С прибытием делегатов в Балтимору газеты опять забили тревогу, стараясь перещеголять одна другую в догадках по поводу пущенной в продажу Полярной области.
Между тем сами уполномоченные, избегавшие всякого сближения и даже случайных встреч до приезда в Балтимору, водворившись в городе, видимо изменили тактику и искали случая познакомиться друг с другом. Их побуждало к этому то, что каждый задался мыслью, спустившись с парохода, прежде всего отыскать представителя таинственного «Северного Полярного Товарищества» и осторожно выведать у него подробности затеянного предприятия. Но оказалось, что Форстер нем, как треска, и сам ровно ничего не знал. И лишь после того, как делегаты окончательно убедились в несбыточности своих надежд, они отказались от взаимного недоверия, и началось сближение. Нащупав стремления и намерения каждого из своих товарищей и убедившись в том, что они вовсе уж не так опасны друг для друга, как предполагали, делегаты решили даже составить нечто в роде союза против общего, невидимого, но страшного соперника. С этой целью 22 ноября, в гостинице «Вольслей», в помещении, занимаемом майором Донелланом и его секретарем, состоялось совещание делегатов, инициатором которого явился русский уполномоченный Борис Карков, бывший, как уже сказано, очень тонким дипломатом.
Совещание было открыто вопросом профессора Гаральда, не удалось ли кому-нибудь из собравшихся коллег раздобыть хоть какие-нибудь сведения о коммерческих и промышленных целях нового предприятия. Вот тут-то и обнаружилось, что все делали попытку что-нибудь разузнать у Форстера, но потерпели полную неудачу.
— Мне совсем не повезло, — признался Эрик Бальденак.
— Да и я не имел успеха, — прибавил Янсен.
— Что касается меня, — сказал Дэн Тудринк, — дело было так: явившись в магазин на Гайд-Стрите, я застал там какого-то толстого господина в цилиндре, черном сюртуке и длинном белом переднике, закрывавшем его от подбородка до пяток. Отрекомендовавшись, я сказал ему, что пришел от имени м-ра Донеллана получить кое-какие сведения; на это последовал ответ, что сейчас только пришел из Нью-Фаундленда пароход «Южная Звезда» с большим грузом свежей трески, и что он может уступить мне большую партию в счет фирмы Ардринель и Ко.
— Ну, что ж, — заметил голландский делегат, все еще продолжавший относиться довольно скептически к своим товарищам, — по-моему, лучше купить партию трески, чем бросить деньги на покупку каких-то неведомых ледников.
— Вопрос идет вовсе не о треске, — резким и высокомерным тоном прервал его майор Донеллан, — а о Полярной области, которую…
— …Америка собирается проглотить! — шутливым тоном докончил за него Дэн Тудринк.
— Не поперхнется ли она ею? — заметил Борис Карков.
— Повторяю, — тем же тоном продолжал Донеллан свою речь, — вопрос идет не о треске, а о том, что Америка, в лице «Северного Полярного Товарищества практических деятелей», — прошу, господа, обратить внимание на выражение «практических деятелей», — собирается купить площадь в 400 000 кв. миль, за 84° сев. широты…
— Все это нам уже давно хорошо известно, майор Донеллан, — перебил его на этот раз профессор Гаральд. — Теперь нас больше всего интересует, как именно Америка собирается эксплоатировать свои вновь приобретенные моря, территории и…
Майор Донеллан начал в третий раз:
— Северо-Американские Штаты намереваются покупкой присоединить к себе часть земного шара, долженствующего по своему географическому положению принадлежать исключительно Англии…
— России, — сказал полковник Карков.
— А почему бы не Голландии? — спросил Янсен.
— Скорее всего Швеции и Норвегии, — вставил профессор Гаральд.
— А по-моему, Дании, — сказал Эрик Бальденак.
Делегаты ощетинились, и мирное совещание грозило перейти в горячий спор, но тут на помощь снова явился Дэн Тудринк.
— Мой коллега, — сказал он самым примиряющим тоном, — коснулся вопроса, который уже давно решен: Полярная область не принадлежит никому и, пущенная с публичных торгов, сделается собственностью того, кто за нее больше всего предложит. В виду того, что каждый из присутствующих здесь уполномочен своим государством распоряжаться известной суммой, не лучше ли будет составить синдикат, что даст нам возможность сообща отразить притязания «Северного Полярного Товарищества»?
Делегаты переглянулись. Синдикат! Что ж, не глупо придумано! Теперь в промышленности и в политике это словцо в большой моде.
Но все же оно одно далеко еще не исчерпывало вопроса.
— Ну, а что дальше? — спросил Янсен.
— Да, в самом деле… Положим, синдикат купит. Что же ему затем делать с своим приобретением?..
— Мне кажется, что Англия… — начал было майор сухим тоном.
— И Россия, — прибавил полковник Карков, нахмурив брови.
— И Голландия, — поспешил вставить Янсен.
— С тех пор, как существует Дания… — начал Эрик Бальденак.
— Позвольте, позвольте, — вмешался опять Дэн Тудринк. — Из-за чего нам ссориться?.. Вернемтесь лучше к нашему синдикату…
— Ну-с, а что же из этого будет дальше? — повторил свой вопрос Гаральд.
— Дальше? — ответил Дэн Тудринк, — а вот что: когда вы сообща купите Полярную область, она останется, смотря по соглашению, или в общем владении, или четыре державы уступят ее — понятно, за известное вознаграждение — в полную собственность пятой. Во всяком случае этим будет достигнута наша главная цель: окончательное исключение из числа претендентов Америки.
Предложение английского секретаря показалось всем благоразумным, по крайней мере на первое время, пока дело не дошло еще до выбора того пятого счастливца, которому все остальные четыре собственника уступят свои доли. Во всяком случае хорошо было уже и то, что, как справедливо заметил Тудринк, Америка окончательно исключалась из числа совладельцев.
— Что умно, так умно, — одобрил Эрик Бальденак.
— Да, ладно, — согласился полковник Карков.
— Хитро, — подтвердил Янсен.
— Находчиво, — сказал Гаральд.
— Чисто по-английски, — изрек и сам майор Донеллан.
Каждый пустил свое словцо, тая в душе надежду в удобное время провести своих товарищей.
— Итак, — сказал Карков, — решено: если мы составим синдикат, каждому из государств будет предоставлено в будущем действовать вполне самостоятельно. Правильно?
Все подтвердили.
Предстояло только выяснить, какой суммой располагал каждый делегат. Никто не сомневался, что она превысит цену, которую даст «Северное Полярное Товарищество».
Вопрос этот предложил все тот же Тудринк. Но тут произошло нечто неожиданное.
Воцарилось полное молчание.
Никто не хотел ответить на вопросы. Как? Вывернуть свои карманы? Заранее открыть карты и показать соперникам ту предельную сумму, которой каждый из них может располагать? Нет, благодарим покорно! Ну, а если синдикат почему-либо распадется? Да и вообще, разве обстоятельства не могут измениться? Нет, нет, ни за что! Предстоящая игра требует большой осторожности. Раскрыть свои денежные возможности — равносильно верному проигрышу.
Очевидно, что ответить Тудринку можно только двояким образом: или преувеличить свой кредит, что, впрочем, могло создать самое неловкое положение в ту минуту, когда потребовалось бы внести наличные деньги, или, наоборот, настолько уменьшить его, что вся затея синдиката обратилась бы в шутку.
Последняя мысль возникла прежде всего у голландского делегата, который и без того не придавал серьезного значения предложению английского секретаря; остальные, понятно, ухватились за нее.
— К моему крайнему сожалению, — сказал Янсен, — для покупки Полярной области я располагаю суммой всего в пятьдесят риксдалеров.
— А я — всего тридцатью пятью рублями, — сказал полковник Карков.
— А я — двадцатью кронами, — сказал делегат Швеции и Норвегии.
— А я — и того меньше: всего пятнадцатью кронами, — сказал датчанин.
— Что же, тем лучше для вас, — произнес майор Донеллан таким тоном, в котором сказалось все присущее англичанину презрение к остальным национальностям. — Очевидно, Полярная область останется за вами, так как Англия собирается предложить за нее только один шиллинг.
Это ироническое заявление было заключительным аккордом совещания делегатов старушки Европы.
Глава IIIПродажа с торгов Северного Полюса
Почему продажа Северного полюса, назначенная на 3 декабря, должна была состояться в обыкновенном аукционном зале, где продавалась мебель, посуда, утварь, инструменты, — одним словом, всякое движимое имущество? Почему, раз дело шло об имуществе недвижимом, аукцион не назначили, как принято в подобных случаях, в конторе нотариуса или в гражданском отделении суда? И, наконец, к чему понадобилось участие оценщика, если вопрос шел о продаже ни более, ни менее, как целой части земного шара? Разве можно было Северный полюс — нечто, являющееся самым неподвижным в целом свете — приравнивать обыкновенному недвижимому имуществу?
Это казалось нелогичным, но все же было так. Полярная область продавалась как простая движимость, и купчая крепость нимало не теряла от этого своей силы. Но, с другой стороны, не указывало ли это условие продажи на то, что «Северное Полярное Товарищество практических деятелей» смотрит на свою недвижимость, как на нечто такое, что можно при случае и переместить?
Понятно, что все эти странности сильно интриговали умы тех в высшей степени проницательных людей, которые редки даже и в Соединенных Штатах.
Необычайность дела привлекла в день аукциона огромную толпу, если и не серьезных покупателей, то во всяком случае любопытных, которым не терпелось узнать, чем все это кончится. Да и в самом деле, состязание обещало много интересного.
К тому же, надо заметить, что со времени приезда в Балтимору европейских делегатов за ними очень ухаживали, их окружали большим вниманием, при чем, само собою разумеется, не дремали и интервьюеры. Немудрено поэтому, что общественное мнение, как случается всегда в Америке, было возбуждено до крайней степени. Составились безумные пари, — обычная форма, в какую выливается в Америке общественное возбуждение. Однако, хотя граждане всех частей Соединенных Штатов разделились на группы, придерживавшиеся каждая своего мнения, но в общем симпатии и горячие пожелания полного успеха у всех были, конечно, исключительно на стороне своих соотечественников. Они надеялись, что Северный полюс укроется под голубым звездным флагом. Однако эта надежда не мешала им испытывать некоторого рода тревогу. Им не страшны были ни Россия, ни Дания, ни Швеция с Норвегией, ни Голландия, но рядом с ними на страже была Англия с ее упорством, богатством и честолюбивым стремлением все присвоить и забрать в свои руки. Одни держали пари за Англию, другие за Америку, как делается на скачках и на бегах, и число стоявших за оба эти государства было почти одинаково, тогда как остальные четыре державы вовсе не находили сторонников. Хотя аукцион назначен был в двенадцать часов, но Больтон-Стрит уже с раннего утра был запружен любопытными. Возбуждение достигло крайней степени. Еще накануне телеграф сообщил всем европейским газетам, что большая часть пари, предложенных американцами, были приняты англичанами, о чем немедленно, по распоряжению Тудринка, были вывешены объявления на стенах аукционного зала. Среди публики разнесся слух, что английское правительство предоставило в распоряжение майора Донеллана значительные суммы и проектирует уже образовани