Глава IXВ которой появляется новое действующее лицо французского происхождения
Таковы были выгоды, обещанные новым предприятием Барбикена и его друзей. Само собою разумеется, все понимали, что ожидаемое изменение в положении Земли совершится нечувствительно и условия ее обращения вокруг Солнца останутся прежние.
Когда публике обоих полушарий стали известны последствия предполагаемого перемещения земной оси, началось всеобщее ликование. В первую минуту, при одной мысли, что исчезнут времена года и настанет вечная весна, всех охватила радость. Некоторое время только об этом и говорили, что, однако, ни мало не мешало многим интересоваться деловой стороной вопроса. Но Барбикен и его друзья, Николь и Мастон ревниво оберегали свою тайну и, по-видимому, не собирались ее обнародовать. Мало-помалу молчание не только охладило публику, но заронило даже некоторое беспокойство. А тут еще, как нарочно, распространенная в Нью-Йорке газета «Форум» поместила заметку, обратившую на себя всеобщее внимание:
«Перемещение земной оси, понятно, потребует огромных усилий, и было бы крайне интересно узнать, какова та механическая сила, посредством которой это может быть достигнуто».
Затем следовал второй, не менее интересный вопрос: будет ли дан Земле сильный внезапный толчок, или же поворот будет постепенный, почти незаметный? И наконец: если перемещение оси совершится внезапно, то нельзя ли ожидать вследствие этого страшных катастроф на земном шаре?
Тут было над чем призадуматься не только обыкновенным смертным, ничего не смыслящим в подобных вопросах, но и ученым обоих полушарий. Как бы себя ни успокаивали, а толчок всегда останется толчком, получить который никому не приятно. Очевидно, будущие эксплоататоры угольных залежей, думая о результатах, совершенно упустили из виду печальные последствия такого переворота. Была ли, однако, опасность реальной или только кажущейся, европейские делегаты не преминули воспользоваться этим, чтобы возбудить общественное мнение против президента Барбикена и его коллег.
Франция, как известно, не явилась на аукцион и не заявила никаких претензий при продаже Полярной области. Но хотя эта держава и не приняла официального участия и от нее не было делегата, ходил слух, однако, что один француз, по личному побуждению, собирается приехать в Америку, чтобы проследить за всеми подробностями этого грандиозного предприятия.
Это был горный инженер, лет тридцати пяти — не более, поступивший первым в политехническую школу и первым же окончивший ее, — что дает полное право рекомендовать его читателям как одного из выдающихся математиков, вероятно даже стоявшего выше по своим познаниям, чем сам Мастон. Мастон, в сущности, был только необыкновенно искусен по части вычислений, не больше; это ставило его по отношению к приезжему инженеру на то место, какое занимал Леверрье по отношению к Лапласу или Ньютону.
Инженер этот был человек умный, большой руки фантазер и чудак, что, однако, нисколько не мешало его основательности. Такие оригиналы часто встречаются среди инженеров путей сообщения и очень редко среди горных. Говоря с друзьями, а иногда и с людьми посторонними, о каких-нибудь научных вопросах, он любил пересыпать разговор шутками и словечками народного жаргона, которые все более и более входят в моду. В минуту увлечения, он, казалось, совершенно забывал о согласовании своих выражений с предметом беседы и подчинялся академическим правилам только тогда, когда писал. При всем том он был замечательно усердный работник, который в состоянии проработать десять часов, не вставая с места, покрывая страницу за страницей алгебраическими выкладками так же быстро, как другие пишут письмо.
Любимым его отдыхом после такой усиленной работы была игра в вист. Играл он довольно плохо, хотя и рассчитывал вперед шансы каждого хода.
Звали этого оригинала Пьердё — Алкид Пьердё, но, в своей мании все сокращать, он подписывался обыкновенно А. Пи. За его горячность в спорах товарищи прозвали его «Ацидум сульфурикум» (серная кислота). Насколько он был велик в своих познаниях в математике, настолько же был высок и ростом: его товарищи в шутку уверяли, что его рост равняется одной пятимиллионной доле четверти меридиана, то есть двум метрам, и если ошибались, то не на много. Положим, по его росту, телосложению и особенно по широким плечам, голова у него была несколько мала, но работала она хорошо и освещалась парой голубых глаз, смотревших сквозь пенсне. Особенно симпатично было в нем вечно оживленное открытое выражение лица; голова его была преждевременно украшена, вследствие усиленных занятий, небольшой лысиной. Вообще Алкид Пьердё был отличным малым и прекрасным товарищем, оставившим по себе в школе самое хорошее воспоминание. Будучи всегда первым учеником, он не важничал, не рисовался этим и, хотя далеко не был тряпкой по характеру, всегда сознательно подчинялся правилам академии, никогда не роняя достоинства того мундира, который носил.
Маленькая, но дельная голова Алкида была начинена самыми основательными, обширными познаниями. Прежде всего, повторяю, это был отличный математик, но математикой он занимался исключительно ради приложения ее к опытным наукам, а последние имели для него цену лишь как средство для развития промышленности.
Заметим мимоходом: Алкид был холостяк. Он часто говорил про себя в шутку, что «равен единице», хотя и был не прочь «удвоиться». Его друзья чуть было уже не женили его на одной веселой, прелестной молодой девушке из Прованса, но, к несчастью, вмешался отец. Он отказал наотрез, говоря:
— Нет, нет, ваш Алкид слишком учен! Он замучает мою бедняжку своими непонятными разговорами.
Тоже чудак! Как будто ученый не может быть одновременно самым милым и скромным человеком! Этот отказ был, между прочим, одной из причин, побудивших нашего разобиженного инженера бросить на время все и уехать за океан. Он взял отпуск на год, решив воспользоваться им, чтобы съездить в Америку и на месте познакомиться с предприятием «Северного Полярного Товарищества практических деятелей». Сказано — сделано. Приехав в Балтимору, Алкид, с первой же минуты горячо заинтересовался грандиозным предприятием Барбикена и Ко. В сущности, ему было решительно все равно, уподобится ли наша Земля Юпитеру или нет. Его, как ученого, главным образом интересовал тот способ, к которому хотели прибегнуть для достижения этой цели.
— Очевидно, — говорил он, прибегая, по обыкновению, к своеобразным выражениям, — Барбикен собирается выкинуть с нашей планетой какое-то необыкновенное коленце!.. Но какое именно?.. В этом-то и вся суть!.. Чего доброго, метнет ее, как биллиардный шар!.. Но если ему это удастся, то чорт знает, какая чепуха произойдет с разделением нашего времени на годы, месяцы и т. д.! Благодарю покорно! Ясно, что им ни до чего нет дела, кроме намеченной цели — переместить ось!.. Но интересно — где найдут они эту точку опоры и силу для толчка? Не будь у нас суточного вращения, тогда дело было бы иное: хороший щелчок — и дело в шляпе! А вот на, поди!.. В этом-то и загвозка! Во всяком случае, что бы они там ни придумали, кавардак произойдет изрядный!
Но как наш инженер ни ломал себе голову над разрешением этой таинственной загадки, толку не выходило никакого. А жаль! Сумей Алкид проникнуть в тайну Барбикена и Ко, он вывел бы из нее несколько изящнейших уравнений механики.
Глава XВ которой начинает уже проявляться некоторое беспокойство
Прошел целый месяц со времени общего собрания, устроенного членами Пушечного клуба. За это время общественное мнение изменилось, видимо, не в пользу нового акционерного общества. Все выгоды и преимущества, сопряженные с перемещением оси, были уже забыты, а опасные последствия, наоборот, выступили рельефно. Очевидно, без страшной катастрофы дело не обойдется. Вопрос только в том, что именно произойдет? Но этого-то никто и не мог сказать. Что же касается улучшения климата, то еще вопрос: так ли это желательно? В сущности, от этого выиграли бы одни только эскимосы, самоеды, лапландцы да чукчи, которым терять нечего!
Настала, наконец, счастливая минута и для делегатов: им словно развязали языки, и они взапуски пустились открыто критиковать Барбикена и Ко. По подводному кабелю полетели телеграммы. Для начала каждым из них были посланы своему правительству донесения и получены инструкции. Впрочем, инструкции не принесли ничего нового, те же старые клише с забавными прописными наставлениями, в роде следующих:
«Действуйте энергично, но не компрометируйте правительства»,
или:
«Действуйте решительно, но не касайтесь существующего положения!»
Словом — дипломатия!
Время от времени майор Донеллан и его коллеги выступали с протестом от имени своих держав и попутно от всего Старого Света.
— Ясно, как день, — говорил Борис Карков, — американские инженеры обязаны принять все зависящие от них меры, чтобы избавить Штаты от последствий слишком сильного толчка!
— Но в их ли власти сделать это? — возразил профессор Гаральд. — Когда во время сбора маслин трясут оливковое дерево, разве не гнутся и не ломаются его ветви?
— А ударьте кого-нибудь в грудь, — вторил ему Янсен, — разве не отзовется этот удар на всем теле?
— Так вот он, смысл таинственного параграфа их документа! — восклицал Дэн Тудринк. — Вот почему в нем были оговорены климатические и географические перемены на земном шаре!
— Да! — сказал Бальденак, — устроили сюрприз! Главное, чего следует страшиться, так это того, что от перемены оси, чего доброго, моря выльются из своих вместилищ!
— И заметьте еще, — продолжал Янсен, — что если при этом уровень океана понизится в некоторых пунктах, то обитатели суши, пожалуй, окажутся на такой высоте, что всякое сообщение с ними сделается окончательно невозможным.