<ола́м>.
Агадическое предание сообщает, что Адам был сотворен огромным – «от края неба до края неба». Ясно, что речь идет не о создании сказочного великана, а о том, что внутренний мир человека вмещает целую вселенную.
Существует иное, не буквальное, понимание «огромных размеров» первого человека. В ряде текстов Нового Завета, как и в каббалистических источниках, говорится, что все души первоначально были слиты в единой душе Адама (об этом мы говорили на с. 66–67). Именно поэтому смерть, вызванная его грехопадением, «перешла во всех человеков»: его душа распалась на множество «частиц», или «искр», образовавших души людей всех последующих поколений. Таким образом, они согрешили, еще находясь «в Адаме» (Римл. 5, 12).
…Итак, ничего подобного исходу из Египта и Синайскому откровению никогда более в истории не повторялось:
Слышал ли какой народ глас Бога, говорящего из среды огня, и остался жив, как слышал ты?
Или покушался ли какой бог пойти, взять себе народ из среды другого народа казнями, знамениями, и чудесами, и войною, и рукою крепкою, и мышцею высокою, и великими ужасами, как сделал для вас Господь, Бог ваш, в Египте пред глазами твоими? (Втор. 4, 33–34)
«И остался жив» – так переведено выражение ויחי<ва-йехи́>, буквально «и ожил»: имеется в виду духовная жизнь, обретенная народом у Синая.
Истинная жизнь состоит в общении с ее вышним Источником. Вне Его – смерть, как духовная, так и физическая:
…Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы видим свет. (Пс. 35, 10)
Все чудеса, пережитые народом, не воспринимались только внешним образом, но затрагивали глубочайшие структуры каждой личности. Эти чудеса призваны были укоренить в сердцах веру в то, что Бог един:
Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь есть Бог, и нет еще кроме Него… (Втор. 4, 35)
В момент откровения земное теснейшим образом соединилось с небесным, а внешний опыт восприятия Божественного – с внутренним свидетельством истины. Голос Всевышнего воспринимался каждым израильтянином непосредственно («с неба»), без помощи посредника:
…С неба дал Он слышать тебе глас Свой, дабы научить тебя, и на земле показал тебе великий огнь Свой, и ты слышал слова Его из среды огня… (Втор. 4, 36)
Столь явное, прямое откровение было вызвано любовью Создателя, пожелавшего приобщить целый народ к высшему блаженству общения с Ним Самим:
…И так как Он возлюбил отцов твоих и избрал вас, потомство их после них, то и вывел тебя Сам великою силою Своею из Египта… (Втор. 4, 37)
Богопознание включает в себя не только веру в единого и вездесущего Творца, но и непрестанное ощущение сердцем Его присутствия – «познание» в библейском смысле (т. е. теснейшее взаимодействие познающего с познаваемым):
Итак, знай ныне и положи на сердце твое, что Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Него… (Втор. 4, 39)
Бог постигается не плотским умом: приведенные слова предполагают постоянные «встречи» с Ним повсюду, куда ни взглянет человек, «узнавание» Его руки во всех явлениях природы – «на небе и на земле». Такой смысл придает стиху выражение והשבתאל־לבבך<в а-ґашевота эль-левавэ́ха> – «и возвращай к сердцу твоему» (в Синодальном переводе – «и положи на сердце твое»).
Что бы ни увидел человек, с чем бы ни встретился «вверху или внизу», всюду может он обнаружить присутствие Всевышнего, снова и снова напоминая своему сердцу («возвращая» в него) мысль о том, что всё – «из Него, Им и к Нему», как обобщил это апостол (Римл. 11, 36).
Бога невозможно «однажды познать», с тем чтобы более не стремиться к Нему. Стремление к познанию Его – «свет» и «дождь» для растущей души, если только она желает стать плодоносной:
«…Итак, познаем, будем стремиться познать Господа; как утренняя заря – явление Его, и Он придет к нам, как дождь, как поздний дождь оросит землю». (Ос. 6, 3)
Напротив, прекратить «искание» Бога – это путь к смерти для человека любого возраста и пола:
…А всякий, кто не станет искать Господа, Бога Израилева, должен умереть, малый ли он или большой, мужчина ли или женщина. (II Пар. 15, 13)
Казалось бы, немного найдется в истории лиц, познавших Господа так глубоко и всеобъемлюще, как царь Давид, и можно было бы с уверенностью заключить из псалмов, что он «нашел» Всевышнего. Однако сам Давид утверждает, что продолжает «искать» Бога «от ранней зари» – т. е. с рассвета каждого (!) дня своей жизни:
Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной… (Пс. 62, 2)
Но, кроме непрестанного «искания» Самого Бога, требуется еще соблюдать все, что из Его воли уже «найдено» – открыто и возвещено людям:
…И храни установления Его и заповеди Его, которые я заповедую тебе ныне, чтобы хорошо было тебе и сынам твоим после тебя, и чтобы ты много времени пробыл на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе навсегда. (Втор. 4, 40)
Заключительные слова этого стиха обещают двойное благо тем, кто верен завету: они «много времени» проживут на земле (по-видимому, дело не столько в «долготе дней», сколько в значимости приобретенного духовного опыта), а потом войдут в жизнь вечную (на что прикровенно указывают слова כל־הימים<коль-ґа-йами́м>– «все дни», в Синодальном переводе – «навсегда»)…
…В главе 5 содержится повторение Десяти Заповедей – основы завета. Их изложению предпослан весьма загадочный стих:
Господь, Бог наш, поставил с нами завет на Хориве;
Не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы. (Втор. 5, 2–3)
Казалось бы, следовало сказать наоборот: что Господь поставил завет «с нашими отцами»! Ведь Моисей обращается к новому поколению и именно поэтому повторяет заповеди заново. Допустим, выражение «с нами» еще можно было бы понять как относящееся ко всему народу в целом (не различая поколений) или приложить его к тем из присутствующих, кто сорок лет назад, в детстве, успел услышать голос Божий с Хорива. Однако решительное отрицание – «не с отцами нашими» – дополняется столь же решительным утверждением: «но с нами, которые здесь сегодня все живы»! Неужели имеется в виду, что те самые люди, тела которых пали в пустыне, теперь вновь живы и внимают поучениям Моисея?!.
Согласно древнему иудейскому преданию, души умиравших в пустыне возвращались на землю, воплощаясь в телах вновь рождающихся израильтян (за исключением только душ упорных и сознательных отступников – таких, как Корей).
Как мы знаем, Господь обещал ввести в Ханаан лично тех, кто вышел из Египта. Непосредственно к ним относились такие, например, Его слова:
Когда войдете в землю, которую Господь даст вам, как Он говорил, соблюдайте сие служение. (Исх. 12, 25)
Слово же Господне не может отмениться: Его обетования непреложны (Римл. 11, 29). Единожды обещав данным людям, что они наследуют землю обетованную, Всевышний обязательно должен был это исполнить:
Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет – и не сделает? Будет говорить – и не исполнит? (Числ. 23,19)
Однако получившие обетование согрешили и осуждены были умереть, так и не увидев Святой земли, что послужило грозным предостережением последующим поколениям (I Кор. 10, 5–12). И теперь, дабы и обетование исполнилось, и кара свершилась, оставалась лишь одна возможность: согрешившие, пройдя через физическую смерть, должны были возвратиться – и родиться в том же народе. Вот о них-то Моисей и сказал, что стоявшие при заключении завета у Хорива «здесь сегодня все живы»!
Но содержалось ли вообще в мировоззрении древнего Иудаизма учение о том, что человек может жить на земле многократно? Свойственна ли была ему вера в переселение душ?
Вот что пишет историк I в. н. э. Иосиф Флавий о фарисеях – наиболее влиятельном течении Иудаизма того времени: