Однако, о Барбикене и капитане Николе, как говорится, ни слуху, ни духу! Не погибли ли они при сотрясении, произведенном выстрелом, опустошившим селения Вамасаи? Не поплатились ли жизнью за величайшую мистификацию нашего времени?
Ничего подобного! Сшибленные с ног в момент выстрела, оба, вместе с султаном, его свитой и тысячной толпой туземных негров, быстро оправились и встали на ноги целы и невредимы.
— Ну, что, удалось?.. — было первым вопросом султана, потиравшего себе плечи.
— А вы сомневаетесь?
— Я… сомневаюсь?.. Ничуть, но все-таки, когда же это станет окончательно известно?
— Через несколько дней!.. — ответил Барбикен.
Догадался ли председатель Пушечного клуба тотчас же, что они потерпели полное поражение? Возможно! Но ни за что не согласился бы он признаться в этом повелителю Вамасаи.
Через сорок восемь часов оба опечаленные товарищи распростились с Бали-Бали, отпустившим их лишь после того, как они заплатили ему изрядную сумму за понесенные его подданными убытки. А так как эти тысячи долларов целиком поступили в личную кассу султана, миновав несчастных, потерпевших от выстрела, то его величеству не пришлось сожалеть об этой выгодной афере. Затем оба товарища, в сопровождении своих десяти мастеров, отплыли в Занзибар, где как раз в это время стоял корабль, готовившийся отплыть в Суэц. Оттуда пакетбот отвез их под чужими именами в Марсель, а почтовый поезд вполне благополучно доставил их в Париж, где на вокзале Восточной железной дороги они пересели в поезд, шедший в Гавр. В Гавре они сели на один из океанских пароходов и приехали в Америку.
Глава XXКоторой оканчивается история этого вымышленного, но правдоподобного происшествия
— Барбикен?.. Николь?..
— Мастон!
— Вы?..
— Мы!
В тоне этих двух-трех слов, произнесенных обоими товарищами одновременно, довольно странным голосом, можно было прочесть немой упрек и всю досаду, накипевшую в их душе.
— Верно ли, что ваша галлерея в Килиманджаро имела точно шестьсот метров длины при двадцати семи ширины?
— Конечно, точно.
— А весил ли ваш снаряд именно сто восемьдесят миллионов килограммов?
— Да, весил!
— Было ли употреблено на выстрел две тысячи тонн мели-мелонита?
— Да, было!
Эти три положительные ответа как молотом ударили Мастона по голове с искусственным черепом.
— В таком случае, я полагаю… — начал было Мастон, но не окончил фразы.
— Ну-с, что именно? — спросил Барбикен.
— А вот что, — ответил Мастон. — Ясно, что операция не удалась только потому, что порох не сообщил ядру начальной скорости в две тысячи восемьсот километров.
— Вот как!.. — воскликнул капитан Николь.
— Да-с! И ваш мели-мелонит годится лишь на то, чтобы заряжать им детские пугачи.
Эти слова нанесли капитану Николю кровное оскорбление и заставили его привскочить, как ужаленного.
— Мастон! — вскричал он.
— Николь!
— Если вы хотите стреляться мели-мелонитом…
— О! нет, пироксилином!.. Это вернее!
Чтобы успокоить расходившихся артиллеристов, потребовалось вмешательство миссис Скорбит.
— Подумайте только, ведь вы — друзья! — вскричала она.
Тогда вмешался и сам Барбикен.
— Какая польза и какой толк в этих взаимных упреках и обвинениях? — сказал он более спокойным тоном. — Несомненно, все вычисления нашего почтенного друга Мастона вполне верны, как несомненно и то, что количество употребленного мели-мелонита, изобретенного нашим почтенным другом, было тоже вполне достаточно! Мы в точности применили на практике все новейшие данные современной науки, и… вместе с тем наш опыт все-таки не удался! Отчего? Возможно, что мы никогда этого и не узнаем!..
— Ну, что-ж! — воскликнул секретарь Пушечного клуба. — Повторим попытку!..
— А деньги, которые потрачены без пользы? — заметил капитан Николь.
— А общественное мнение? — воскликнула Еванжелина Скорбит. — Разве вы полагаете, что оно допустит вас еще раз поставить на карту судьбу всей планеты?
— Но что же станется теперь с приобретенной нами Северной областью? — спросил капитан Николь.
— Воображаю, как упадут акции Северного Товарищества! — прибавил Барбикен.
Полный провал!.. Падение акций уже началось; их продавали связками по цене негодной бумаги.
Таков был исход этого поистине гигантского предприятия. Таким грандиозным крахом, который останется навсегда у всех в памяти, закончились грандиозные проекты Барбикена и Ко.
И можно только вообразить себе, что пришлось вытерпеть этим отважным людям, когда все общество перестало сдерживаться и дало полную свободу своей вспышке. Никогда еще насмешка не обрушивалась ни на кого так беспощадно, как на бедных инженеров; никогда еще фельетоны газет, юмористические песенки, карикатуры и всякого рода пародии не находили себе такого обильного материала, как в данном случае.
Станет ли когда-нибудь известно, что было причиной неудачи? Мог ли неуспех служить доказательством того, что подобного рода предприятия вообще невыполнимы, что человеческих сил никогда не хватит на то, чтобы изменить суточное движение Земли, что никогда Полярная область не будет перемещена на такую широту, где вечные снега и льды растают от лучей Солнца?
Ответ на эти вопросы был дан через несколько дней по возвращении Барбикена и его товарища в Америку.
В номере французской газеты «Время» от 17 октября появилась небольшая заметка, оказавшая огромную услугу всему свету. В ней говорилось:
«Конечно, всем теперь известно, как печально окончилась попытка создать новую ось Земли. Нельзя, однако, не признать, что вычисления Мастона, основанные на совершенно точных данных, привели бы к желаемому результату, если бы по необъяснимой рассеянности в них с самого начала не вкралась ошибка.
Ошибка состоит в том, что знаменитый секретарь Пушечного клуба, взявши основанием вычислений окружность земного шара, написал цифру в сорок тысяч метров, вместо сорока тысяч километров, что именно и повело к неправильному решению.
Чем объяснить подобную ошибку?.. Что могло быть ее причиной?.. Как мог сделать ее такой замечательный математик?.. Теряешься в догадках! Несомненно только, что, будь задача о перемещении оси составлена правильно, она была бы и решена верно. Но раз были забыты три нуля, в конечном итоге получилась ошибка в двенадцать нулей.
Для того чтобы переместить земную ось на 23° 28' при силе, приданной капитаном Николем мели-мелониту, потребовалась бы пушка не в миллион, но в целый триллион раз больше двадцатисемисантиметровой пушки, причем из нее нужно бы было выпустить не один снаряд, а целый миллион снарядов.
В данном же случае единственный выстрел, произведенный в Килиманджаро, передвинул полюс всего на три микрона (три тысячных миллиметра), а уровень воды в океане изменился не более, чем на девять тысячных микрона. Что же касается снаряда, то он в виде маленькой планеты вошел в состав солнечной системы.
Итак, теперь вполне выяснилось, что причиной унизительной неудачи была рассеянность Мастона, забывшего по какой-то случайности приписать, где надо, три нуля.
Негодованию его товарищей не было пределов. Но в то время, как его коллеги осыпали его упреками и проклятиями, общественное мнение, видимо, изменилось в пользу бедного математика. В конце концов ведь только благодаря его ошибке обитатели земного шара избегли ожидавшей их страшной катастрофы.
Следствием было то, что со всех сторон посыпались к Мастону поздравления по случаю сделанной им ошибки.
Но эти приветствия, понятно, не только не радовали, но, напротив, страшно раздражали почтенного секретаря Пушечного клуба. Он чувствовал себя в высшей степени сконфуженным. Барбикен, капитан Николь, Том Гентер, полковник Билсби и их друзья никогда, никогда не простят ему его ошибки!
Единственным человеком, не сделавшим ему ни одного упрека, была все та же миссис Скорбит. Благородная женщина осталась ему верна и в эту трудную для него минуту.
Первым делом Мастон принялся за проверку своих вычислений, положительно не допуская мысли, чтобы он мог совершить подобную ошибку.
А, между тем, это было так: Алкид Пьердё оказался прав. Вот почему в последнюю минуту перед ожидаемой катастрофой этот оригинал, нимало не волнуясь, по обыкновению веселый, жизнерадостный, спокойно сидел в ресторане и пил за успех выстрела в Килиманджаро.
Да! Ни более, ни менее, как только три нуля были забыты в выражении длины земного экватора! Внезапное воспоминание осенило Мастона. Он вспомнил, что это случилось как раз в начале его работы, когда он заперся в своем кабинете в Баллистик-коттедже. Он ясно помнил, что, взяв мел, четко вывел на черной доске число 40 000 000. В эту минуту раздался нетерпеливый звонок телефона… Мастон оставил работу и подошел к телефонному аппарату… Обменявшись несколькими словами с миссис Скорбит, он хотел уже вернуться к доске. Раздался сильный удар грома, затем вторичная молния сшибла его с ног и откинула доску к печке… Поднявшись с полу, он принялся было опять за работу и прежде всего хотел восстановить число, которое оказалось наполовину стертым. Едва он успел написать 40 000… как раздался опять телефонный звонок… Очень возможно, что когда он второй раз вернулся к доске, то тут-то именно и забыл приписать три нуля к числу, выражающему окружность Земли.
Да, иначе и быть не могло. Единственная виновница ошибки — миссис Скорбит! Не помешай она ему в ту минуту, он, весьма возможно, не получил бы никакого удара от электрического разряда! Кто знает, быть может, молния не сыграла бы с ним такой подлой шутки!
Можно себе представить, какой удар был нанесен Еванжелине Скорбит, когда Мастон сообщил ей обстоятельства, при которых совершена была ошибка. Да, несомненно, она одна была виновата в ошибке!.. Из-за нее Мастон считал себя опозоренным до конца дней своих, которых осталось ему, вероятно, прожить немало, так как члены Пушечного клуба умирали не иначе, как столетними стариками.