– Убирайся прочь! – грозно выкрикнул Нджаява Манн Севен.
– Нет, нет, я не уйду, мой повелитель, – упав перед ним на колени, прошептала Визиофея. – Не гони меня. Позволь остаться.
– Убирайся, – сквозь зубы процедил король. – Ты, верно, забыла, что у меня тысяча наложниц, которые ждут своего часа, и что ты – одна из них.
– Прости, – еле слышно проговорила Визиофея, поцеловав край одежды короля. – Прости…
Сердце короля смягчилось. Он опустился на колени перед заплаканной женщиной, осыпал поцелуями её мокрое лицо, крепко-крепко обнял и зашептал:
– Прости, прости, любовь моя. Я лишился рассудка. Ты, Визиофея – единственная женщина, покорившая сердце гордого, надменного, себялюбивого короля. Я боюсь за тебя, за нашего сына, жизнь которого ты должна сохранить. Сделай это ради меня, ради нашей любви. Беги, Визиофея…
– Еще минута промедления, и мне не спасти тебя, Визиофея, – проговорил старец, помогая ей подняться.
– Прощай, – прижавшись к королю, прошептала Визиофея.
– Прощай, любовь моя, – проговорил король, едва шевеля бескровными губами.
Старец и Визиофея направились к двери. Джулия прижалась к холодной каменной стене, а когда монах проходил мимо нее, сделала шаг вперед и спросила:
– Что делать мне, Анх То?
– Дождаться утра, – ответил он, жестом останавливая её.
– Но, на рассвете все здесь превратится в прах и пепел, – воскликнула Джулия.
– Дождись рассвета, – сказал старец и исчез.
Джулия присела на корточки и, обхватив голову руками, застонала:
– Зачем мне снится этот сон? Что я должна понять, вторгаясь в вековые тайны? И почему такой печалью мой полон дух и сердце разрывается на части? Кто даст ответ? И есть ли объясненье всем мукам и страданиям земным?
– Не торопись, еще ты все узнаешь, – послышалось в ответ. И яркий свет рассеял темноту.
Грянул гром барабанов, сопровождаемый бряцаньем доспехов, звоном кадильных чаш и мелодией ритуальных песен. Запахло благовониями и ароматными маслами.
– Яви себя народу, Нджаява Манн! – раздались восторженные крики.
– Ты – наше солнце!
– Ты – наш властелин!
– Ты – наш посредник пред сынами света!
– Ты – второй после Будды!
– Яви скорей свой лик, король!
Джулия поспешно поднялась и побежала по широкому коридору к распахнутой в небо двери. Отсюда она могла видеть многоголосую пеструю толпу, стоящую у подножия Анкор Томба и золотого Будду, к которому медленно двигалась вереница людей, одетых в ярко-желтые одежды. Впереди всех, высоко подняв голову, шел король Нджаява Манн Севен.
Его черные, напомаженные маслом волосы, приобрели на солнце золотой оттенок. Бледное лицо короля было совершенно спокойным. Джулии показалось, что на нем появилось некое подобие улыбки, когда король поднялся на последнюю ступень пьедестала и повернулся к людям, чтобы вознести всесожжения. Наступила полная тишина. Нджаява Манн Севен поднял вверх кадильницу, и в тот же миг трезубец молнии вонзился в его сердце. Огненный вихрь подхватил всех, находящихся на вершине Анкор Томба и увлек за собой в черную воронку пустоты.
Крик отчаяния и страха огласил пространство. Люди бросились врассыпную. Солнце померкло. Вязкий, тягучий сумрак повис над землей. Стены храма заходили ходуном, а каменные идолы попадали со своих пьедесталов лицами вниз.
Джулии показалось, что началось землетрясение. Она прижала ладони к лицу и застонала:
– Господи, скорей бы рассвет. Господи, помоги мне проснуться. Помоги мне выбраться из этого жуткого места. Помоги мне, Господи!
Чьи-то сильные руки подхватили Джулию и понесли вниз к подножию Анкор Томба туда, где стоял Лонг с букетом орхидей.
– Кто помог мне спуститься? – озираясь по сторонам, спросила Джулия.
– Тот, кого ты просила, – подмигнул Лонг, протягивая ей орхидеи.
– Господь, – прошептала она, опуская лицо в цветы.
– Господь, – запели на все лады, проснувшиеся птицы.
– Хочешь побродить по темплам Анкора вместе с туристами? – поинтересовался Лонг.
– Нет, – покачала головой Джулия. – Я провела бессонную ночь, и с удовольствием просплю весь день, если ты мне позволишь.
– Позволю, – улыбнулся Лонг.
Суденышко двигалось вверх по Меконгу. Джулия, убаюканная ворчливым урчанием мотора, беззаботно уснула. Ей снились черно-серые каменные идолы с четырьмя лицами, смотрящими в разные стороны. Идолы менялись головами, рассыпались на множество малюсеньких кусочков, а потом вновь принимали прежний облик и шептали:
– United we fall, than united we stand.[5]
Король Нджаява Манн Севен поднимался вверх по отвесным ступеням, чтобы вместе с многоликими статуями рухнуть вниз, превратиться в прах, а потом восстать из праха в образе Ричарда, окруженного танцовщицами Апсара, исполняющими медленный ритуальный танец.
А в синем небе кружила птица с золотым оперением, пытаясь улететь подальше от зловещего места, но что-то не отпускало её, заставляя вновь и вновь парить над потерявшими былую красоту темплами.
Джулии показалось, что сейчас она узнает секрет, ради которого она провела ночь в Анкоре, но громкий голос Лонга заставил ее пробудиться.
– Просыпайся, Лиен, спать на закате вредно, – проговорил он, тормоша ее за плечо.
– Ах, – сокрушенно вздохнула Джулия. – Еще бы миг, и я бы постигла смысл…
– Сны обманчивы, Лиен, – покачал головой Лонг. – Не стоит доверяться им в поисках истины и смысла.
– Хорошо, – пообещала Джулия, оглядываясь по сторонам. – Еде мы?
– В Лаосе, – ответил Лонг. – Мы преодолели большую часть пути. Скоро полноводный Меконг станет похож на речушку, а потом и вовсе на ручей, по которому невозможно будет плыть на моем корабле. Но… не станем думать о том, что будет потом. Давай лучше подумаем о том, что ждет нас сегодня.
– И что же нас сегодня ждет? – оживилась Джулия.
– Поход на Змеиную аллею, – бодро ответил Лонг. И, увидев, как изменилось лицо Джулии, от души расхохотался:
– Тебе нечего бояться, Лиен. Когда ты увидишь аллею змей, то не захочешь уходить. Обещаю.
Лонг говорил правду. Джулия не смогла скрыть восторга, когда они подошли к массивным деревянным воротам, украшенным резьбой, бронзовым литьем и каменными драконами. Нефритовые глаза драконов так ярко сверкали, что, казалось, еще миг, и они оживут и, открыв свои пасти, дохнут огнем на людей, посягнувших на царящее за воротами безмолвие. Но проходил миг, другой, третий, проходили века, а драконы так и не двигались со своих мест. Зато безмолвие, царящее за воротами, было мнимым. Едва Джулия и Лонг приблизились к невысокой пагоде с загнутыми вверх углами крыши, украшенной миниатюрными фигурками людей и животных, как послышались звуки дудочек, позвякивание колокольчиков и барабанная дробь.
Огромные круглые фонари красного цвета закачались над головами прохожих, словно кто-то неведомый дернул за нить, связывающую их между собой. Аромат благовоний разлился в воздухе. Из многочисленных домиков, похожих на пагоды, вышли заклинатели змей в красочных костюмах, украшенных причудливым орнаментом. Началось настоящее шоу, в котором один номер был лучше другого.
– Ну, что я говорил? – сказал Лонг, победоносно глядя на Джулию.
– Ты прав, – улыбнулась она. – Мне действительно не хочется никуда отсюда уходить.
– Но, к сожалению, милая моя Лиен, все когда-нибудь заканчивается, – подмигнул ей Лонг и повторил:
– Когда-нибудь… А пока пойдем, я покажу тебе еще кое-что.
Джулия послушно последовала за ним в небольшой дворик, затейливо украшенный карликовыми деревцами и каменными фонариками, в которых трепетало пламя, пытаясь вырваться наружу сквозь резные отверстия, похожие на цветочные бутоны. В центре дворика стоял большой мраморный стол, на котором повара готовили экзотические блюда из змей, стараясь перещеголять друг друга.
Лонг с аппетитом съел несколько предложенных ему кусочков кобры. Джулия от угощения отказалась. Ей хотелось просто любоваться происходящим вокруг, слушать нарастающий ритм барабанов и затихающую мелодию свирели, вдыхать воздух с ароматами масел, дурманом трав и ни о чем не думать. Забыть о прошлом, словно его никогда не было. А оставить в памяти лишь ощущение радостного восторга и постараться не утратить его, несмотря ни на какие испытания, уготованные судьбой.
Змеиная аллея привела Джулию и Лонга к храму Дракона, украшенному изваяниями драконов из редкого черного камня, отточенными так, что свет отражался от них в трехмерном измерении. Двойная крыша опиралась на двенадцать цилиндрических и квадратных колонн, увитых сверху донизу резными фигурами драконов. А каменные основания колонн напоминали цветы лотоса.
– Видишь, Лиен, – проговорил Лонг, указывая на дракона, опустившего голову в чашу цветка, – Дракон и Лотос связаны узами дружбы. Теперь ты понимаешь, почему я зову тебя Лиен?
– Теперь понимаю, – прошептала Джулия, проведя рукой по прохладной чешуйчатой спине дракона.
– Большой зал храма называют залом Пяти Ворот, потому что он имеет пять входов, – сказал Лонг, приглашая Джулию последовать за ним внутрь. – Через красные двери можно попасть в зал Предшествия. За желтыми дверями находятся наклонные ступени – Путь Императора. За белыми дверями – Большой зал переговоров, за зелеными – Зал Смирения, а за черными – зал Перемен. Туда стоит заглянуть хотя бы затем, чтобы увидеть ад кромешный в небесах и на земле и задуматься о смысле человеческого бытия, о смысле жизни.
Джулия послушно отправилась за Лонгом в зал Перемен. Он был чуть больше зала Пяти Ворот. Потолок, похожий на паутину, поддерживало шестнадцать разных колонн, скрепленных попарно. В центре возвышалась цилиндрическая колонна, которую обвивали два золотых дракона с устрашающими ликами. Один дракон поднимал голову вверх, а второй упирался носом в основание колонны.
Сквозь решетчатые восьмигранные окна в зал Перемен проникал неяркий свет. Он огибал централь