Теперь я поняла. Оставить Айван-Мелиссу сидеть в банкетном зале в одиночестве — это лучшая месть, какую только могли придумать другие знаменитости. С другой стороны, средства массовой информации ее любили. Они не могли пресытиться ее таинственным, хрипловатым голосом и манерой выкладывать первое, что придет в голову. Ее новоприобретенный звездный статус только ухудшит дело. Мы ожидали десятки представителей прессы, которые непременно упомянут в своих статьях о скучной и невзрачной публике.
У Келли были свои заботы. Я слышала, как она говорила кому-то:
—Прекрасно. Если придет он, то не придет Эми Ортега, а мне нужнее она, чем он, так что ответ будет «нет».
Я не знала, как вести себя в случае, когда кто-то придет и его появление заставит уйти кого-то другого.
—Не волнуйся,— сказала Келли, когда я призналась в своей неуверенности насчет пары людей, которых я пригласила.— Мы всегда можем перезвонить и отменить приглашение.
Это сильно отличалось от наших методов работы в Нью-Йорке. Для премьеры фильма «Забег», которая состоялась в прошлом месяце, был составлен список приглашенных. Он был тщательно отредактирован, одобрен, скреплен, «аллегрован», после чего приглашения были вручены гостям лично, из рук в руки.
К четырем часам мы отчаялись заманить на мероприятие хотя бы одну настоящую звезду. Все, чем увенчались наши усилия, свелось к паре девиц из сериала «Спасатели», аккомпаниатору из средненькой поп-группы и еще нескольким не слишком известным персонам. Тони придет в неистовство. Эта премьера следовала непосредственно за настоящим фестивалем, устроенным Филом и покорившим город всего двумя днями раньше, и он пожелает для себя тех же почестей.
—Давай-ка на сегодня закончим,— сказала Келли после очередного унижения. Меня удивило, что она предложила бросить занятие, не обеспечив прихода хотя бы одной крупной звезды, но я слышала, что лос-анджелесский офис был намного либеральнее нашего. Впрочем, это понятно — здесь не было Фила и Тони, которые дышат в затылок.
Мы договорились вернуться к работе завтра, а в промежутке я постараюсь пасти знаменитостей, которые все еще оставались во «Временах года». К несчастью, большинство из них уже улетели утром, включая Шона, который без всяких капризов отправился коммерческим рейсом. Казалось, что после потери «Оскара» его блеск потускнел и ему не терпелось вернуться в Новую Зеландию. Он даже собственноручно вынес из отеля багаж, когда поблизости не оказалось ни одного носильщика.
Еще оставалась пара часов светового дня, и я надеялась, что застану Кларка и компанию у бассейна или в баре отеля. Мне казалось, что я заслужила небольшую выпивку в тени зонтика. Дагни наверняка уже испарилась: она взяла несколько дней отпуска для отдыха в Лагуна-Бич, утомившись от оскаровских торжеств. Я сгребла пачку приглашений на премьеру и пошла к машине.
Когда я выезжала из гаража, позвонила Аллегра. По ее ледяному шепоту я моментально поняла, что ей известно о наших неудачных попытках завлечь достойных упоминания гостей.
—Я велела Дагни заказать тебе билет на ночной рейс, пока я буду заниматься этой премьерой. К тому же «хиты» не раздавались целых три дня и в Нью-Йорке никто ничего не знает.
Ночной рейс. Времени у меня было ровно на то, чтобы вернуться в отель, собрать вещи и добраться до аэропорта. Я злобно вышвырнула приглашения в окно, надеясь, что все бомжи и проститутки с бульвара Сансет сочтут себя приглашенными. Я приземлюсь, чтобы только-только успеть доехать до офиса и сложить «хиты», после чего неизменно благодарный персонал «Глориос» вышвырнет их в мусорную корзину. По крайней мере в самолете можно было поспать.
Я прибыла в аэропорт Лос-Анджелеса, отдала багаж и пошла к воротам, и на полпути осознала, что в спешке забыла положить в ручной багаж сувениры для работников аэропорта и экипажа. Для полета первым классом обычно хватало копии фильма, выпущенной для членов Академии, футболки и пары дисков с саунд-треками. Этому трюку меня научил Роберт, и я успешно прибегла к нему на пути в Лос-Анджелес. А Кларк однажды просидел половину полета в кабине после того, как подарил пилотам бейсболки с символикой «Глориос». Я устроилась на среднем сиденье, которое Дагни, конечно же, подобрала мне нарочно, подложила подушку, укрылась одеялом и постаралась уснуть до взлета.
Через полчаса полета меня разбудила стюардесса.
—Карен Джейкобс?— спросила она.— Пойдемте со мной, пожалуйста.
Она провела меня в салон первого класса и усадила рядом с ухмылявшимся Робертом.
—До меня дошел слух, что ты летишь этим рейсом.
—Спасибо, что выручил.
—Не за что, но у стюардесс растет аппетит. Должно быть, из-за уймы кинодеятелей, летавших в последнее время этим рейсом. Мне это стоило семи «Пилотов-иностранцев», двух шоколадных «Оскаров» и моих трусов от Малкольма Леонарда.
—Прости за трусы, Роберт, но у меня есть кое-что тебе в утешение.— Я полезла в сумку и достала дюжину бутылочек с жидким мылом, прихваченных из отеля.— Для народа.
—Спасибо. Так мило с твоей стороны.— Он уложил их в свой багаж и посмотрел на меня, но его мысли, казалось, были далеко.
Я рассказала ему о малопочтенной публике, которая соберется на премьеру «Любит мальчиков, любит девочек».
—Знаменитости,— пробормотал он.— Иногда у них попросту нет чувства меры. Как бы там ни было, у нас есть проблемы похуже. Сегодня утром умер Грецки.
—Уэйн Грецки умер?— Я чуть не сорвалась на крик. Двадцать голов первого класса повернулись в нашу сторону.
—Тссссс. Не Уэйн Грецки.— Он обернулся к остальным пассажирам и театрально прошептал: — Не Уэйн Грецки,— прежде чем снова повернуться ко мне.— Грецки, лайка с Аляски из «Держите щенка». Я возвращаюсь пораньше, чтобы найти такую же собаку для пресс-конференции. Мы уже застолбили «Тудей», «Лив», «Леттерман» и «Вью». Никто не знает, что он сдох. Нам нужна подмена.
—Может быть, вместо него выступит кто-нибудь из актеров?
—Ни о ком другом и слышать не хотят. Грецки был в фильме звездой.
Фильм «Держите щенка» — довольно глупая история о мальчике, который переезжает в другой город и завоевывает известность благодаря невероятному умению своего пса играть в хоккей.
—Как же ты найдешь собаку, точно похожую на Грецки? У него ведь были глаза особенного цвета, да еще и большое коричневое пятно?
—Найдем, никуда не денемся. У меня есть кое-какой план,— сказал Роберт, как будто каждый день разыскивал собачьих двойников.— «Держите щенка» — картина Тони.
Этим все было сказано. Достойная замена будет найдена. «Иначе!..» — как любил говорить Тони.
Я пожаловалась Роберту на то, что ужасно устала от всей бессмыслицы, окружавшей вручение «Оскаров», и он ответил, что тоже сыт по горло.
—В субботу я старался объяснить Ребекке Рипли, что не могу позвонить в «Праду» и сказать, что она потеряла взятую у них сумочку,— потому что сумочка была у нее в руке. Ребекка закатила истерику, и Марлен пилила меня минут десять.
—И чем закончилось?— спросила я. У Ребекки Рипли была маленькая роль в новом фильме «Глориос», но большую известность ей принесла былая деятельность в качестве сводницы, организовывавшей «свидания» для могущественных голливудских продюсеров.
—Я позвонил в «Праду», а те решили, что Ребекка хочет взять сумочку на церемонию, и выслали ей еще одну. А она пошла с сумочкой от Тода.
—Это просто чудовищно,— сказала я.— Ты слышал о Нолане О'Лири, кинематографисте?
—Я знаю, что в прошлом году он требовал чего-то совершенно немыслимого, но не помню, чего именно.
—В этом году его помощница позвонила и сказала, что номер Нолана должен выходить окнами на север, чтобы был свет, с которым мистер Нолан привык просыпаться.— Я постаралась как можно точнее сымитировать акцент помощницы.
—Подозреваю, что дальше все было еще лучше.
—Когда О'Лири вселился, он вытащил компас и стал возмущаться, так как номер отклонялся от севера на десять градусов. Помощница орала, что мне «были даны точные указания», а после вставила еще словечко из четырех букв, для убедительности.
—Ты сказала ей, что за четыре дня до награждения никакие окна не будут никуда выходить?
—Нет. Я заметила, что «Лучший на Западе» на Саут-Сепульведа славится тем, что это единственный отель во всей Калифорнии, выстроенный точнехонько вдоль оси «север — юг». И больше я от нее ничего не слышала.
—«Лучший на Западе»!— Роберт ухмылялся.— Лучше его только валиум.
—Серьезно, Роберт, к пятнице я стала совершенно естественно, без запинки, говорить прегадкие вещи,— вздохнула я.— Как будто превратилась в микро-Марлен или кого-то еще.
Он с горечью произнес:
—Либо так, либо тебя обругают за некомпетентность. Важно сознавать, что делаешь, и помнить, что в реальном мире ты ведешь себя иначе.
Мне отчаянно хотелось рассказать Роберту о гипотетической встрече с Хенретти, но было слишком стыдно. Он решит, что я полная дура, раз уж распространяюсь о делах компании перед незнакомцем.
Заметив тревогу на моем лице, он спросил:
—Кстати, слышала, чем закончилось дело с Николаем?
Я закатила глаза. Жертвой эпидемии скверных манер пал даже восьмилетний Николай Тибореску, звезда «Забега», румынского номинанта в категории «Лучший иностранный фильм».
Он прибыл в четверг в сопровождении мамы. Они оба не говорят по-английски. Мы дали им румыноязычные путеводители и одели в бесплатные наряды от Валентино, так как менеджер Николая уведомил нас, что в лучших магазинах деловой части Трансильвании не было ничего достойного церемонии вручения «Оскара». Поначалу Николай был в полном восторге от Калифорнии и мечтал поплавать в гостиничном бассейне — по крайней мере казалось, что он имел в виду именно это во время нашего объяснения — наполовину на языке знаков, наполовину шарадами. Я воодушевилась, думая, что он-то и будет маленьким мальчиком, который раскроет Подлинный Смысл «Оскара».
—Да, я тоже думал, что он будет отличаться от остальных,