Ричард посмотрел на лилии и ухмыльнулся:
– Если это синие цветы, то я – король Англии.
Лонг пропустил его слова мимо ушей. Он ловко подхватил белую лилию, повертел её в руках, расхваливая насыщенны синий цвет, а затем принялся жевать лепестки.
– О, нет, – схватившись за голову, простонал Ричард. – Остановите лодку, я сойду на берег, чтобы не превратиться в такого же безумца, как вы, мистер Дракон.
– Что вы, – замахал на него руками Лонг. – Здесь нельзя причаливать. Это пограничная зона. Вот когда мы прибудем в Китай…
– В Китай? – закричал Ричард. – Что мы забыли в Китае?
– Мы? – Лонг удивленно поднял брови.
– Ну да, да, вы, я и старик, – выкрикнул Ричард.
– А, вот вы о чем, – снисходительно улыбнулся Лонг. – То Линх давно покинул мой корабль. Мы с вами остались одни.
– Как это покинул? – нахмурился Ричард. – Я же сам видел, как он вошел в каюту и закрыл полог…
– Откиньте полог, – предложил ему Лонг.
– Зачем вы вздумали морочить меня? – сжал кулаки Ричард. – Кто, по-вашему, лежит на гамаке?
Вьетнамец весело рассмеялся. Ричард подошел к гамаку и замер в изумлении. Он был пуст. Прохладный ветерок влетел в открытое окно, тронул прозрачную занавеску и умчался прочь.
– Мистика, – проговорил Ричард, приподнимая гамак, похожий на рыболовную сеть. – Не мог же старик испариться? Или мог?
– Мы зовем старца То Линх – Добрый Дух или Сияющий Свет, – перекрикивая шум мотора, проговорил Лонг.
– Мог бы сказать об этом раньше, – пробубнил Ричард и улегся в гамак. – Зачем я пустился в это плаванье? Старец сказал, что в жизни каждого из нас бывают минуты, когда мы жалеем о сделанном. Сейчас как раз такой случай…
– Вы не хотите полюбоваться архитектурой здешних храмов? – поинтересовался Лонг, заглушив мотор.
– Нет, – пробубнил Ричард.
– А порыбачить?
– Нет, – рявкнул Ричард.
– Тогда отдыхайте, – низко поклонившись, проговорил Лонг и улыбнулся сладчайшей улыбкой.
– Лицемер, – процедил сквозь зубы Ричард и закрыл глаза.
Убаюканный урчанием мотора, он быстро уснул. Во сне широкая река с водой цвета слабо забеленного кофе изгибалась словно удав и, свившись семью кольцами вокруг Ричарда, пыталась удушить его.
– Не-е-е-т, – кричал он, барахтаясь и задыхаясь, понимая, что видит сон, но, не имея возможности вырваться из его нереальной реальности, чтобы снова вернуться в привычный мир людей.
– Помоги же мне, – взмолился Ричард, обращаясь к невидимому собеседнику. – Помоги. Я должен вернуться к той, которая любит меня.
– Хорошо, – ударившись о борт суденышка, пропели волны, и Ричард пробудился.
– На закате лучше не спать, а то… – назидательным тоном проговорил Лонг.
– А то что? – пристально глянул на него Ричард.
– А то можно лишиться рассудка, – ответил Лонг.
– Если я не сделаю нескольких шагов по земле, то точно лишусь рассудка, – сказал Ричард, а про себя подумал:
– Я буду дураком, если сию же минуту не удеру с этой старой лодки, насквозь пропахшей рыбой, тиной и грязной водой.
– Вам не нравится мой корабль? – пристально глядя на Ричарда, спросил Лонг. Ричард пожал плечами.
– Не нравится, не нравится, я же вижу, – снисходительно улыбнулся Лонг. – Но в этом нет ничего страшного, потому что вы мне тоже совсем не симпатичны. Но… Я выполняю поручение, поэтому скрываю свои чувства и эмоции. Вы – мой гость на несколько дней или недель или… как повезет с погодой. Сейчас мы пристанем к берегу и останемся здесь до рассвета.
– Прекрасно, – проговорил Ричард, потирая руки. – Я бы хотел немного размяться.
– Воля ваша, – низко поклонился Лонг.
– Моя, моя, дружище, – похлопав его по спине, весело проговорил Ричард, и спрыгнул на землю.
– Перед вами две дороги, – громко сказал Лонг. – Правая ведет вверх, левая – вниз. Выбор за вами, Ричард из Кента.
– Благодарю, – крикнул Ричард и направился по тропинке, которая упиралась в горизонт ровным перпендикуляром.
Через несколько минут он уже был на широком шоссе, где без труда поймал машину и уехал в аэропорт.
Лонг прождал его до рассвета. Когда же солнышко поднялось над рекой, окрасив воду в красно-коричневые тона, он облегченно вздохнул и проговорил:
– Человек, испугавшийся посмотреть в глаза Истине, не достоин быть рядом с моей Л иен.
– Ты прав, – сказал То Линх, поднимаясь на борт суденышка. – Будем молить Всевышнего, чтобы он даровал нашей Джулии встречу с человеком, предназначенным ей судьбой.
Колокольный звон, разлившись ровными звуковыми волнами, грянул над Меконгом, по которому плыли зеленые островки водяных лилий с сине-фиолетовыми цветами.
– Знак Шамбалы, – улыбнулся То Линх.
– Знак Шамбалы, – прижав правую руку к сердцу, проговорил Лонг.
Суденышко отошло от берега и плавно заскользило вверх по Меконгу.
Джулия шла по улицам родного города, кутаясь в плед, купленный в аэропорту. Прожив полтора года в стране вечного солнца и лета, она совсем забыла, что бывают другие времена года, что в декабре может выпасть снег, а температура может опуститься до минус десяти, что северный ветер зол, холоден и жесток. А еще она забыла про Рождественские подарки, которые принято ставить под нарядную ёлку. Джулия заглянула в небольшой магазинчик, купила родителям маленькие сувениры и поспешила к дому.
– Наконец-то! – воскликнула мама, распахивая перед ней дверь. – Ты похожа на бедную нищенку, моя дорогая Джульетта. Проходи же скорей. Я чувствовала, что ты приедешь сегодня, и испекла твой любимы яблочный пирог.
– Яблочный пирог, – улыбнулась Джулия. – Как я соскучилась по тебе, по папе, по нашему дому, по нашему городку, по зиме, по всему, всему, всему. Знаешь, мама, живя в плавучей деревне, я почти не думала обо всем этом, а вот вернулась, увидела, и… – Джулия закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Как я счастлива!
Теплая пенная ванна, дорогое шелковое белье, потрескивающие в камине поленья, запах хвои и тихая музыка Брамса показались Джулии неслыханной роскошью. Отец откупорил дорогое коллекционное шампанское в честь возвращения дочери и, протянув ей изящный фужер на золотой ножке, проговорил:
– Мы любим тебя, Джульетта, и молим Всевышнего, чтобы Он даровал тебе встречу с человеком достойным, который будет любить тебя преданно и нежно, который пожелает разделить с тобой все тяготы и невзгоды, а если понадобится, то помчится за тобой на край света, чтобы отыскать призрачную Страну Счастья Шамбалу. За тебя, Джул!
– За моих замечательных родителей! – проговорила Джулия, едва сдерживая слезы. – Как я благодарна вам, что вы принимаете меня так, словно я лишь вчера ушла из дома…
– А разве это не так? – удивился отец. – Твоя кружка со следами губной помады ещё стоит на подоконнике.
– Па-поч-ка, – прошептала Джулия, прижимаясь к нему. – Если бы ты знал, как здорово вновь почувствовать себя маленькой девочкой, у которой еще все впереди: радости, огорчения, прощания и встречи, все, все, все…
– Только пожалуйста, не говори о том, что ты вновь собираешься нас покинуть, – сделав страдальческое лицо, проговорила мама.
– Пока не буду, – пообещала Джулия.
– Джереми, ты слышал, как она проговорила это «пока»? – воскликнула мама, всплеснув руками.
– Слышал, дорогая моя Диана, – улыбнулся отец. – Но думаю, что паниковать раньше времени не стоит. Несмотря на то, что наша Джулия ещё совсем маленькая девочка, она уже умеет принимать верные решения. Правда, Джул?
– Хотелось бы, чтобы это так и было, – ответила Джулия и принялась рассказывать обо всем, что с ней произошло за это время. Она не утаила ничего, честно рассказав о Ричарде, о старце, о путешествии по Меконгу и жизни в плавучей деревне.
– Ты не должна обманывать маленькую Чау, иначе она разуверится в людях, в европейцах, – выслушав рассказ дочери, сказал Джереми.
– Мы соберем для твоей Черной Жемчужины книжки и игрушки, – проговорила Диана.
– Спасибо, – прошептала Джулия, прижав к губам мамины руки.
Весть о возвращении Джулии молниеносно облетела маленький город Кент. Телефон в доме Мэйсонов не умолкал. Звонили не только друзья и знакомые, но и просто любопытные соседи, желающие узнать, что заставило молодую, подающую большие надежды девушку так надолго задержаться в далекой стране, которую с трудом можно отыскать на карте.
Устав от праздной болтовни, Джулия отправилась по засыпанному снегом городку. Разглядывая яркие витрины, неоновые афиши, сверкающие елки и спешащих прохожих, Джулия думала о жителях плавучей деревни, которые никогда не смогут увидеть все это.
– Почему не смогут? – резко остановившись, воскликнула Джулия, и помчалась в магазин покупать видеокамеру.
Она снимала улицы, снег, дома, людей, забыв о том, что в деревне нет электричества, что там никогда не слышали о видеомагнитофонах, дивиди-проекторах, компьютерах, видеокамерах и фотоаппаратах, что жизнь на реке не похожа на жизнь в небольшом городке, что там у людей иные ценности. Джулии просто хотелось отвезти частичку своего мира, мира в котором она родилась и выросла, в мир людей, с которыми её свела судьба.
– Джулия! – раздался знакомый голос, когда Джулия снимала башню, похожую на Лондонский Биг Бэн. – Неужели, я не брежу? Неужели это именно ты? – раскинув в разные стороны руки, навстречу Джулии шла Клер. Её золотые волосы выбились из-под малинового берета и рассыпались по плечам. Снежинки, запутавшиеся в волосах Клер, сверкали, как маленькие бриллианты.
– Здравствуй, дорогая, – крепко обняв Джулию, проговорила Клер. – Как ты похорошела, загорела. Что ты делала все это время? Замуж не вышла? – И не дожидаясь ответа, затараторила о своем:
– Мы с Ричардом обручились. Через неделю наша свадьба, а он куда-то исчез. Наверное, он думал, что я никуда не денусь. А вдруг, я как жена короля Артура рыжеволосая Гиневра, возьму и влюблюсь в красивого юношу, похожего на Ланселота. Что тогда?
Джулия только плечами пожала, вспомнив надменный взгляд Ричарда и его слова о любви.