И наложат на него сто сиклей серебра пени и отдадут отцу отроковицы за то, что он пустил худую молву о девице Израильской; она же пусть останется его женою, и он не может развестись с нею во всю жизнь свою. (Втор. 22, 18–19)
Это предписание тоже следует толковать расширительно: запрещается позорить любого человека, распространяя о нем ложные слухи. Клеветник считается как бы «стоящим при крови» (см. наши объяснения к Лев. 19, 16 на с. 691), и за содеянное его постигают наказания свыше.
А если обвинение против жены окажется истинным? Тогда к ней применяется закон о прелюбодеянии (ст. 20–21; ср. Лев. 20, 10). Почему? Потому, что здесь речь идет о женщине, изменившей своему жениху в период от обручения до замужества. Дело в том, что обрученная, согласно Торе, должна блюсти верность подобно замужней (особую значимость данному установлению придает тот факт, что на Древнем Востоке повсеместно был распространен обычай раннего обручения – часто с детских лет).
Далее как раз и говорится о прелюбодеянии с замужней или обрученной женщиной. Если оно совершается в населенном месте («в городе»), где женщина, сопротивляясь, могла бы позвать на помощь соседей, то ее постигает та же кара, что обольстителя, поскольку выходит, что она вступила с ним в связь добровольно (ст. 22–24).
Затем рассматривается вопрос о нападении мужчины на замужнюю или обрученную женщину в безлюдной местности («в поле»). В этом случае каре подвергается только мужчина, ведь женщине, если она сопротивлялась, позвать на помощь было некого, и поэтому она, согласно принципу презумпции невиновности, должна быть на суде оправдана:
…А отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного: ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его;
Ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обрученная кричала, но некому было спасти ее. (Втор. 22, 26–27)
Из приведенного следует, что насилие над замужней или обрученной женщиной в глазах Всевышнего приравнивается к убийству: посягательство на честь, достоинство или свободу человека есть то же, что посягательство на его жизнь (ср. Исх. 21, 16).
Но насилие над необрученной девицей Закон рассматривает иначе, потому что в этом случае не нарушается чужой брак и нет опасности появления на свет незаконнорожденного ребенка. За такой поступок мужчина не предается смерти, а несет совсем другое наказание:
Если кто-нибудь встретится с девицею необрученною, и схватит ее, и ляжет с нею, и застанут их,
То лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил ее; во всю жизнь свою он не может развестись с нею. (Втор. 22, 28–29)
Разумеется, все описанные выше ситуации следует рассматривать как прецедентные и нарочито упрощенные случаи приложения Седьмой Заповеди: действительность бывает намного сложнее, но Тора излагает лишь необходимые, основополагающие правила судопроизводства.
В заключение приводится такой запрет:
Никто не должен брать жены отца своего и открывать край одежды отца своего. (Втор. 22, 30)
Половые отношения между детьми и родителями (или людьми, находящимися в статусе родителей) являются нарушением одновременно Пятой и Седьмой Заповедей (ср. Лев. 18, 6–8) и потрясают основы семьи и общества.
…Изложение предписаний продолжается в главе 23. Согласно им, как евнух, так и незаконнорожденный – ממזר<мамзе́р>(в Синодальном переводе – «сын блудницы»: имеется в виду рожденный от прелюбодеяния или кровосмешения) не могут войти в общество Господне (ст. 1–2).
Но ведь и евнух, и незаконнорожденный, казалось бы, не виноваты в том, что являются таковыми? За что же они не допускаются в общину? Как мы уже говорили, душа ответственна за содеянное ею не только в данном, но и в прошлых существованиях (Иов. 38, 19–21). И если в данной жизни человеку выпало на долю быть евнухом или незаконнорожденным, это, скорее всего, наказание за грехи его предыдущей жизни (Иоан. 9, 1–2). Следовательно, ему надлежит не возмущаться, но покорно принимать диктуемые Законом ограничения и по мере знаний и сил стремиться исправлять содеянное прежде.
К такой душе относится призыв Иеремии:
Поставь себе путевые знаки, поставь себе столбы, обрати сердце твое на дорогу, на путь, по которому ты шла; возвращайся, дева Израилева, возвращайся в сии города твои. (Иер. 31, 21)
Теперь скажем о том, каких же конкретно прав лишается человек, «не могущий войти» в общество Господне. Согласно традиционному толкованию, имеется в виду запрет жениться на «дочери Израилевой». Брак с любой другой женщиной допускается.
Однако если по отношению к незаконнорожденному подобное ограничение вполне понятно (чистота семьи и родословия – отличительный признак народа Господня), то как его можно приложить к евнуху? Какой смысл может иметь для него запрет жениться на ком-либо? Как известно, в брак вступают не обязательно с целью произвести потомство, но и, например, по соображениям экономическим и т. п. Израильтянке же запрещается выходить замуж за евнуха, т. е. человека, о котором известно, что он биологически не способен к зачатию детей. Ведь ее первостепенная обязанность – продолжение рода (Быт. 9, 1)…
Приведенные установления имеют и духовный смысл: в общину Божью – истинную Церковь – не может войти ни «евнух», т. е. человек духовно бесплодный, ни «незаконнорожденный», т. е. не рожденный свыше (ср. Иуд. 1, 19).
Что же касается буквальных «евнухов по плоти», то тем из них, кто живет праведно, обещана великая награда:
Ибо Господь так говорит о евнухах: которые хранят Мои субботы, и избирают угодное Мне, и крепко держатся завета Моего, —
Тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится. (Ис. 56, 4–5)
Если человек по приговору свыше лишен определенных качеств, возможностей и прав, это не значит, что он отвержен Богом. Повинуясь Его воле, покорно принимая свой удел и преданно исполняя свои обязанности, такой человек когда-нибудь скажет вместе с Давидом:
Господь есть часть наследия моего и чаши моей. Ты держишь жребий мой.
Межи мои прошли по прекрасным местам, и наследие мое приятно для меня. (Пс. 15, 5–6)
Кроме евнухов и незаконнорожденных упоминается еще одна категория людей, лишенных права войти в общество Господне. Это представители двух народов, происшедших от дочерей Лота (т. е. к ним в какой-то степени может быть применено понятие «незаконнорожденный» – Быт. 19, 30–38):
Аммонитянин и моавитянин не могут войти в общество Господне, и десятое поколение их не может войти в общество Господне вовеки,
Потому что они не встретили вас с хлебом и водою на пути, когда вы шли из Египта, и потому что они наняли против тебя Валаама, сына Веорова, из Пефора Месопотамского, чтобы проклясть тебя… (Втор. 23, 3–4)
Интересно, что в качестве причины отвержения этих двух народов указывается не происхождение, а их собственный грех. Они не захотели помочь своим братьям – израильтянам, освобожденным от египетского рабства. Напротив, моавитяне наняли Валаама для причинения Израилю великого зла. Таким образом, эти народы сами подтвердили свою «духовную незаконнорожденность» полным и сознательным отречением от наследия Авраамова.
Однако, поскольку в стихе Втор. 23, 3 упомянуты только мужчины Моава и Аммона, на браки израильтян с аммонитянками и моавитянками запрет не распространялся, и такие браки порой заключались (см. Руф. 4, 5–22; III Цар. 14, 31 и др.).
Упомянув о враждебном замысле моавитян и Валаама против евреев, Моисей добавляет:
…Но Господь, Бог твой, не восхотел слушать Валаама и обратил Господь, Бог твой, проклятие его в благословение тебе, ибо Господь, Бог твой, любит тебя.
Не желай им мира и благополучия во все дни твои, вовеки. (Втор. 23, 5–6)
На первый взгляд странно, что слова о любви Божьей к Израилю соседствуют с призывом к злопамятству по отношению к названным народам. Однако смысл в том, что мира и благополучия нельзя желать не народам как таковым, а тем их представителям, которые, подобно царю Валаку, прибегают к темным силам, желая причинить зло народу Господню. Ведь бороться, в конечном счете, следует не против людей, а против «духов злобы поднебесных» (Еф. 6, 12). Как только аммонитяне и моавитяне перестанут служить злым началам, к ним вернется милосердие Господа и братское расположение Его народа (тем более, что начинать с ними войну израильтянам вообще, как мы помним, было запрещено – Втор. 2, 9 и 19). Например, когда во время ассирийского нашествия моавитяне, раскаявшись в своей вражде к Израилю, обратились к иудейскому царю с просьбой дать им приют, пророк Исаия призвал принять их по-братски:
«…Пусть поживут у тебя мои изгнанные моавитяне; будь им покровом от грабителя: ибо притеснителя не станет, грабеж прекратится, попирающие исчезнут с земли.
И утвердится престол милостью, и воссядет на нем в истине, в шатре Давидовом, судия, ищущий правды и стремящийся к правосудию». (Ис. 16, 4–5)
Еврейские пророки оплакивали падение Моава, подбирая для своей скорби об этом царстве самые трагические и трогательные слова (ср. Ис. 15, 5; Иер. 48, 31–32).
Что же касается идумеев и египтян, они должны рассматриваться евреями как народы потенциально дружественные, которые в свое время уверуют в Господа: