Так, оказывалось, что центральная часть Европы останется почти в целости, но запад её приподнимется, а восток опустится, — то есть одна её сторона будет полузадушена, а другая полупотоплена. Вот это было уже вовсе неприемлемо. К тому же Средиземное море почти опустеет, а на это никак не согласятся ни французы, ни итальянцы, ни испанцы, ни греки, ни турки, ни египтяне, которые, как жители побережья, владеют неоспоримыми правами на это море. И к чему будет тогда Суэцкий канал, который не пострадает, оказавшись как раз на нейтральной линии? Какой будет прок от удивительного творения Лессепса, если по эту сторону перешейка почти исчезнет Средиземное море, а по другую сторону останется очень мало от Красного? Неужели придётся рыть канал ещё на сотни лье дальше?
Да ведь и Англия никогда, никогда не допустит, чтобы Гибралтар, Мальта и Кипр превратились в скрытые за облаками горные вершины, к которым не пристать английским военным судам. Нет, нет! Её не примирит с этим даже присоединение территорий, которые придутся на её долю из земель, лежащих на дне бывшего Атлантического океана. Всё-таки майор Донеллан уже подумывал о возвращении в Европу, чтобы от имени своей страны заявить права на новые территории, на случай, если предприятие Барбикена и К° увенчается успехом.
Со всех сторон неслись протесты, протестовали даже государства, расположенные на нейтральной линии, где почти не предполагалось смещения уровня воды, потому что даже и они — хоть в разной степени — должны были пострадать. Протесты стали, пожалуй, ещё яростнее, когда телеграмма из Занзибара, указав место выстрела, позволила составить вышеуказанное малоутешительное сообщение.
Одним словом, на председателя Барбикена, капитана Николя и Дж. Т. Мастона ополчилось всё человечество.
Зато какие счастливые дни наступили для газет всего мира! Какой спрос! Какие дополнительные тиражи! Выражая всеобщее возмущение, пожалуй, впервые высказали единодушие газеты, до сих пор не сходившиеся ни в одном вопросе: «Новости», «Новое время», «Кронштадтский вестник», «Московская газета», «Русское дело», «Гражданин», «Карлскронская газета», «Хандельсблат», «Фатерланд», «Фремденблат», «Новая Баденская крестьянская газета», «Магдебургская газета», «Нейе фрейе прессе», «Берлинер тагеблат», «Экстраблат», «Почта», «Народная газета», «Биржевой курьер», «Сибирская газета», «Газетт де ля круа», «Газетт де Восс», «Рейхсанцейгер», «Германия», «Эпоха», «Коррео», «Независимый», «Корреспонденция», «Иберия», «Тан», «Фигаро», «Энтрасижан», «Голуа», «Юнивер», «Жюстис», «Репюблик Франсэз», «Оторитэ», «Пресс», «Матэн», «Девятнадцатый век», «Либертэ», «Иллюстрасион», «Мир в картинах», «Ревю де де Монд», «Космос», «Голубое обозрение», «Природа», «Трибуна», «Оссерваторе романо», «Эссерсито романо», «Фанфулла», «Капитан Фракасса», «Реформа», «Пестер Ллойд», «Эфимерис», «Акрополис», «Палингенезия», «Кубинский курьер», «Аллахабадский колонист», «Српска незавиность», «Независимость Румынии», «Норд», «Независимость Бельгии», «Сидней морнинг геральд», «Эдинбургское обозрение», «Манчестер гардиан», «Шотландец», «Стандарт», «Таймс», «Труте», «Сан», «Сентрал ньюз», «Пресса Аргентина», бухарестская «Ромынул», «Курьер Сан-Франциско», «Коммерческая газета», калифорнийская «Сан-Диего», «Манитоба», «Эхо Тихого океана», «Наука в Америке», «Вестник Соединённых Штатов», «Нью-Йорк геральд», нью-йоркская «Уорлд», «Дейли кроникл», «Буэнос-Айрес геральд», «Заря Марокко», «Ху-Пао», «Цинг-Пао», «Курьер Гонконга», «Вестник республики Кунани». Даже «Мак Лейн экспресс» — английская газета, посвящённая только вопросам политической экономии, — и та высказывала предположение о голоде, который охватит разорённые территории. Ведь под угрозой оказывалось не европейское равновесие — это было бы пустяком! — а равновесие целого мира. И поэтому легко себе представить, что творилось с обезумевшими обитателями земного шара, и без того, по чрезмерной нервозности, характерной для XIX века, склонного ко всяким глупостям и припадкам! Сообщение было бомбой, попавшей в пороховой погреб!
Для Дж. Т. Мастона, казалось, пробил последний час. Вечером 17 сентября взбешённая толпа ворвалась в тюрьму, намереваясь линчевать его, и, надо сказать, полицейские не чинили ей никаких препятствий.
Камера Дж. Т. Мастона оказалась пуста. Миссис Эвенджелина Скорбит устроила его побег, несмотря на то, что тюремщик оценил почтенного артиллериста на вес золота. Страж мистера Мастона легко поддался искушению, ибо рассчитывал пользоваться свалившимся на него богатством до глубокой старости. Ведь Балтимора, так же как Вашингтон, Нью-Йорк и другие крупнейшие города этой части Америки, должна была подняться вверх не очень высоко, и жителям вполне хватило бы воздуха для ежедневного потребления.
И вот Дж. Т. Мастону удалось тишком скрыться и ускользнуть от расправы возмущённой толпы. Так жизнь великого нарушителя мирового порядка была спасена любящей и преданной женщиной. Да кроме того, оставалось выдержать четыре дня — всего четыре дня! — и замысел Барбикена и К° будет приведён в исполнение!
Разумеется, срочное оповещение, насколько это было возможно, уразумели все.
Если раньше находились скептики, не верившие в близкую катастрофу, то теперь их больше не осталось. Каждое правительство спешило предупредить жителей своей страны: и тех, кому предстояло подняться в разрежённые слои воздуха (их было сравнительно немного), и тех, чьи территории должны были скрыться под водой (последних было значительно больше).
После предупреждений, разнесённых телеграфом по всем пяти материкам, началось переселение, какого свет не видывал — даже во время великого переселения народов с востока на запад. Это был исход племён и ветвей их. Двинулись — готтентоты, меланезийцы, негры, двинулись красные, жёлтые, чёрные, белые…
К несчастью, было уже поздно. Оставались считанные часы. Имея отсрочку на несколько месяцев, китайцы успели бы покинуть Китай, австралийцы — Австралию, патагонцы — Патагонию, жители Сибири — Сибирь и так далее.
Однако, когда опасность определилась, когда выяснилось, что на земном шаре есть места почти безопасные, кое-где страхи начали униматься. Некоторые области, даже целые государства, стали успокаиваться. И тех, кто не жил в местности, которой грозила непосредственная опасность, мучила лишь смутная тревога, которую каждый испытывает в ожидании ужасного удара.
Тем временем Альсид Пьердэ всё повторял, размахивая руками, как сигнальщик былых времён:
— Но как этому дьяволу Барбикену удалось соорудить пушку в миллион раз больше нашей двадцатисемисантиметровой? Проклятый Мастон! Попадись он мне — уж я бы его повыспросил! Ну, куда же это годится, ведь здесь ни на волос смысла нет! Нас просто-напросто хотят взять на пушку!
Как бы там ни было, а для многих стран единственная надежда избежать страшной катастрофы состояла в неудаче предприятия Барбикена и К°.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯЧто происходило у подножья Килиманджаро в продолжение восьми месяцев этого памятного года
Страна Вамасаи лежит в восточной части Центральной Африки, между занзибарским берегом и областью великих озёр, из которых Виктория-Ньянца и Танганьика являются настоящими внутренними морями. Отрывочные сведения об этой стране сообщили посетившие её англичанин Джонсон, граф Текели и немец — доктор Мейер. Горная страна эта подвластна султану Бали-Бали, её население состоит из тридцати — сорока тысяч негров.
В трёх градусах к югу от экватора высится горная цепь Килиманджаро, вздымающая отдельные свои вершины (между ними — Кибо) на высоту пяти тысяч семисот метров[49]. К югу, северу и западу от этого горного массива лежат плодородные равнины Вамасаи, простирающиеся через область Мозамбика до озера Виктория-Ньянца.
Неподалёку от первых склонов Килиманджаро находится Кисонго — обычная резиденция султана. Эта столица, по правде говоря, похожа просто на большую деревню. Население её — очень даровитое и сообразительное. Под железным игом султана Бали-Бали трудятся и свободные и рабы.
Султан справедливо слывёт одним из выдающихся вождей Центральной Африки, которым до сих пор удаётся избежать английского влияния, или, вернее, английского господства.
В начале января в селение Кисонго прибыли председатель Барбикен и капитан Николь, которых сопровождали всего лишь десять отлично обученных и преданных рабочих. Об их отъезде из Соединённых Штатов знали только миссис Эвенджелина Скорбит и Дж. Т. Мастон. Они отправились из Нью-Йорка на корабле, шедшем к мысу Доброй Надежды, и пересели там на другой корабль, который доставил их в порт Занзибар на острове того же названия. Оттуда тайно зафрахтованное судно переправило их в порт Момбаса на африканском берегу, по ту сторону пролива. В этом порту их уже ожидал отряд воинов, высланный султаном. Сделав около ста миль мучительно трудного пути по местности, то преграждённой лесами и трясинами, то изрезанной руслами высохших рек, они достигли, наконец, резиденции султана.
Ознакомившись с вычислениями Дж. Т. Мастона, Барбикен через одного шведского исследователя, несколько лет прожившего в этой части Африки, тотчас вошёл в деловые сношения с Бали-Бали. Со времени знаменитого путешествия на Луну, отголоски которого дошли и до этой отдалённой страны, султан был горячим поклонником Барбикена и теперь сразу вступил в дружбу с предприимчивым янки. Не раскрывая своей цели, Импи Барбикен легко добился от повелителя Вамасаи разрешения произвести необходимые работы у южного подножия Килиманджаро. За изрядную сумму в триста тысяч долларов Бали-Бали обязался предоставить и нужных рабочих. Кроме того, он дал Барбикену право делать с Килиманджаро всё что угодно. Барбикен мог распоряжаться Килиманджаро по своему произволу, мог срыть все горы, если бы ему захотелось, и унести их с собой, если бы достало силы. Подписав ряд солидных договоров, которые султан считал для себя выгодными, Арктическая промышленная компания вступила во владения этими африканскими горами, как раньше она стала собственницей арктических земель.