– Но будет не с кем, – перебил ее колдун. – Помните, Гертруда, я сказал вам про золотой шестилистник.
– Помню и что?
– Мы ничего не сможем сделать, если кто-нибудь сорвет цветок и прижмет его к груди, – зашептал колдун.
– Надеюсь, это не случиться, – проговорила королева.
– И я надеюсь, дорогая, но…
Милена выбежала из королевского сада и помчалась к лесу.
– Миклош, Миклош, где вы, отзовитесь? – принялась кричать она. Но никто не отзывался. Только испуганные птицы вспорхнули с деревьев, огласив пространство пронзительными звуками.
Милена уселась на поваленное дерево, уткнула голову в колени и горько заплакала. Она не знала, что ей теперь делать. В свои двенадцать лет она еще не была готова к таким серьезным испытаниям. Зло встало перед ней во весь рост в образе королевы замка Шиклош.
– Что я такого сделала? – шептала Милена. – Зачем ей понадобился этот странный лесник, похожий на каменное изваяние? Как спасти бедного отца?
– Ми-ле-на, – послышался тихий голос. – Ми-ле-на.
Она поднялась с дерева и увидела в нескольких шагах от себя странный мерцающий свет.
– Следуй за лучом, – приказал тихий голос. Милена повиновалась. Ей было совсем не страшно играть в игру, которую затеял лесник Миклош. Напротив, любопытство охватывало ее. Хотелось поскорее узнать, что это за странный свет мерцает впереди, и куда он ведет ее. Она так увлеклась, что совсем не запоминала дорогу, по которой шла, поэтому, когда свет вдруг пропал, растерялась.
Место, куда она попала, было весьма странным и каким-то зловещим. Высокие деревья почти смыкались кронами, не давая возможности пробиться солнечному свету. Низкорослые кустарники стелились по земле, образуя ковер вокруг высокого каменного алтаря, поросшего мхом. Со всех сторон к алтарю вели потрескавшиеся от времени лестницы, ступени которых были исписаны точно такими же буквами, которые Милена видела на ступенях белой беседки в замке Шиклош. Милена сделала несколько шагов вперед и замерла. В самом центре каменного алтаря пробивался к свету золотой побег шестилистника.
– Сорви его. Сорви, – приказал голос.
Милена огляделась и, никого не увидев, медленно пошла вверх по ступеням. Она протянула руку к золотому побегу и, немного помедлив, подломила тонкий стебелек.
– Ах… – простонало эхо.
Милена спрятала побег в нагрудный карман и поспешно сбежала вниз. Мерцающий свет вновь поманил ее за собой. Чем дальше углублялась Милена в чащу леса, тем труднее было ей идти. Колючки впивались в волосы, царапали руки и ноги, причиняя девочке нестерпимую боль.
– Я не пойду дальше, – рассерженно проговорила она. – Это нечестно с вашей стороны, господин лесник.
– Иди, – подтолкнул ее кто-то в спину. – Иди и не оборачивайся, Милена.
Превозмогая боль и усталость, она сделала несколько шагов и оказалась у полуразрушенной пирамиды, внутри которой звучала тихая музыка. Мелодия показалась девочке знакомой. Она крадучись подошла к пролому в стене и заглянула внутрь. Но ничего не увидела, а лишь услышала взволнованные голоса.
– В королевстве Ушмаля вновь неспокойно.
– Люди снова вспомнили о жертвоприношениях.
– Надо что-то делать.
– Но мы не знаем, что же нам делать?
Музыка зазвучала громче. Милена сильнее прижалась к проему в стене. Глаза ее привыкли к яркому свету, и она увидела внутри пирамиды невысокий каменный алтарь, подножием которого служила круглая нефритовая пластина, излучающая сияние, похожее на мерцающий свет, приведший Милену сюда.
В нескольких шагах от алтаря стояли люди в светлых плащах с капюшонами, скрывающими лица.
– Десять лет мы говорили людям о силе добра и любви. Десять лет наши сердца наполняли мир и радость. Десять лет Милосвлава считалась самой мудрой и миролюбивой правительницей, – возвысила голос женщина, стоящая ближе всех к алтарю. – Десять лет Милослава отвергала ухаживания королей и принцев, храня память о приемном отце – великом короле Ушмаля Стефенсе и его сыне непобедимом Вальдеке. Но вот десять лет миновало… У стен замка вновь толпы женихов. Отказ королевы они воспринимают, как личное оскорбление. До нас дошли сведения, что воины Тольтеков готовы развязать войну…
– И воины Мери ленов…
– И воины Ахменов.
– И воины Кокомов, – заговорили люди.
– Чтобы избежать кровопролития, нам вновь придется распространить слухи о жестокостях, творящихся в Ушмале, – подняв над головой руку, проговорила женщина, стоящая ближе всех к алтарю.
– Как мы сделаем это, королева Мерида? – раздалось сразу несколько голосов.
– Девочка, стоящая у пролома в стене, поможет нам, – проговорила королева и посмотрела на Милену через прорези в капюшоне. – Входи, не бойся.
Стены пирамиды раздвинулись, и Милене осталось сделать лишь шаг. Она глубоко вздохнула, прижала правую руку к груди и вошла в световой круг.
– Здравствуйте. Простите, что побеспокоила вас, – смущенно проговорила она.
– Ты пришла вовремя, – сказал королева и сняла капюшон.
Милену поразила необыкновенная бледность ее лица и странный разрез глаз с чуть вздернутыми вверх уголками. В темных зрачках королевы отражался мерцающий нефрит, и от этого они казались бездонными.
– Мы просим тебя о помощи, – проговорила королева.
– Но чем я, маленькая девочка, дочь простого садовника могу помочь вам? – удивленно воскликнула Милена.
– Она – дочь садовника, – зашептали люди, сбрасывая капюшоны.
– Того самого садовника, который покупает цветы для королевы замка Шиклош.
– Того самого садовника, с которым подолгу беседует королева Милослава.
– Того самого садовника, которого казнят, если я не разыщу лесника по имени Миклош и не приведу его в замок Шиклош, – выпалила Милена.
Люди, стоящие вокруг нее, переглянулись. Воцарилось долгое молчание. Бледное лицо королевы Мериды стало еще бледнее, губы вытянулись в тонкую ниточку, подбородок заострился. Она положила ладони на светящийся нефритовый шар, появившийся в центре алтаря, и зашептала какие-то непонятные слова. Мерцающий свет то усиливался, то почти исчезал, и тогда пространство пирамиды погружалось в вязкий пугающий сумрак. Милене хотелось поскорее убежать подальше от этих людей, забыть все, что она видела и слышала, и никогда больше не вспоминать ни лесника по имени Миклош, ни королевский сад, ни всадника на белом коне, ни даже золотой побег шестилистника, лежащий в нагрудном кармане.
– Наверное, мама ужасно волнуется из-за моего отсутствия, – подумала Милена. – Она, наверное, стоит на пороге нашего маленького домика и до боли в глазах всматривается вдаль. А меня все нет и нет. Ма-моч-ка, не волнуйся, со мной все в порядке. Я скоро вернусь. Очень-очень скоро, ма-моч-ка!
Последние слова Милена произнесла вслух. Королева Мерида замолчала, пристально посмотрела на нее своими странными бездонными глазами и улыбнулась.
– Как твое имя?
– Милена, Ваша Светлость.
– Мы просили тебя о помощи, даже не подозревая, что ты – именно та, кто нам нужен. Сейчас ты сама поймешь, почему я так говорю. Тебе сняться удивительные сны, которые потом становятся явью, верно? – Милена кивнула. – Ты разглядела странные письмена там, где их никто не видел. – Милена кивнула. – Тебя привел к пирамиде мерцающий свет, а в потайном кармане у тебя золотой побег шестилистника, который ты сорвала неподалеку.
– Да-а-а, – прошептала Милена, прижав руку к груди. – Но, откуда вы все это узнали?
Королева лукаво улыбнулась и проговорила:
– Нефритовый шар поведал мне все это. И раз ты та, кто нам нужен, мы покажем тебе, как король Стефенс расправлялся со своими врагами.
Люди поспешно спрятали лица под капюшонами и сделали несколько шагов к алтарю. Королева взмахнула руками, словно птица крыльями, и запела. Милене показалось, что она слышит мамину колыбельную. Дрема сковала ее веки, сделала тело ватным. Ноги девочки подкосились, она упала на каменный пол, поросший мхом, и крепко заснула.
А проснулась она у себя дома. Мама сидела у окна и негромко напевала.
– А где королева Мерида со своей свитой? – спросила ее Милена.
– Не знаю, – улыбнулась мама. – Должно быть, твоя королева спокойненько спит в своем замке.
– Да нет же, мамочка, – вскочив с постели, воскликнула Милена. – Я видела королеву не в замке, а в дремучем лесу…
– Королева в дремучем лесу, забавная картина, – усмехнулась мама.
– Мамочка, ты должна мне поверить, потому что я действительно была этой ночью в лесу и видела королеву Ушмаля Мериду и ее супруга короля Стефенса. Они совершали страшный ритуал жертвоприношения. Поверь мне, мамочка, это было ужасно-ужасно страшно, – сжав мамину руку, проговорила Милена. – И это все было не во сне, а на самом деле. И я могу доказать тебе, что говорю чистую правду.
Милена достала из нагрудного кармана платья два цветка золотого шестилистника и нефритовую дощечку с каплями запекшейся крови.
– Где ты все это взяла? – нахмурилась мама.
– Возле жертвенного алтаря в дремучем лесу, – ответила Милена.
– Расскажи мне все, что ты там видела, милая, – прижав девочку к себе, попросила мама.
– Когда королева Ушмаля Мерида запела песню, похожую на колыбельную, я погрузилась в некое подобие сна, – проговорила Милена, воскрешая в памяти события прошлой ночи. – Мне казалось, что я парю над землей и вижу все происходящее со стороны. Люди двинулись в храм надписей, который находится внутри девятиступенчатой пирамиды, нам пришлось долго идти к ее вершине по десяткам ступеней, испещренных замысловатыми письменами. На вершине этой пирамиды находился храм, стены которого украшали рельефные рисунки. Они были ужасными, мама. Меня до сих пор бросает в дрожь, когда я вспоминаю воинов с пастями ягуаров вместо ртов и женщин, держащих на руках уродливых младенцев с невероятно длинными крючковатыми носами, малюсенькими глазками и огромными звериными пастями. Из правой ноги каждого ребенка вылезала змея… – Милена поежилась и продолжила. – Хорошо, что мы быстро прошли внутрь храма, где не было никаких украшений и рисунков, а были лишь письмена. Они располагались ровными столбцами на стенах и на большой плите на полу. Королева Мерида приказала поднять эту плиту, и первая спустилась вниз по широкой лестнице, освещенной светом факелов. Вдоль всей лестницы вниз ползло полое змеиное тело из светлой известковой массы. Голова змеи покоилась на пьедестале в зале белоснежных сосулек, свисающих с потолка причудливой бахромой. В центре зала на шести каменных столбиках лежала плита, которую охраняли девять властелинов ночи – каменных идолов, одетых в дорогие одежды, украшенные перьями птицы кецаль. На поясе у каждого идола висели по три человеческих черепа. На поверхности каменной плиты был вырезан человек, лежащий на голове безобразного животного с раскрытой пастью. Глаза животного были такими безумными, а клыки, торчащие из пасти такими громадными, что мне стало очень страшно, – Милена поморщилась, облизала губы и продолжила: