дназначению.
В связи с предписанием всенародного чтения Торы на Кущи последний день праздника (в который завершается и заново начинается годовой цикл чтения) впоследствии был назван «Симхат Тора» – «Радость Торы».
Но, конечно, чтение и изучение Торы не ограничиваются временем Кущей. Ее с древних времен последовательно и внимательно читали и изучали не только в собраниях, но и в кругу семьи, под руководством отца семейства, что требовало всеобщей грамотности мужчин:
Да не отходит сия книга Закона от уст твоих; но поучайся в ней день и ночь, дабы в точности исполнять все, что в ней написано: тогда ты будешь успешен в путях твоих и будешь поступать благоразумно. (Иис. Н. 1, 8)
Публичное же чтение свитка со времен Моисея совершалось в народных собраниях (они и были впоследствии названы по-гречески «синагогами») не только по субботам (Деян. 15, 21), но и в другие дни (обычно по понедельникам и четвергам, считавшимся постами – ср. Лук. 18, 12).
В Кущи же слушать Закон обязаны все – взрослые и дети, мужчины и женщины, коренные жители и пришельцы. Ибо этот праздник – напоминание о жизни в пустыне после исхода из Египта (Лев. 23, 41–43). А также и о том, что только верность завету дает народу безопасно и плодотворно жить на Святой земле:
…Собери народ: мужей, и жен, и детей, и пришельцев твоих, которые будут в жилищах твоих, – чтоб они слушали и учились, и чтобы боялись Господа, Бога вашего, и старались исполнять все слова Закона сего;
И сыны их, которые не знают сего, услышат и научатся бояться Господа, Бога вашего, во все дни, доколе вы будете жить на земле, в которую вы переходите за Иордан, чтоб овладеть ею. (Втор. 31, 12–13)
Чтобы исполнить повеление о «сынах, которые не знают», в праздник Симхат Тора к чтению Торы вызывают и несовершеннолетних.
…Дальнейшие наставления Моисей получал уже совместно с Иисусом Навином, который стоял с ним рядом возле Скинии, чтобы народ приучился чтить его так же, как Моисея (ст. 14–15).
И вот Господь, явившись в облачном столпе, возвещает Моисею и Иисусу о тех временах, когда Израиль, избрав чужих богов, «оставит Его и нарушит завет» (ст. 16):
…И возгорится гнев Мой на него в тот день, и Я оставлю их и сокрою лицо Мое от них, и он истребляем будет, и постигнут его многие бедствия и скорби, и скажет он в тот день: «Не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Бога моего среди меня?» (Втор. 31, 17)
Как видно из приведенных слов, сильнейшие в истории страдания будут связаны именно с «разрушением» завета (ст. 16: והפר<вэ-ґефе́р> — «и [он] разрушит» завет; в Синодальном переводе – «нарушит») и с полным неверием в Бога – атеизмом («нет Бога»). Прискорбное духовное состояние народа вызовет «сокрытие лика Божьего» при небывалых бедствиях, которые постигнут израильтян.
Не является ли это явственным предсказанием Холокоста XX века, которому предшествовало беспримерное, не имеющее аналогий по своим масштабам, отпадение большей части народа от завета, открытое и дерзкое распространение атеизма?!.
И вот Всевышний повелевает Моисею вписать в свиток Торы еще нечто. А именно – пророческую песнь. В ней изображено грядущее отпадение Израиля, возмездие свыше и, наконец, возвращение народа на свою землю, его прощение и очищение, с которыми будет связано восхождение всего человечества на новый духовный уровень:
Итак, напишите себе слова песни сей, и научи ей сынов Израилевых, и вложи ее в уста их, чтобы песнь сия была Мне свидетельством на сынов Израилевых;
Ибо Я введу их в землю, как Я клялся отцам их, где текут молоко и мед, и они будут есть и насыщаться, и утучнеют, и обратятся к иным богам, и будут служить им, а Меня отвергнут и нарушат завет Мой;
И когда постигнут их многие бедствия и скорби, тогда песнь сия будет против них свидетельством, ибо она не выйдет из уст потомства их. Я знаю мысли их, которые они имеют ныне, прежде нежели Я ввел их в землю, о которой Я клялся. (Втор. 31, 19–21)
Израильтяне должны были выучить эту песнь наизусть – и в устной форме передавать из поколения в поколение. Сказано, что «она не выйдет из уст потомства их» (в оригинале – «не забудется»).
Песнь – свидетельство против отступников от завета. Ведь она доказывает, в числе прочего, что страшные события XX века за 32 столетия до их наступления были предсказаны тем самым Богом, от завета с Которым отпали отдаленные потомки Моисеева поколения…
И написал Моисей песнь сию в тот день, и научил ей сынов Израилевых. (Втор. 31, 22)
Пророк вписал в свиток Торы песнь, а вслед за ней – свое предсмертное благословение Израилю. Затем Бог заранее возвестил о событиях, связанных с кончиной Моисея и его похоронами, что также было внесено в свиток. Этим завершилось создание Торы. Таким образом, Пятикнижие от начала до конца записано собственной рукой Моисея со слов Всевышнего:
Когда Моисей вписал в книгу все слова Закона сего до конца,
Тогда Моисей повелел левитам, носящим ковчег завета Господня, сказав:
Возьмите сию книгу Закона и положите ее одесную ковчега завета Господа, Бога вашего, и она там будет свидетельством против тебя… (Втор. 31, 24–26)
Перевод «против тебя» – неправильный: בך<бэха́>означает «в тебе» (т. е. в народе). Ведь Тора свидетельствует не только о наказаниях, но и о милостях Господних к соблюдающим завет!..
Итак, первый свиток Торы был помещен в самом почитаемом месте – в Скинии, в Святом святых, рядом с ковчегом. С этого оригинала сразу следовало сделать немалое число точных копий, а именно: для вождя народа (Иис. Н. 1, 8); для царя (Втор. 17, 18–19); для левитов, служащих при Храме, а также обучающих народ во всех местах его проживания (Втор. 33, 10; IV Цар. 17, 27–28; Неем. 8, 1–8); для судей (Втор. 17, 11); для собрания старейшин (Втор. 31, 9–11); наконец, для каждого, кто пожелает изучать слово Божье самостоятельно (Втор. 6, 6–9).
Закончив запись Торы, Моисей созывает весь народ и произносит перед ним «слова песни сей» (ст. 28–30).
Песнь (гл. 32) написана стихотворным размером, характерным для ряда древнейших литератур Ближнего Востока – древнееврейской, шумеро-аккадской, ханаанейской (например, угаритской) и других. Строка имеет, по большей части, шесть ударных слогов и нелимитированное число безударных. Она состоит из двух полустрочий, из которых второе варьирует первое, дополняя его, или контрастирует с ним.
Песнь относится к лучшим образцам той библейской поэзии, создателям которой посвятил свое стихотворение русский поэт Вильгельм Кюхельбекер:
ВЕТХОЗАВЕТНЫЕ ПЕСНОПЕВЦЫ
Не Ты ли мне явил источник вдохновений
В священном свитке тех бессмертных песнопений,
Которые поят народов мира слух,
В которых излиял Твой чудотворный Дух
В стране Исраиля, в младенческие веки
Златые, полные глаголов жизни, реки?
Душою к ним стремлюсь; так жаждущий олень,
Послыша говор вод в степи, в палящий день
Преклонит чуткий слух, встрепещет, встрепенется
И к хладному ручью, как буря, понесется.
Нет! Пламень неземной горит в святых певцах:
Живет Господен Дух в могущих их струнах.
Не отцветет вовек Сионских песен младость:
В них ужас и восторг, и сила в них и сладость…
…В начале песни Моисей взывает к небу и земле, об участии которых в судьбах Израиля он сказал ранее (Втор. 4, 26; 30, 19; 31, 28):
Внимай, небо, я буду говорить; и слушай, земля, слова уст моих. (Втор. 32, 1)
Обращение к этим «вечным свидетелям» – знак вечности самой песни, призванной сопровождать народ на его тысячелетних исторических путях.
Польется, как дождь, учение мое, как роса, речь моя, как мелкий дождь на зелень, как ливень на траву. (Втор. 32, 2)
«Учение», לקח<ле́ках>, – буквально «принимаемое», что подчеркивает активную роль обучаемого. Оно, подобно ливню и росе, «орошает», т. е. оживляет, человеческую душу. Учение соотносится со способностями и восприятием обучаемых. Для одних оно может быть «щадящим», проступающим «каплями», подобно росе. Другим необходим «мелкий дождь» – שעירים<сэири́м>(«частый дождь мелкими каплями»): он помогает возрастанию едва пробившейся зелени, דשא<дэ́ше>. А третьи уже в состоянии выдержать ливень, напояющий могучие деревья (רביבים<рэвиви́м>– буквально «множащиеся потоки вод»). Понятно, что души, едва «пробившиеся» в область духовного, требуют иной пищи, иного изложения истины, нежели возросшие и укрепившиеся (Евр. 5, 12–14).
Имя Господа прославляю; воздайте славу Богу нашему. (Втор. 32, 3)
Здесь Моисей изображает себя как бы руководителем священного хора: он «заводит песню», призывая учеников «подхватить ее» и вслед за ним воспеть славу Господу.
Он – твердыня; совершенны дела Его, и все пути Его праведны; Бог верен, и нет неправды в Нем; Он праведен и истинен… (Втор. 32, 4)
Бог именуется здесь הצור<ґа-Цур>– буквально «эта Скала» (в Синодальном переводе – «твердыня»). Подобно скале, высящейся среди волн морских, Всевышний вечен и неизменен среди Своих изменчивых творений. Его атрибуты – совершенство, истина и верность, проявляющиеся во всех Его деяниях.
От напоминания о верности Бога Моисей переходит к осуждению неверности отступающих от Него: