—Ты мой песик, Харви,— да, малюточка?— ворковала она. Харви довольно вилял хвостом.
—Джууулс!— нараспев произнес ЛеВайн.— Это же собака!
—Да, это мы, наши маленькие собаки,— отозвалась та, продолжая тискать Харви.
—Собака — это не песик!
—Да неужели?
—Это вовсе и не собака даже!— Все, что произносил ЛеВайн Классный, напоминало команду.
—Вот,— ЛеВайн указал на Мо и одобрительно кивнул,— вот — собака!
Чарли помахал в ответ, но ЛеВайн не обратил на него внимания.
Джульет в последний раз потрепала Харви и выпрямилась. Харви, увлекаемый Джеральдиной, жалобно скулил.
Перед лифтом Джульет и ее отряд обменялись серией церемонных рукопожатий с человеком, сидевшим на месте охранника.
—Сначала костяшками по костяшкам?— спросила Джульет, сосредоточенно прикусывая губу.
—Вторым номером! Сначала — удар локтем!
—Точно. Локтем, потом костяшками по костяшкам…
—Вот как надо!— ЛеВайн Классный медленно продемонстрировал на одном из парней пятиэтапное рукопожатие.
—Спасибо, ЛеВайн.
—Спасибо, ЛеВайн КЛАССНЫЙ!
Они поднялись на лифте и очутились в приемной.
—Как доложить?— осведомилась секретарша.
—Это же я, Джульет,— сказала та, снимая бейсболку и очень большие солнцезащитные очки в золотой оправе.
—Ох, простите. Я вас не узнала.
—Я вас не узнала,— фальцетом передразнил ЛеВайн Классный.— Что это за дерьмо на стене?
—Это произведение искусства.
—Это произведение дерьма!
—Хорошо, это произведение дерьма, это вы заставили меня так сказать,— ответила секретарша, еле удерживаясь от смеха.— Я сообщу о вас Тони, Джульет.
—Да, скажете ему, что я привела ЛеВайна и его команду и мы не любим ждать?— Фразу она закончила с вопросительной интонацией.
—Даю слово!
Секретарша передала сообщение, и вскоре Тони собственной персоной вышел поздороваться с ними. Тони приветствовал ЛеВайна рукопожатием, имевшим иную хореографию, нежели то, что состоялось внизу. Это завершилось взаимными толчками в грудь. Другие повторили жесты, и Джулия постаралась выполнить то же самое, но дошла только до третьего движения — хлопка по ладони собеседника. Все четверо прошли за Тони в конференц-зал, и последним, что донеслось перед тем, как захлопнулась дверь, были слова ЛеВайна Классного: «Вот ТАК это делается!»
Через пару часов я пошла в туалет, чтобы привести себя в порядок перед свиданием с Эллиотом. Я мыла руки дорогой пенкой, поставленной специально для Джульет, когда услышала:
—Эй, подружка, не выручишь сестренку?
Подняв голову, я увидела в зеркале Джульет, которая выходила из кабинки.
—Нормально смотрится?— Она поправляла джинсы, такие широкие, что они прикрывали ее темно-синие ботинки «Тимберленд». Штаны были такими огромными, а Джульет — настолько изящной, что, несмотря на большой кожаный ремень со сверкающей надписью «Джулс» на пряжке, они все время норовили упасть.
—По-моему, надо немного подтянуть ремень.
—Да, наверное.— Она затянула его потуже, но теперь пряжка оказалась на правом бедре.— Ну как?
—Слишком съехало вправо.
Она исправила недочет и выпрямилась.
—Спасибо. Трудно привыкнуть к этой одежде. Слишком отличается от того, что я ношу обычно.
На Джульет была фуфайка с надписью «METS», из разноцветных блесток. На шее у нее болталась толстая золотая цепь с круглым, инкрустированным бриллиантами медальоном, на котором было выгравировано нечто напоминавшее эмблему. Серьги — две огромные золотые буквы «J» — спускались ниже подбородка.
—Теперь лучше?— спросила она.
Я кивнула, удивленная тем, что только что дала Джульет Бартлетт совет касательно моды. Я еще не закончила макияж, как вдруг вошла Дагни.
—Джульет, рада тебя видеть,— холодно сказала она.
—Привет,— сказала Джульет.
—Я Дагни. Дагни Блум.
Джульет явно не могла вспомнить.
—Ну как же — химия, мистер Кэдуладдер?— Дагни начала заливаться краской.
—Ой, точно,— сказала Джульет, по-прежнему неуверенно.— Ты училась в Академии Фоксфут?
—Это наша эмблема?— Дагни взялась за медальон Джульет.
—Ага, я не знала, что бы такое нацепить, а мой парень сказал, что это обязательно.
—Ты о Заке говоришь?— Глаза Дагни загорелись.
—Нет — о другом, который мне помогает.
Когда я выходила, Джульет, пытаясь высвободить медальон из рук Дагни, объясняла, кто такой ЛеВайн Классный.
Дагни вернулась, когда я выключала компьютер, и сразу взялась за телефон — она ни на секунду не могла отложить выполнение обязательств, которые сама себе придумала.
—Ты не поверишь, Она только что приходила в офис. Она обнялась со мной, как будто мы были лучшими подругами. Она хочет сняться в этом рэповом кино и вырядилась, как для MTV!
Мне не хотелось это слушать, и я отправилась на встречу с Эллиотом.
Мы договорились встретиться в баре в Гринвич-Виллидж, куда сотрудники «Глориос» никогда не заглядывали. Я не собиралась говорить с ним о компании, но все равно не хотела встречаться с коллегами. Эллиот позвонил мне во второй половине дня, чтобы еще раз договориться о времени свидания. Потом он спросил, какая на мне обувь.
—Высокие черные сапоги до колена. Как я тебя узнаю?
—Ну, я-то тебя видел.
—И все-таки?— Мне страшно не хотелось стоять и ждать.
—Я тебя найду,— сказал он и положил трубку.
Я медленно шла, надеясь, что до встречи с Эллиотом у меня будет время выкинуть «Глориос» из головы. После Гейба у меня никого не было, и я сомневалась, что достаточно хорошо помню все эти приемчики: поговорить ни о чем, посмеяться в нужных местах — сделать так, чтобы ему захотелось увидеться снова. Тот факт, что я встречаюсь с Эллиотом Солником, лишь осложнял дело из-за близости, которую создавало ежедневное чтение его колонки. Казалось, что я не раз болтала с ним за чашечкой кофе, однако в действительности даже не представляла себе, как он выглядит.
Подойдя к бару, я на пару секунд задержалась у витрины расположенного рядом магазинчика, чтобы поправить прическу и убедиться, что выгляжу нормально. К моему большому разочарованию, хорошо разглядеть сапоги мне не удалось. Я толкнула дверь и вошла. Не успела я сделать и пяти шагов, как услышала знакомый голос: «Карен, рад тебя видеть». Эллиот был невысок — примерно одного со мной роста. У него были каштановые, чуть вьющиеся волосы и широкие плечи. Он поцеловал меня в щеку, и я увидела, что у него карие глаза.
Официантка подвела нас к столику в глубине зала. Эллиот заказал скотч, и я зачем-то сказала: «Мне тоже». Вообще-то странно, обычно я его не пила. Видимо, вспомнила, что скотч придает смелости.
—Ну и как обращаются с вами братья Искусство и Коммерция?— спросил Эллиот, заставив меня рассмеяться.
К тому времени как я допила первую порцию, мне уже стало хорошо и уютно. После второго стакана я почувствовала уверенность, что могу запросто говорить о «Глориос» и не сболтнуть ничего лишнего. Очень скоро мы заговорили о Джульет Бартлетт.
—И как, по-твоему, Карен, близнецы будут делать из нее АэроДжен? В чем там вообще дело?
Я ответила, что не знаю, но Джульет изо всех старается показать им, что она сумеет убедительно сыграть Джен, и мне ее старания кажутся впечатляющими. После третьего скотча я посвятила его в некоторые — честно говоря, в большинство — детали ее трансформации: тут были и ДеВайн Классный, и «навигатор», и усыпанная бриллиантами эмблема школы, и прочие попытки Джульет стать настоящей «Джен». Еще я рассказала, что успех Джульет заставил вконец расклеиться одну из моих сослуживиц, и мне пришлось прикусить язык, чтобы не хихикнуть.
—Джульет действует так на многих женщин, особенно в Нью-Йорке,— заметил Эллиот.— Дня не проходит, чтобы кто-нибудь не сказал мне о ней гадость, и это никогда не подтверждается — как та чушь, ради которой я звонил Аллегре на прошлой неделе.
—Как ты думаешь, почему так?
—Что ж, девушки всегда соперничают друг с дружкой. Им тяжело видеть, когда кто-то, кого они считали себе ровней, вдруг становится большой звездой.
Дикая реакция Дагни все равно казалась мне бессмысленной, и я так и сказала Эллиоту.
—Я тебе объясню.— Эллиот украдкой зацепил ступней мою лодыжку и потянул к себе. Я пыталась сосредоточиться на беседе.— Дай-ка я угадаю: эта твоя Дагни — из Нью-Йорка, у нее богатые родители, она ходила в престижную школу.— Я кивала, а моя нога продолжала свое путешествие.— Такие девочки, а я их знаю, потому что вырос там же, но только в Бруклине, где все не так запущенно.— Теперь моя ступня оказалась на краю его стула, и Эллиот положил руку мне на лодыжку.— В общем, у этих девочек много денег, куча домов — барахло есть у всех. Но когда дело доходит до вещей, которые нельзя купить…— Моя нога уже была у него на коленях, и он принялся ее поглаживать.— Вот здесь дорожки расходятся. Им нравятся красивые истории об актрисах — ну, ты знаешь,— которые вылезли из нищеты, чьи родители были рабочими-иммигрантами, страдали от ужасных болезней,— таких они привечают и приветствуют. Но чтобы одна из их круга? Такого не прощают.
Все это было крайне занимательно — и то, что он рассказывал насчет Джульет и женщин ее социального класса; и то, как его пальцы двигались по моей ноге и в настоящий момент массировали место повыше лодыжки, где ступня переходила в голень. Надо будет спросить у Абби, как оно называется. Пока что я считала его «зоной Эллиота».
—Джульет какое-то время будет у нас появляться, им придется привыкнуть,— сказала я, прикидывая, как мне самой привыкнуть к этому.
Он кивнул:
—У Фила на нее серьезные виды, но за каждую роль в хорошей картине «Глориос» ей приходится играть хотя бы в одной плохой. Это новая математика от Уоксманов. Собачья работа.
Собака! В пять утра на следующий день мне нужно было быть в «Ройялтоне», чтобы встретиться с Робертом и забрать Мо на шоу «Сегодня». Я убрала ногу так поспешно, что на лице Эллиота отразилась тревога.