– Вальдек, – прошептала она и лишилась чувств. Султан подхватил ее на руки и отнес в тень. Он уложил Альдею на траву, снял с нее паранджу и, протерев лицо влажным платком, проговорил:
– В жизни она еще милее, чем во снах.
– Что прикажете делать, повелитель? – поинтересовался Шамси Тавриз.
– Ничего, друг мой, – улыбнулся султан. – Будь неподалеку и смотри, чтобы никто нас не потревожил. Пусть она думает, что во всем мире нет никого кроме нас.
– В этом мире, мире грез никого кроме вас, мой повелитель и нет, – склонив голову, проговорил Шамси Тавриз. – Наш остров окутан пеленой тумана. Никто не отыщет его в бушующем океане. Никто.
– Никто, кроме маленькой девочки с тремя родинками на левой ладошке, – прошептал султан, прижимая левую ладонь Альдеи к своим губам. Шамси Тавриз поклонился и исчез.
Альдея глубоко вздохнула и медленно открыла глаза. Человек, склонившийся над ней, был совсем не похож на Вальдека.
– Кто вы? – спросила Альдея.
– Султан Салладин, – ответил он. – Человек, который страстно желал, чтобы его сон стал реальностью. И его желание осуществилось.
– А мое желание сможет осуществиться? – спросила Альдея, с надеждой глядя на него.
– Обязательно, – сказал он, помогая ей подняться. – Но вначале вы должны будете помочь мне.
– Я? – удивилась Альдея. – Чем я – простая девушка могу помочь вам – великому султану?
– Своим жизненным опытом, – ответил он.
– Своим жизненным опытом?! – усмехнулась Альдея. – Вы выбрали плохого помощника, Ваша Светлость. Я ничего не знаю, кроме… – Альдея прижала ладони к губам, вспомнив свой сон.
– Вы ничего не знаете, кроме того, что нужно мне, – улыбнулся султан.
Альдее вновь показалось, что она видит пред собой Вальдека – грозного воина Ушмаля. Неведомая сила толкнула ее в его объятия.
– Валь дек, Валь дек, как истомилась моя душа в ожидании нашей встречи, – зашептала она.
– Все позади, все позади, – отозвался он, опуская лицо в ее волосы, пахнущие миртовым маслом.
Ладья времени качнулась и уплыла в безвременье, где не пугала Альдею пышная помпезность дворца султана, где яркое разноцветье чужой природы наполняло сердца радостным восторгом, сливаясь в единое:
– Альдея – Вальдек – Салладин-н-н-н…
Султан с жадностью вслушивался в каждое слово, произнесенное юной женщиной, но никак не мог постичь тайны, ради которой затеял весь этот маскарад. Истина все время ускользала от него, пряча лицо под паранджой. Стоязыкому владыке Дарулама казалось, что он не знает языка, на котором говорит Альдея. Языка безграничной Божьей Любви и нежности, способного успокоить, уврачевать, подарить надежду и радость.
– Почему я не понимаю этого языка? – удивился Сутан.
– Потом, что в колодце бед нет источника мудрости, – был ответ.
– А где же его отыскать?
– На небесах. Там, у «престола славы, возвышенного от начала, есть место освящения нашего».[15]
– Как стать мне одним из сынов Божьих?
– Назвать Господа отцом и не отступать от путей Его.
– Но наш отец Аллах! – воскликнул Салладин.
– Ах, ах… Знай, что «одно и то ж на разных языках, рождает злобу и вражду в сердцах».[16] Ангур, энаб, узум, стафиль, дженат – обозначают просто виноград. «Слова несведущих несут войну, а истины – единство, мир и тишину!»[17]
– Значит, всему виной человеческое невежество, – задумчиво проговорил султан.
– Да. Люди охотно слушают бессмыслицу из чужих уст, жалеют о невозвратном, клянут себя за потери, но никто не торопится к постижению мудрости. Сотни веков тропа истины к источнику Божьей Любви остается неприметной.
– Проводи меня к этому источнику, Альдея, – попросил султан.
– Нам не придется далеко идти, – прошептала она.
С тобой мы не заблудимся в пути.
Лицо скорее к солнцу подними,
Его тепло и свет в себя прими,
И воду Божьей мудрости испей,
В кувшин хрустальный до краев налей
Чтоб всех, кто жаждет той водой поить
И заблудившихся тропой любви водить.
Султан прикрыл глаза и подставил лицо теплым солнечным лучам.
– Ты превзошел всех земных царей своим богатством, Салладин, но не это главное, – послышался тихий голос, похожий на легкое дуновение ветерка. – Мудрость, которую вложит Господь в твое сердце, будет самым ценным из всех сокровищ. Ее станут отыскивать цари земли. За нее не пожалеют они золота, серебра, драгоценных камней, одежд, оружия, лошадей и верблюдов. В конюшнях твоих будет тысяча стойл для коней и колесниц. Тысячи всадников будут охранять твои земли. Серебро станет равноценным простому камню, а кедры – равноценными сикоморам, растущим в низменных местах. И будешь ты царствовать сорок лет, и назовешься мудрым владыкой – Моулеви, внимающим откровениям свыше. Ты будешь вершить суд по истине и миролюбию. Ты не помыслишь в сердце злобы, не будешь верить ложной клятве, а будешь оказывать милость и сострадание к вдове, сироте и пришельцу.
– Благодарю, – приложив правую руку к сердцу, проговорил Салладин и поклонился до земли.
6
Милослава сидела на берегу реки, обхватив колени руками, и смотрела на отражение облаков в воде. Королева Ушмаля не должна была плакать, но она не хотела сдерживать слезы. Сбросив королевское платье и семь нитей нефритовых бус, она вновь стала простой девочкой, приручающей животных и встречающей солнце в Тулуме.
– Ах, если бы реки текли вспять, – шептала Милослава. – Если бы вернулись назад прожитые годы, и юноша на белоснежном скакуне громко крикнул мне…
– Ко-су-ме-ль! – разнеслось эхом по долине.
Милослава крепко сдавила виски кончиками пальцев и, тряхнув головой, сказала:
– Десять лет слышать его голос – невыносимая мука.
– Ко-су-ме-ль, где ты? – раздалось неподалеку.
Милослава подняла голову и увидела Миклоша, скачущего через долину.
– Косумель! – громко выкрикнул он, пришпоривая коня.
Милослава вытерла слезы, поднялась с травы и, шагнув ему навстречу, проговорила:
– Косумель – это повелитель животных, а меня зовут Милослава.
– Королева Милослава! – грянули сразу несколько голосов.
Она вздрогнула и повернула голову. Вдоль берега стояли люди в светлых плащах с капюшонами, надвинутыми на лица. Самый высокий сделал шаг вперед и протянул ей знак королевского отличия – семь нитей нефритовых бус.
– Вы должны немедленно вернуться во дворец.
– Конечно, – улыбнулась она и быстро зашагала вверх по течению.
Королеве Ушмаля не позволялось плакать, но она не могла сдержать слез. Они катились по щекам тонкими солеными струйками. Милослава корила себя за то, что, мечтая о Миклоше, она совсем забыла о тайной свите, о секретах предков, о колдовских чарах и амулетах, о мерцающем свете полуразрушенных пирамид.
– Прошло десять лет, – стучало молоточками в ее висках. – Он вернулся и набросился на тебя с незаслуженными упреками.
– Но потом он примчался сразиться с Вальдеком, – отзывалось в ее сердце. – Чем закончился этот бой? Где они? Как мне излечиться от любви к человеку, одержимому азартом охоты.
– Ты – королева Ушмаля! – голос разума заглушал голос сердца. – Ты должна помнить об этом всегда. Тебя должна вести вперед рассудочность, а не безрассудство.
– Это невыносимо, – стонало сердце. – Невыносимо. Не…
Милослава прошествовала в свои покои, надела королевские одежды и направилась в тронный зал. В одном из переходов ее остановил грозный воин Ушмаля Вальдек. Припав к ее ногам, он скороговоркой выпалил:
– Он жив. Он вас любит и ждет у реки. Позвольте покинуть ваш замок.
– Вы отказываетесь от трона? – удивилась Милослава.
– Да, да, да, – проговорил Вальдек, прижав обе руки к груди. – Я должен вас покинуть… Вернее я хочу… мне нужно умчаться прочь. Но по законам королевства Ушмаля… Поймите, я сойду с ума, если не спасу Альдею…
– Я ничего не понимаю, проговорила она, нахмурившись. – Встаньте немедленно и объясните мне свою просьбу внятней.
– Ваша Светлость, отпустите меня побыстрей. Я должен мчаться через сотню королевств, чтобы достичь границ земли и моря.
– Зачем?
– Чтобы спасти Альдею.
– Кто она такая?
– Мать малышки, с которой Миклош приезжал сюда, – простонал Вальдек.
– Как благородно с вашей стороны, на помощь неизвестной женщине помчаться, – улыбнулась Милослава. – Поезжайте. Я вас отпускаю.
– Благодарю, – промолвил он и повернулся.
– Стойте, – воскликнула королева. – Что вы говорили мне про реку?
– Сказал я, что принц Миклош будет ждать вас на закате…
– Ни слова больше. Отправляйтесь в путь. Себя поберегите.
Вальдек поспешно удалился, а Милослава сделала несколько глубоких вдохов и распахнула двери в тронный зал.
– Вы давно не выглядели такой счастливой, королева, – сказал начальник тайной свиты. – Прогулки по воде пошли вам на пользу.
– Вы правы, – кивнула головой она. – Мне надо чаще у реки бывать. Сегодня вечером пойду туда опять. Прошу вас, пусть никто меня не провожает. Так хочется совсем одной побыть.
– Хорошо, я прикажу. Но обещайте, что больше не оставите нефрит, – пристально глядя в ее глаза, сказал он. – Прошу вас быть благоразумной, королева.
– Обещаю, – проговорила Милослава, проведя рукой по нефритовым бусинам, излучающим едва заметное мерцающее сияние.
Милослава бежала к реке, не чувствуя под собою ног. Ей хотелось поскорее увидеть Миклоша, прижаться к нему и замереть в сладостной истоме. Но когда до берега осталось несколько шагов, она остановилась, вспомнив о благоразумии.
– Не забывай, ты – королева Ушмаля, – сказала она себе и, гордо вскинув голову, шагнула из тени в свет.
Счастливая улыбка озарила лицо Миклоша, когда он увидел ее.
– Здравствуйте! Как я рад вновь видеть вас, – проговорил он, шагнув ей навстречу.